Огненная соната.

      В небе распускались прекрасными цветами фейерверки. Боги восхищенно смотрели на то, как очередной прекрасный светящийся цветок возникает в небе, а потом снова гаснет. Тсунаеши сидела на перилах балкона и тихо мурлыкала себе под нос песенку. Кажется, интуиция в очередной раз не ошиблась, когда велела прихватить их с собой. По крайней мере, в данный момент именно фейерверки и спасли пляжную школу, которую испортил Зевс, любящий играть с чужими жизнями и подтасовывать результаты.       Фейерверки взрывались, на несколько секунд яркими бликами повисая в воздухе, а потом снова гасли, чтобы через несколько мгновений снова появиться. В вечернем воздухе пахло радостью и весельем, когда боги, как какие-то совсем маленькие детишки, с радостными криками носились с ними по пляжу. Впрочем, существовала вполне возможная вероятность, что боги и были по возрасту маленькими детишками в привычном понимание этого слова богами. - Если вы еще развлечете меня, то я, так уж и быть, не против посещать занятия. - фыркнул Локи, вырывая из рук Юи очередные бенгальские огни и отворачиваясь, будто сказал что-то важное. Хмыкнув и похихикав про себя в кулачок, Тсуна отвернулась и еще раз внимательно посмотрела на богов. Тем было весело... А разве это не самое главное? - Это было весело. Спасибо. - Бальдр подошел незаметно и, ни разу не споткнувшись, вручил девушке бенгальский огонь и тихо устроился рядом. Савада бледно и благодарно улыбнулась. Очередной приступ подкрадывался незаметно, накатывая изнутри бесконечным огненным валом. Эмоции в этот раз удавалось скрывать с настоящим трудом. Возможно, все из-за искренности ситуации? - Ты... Ты себя плохо чувствуешь?       Тсунаеши привыкла быть сильной. В мире мафии, куда ее так некстати привело только по праву рождения, а потом еще и насильно привел, вернее сказать затащил, Реборн, нет места жалости и слабости. Тсуна всегда была слишком доброй и сострадательной, что автоматически подписывало для нее смертный приговор в таких кругах.       Если бы не Хранители, оберегающие свое Небо похуже иных Церберов... Спустя полгода уже не нашлось дураков и самоубийц, готовых полезть в пасть сумасшедшей Вонголы. Показательные и крайне жестокие казни, после которых Вендиче им даже пальчиком не погрозили, отбили у мафиози всякое желание даже пробовать претендовать или же убивать шатенку.       Тсунаеши привыкла быть сильной и нести свою ношу с гордостью, скрывая свою постоянную боль из-за невероятно огромного количества Пламени. Пламя Неба, пожалуй, одновременно самый жестокий и самый добрый к своему носителю Атрибут. Реборн, каким бы он ни был внимательным, никогда не замечал, когда ей становилось плохо. В принципе, из ее Хранителей этого не замечал НИКТО, хотя знали они своего Босса чуть ли не лучше, чем самих себя.       Все же, они столько битв прошли вместе... Столько врагов победили, жертвуя своими жизнями. Сколько раз за одну только неделю они вытаскивали ее из смертельных ловушек, рискуя собой? Такая невероятная дружба и преданность... Тсуна купалась в ней, чувствуя себя невероятно счастливой и нужной. А потом оказалось, что дружба разбилась о нежелание Тсунаеши становиться Десятой, после которого она сбежала.       Никто этого не замечал, хотя знали они ее не первый год.       Никто.       Абсолютно никто.       Пожалуй, исключение составляла только малышка Хром, которая искренне старалась помочь своему Боссу, но из раза в раз терпела поражение за поражением, после чего сильно корила себя. Раньше она ничего никому не говорила, хотя чувствовала себя порой, как горящий заживо человек. Савада считала, что не имеет права взваливать на Хранителей еще и ее проблемы. Все же, те и так слишком многим жертвуют ради нее.       В принципе, к извечному состоянию хрупкой преграды, когда изнутри рвется Пламя, мечтая вырваться на свободу, девушка уже давно привыкла. Она привыкла быть сильной. В основном благодаря именно тому, что практически никто не замечал ее состояние, хотя могли бы. Уже ни раз и ни два могли...       Но не хотели. - Нет, спасибо. Я чувствую себя вполне неплохо. - губы растягиваются в уже привычной фальшивой улыбке, за которой Тсуна прячет собственную боль и нежелание отягощать окружающих. В принципе, у нее все хорошо. Ну, почти... Относительно. Ничего не изменилось. Слабаки не нужны никому... Они... Она должна быть сильной. Это уже дурная привычка, от которой невозможно избавиться. - Я... просто думаю о том, что происходит сейчас у меня дома. - Если тебе плохо, совершенно необязательно так скрывать это. - Бальдр хмурится и касается лба, недовольно отмечая общую бледность, лихорадочный румянец и блеск в глазах и высокую температуру. - Твое состояние ухудшилось с начала путешествия на пляжную школу. Почему ты об этом никому не сказала? Ты же человек, а у вас хрупкое здоровье.       Никто... - Потому что я в порядке. - перед глазами все расплывалось, раскалывалась голова, в теле царила неприятная слабость, а изнутри напирало пламя. Встряхнув недовольно головой, что вызвало очередную выкручивающую вспышку боли, Савада прикусила губу и снова огляделась по сторонам. - И все же... - Я в порядке. - им всем весело... Весело... А это самое главное. Про плохое самочувствие можно будет сказать и потом. Или же, вообще не говорить. Точно! Никому не говорить... Пусть не волнуются, да.       Она сильная.       Она справится.       Просто обязана справиться. - Эй, Нимфа, иди сюда. - замахал рукой Аполлон, подзывая к себе Саваду. Хмыкнув, шатенка медленно поднялась на ноги и, чувствуя предательскую слабость в теле, медленно направилась в его сторону, стараясь никому не показывать свое состояние и с удовольствием наблюдая за тем, как у того горят щеки, когда Агана Белеа искоса поглядывает на Юи. Впрочем, и та не многим от него отстает. Видимо, им обоим было настолько неловко, что они решили позвать в их тесную компанию кого-то еще.       Эх, романтика-романтика... Такая прелесть...       Тсунаеши была бы еще сильнее рада за подругу, если бы не то, что сама она чувствовала себя все хуже и хуже. Последнее время она держалась только на чистом упрямстве и решимости, хотя больше всего хотелось просто рухнуть на землю и лежать. Но глядя на веселые лица новых друзей... Она просто не могла испортить им праздник. Да и, к тому же, Савада никогда не простила бы себе, если бы всю обратную дорогу ее несли на руках. Ничего, она же привычная. Справится.       Как будто ей в первый раз...       Аполлон что-то говорит, обращаясь то к Тсуне, то к Юи, которая в свою очередь смущенно краснеет. Где-то на заднем фоне радостно кричат Локи с Такеру, гоняясь друг за другом. Звуки, как и картина мира перед глазами, расплываются, а в ушах поселяется непрекращающийся звон. Кажется, Тсунаеши даже что-то отвечала на чистом автомате. Может, немного невпопад, но этого, кажется, так никто и не заметил. - Тсуна? Тсуна? ТСУНА?!! - кажется, к ней еще кто-то обращался, пытаясь что-то сообщить. Мир покачнулся, а потом шатенка потеряла сознание. - Я же говорил...

***

      Когда девушка пришла в себя, она лежала в гордом одиночестве на кровати в медпункте. Ну, точнее она думала, что это медпункт, хотя на привычный школьный медпункт это помещение походило меньше всего. На лбу лежала тряпка, смоченная прохладной водой, а вокруг витали запахи трав. В распахнутое окно дул теплый ветерок, раздувая штору, и заносил лепестки цветов.       Тсунаеши пару раз сонно моргнула, пытаясь понять и осознать, что именно тут происходит, а потом растерянно распахнула глаза и села на кровати, чувствуя небольшую слабость в теле. Впрочем, в любом случае, нынешнее ее состояние было гораздо лучше того, в котором она отрубилась. - Я... Что я... - она прислушалась к организму, с радостью отмечая, что внутреннее пламя пришло в норму и больше не мечтает вырваться на свободу и уничтожить все. Во многом за это стоило благодарить браслет на руки, сделанный Зевсом, который частично блокировал и перекрывал выбросы пламени. Все же, если раньше был хоть какой-то контроль, то после смерти и воскрешения все стало совсем уж плохо. - Хм... Значит, ты все же очнулась. - в палату широкими шагами вошел Тот и недовольно нахмурился, как будто всю свою долгую жизнь мечтал именно о ее смерти. В принципе, это было его уже привычное выражение лица, так что девушка и не подумала обижаться. - Значит, Анубис не зря сидел рядом с тобой... - Э? Анубис? - Савада нахмурилась, пытаясь понять, о ком именно говорит Бог Знаний, а потом вспомнила, что сама довольно таки часто сталкивалась с невысоким черноволосым пареньком, у которого две прядки торчали, как ушки. И, если первый раз тот от нее почему-то шарахнулся и сбежал в неизвестном направление, то на второй остался и даже стал с интересом следить за тем, как она готовит, а потом что-то пишет. В общем, последние дни он и составлял ей компанию. - А где остальные? - Ты еще слаба, так что лежи. Так уж и быть, я сообщу остальным, что ты пришла в себя. Думаю, после уроков они тебя навестят. - мужчина фыркнул и, развернувшись, направился к выходу. - И еще кое-что... Если ты настолько сильно себя плохо чувствовала... Стоило сообщить об этом мне или же Зевсу. - П-простите... Просто я не хотела никого беспокоить. - смущенно полыхнула щеками Тсуна, отводя взгляд. Кадуцей, ничего не ответив, так же стремительно вышел, хлопнув дверью. Девушка и правда себя чувствовала несколько неловко, просто... Если бы на месте Тота был бы Реборн, а Тсунаеши сказала бы ему о своем плохом самочувствии, тот бы потащил ее пинками на очередную тренировку в стиле Вонголы.       Ну, или придумал еще что-нибудь столько же страшное и болезненное, так что о своем плохом самочувствии шатенка предпочитала молчать, как партизан на допросе. То есть никогда и никому.