Тяжёлая артиллерия Пак Чимина

Чимин проснулся раньше Юнги полностью смущёным и опустошёным, но крайне довольным. Младший лежал практически на плече Мина, что развалился в позе звёздочки и, казалось, безмятежно спал, но, стоило Паку зашевелиться, как крепкие руки хёна перетянули парня к себе на живот. Пак грузно молчал, не зная, чего ожидать от этого странного создания. — И что теперь делать? — прямо спросил Юнги. — Всмысле? — Ну бля, не на свидание же идти? Или у мужиков тоже есть этот ебучий конфетно-букетный период? Чимин правда никак не мог сдержать смех, хотя пытался, — хён, — отдышавшись начал он, — а чего ты хочешь? Брюнет задумался и серьёзно заявил, — жрать хочу и помыться. — Пошли в кафе? — предложил тонсен. — Свидание? — иронично изогнул бровь Юнги. — Ага, только ещё с восьмью идиотами, — улыбнулся Чим. — Девятью, — машинально поправил Мин, но поспешил объяснить, — ты тоже идиот. Чимин возражать не стал. Со стороны могло показаться, что Юнги как растаявший айсберг в океане – растопленный тёплыми лучами солнца, но совершенно не в своём месте, вне зоны комфорта, и вообще немножко уплыл не в ту сторону. Но правдивее будет сравнить его горностаем. Так ловко преследует свою добычу, но так трусливо убегает от проблем и вообще разговоров с самим собой, а главным вопросом сияла табличка: "ЧТО, БЛЯТЬ, ВЧЕРА БЫЛО?" А ответом горело рядом: "БЫЛ ПИЗДЕЦ" настолько охуенный пиздец, что Мин, вообще-то, не прочь повторить. Только надо было сначала подумать над тем, что он вообще испытывает к младшему, ведь, любить – не любит, не возгорают так резко подобные чувства натурала к гею. А может не так уж и резко... И вообще зачем о чём-то думать, если здесь и сейчас этого хочется и кажется чертовски правильным, а главное уместным. — Хён! — кричит в догонку Чонгук, чисто случайно вышедший в коридор. — Прикрой нас! — на бегу попросил брюнет, крепко сжимая руку Чимина. — Куда мы? — жалобно спросил Пак, когда двое остановились уже на приличном расстоянии от гостиницы. — Гулять? — Юнги игриво подмигнул и не смог не удивиться сам себе. Ощущение воздушной лёгкости всё никак не могло его отпустить, поэтому оставалось единственное разумное решение – наслаждаться моментом. — Хён, это слишком, — неловко пробормотал Чимин, наблюдая за тем, как Мин берёт палочками мясо и тянется ко рту младшего, — мы на людях! — Ой, что-то тогда ты при новой компании заявил, что гей, тебя не особо волновало, что на тебя смотрели. А тот поцелуй с Синтией? Вообще весь университет лицезрел. Так что, давай, не ломайся как целка и открывай широко рот, как ты это делал вчера. Пак обессиленно стукнулся лбом о стол. Юнги не устаёт при каждом удобном и не очень случае напоминать о вчерашнем. И вообще-то Чим не из стеснительных (это он так думает), но каждый раз когда в памяти восстают картины возбуждённого брюнета, а перед глазами он же, только абсолютно другой, домашний и уютный, немного дерзкий, но всё ещё котёнок, младший не может побороть или скрыть горящие щёки. Он всё-таки открывает рот и послушно съедает кусочек. — Почему мы вдвоём? — Могу и один посидеть, — отмахнулся брюнет, презрительно кривя нижнюю губу. Вот и весь разговор. Знаете то чувство, когда мечтаешь о чём-то очень-очень долго, получаешь, а потом понимаешь, что мечтать больше не о чем. Вот примерно тоже самое твориться сейчас и с Чимином, который кра́шился по Юнги, а сейчас предмет его грёз и частых мокрых снов подъёбывает из-за минета и сидят они, к слову, на свидании. — Хён, можно спросить? — Попробуй. — Я тебе нравлюсь? — да, Пак абсолютный круглый идиот, но... а что если вчера слова были сказаны лишь под воздействием сексуального влечения? Лучше сдохнуть сейчас, нежели ходить в розовых (голубых) очках. — Нет, — улыбнулся Мин и, перегнувшись через стол, подтянул за ворот футболки тонсена к себе и быстро чмокнул Чимина в губы, криво усмехаясь при этом. И вот хрен пойми биться в конвульсиях отчаяния или взлетать к седьмому небу. Собственно, одно другому не мешает. — Не забивай свою пидорскую головку чужими чувствами, — продолжил старший, — делай как я. Наслаждайся! И Чимин попробывал забить, ведь, по сути, Мин прав... Какая разница, что будет потом? Здесь и сейчас. — Давай сфотографируемся? — предложил сероволосый, останавливаясь напротив красивого цветочного кустарника. — Синдром бабульки что-ли? — проворчал в ответ хён, но послушно встал рядом так, чтобы попасть в объектив камеры. — Раз, два, три... — фотография получилась смазанная, потому что в последний момент Юнги захотел поменять позу, обнимая Чима сзади и кладя голову на плечо. — Это что, типа надо всякую сладкую хуету покупать? — скривился брюнет, наблюдая за прошедшей парочкой, что счастливо поедала сладкую вату. — Ну, мы же не встречаемся, — тихо ответил Чим, но был услышан. А Мин хотел въебать с ноги этому маленькому идиоту, да только синяк с губы не сошёл ещё – жалко стало пездюка, а потому он всего лишь спокойным (убийственно спокойным) голосом попросил, — а ну-ка повтори. — Ну, мы же с тобой не встречаемся, чтобы делать подобные вещи, — неуверенно, но более громко ответил Пак и тут же получил звонкий подзатыльник. — То есть, ты хочешь сказать, что я просто так полдня торчу с тобой, кормлю, целую(!!!), гуляю и фотографируюсь? Как у тебя язык вообще поворачивается сказать настолько несусветную чушь, — и тише добавил, — мой парень долбаёб. Сердце подступило, вместо тошноты, к горлу, и забилось где-то в той области с дикой скоростью, абстрагируя от всего окружающего, в животе зашевелилось то самое, что в девчачьих романах зовётся "бабочки в животе", а ноги вмиг оказались ватными, не способными удержать тело Чимина. В голове, точно барабаном било: "мой парень". Парень. Чимин парень. Чимин парень Юнги. Юнги парень Чимина. Слишком сложно и одновременно несбыточно, а от того происходящее с каждым моментом всё более начинает походить на прекрасную сказку, написанную талантливым, но глупым, автором, что заставляет убиваться в агонии главного героя, метающегося между реальностью и тем восхитительным сном. — Хён, — собирая себя по песчинками, зовёт Пак, — можно я тебя поцелую? — Когда ты домогался до меня недавно, разрешения не спрашивал. У Чимина земля из-под ног ушла от смущения, это были те моменты, которые не хотелось вспоминать под предлогом страшной мсти, и сладостно и больно одновременно. Все свои переживания, недосказанности, извинения и обещания младший вкладывает в поцелуй, глубокий и томный, такой, от которого вырастают крылья, открывается второе, а то и третье дыхание, благодаря которому с неба достают звёзды, а со дна океана драгоценные жемчужины. Юнги дразнит Пака, отвечает лениво, будто жеманная девица принимает подарки, не проявляет инициативы, позволяя обрушить на него разрушительный неоднородный поток испытываемых эмоций. Топя, но вытаскивая из бездны. Не давая дышать, но заполняя лёгкие кислородной водой. — Мама! — где-то рядом послышался тонкий детский голосок, — а почему мальчик с мальчиком целуется? — Просто они любят друг-друга, — ответила мать ребёнка, скорее оттаскивая своё чадо от подобного зрелища. — И правда люблю, — в губы шепчет брюнет, опаляя и сжигая собственным дыханием. Они стояли посреди шумной и многолюдной площади, их видел каждый прохожий, но и не замечали одновременно. Для остальных эта пара такая же как и миллионы других, разве что немного не стандартная по общепринятым нормам. Никто и думать не думал о том, что в этот самый момент чей-то мир выворачивается наизнанку. — Молчи, — заткнул Юнги младшего, — не знаю когда это началось, ты же вроде всегда был отбитым педиком, а я терпеть не мог шлюх, к коим и тебя причислял... Сначала это было с некой злости, потом по приколу, а после просто по привычке... Я ни на секунду не забывал о твоей ориентации, но мне так нравилась изводить тебя, наблюдать, как ты смотришь на меня, поверь, это чертовски льстит... Думаю, я просто хотел посмотреть сколько ты продержишься. Ведь ты действительно видел те мои стороны, которые я так тщательно скрывал от других и так спокойной открывал тебе. Признаться, ни разу не видел в тебе друга, как-то слишком резко произошёл переход от знакомого до того, кто нравится. Будто гроза среди ясного неба. Молния, и всё, я сгорел. Но тебе нельзя было это показывать, а потом... Ты поцеловал меня, прижал к кровати, а я, чёрт, мне так сильно это понравилось, так хотелось продолжения, что этот диссонанс моих чувств не мог найти иного выхода как слёзы. Я тогда был на тебя очень зол. Никто, кроме Джина, не видел моих слёз. А ты... Естественно, я подумал, что у меня просто кинк, ну, подумаешь, находишься среди педиков – вот и самого начнёт вести от мужчин, а там... Вчера. Я заводился от одной мысли, что это ты. Не парень. А ты, Чимин. Я пошёл за тобой в этот ебучий гей-бар в пижамных штанах! Ты понимаешь это? Я не знал зачем это делаю... Въебать хотелось тому амбалу, потому что, какого хуя он посмел поднять на тебя руку!? Тогда я и подумал, что только я могу позволять себе подобное. Потому что ты – мой. Ты – любишь меня. Свои чувства я тщательно прятал и не позволял себе принять их, потому что... Не знаю почему. Потому что я долбаёб? Согласен. Да. Возможно боялся. Себя. Не верил я в эту любовь между парнями, думал, встречаются потому, что член на баб не встаёт – вот и находят себе подобных импотентов. Я внебрачный сын богатого американского бизнесмена и Тэ Юнжи. Той самой Юнжи, что актриса, да-да. Ты, блять, не представляешь, как я её ненавижу, на отца мне похуй. А ещё ты не представляешь, как много ты для меня значишь, что я тебе это рассказываю. Не знаю, почему сейчас. Вроде не место, и не время. Думаю, это надо было бы сделать на каком-нибудь ужине с музыкой, признаться, рассказать о себе, узнать о тебе... Но я не романтик. И мама у тебя зачётная. Вроде тогда, когда она приехала и случился наш первый поцелуй? Тогда это было неосознанно, я так думал. А сейчас думаю, что уже тогда ты мне чертовски нравился. Я ведь не случайно ходил в этой блядской огромной футболке. Только не знал, не хотел знать почему веду себя так. Я уже начинаю говорить бред, не фильтровать слова, — Юнги наконец-то замолчал, тяжело дыша и поднимая взгляд на Пака, — я люблю тебя. Не нравишься, нет. Люблю. А что Чимин? А Чимин ничего. Перед глазами пустота. Под ногами океан. Вокруг космос. Внутри вулкан. Он в нирване, в прострации, в той самой чакре, которую буддисты пытаются достигнуть десятилетиями. В ушах монотонный звон, сводящий с ума, пробирающийся к каждой живой клеточке оргазма. — Не молчи, прошу, — просит Мин, и Чиму всё равно. У него тут своя атмосфера. Он смотрит в глаза старшего и не видит ничего, кроме своего отражения. Он похож на идиота или человека с лишней хромосомой. Настолько уродско-смешное выражение лица он не смог бы сделать даже путём долгих и упорных упражнений. — Хочу мороженое, — заторможено отвечает Чимин, в голове которого ERROR: сбой системы и синий экран. Он отходит (отпрыгивает) от брюнета и идёт (шатается) к прилавку со сладким. Юнги стоит в ахуе. Он ожидал чего угодно, от визгов, до слёз, но эта реакция сбила его наповал. Хотя у самого в голове творится примерно такая же хренотень. Холодный крем охлаждает расплавившийся мозг, даруя способность мыслить, не рационально, но хоть как-то. — Педик, — выдаёт Чимин под скрипучий смех старшего, — я ж, блять... скотина! Не я, а ты скотина! — орёт сероволосый, — я там чуть... того... и этого... и вообще ты со мной такое сотворил, что... Юнги прерывает бессмысленную тираду, слизывая с испачканных пальцев младшего мороженое. — Ты ведь меня любишь? — спрашивает Мин. Видимо, у него фетиш на эти слова. Ему безумно нравится беспомощность Пака перед ним в такие моменты. — Люблю, — отвечает Чим, а брюнет по праву может считаться самым счастливым человеком на земле. — Знал бы, то как можно раньше затащил тебя в постель, — улыбнулся Чим. — Э, не, так дело бы не пошло. Остался бы со сломанным хуем и, поверь, ни о какой любви и речи бы не было. — А почему нам никто не звонит? — после минуты молчания спросил Пак, рыская по карманам. — Я написал Джуну, что если кто-то нам позвонит – получит по ебалу. Работает безотказно. — Хён, ты знаешь, что насилие запрещено? — Бьёт – значит любит ведь. — Самая идиотская штука, которую я когда-либо слышал. — Ну, бля, сорян, что такой. А ты не давай мне больше повода захотеть ударить тебя. А то меня, знаешь ли, многие вещи могут взбесить. — Ты просто не умеешь выражать свои чувства, — резонно заметил Чимин, — тогда в клубе, ты ведь ревновал. А меня ударил потому, что волновался. Глупо звучит, конечно, но я тебя научу. Урок первый. Нежность выражается объятиями, — и младший, выкинув палочку от мороженого, обнял Юнги, кладя голову тому на плечо. Неприятный холоде прошёлся по спине Мина от довольно неожиданного действия, признаться, его уже давно никто не обнимал, — свали, — дёрнул плечами брюнет, но младший лишь сильнее сжал кольцо рук. — Урок второй: когда обнимаю вот так, надо голову класть поверх моей, — и Чим надавил на макушку хёна, — не так уж это и противно. — Это тебе так кажется, — буркнул парень, уходя в эйфорию от совершенно новых, доселе неиспытываемых чувств. Тем временем друзья, что остались в гостинице, собираясь на море громко спорили о том, насколько далеко всё зашло у Юнги и Чимина. — Они точно целовались, — сказала Синтия и все согласились. — Уверен, что не один раз, — поддакнул Чонгук. — Возможно, даже Чимин всё-таки соблазнил Мина и они переспали, — предположил Хосок. Но Тэхён мрачно замотал головой, — нет, исключено, я бы точно знал об этом. — А про поцелуи знаешь? — спросила Хеджи. — Про один, когда приезжала мама булочки, — ответил Тэ, стараясь расшевелить свои шестерёнки и скрыть обиду, ведь раньше блондин знал всё и своём лучшем друге. — То есть один точно есть, — победно усмехнулась канадка, попутно смачно шлёпнув рыжего Чона по мягкому месту. — Юнги и на свидание? — засмеялся красноволосый, — это что за бред? — А вот и не бред, — довольно загадочно, но мягко улыбнулся Сокджин, давая понять, что хорошо знает брюнета и, что ему тоже свойственно подобное времяпровождение, — он это тщательно скрывает, но ему просто не хватает любви, надеюсь Чим наберётся терпения и сможет разбудить в Юнги то самое, что давно спит. — Напишите им смс-ку, что мы ушли, — попросил Тэхён. — Сами разберутся, — махнул рукой Намджун, вспоминая угрозу от Мина, что бы их не беспокоить. — ГОСПАДИ, как же я заебался, — шёпотом, потому что рядом дети, орал Юнги, ежесекундно возводя взгляд к сумеречному небу. — Может уже в гостиницу пойдём? — невинно спросил Чимин, уплетая черешню с пластиковой коробочки. Издав вой умирающей собаки, брюнет беспомощно стонет, — я ж, чёрт тебя дери, — чуть ли не плачет парень, — уже как три часа прошу пойти обратно. — Считай это маленькой местью, — гаденько так лыбится Пак и суёт багровую ягодку в рот старшего, — на такси или пешком? — А далеко до гостиницы? — спрашивает Юнги, а в ответ получает короткое, но ёмкое: "хз", — Чимин, еб твою налево, а, это не смешно, — у обоих разряжены телефоны и оба не имеют понятия где они находятся. По канону Мин должен быть сейчас абсолютным пофигистом, а Чим истеричкой, выносящей мозг, но что-то пошло не так (вообще-то ещё с первой встречи, но это немного другое) в итоге младший спокоен как удав, лишь изредка тяжко вздыхает, а брюнет изводится и бесится, подобно обезьяне на горячей плитке. — Давай просто поймаем такси и скажем название отеля, — предложил сероволосый, — у них есть навигаторы. — Ой какие мы у-у-у-мные, — до тошноты сладко тянет хён, — а ты знаешь название гостиницы? — Ну, — тонсен неуверенно почесал затылок— начало что-то вроде: "thai..." — Да ла-а-а-дно, мо-ло-дец, Пак-Чи-Мин, — нервно смеётся Юнги, поворачивая идиота к первому же магазину, стоящему на противоположной стороне дороги. К слову назывался он: 'Thai-mai", — и таких "тхаев" тут на каждом углу по две сотни. Вот где-то на этой стадии и сдались нервы Чима. Он съел последнюю черешенку, что единственная удерживала в равновесии, и начал, откровенно говоря, паниковать хуже утопающего. Мин взял его за плечи, слегка встряхнул, успокаивая, вдохнул-выдохнул и постарался мыслить рационально. Вот. Теперь всё на своих местах. — Вон, — старший взял Пака за руку, — пошли, там народа много, попросим телефон у кого-нибудь. — Ага, — тупенько кивнул сероволосый, — интересно, чего там все столпились? Каждый шаг давался Юнги всё тяжелее и тяжелее, какое-то мазутное неприятное чувство нарастало изнутри, обволакивая противной субстанцией. Мин не предавал этому значения, так как мало ли что бывает, возможно, просто холодно стало, но восторженный визг оглушил его и дал понять, что ничего в этом мире не случается просто так. — Тэ Юнжи! — пропищала одна из девушек, включая камеру на телефоне.