Amnesia / Амнезия

      Он увеличил громкость настолько, насколько позволяла его задрипанная стереосистема.       «Тихо выйди за грань       И кем хочешь, тем и стань;       Доигрался — я смотрю.       Это сцена обо мне!»       Он запрыгнул на кровать и зачем-то начал делать вид, что боксирует.       «Если что-то на пути,       Кто-то должен заплатить;       Не получишь то, что хочешь?       Это всё из-за меня!»       Он спрыгнул с кровати и приземлился на пол с громким стуком, выскальзывая в гостиную на коленях, из-за чего Мэнди недоверчиво взглянула на него, но он не обращал на неё внимания.       «Покажи мне свой танец,       У меня-то нет и шанса,       Да и кто бы мог решить,       Что всему виной лишь ты?»       Мэнди засмеялась над ним и подняла брови.       «Поведёшь с собой,       Выйдя на свет дневной;       Неплохо стартовал,       Далеко пойдёшь, чувак!       Так, мрази!»       Он начал барабанить по затылку Мэнди.       «Даже с тысячей обманов       И огромной кучей планов       Стреляй точно между глаз.       Стреляй точно между глаз.»       Она вывернулась и ударила его подушкой, карабкаясь по спинке дивана и, конечно, пытаясь зажать его голову руками.       «Когда станешь уходить,       Что я буду говорить?       Заметь молнию в глазах,       И как спасаются бегством тела.»       Мэнди завизжала, когда он перекинул её через плечо и начал крутить, не обращая внимания на стучавшие ему по спине кулаки. Он не останавливался на протяжении всего гитарного соло и рассмеялся, когда она вскрикнула:       «Нет, Микки, поставь меня, я же, блять, блевану, серьёзно, блевану!       Затем он опустил её, по-идиотски улыбаясь, и, когда вновь зазвучал припев, она начала петь вместе с ним. Или, может, они просто кричали друг на друга — да кому какое дело?       «Покажи мне свой танец,       У меня-то нет и шанса,       Да и кто бы мог решить,       Что всему виной лишь ты?       Покажи мне свой танец,       У меня-то нет и шанса,       И всему виной лишь ты.»       Мэнди схватила его за голову, останавливая, пока не начался последний куплет — а он и не возражал, всё равно уже запыхался.       — Чё с тобой, блять, за хуйня? — спросила она, отпуская его и падая вместе с ним на диван.       Он рассмеялся, растянулся на диване и положил ноги ей на колени. Она не жаловалась — лишь ухмылялась.       — Песня нравится, — ответил он, пытаясь отдышаться. — Она моя любимая.       Она фыркнула.       — Ну, это стоило всех этих пизданутых танцев, — он сказала ему то, что значило для него действительно многое. — Эй, может, ты всё-таки гей!       Он ударил её подушкой очень лениво, потому что у него не было сил. Она вырвала подушку и засунула её себе под голову — теперь они лежали друг напротив друга.       — Да я правда не знаю, просто услышал эту песню, и настроение как-то улучшилось, — сказал он, пожимая плечами и покусывая губу, глядя в потолок. Порой он сам себя не понимал, но считал, что время от времени можно и освободить себя от лишних мыслей.       Мэнди улыбалась — он знал это, хотя даже не смотрел на неё.       — Ты можешь сказать, что ты уже не тот, что раньше. Тебя за это никто не убьёт.       Он не понимал, каким тоном она сказала это, но, посмотрев на неё, заметил, что она улыбалась.       — Чего? — спросил он.       — Этот «новый ты» начинает мне нравиться, — призналась она, кажется, чувствуя себя немного виноватой за то, что словно бы предала своего брата. — Ты весёлый, ну, не то чтобы ты и раньше не был весёлым, просто теперь ты другой.       Он лишь усмехнулся, не зная, как на это отвечать.       — Хочешь яичницу? — внезапно спросила она, развевая лёгкую неловкость в воздухе.       — Конечно, — ответил он. — После танцев есть хочется, жуть!       Мэнди фыркнула.       — Да уж, нужно поработать над твоими танцевальными навыками, — пробормотала она, поднимаясь. — Но поёшь ты не так уж и плохо.       — Знаю, — ответил он. — Есть у меня кое-какие безумные способности.       Она закатила глаза и шлёпнула его по затылку.       — Это глупо.       — Так засуди меня.       Он знал — если бы он был прежним, то обязательно бы выругался. Может, этого она и ожидала. Просто он не мог быть грубым в момент, когда почувствовал, что они и вправду как-то связаны друг с другом. Он считал, что все братья и сёстры должны делать так — вместе вести себя глупо без всяких на то причин.       Он наклонился и прибавил громкость на случай, если кто-то вернётся домой. Вдруг их услышат.       «Покажи мне свой танец,       У меня-то нет и шанса,       И всему виной лишь ты.»       Микки честно пытался хмуриться, но улыбка побеждала — ничего поделать он с этим не мог.       — Господи, ты, блять, прекратишь горланить или нет?       — Завались, Мик, это моя любимая песня.       — А тебе разве не должно нравиться что-то пидорское, типа «Dancing Queen», м? — спросил Микки, опускаясь на колени на кровать и натягивая рубашку через голову.       — А тебе? — возразил он, — Ты такой же гей, как и я.       Микки хотел хорошенько вмазать ему за это. Но почему-то не вмазал.       — Да нахуй иди.