Тяжёлая артиллерия Пак Чимина

Юнги снял квартиру в небогатом Сеульском районе недалеко от университета. Вообще-то, его «зарплаты» вполне могло хватить на приличную трёхкомнатную квартиру где-нибудь в центре Каннама, но зачем оно ему надо? Мина вполне устраивала маленькая однокомнатная коморка, где была лишь спальня и зал, делящийся перегородкой на гостевую часть, хоть гостей брюнет не собирался приглашать, и кухню. В один из тяжёлых дней августа, как раз в последнюю сессию третьего триместра, Юнги шёл с поникшей головой и плечами, а всё потому, что по закону Мёрфи — как бы плохо не было — будет ещё хуже. Сессия — та ещё депрессивная штука и даже брюнет, который абсолютный пофигист, старался относится к ней с хоть какой-то ответственностью и значимостью. Результатом тяжёлой недели стали тёмные мешки под глазами, ещё более бледная кожа, которая приобрела желтовато-сероватый оттенок, и полное отсутствие жизненных сил. Но нокаутом послужила недавняя встреча в кафе с отцом. Мин не хотел туда идти, но не мог так поступить. Да — плохой, да — бросивший, да — забывший, и много ещё всяческих «да», но всё же — отец. Если спросить у него, о чём они разговаривали, то с вероятностью в сто процентов, Юнги не ответит ничего. Потому что не помнил. Брюнет просто смотрел на отца и тихо ахуевал с того, что тот даже не спросит банальное: «как дела?», «как жилось?»… Какие-то деньги, какой-то договор о лишении родительских прав (и всё равно, что сын уже совершеннолетний), какая-то угроза о том, чтобы ничего не говорил матери (на этом моменте парень еле сдерживал смех). Обычно в такие моменты льёт дождь и синева плотно затянута тёмными тучами, но как назло, солнце издевательски ярко светило в безоблачном небе, точно насмехаясь над всем происходящим. Внезапно на Мина налетело тело и сбило его с ног. Так он и лежал на асфальте, даже не думая подниматься. — Смотри, блять, куда прёшь, мудак, — послышался женский голос, а затем парня несильно пнули под рёбра, — Юнги? Парень, тяжко вздохнув, привстал на локтях и посмотрел на девушку, стоящую напротив него. Ким Синтия, — и что ты тут делаешь? Брюнетка не знала, что ответить, ведь не говорить же, что она живёт в этом убогом райончике, поэтому применила лучшую тактику, — ты совсем не смотришь, куда идёшь, а, придурок безмозглый. А если бы я упала и пострадала? Ты бы оплатил мои больничные счета? А если бы я сломала ногу и никогда больше не смогла бы красиво ходить или вообще осталась бы инвалидом? — надеяться, что за истерикой и последующей перепалкой забудется предыдущий вопрос. Но это ведь Мин, — тут пострадавший я, как видишь, это моя туша упала, а ты вроде как на своих двоих стоишь. Так что ты тут забыла? Насколько я знаю, такие как ты‚ не ошиваются в подобных местах. — Конечно нет! — Эм… Что нет-то? — парню нравилась эта девушка, уж очень она смешная, но самое веселье начнётся тогда, когда кто-нибудь растопчет её корону. Та ещё комедия получится. — Ничего, — визгнула та, что удивило брюнета, ведь он явно знал, что девушка совсем не тупая, но ведёт себя сейчас хуже ребёнка, — иди куда шёл, — она круто развернулась и пошла в нужную сторону, — не иди за мной! — А я и не иду. Я домой направляюсь, — Юнги указал на крышу двухэтажного домика. — А… Понятно, — Синтия уже собралась пройти мимо, но резко развернулась и схватила Мина за волосы. Зря. Он всё-таки с семнадцати лет занимается боями без правил и то, что он чисто на рефлексе перехватил её руку и заломал за спину — абсолютно логичный исход, — идиот, ты что, сука, делаешь, блять, больно же, псина бешеная! — Сори, — а в голосе ни капли сожаления, но руки он всё-таки отпустил, — нечего хватать за волосы. — Проехали. Короче, если кто-то узнает, что ты меня тут видел, поверь, я тебе такой ад устрою — на коленях ползать будешь, понял? — Ага, — не расслышав и слова, ответил Юнги, поднимаясь по лестнице к своей квартире. По телевизору началась трансляция новой многообещающей дорамы, на экране появилась молодая женщина, выглядящая буквально лет на двадцать семь, может двадцать восемь, только вот ей было сорок два и она была матерью Мина. В сериале женщину звали Со Хара и исполняла та главную роль. На самом деле сюжет очень интересный и необычный, особенно для Корейского кинематографа: приключенческий детектив, и Юнги обожал детектив, но смотреть на собственную маму, которая скорее всего и вовсе забыла о существовании сына, было противно. На парня напала настоящая апатия, когда не хочется ни есть, ни спать, и в университет ходить не хочется, и разговаривать не имеет смысла… Друзья лишь строили догадки, ведь на любые вопросы Юнги хмуро отвечал, что всё в порядке, идиот, видно же, что врёт. В один из дней все, кроме Мина, собрались в квартире Пака, на удивление, здесь присутствовали Соён и Хеджи, а они в свою очередь силком притащили Синтию. И получилась довольно странная и несуразная, но смешная компания. — А причиной шабаша стал Юнги, — громогласно произнёс Тэ, разливая по кружкам сок. Разливая Чимина любимый сок. Разливая Чимина любимый сок без разрешения! Сероволосый был уверен, что вся эта дикая сумасбродица когда-нибудь доведёт его до нервного тика, но Хосок успокаивающе похлопал того по плечу, что-то вроде: «относись проще», не то, чтобы помогло, но он хотя бы перестал мысленно убивать Тэхёна. — Надо что-то с ним делать, — задумчиво высказался Намджун. — Да зачем вам вообще нужен этот кусок говна? — воскликнула Ким, совершенно не понимая, зачем её сюда притащили. Кан Хеджи твёрдо решила сделать из подруги настоящую девушку, поэтому тут же влепила ей пощёчину. Звонкую такую и довольно больную. — Совсем ахуела? — второй удар, — да, бля, больно… — третий, — да ты заебала, — Синтия уже было набросилась на Хеджи, но вторая была к этому готова и ловко увернулась. — За каждое матное слово будет пощёчина, — спокойно сказала Кан, — а что вообще случилось с Юнги? — Да фиг его знает, — загрустил Джун, — в том-то и дело, что он не говорит. — Йа! — крикнула Ким, — я его дня три назад встречала, такое унылое гавн… лицо, вот, у него было, что просто жуть. Может его там это… Девушка бросила? Или не дала? — Скажешь тоже, — засмеялся Гук, — если бы у него была девушка, то мы бы уж точно знали, — а Чимин про себя подумал, что про бои они ведь не знали, — и какая баба не даст ему? Он же один сплошной ходячий феромон. — Ну да… Я б точно дала, — на этот раз удар прилетел с неожиданной стороны Хосока, — да вы заеб… надоели, еба… твари лесные. — Ты же девушка, а не шлюха, — оправдался рыжий. — Шлюхи спят за деньги, а я ради обоюдного удовольствия. — Это называется «шалава», — вставил свои пять копеек Чонгук. — Ты кого тут шалавой назвал? — Ким уже в открытую кричала и была готова кинуть в красноволосую макушку что-нибудь тяжёлое. — А ну-ка заткнулись все, — перебил всех Сокджин, и в комнате воцарилась идеальная тишина, даже канадка угомонились и с гордой головой села на ковёр, — вы что тут за балаган устроили, не стыдно? Нам надо как-то Юнги растормошить, а вы тут хернёй маетесь. — Куда можно сходить всем вместе? — задал вопрос Тэ. — Может в парк? — предложила, до этого молчавшая, Соён. — Нет, он не очень любит развлечения такого плана, — решил Хосок, а потом, озарённый идеей, улыбнулся, — мы идём в караоке! — Ага, да, а его вы как туда притащите? — с издёвкой спросила Ким. — Уж мы-то точно сможем, — хлопнул в ладоши Чон Хосок, — решено! Ну… Где там наша еда? — Какая еда? — возмутился Пак. — Такая, которую на обед едят, и ту, которую ты готовил. — Но я не готовил… — Так приготовь! Спустя двадцать минут (Чимину пришлось топать в магазин) перед ребятами стояли боксы с рамёном, — Эй! А где нормальная еда? — возмутился Намджун. — Я тебе ужин вкусный сделаю, — прошептал Сокджин Джуну на ухо. — Чем тебе рамён не нравится? — Да не… Всё нравится, — прошептал Ким, предвкушая божественный ужин. — А кто-нибудь вообще знает где теперь живёт Юнги, он же вроде переехал из-за отца, верно? — спросил Тэ. — Угу, переехал, — согласился Пак, — но я не знаю куда. — Тоже не знаю, — грустно вздохнул самый младший. Вообще-то ему было обидно немного за то, что хён ему не доверяет (по его мнению) и ничего не рассказал, — видимо для всех я всё ещё ребёнок, — совсем тихо добавил Чон, но Тэхён его услышал и ласково потрепал по голове. — Ты уже совсем взрослый, — улыбнулся блондин самой очаровательной квадратной улыбкой. — Нет! — шёпотом крикнул тот так, чтобы этот диалог остался услышанным только между ними двоими, — ты всё ещё считаешь меня маленьким. — Не правда! — Хён, — тихо-тихо позвал Чон, опаляя мокрым и жарким дыханием ухо Кима. За столом все громко галдели, что-то бурно обсуждая, стараясь перекричать один другого; и во всём этом шумном бардаке маленькая сцена, устроенная двоими, осталась незамеченной, — хён, ты мне нравишься, — глядя глаза в глаза признался младший, — очень сильно нравишься, — практически со стоном безысходности произнёс парень, немного неуверенно накрывая длинные пальцы Тэхёна собственной ладонью. Сердце блондина пропустило удар, а затем забилось так часто и сильно, что ещё чуть-чуть и можно вызывать скорую, резко вдохнув и медленно выпуская воздух из лёгких, Ким повернулся лицом к Чону, — я знаю, — серьёзно ответил тот, он ведь правда всё знал! На самом деле, Тэ не такой уж и глупый мальчик с ветром вместо мозгов, — мы же в гостях у Чима, нельзя тут говорить о таком, ну и время ты, конечно, нашёл. А как же ужин при свечах или пикник у реки на закате? Глаза красноволосого вдруг расширились от испуга и некого страха, а руки мелко-мелко задрожали, он только сейчас понял, что именно сказал, в чём признался, а главное где, — Тэ… Блондин мягко обнажил ряд ровных зубов и заботливо уложил тонсена на колени, запуская руку в грубоватые от краски волосы, — т-ш-ш, всё хорошо, — словно ребёнка успокаивал, но ведь то правда — семнадцать лет тому! — придёшь ко мне на ужин? — Конечно, — стушевался Чонгук, но отказаться не мог. — Тэ, что скажешь? — обратился к блондину Хосок. — М? — Когда ты свободен? — А! Ну, в принципе, я всегда свободен, только на этот вечер есть планы, а что? — Ты где был вообще? Мина в караоке когда поведём? — засмеялась Хеджи, даже не допуская мысли, что пойти могут без них, — ладно, что насчёт тебя? — брюнетка посмотрела в сторону Чонгука. — Эм, ну я тоже всегда занят, ой, свободен. — Вот и отлично! — радостно подпрыгнул Хосок, — тогда в пятницу после пар хватаем Юнги за шкирку и тащим! — Хорошо, договорились, — за всех ответил Чимин, — а теперь пиздуйте из моей квартиры. — Фи! Какие мы грубые, — скривился Тэхён, но послушно потопал в коридор. Девушки пошли в сторону остановки, а парни, кроме Тэхёна, к общежитию, — Чонгук! — крикнул блондин вслед, попутно догоняя младшего, — зачем нам ждать вечера? Пошли сейчас? Ну разве мог Чон отказать? Дома у Тэ редко когда было тихо, но сейчас в огромном двухэтажном доме, больше похожем на маленький дворец, было тихо и спокойно, — ты один что-ли? — Ага, родители улетели отдыхать, — резкий металлический звук закрывающегося замка пронзил уши, — а теперь, Чон, — Тэхён плавно обошёл красноволосого и встал аккурат напротив него, — повтори ещё раз. — Что повторить? — испуганно запищал младший, плавно отступая. — Не глупи… То, что сказал дома у Чимина. — Не помню, — а в глаза посмотреть не может. — Ты же говорил, что взрослый, а взрослые, знаешь ли, должны отвечать за свои слова, — Тэ медленно, катастрофически медленно, приближался к лицу Гука, — и где же вся твоя храбрость? — до аккуратных губ, идеальных по форме, оставалось каких-то жалких пару миллиметров, как вдруг Ким, резко рассмеявшсь, развернулся и хотел направиться к кухне. Ну уж нет! Чонгуку такие игры совсем не нравились. Он, толком не понимая, что делает, перехватил руку хёна, поворачивая того на сто восемьдесят градусов и, не раздумывая ни секунды, слегка наклонившись, мягко и неуверенно целует Тэхёна. Неумело проникая языком во внутрь, как бы спрашивая разрешения, Гук исследовал доселе неизвестные чувства, сейчас будоражившие всё его тело и сознание. С каждой секундой действия становились всё более уверенные, а вместе с тем и грубыми, Чон уже насильно сжимал запястья блондина, не позволяя пошевелиться, а сам упивался собственной эйфорией. Чёрт возьми, это первый его поцелуй (и пусть об этом никто и не знает), и этот первый раз был чертовски охринителен. Только таким вещам в школе не учат, а потому парень не сразу понял отчего закружилась голова и потемнело в глазах — воздуха не хватало, но разрывать столь хрупкую атмосферу не хотелось. Чонгук отстранился на долю секунды, жадно впуская кислород в лёгкие, и вновь трепетным посасываниями стал целовать рассеянного, перебывавшего в космосе на другой планете, Тэ. — Ты мне нравишься, хён, — выдохнул Гук, падая лбом на плечо старшего. Было стыдно и неловко, а потому смотреть на Кима не было ни малейшего желания. Хотя к чему врать? Любоваться идеальными чертами друга можно было всю вечность напролёт, но не сейчас, Чон жутко боялся ответной реакции. От переживаний хотелось зарыдать, но шёпот Кима, с гармоничными высокими нотками, развеял все сомнения, — ты мне тоже, Гук… Но не делай так больше, пожалуйста. Я… Не хочу торопиться, пожалуйста, давай не сейчас, не… не сегодня… Всего лишь год до твоего совершеннолетия, потерпи, прошу. — Не хочу, — с вызовом крикнул Чонгук, вошедший в кураж и опьянённый коктейлем чувств, — не буду ждать, — в следующую же секунду Тэхён был повален на диван (всё в той же грязной обуви). Красноволосый оседлал бёдра старшего и, наклонившись, стал выцеловывать невероятные мокрые узоры не только на губах, но и щеках, шее, ключицах. Первые пуговицы были второпях растёгнуты и края рубашки торчали врознь, словно лишний элемент одежды. Мягкий поцелуй в солнечное сплетение заставил тело Тэхёна выразительно изогнуться, Ким еле сдержал рвущийся наружу стон, — Чонгук, остановись. Быстрый взгляд — в глазах Чона сейчас танцуют черти, похотливые твари, никогда не сытые тем, что имеют. Ему тоже было мало, мало Тэхёна и мало отдачи с его стороны. Гук языком надавил на соски, слегка прикусывая, почти неощутимо, боясь сделать больно, и чмокнул, практически не касаясь чувствительной возбуждённой кожи. Тихий, на грани слышимости, звук тяжёлого дыхания грел душу. — Чон Чонгук! — закричал Тэхён, — ты что творишь? Гук остановился, а в голове начали выстраиваться логические цепочки. От осознания того, что он набросился на хёна — стало плохо, — х-хён… — тонким срывающимся голосом позвал Чон. В глазах застыли слёзы и тупой ужас, — хён! Прости… Хён… Тэхён аккуратно провёл ладонью вдоль лица младшего, очерчивая все изгибы, затем слабо подцепил подбородок и легко, целомудренно поцеловал парня. Не смотря на то, что поцелуй нельзя было назвать детским, в нём смешалась такая гамма тёплых, искренних, сжигающих изнутри чувств, уносящих разум шумной волной, — не извиняйся, — улыбнулся Ким, не разрывая контакта. И весь мир замер, оставляя лишь их двоих, лежащих на диване, со сцепленными ногами и руками, слушающими ритм дыхания друг друга и пьяных без алкоголя.