Amnesia / Амнезия

      Он не знал, что и думать, когда однажды утром встретил того парня из библиотеки, выходившего из спальни Мэнди. Он слышал, как его сестра всё ещё посапывала в своей постели, и немного нахмурился, так что лучше бы этот парень вышел не для того, чтобы поскорее смыться.       — Не парься, я поссать пошёл, — сказал парень, то есть Лип, подняв руки, словно прочитав мысли Микки. Нет, он бы не стал смотреть на него так настороженно, если бы не понял, что Микки совсем не хотел бить его.       — Ну, тогда, — пробормотал он. — Кофе будешь?       Лип удивился, но всё равно согласился.       — Только если ты в него не плюнешь, — добавил он, после чего отправился в комнату Микки, которая была, к сожалению, единственным проходом к ванной. Сейчас это его не особо раздражало, ведь в доме жили только они с Мэнди, но он догадывался, что раньше это, скорее всего, жутко его бесило.       Он приготовил кофе и, когда его живот громко заурчал, засунул хлеб в тостер. Он сделал три чашки кофе, одну из них — так, как любила Мэнди. Лип нахмурился, когда он зашёл в комнату Мэнди и поставил кружку рядом с ней. Конечно, этот парень, Лип, не знал, что Микки уже взял это в привычку. Благодаря этому он чувствовал, будто благодарит её за всё, что она для него сделала.       Мысли о том, что он нуждается в заботе, заставляли его чувствовать себя несколько глупо и задевали его гордость, но всё-же это было правдой. Наверное, если бы не Мэнди, он всё ещё торчал бы в больнице.       — Не знаю, как тебе нравится, — сказал он, указывая на кружку и отпивая свой кофе.       Они с Мэнди практически на одном кофе и жили.       Пока Лип готовил себе кофе, Микки уселся за стойку и начал жевать свой тост, наблюдая за парнем. Он пытался вспомнить его или хотя бы то, откуда они знали друг друга. Они ведь явно были знакомы.       — Мэнди сказала, ты на стройку устроился, — произнёс Лип, садясь напротив Микки за стойку и пытаясь быть вежливым. — Она тобой и правда гордится, постоянно о тебе говорит.       Ему не понравилось, что Лип удивился, когда он улыбнулся в ответ. Разве прежний он не стал бы улыбаться на такие слова? Разве это не здорово — понимать, что Мэнди гордится им? Конечно, здорово. Чем больше он узнавал о том, кем был раньше — тем чаще думал, что тогда у него в голове, наверное, спутались какие-то провода. А амнезия, возможно, смогла их распутать.       — Так вы с Мэнди вместе? — спросил он, не зная, как вообще на всё это реагировать, и думая, что даже прежний он интересовался бы личной жизнью сестры.       — И почему тебе не похер? — прежде, чем Лип смог ответить, спросила Мэнди, пытаясь привести в порядок растёкшийся макияж и растрёпанные волосы, хотя она, если честно, и так выглядела безумно красивой. Она выхватила из его рук тост, но он не жаловался — знал, что она так сделает. — Спасибо за кофе, — пробормотала она так, что Лип не смог её услышать, а затем, покончив с тостом, села за стойку.       Микки пожал плечами на её вопрос.       — Просто хочу знать, кого убивать, если однажды найду тебя в слезах.       Наверное, именно так ответил бы и прежний он. Судя по всему, Лип даже не удивился, услышав эти слова.       — Чувак, она убьёт меня быстрее, чем ты сообразить успеешь, — спустя мгновение сказал Лип, отпивая кофе.       — И я всё равно убью тебя.       Мэнди — всё, что у него осталось, и поэтому он ненавидел её слёзы.       — Ты идиот, — пробормотала Мэнди, слабо ударяя его плечом. Она улыбалась, и он понимал — ей нравится слышать эту херню. Также, как и ему нравится осознание того, что она гордится им.       — А когда мой солдатик вернётся? — внезапно спросила Мэнди. С мгновение она выглядела какой-то виноватой, потому что не вспоминала о нём раньше, но всё быстро встало на места.       Мэнди хорошо притворялась. Как и Микки.       Он не понимал, почему упоминание о солдате заставило его сердце забиться сильнее.       Лип ухмыльнулся.       — О, так он всё ещё твой?       — Естественно, — сказала Мэнди, будто это было очевидно. Микки не знал, о чём они говорили, но старательно делал вид, что всё понимал. Получалось не очень — поэтому он сделал абсолютно отстранённый вид.       Лип усмехнулся, но явно не из-за Микки, а значит, всё под контролем.       — Он приедет где-то через месяц, — сказал Лип. — Это он мне ответил, когда мы общались в последний раз. Но всё может измениться.       — И надолго? — спросила Мэнди. Её глаза заблестели, но Микки не знал, от чего — от слёз или же счастья.       Он не мог понять, почему этот разговор заставлял его нервничать. Он отхлебнул слишком много кофе, но даже не дрогнул, ошпарив горло.       Лип пожал плечами.       — Нет, ненадолго, но повидаться с ним — уже здорово.        В голове Микки витало имя, которое он всё никак не мог разобрать. Он изо всех сил пытался ухватиться за него, но оно было похоже на дым, ускользавший, как только он приближался к нему. Почему он думал об огне? Солдаты, солдаты, солдаты, солдаты…       — Йен, — вслух сказал он, и Лип нахмурился.       — Именно, — он взглянул на Микки с долей отвращения.       Но Микки было похер, потому что в следующий миг напротив него уже стояла Мэнди и смотрела, широко раскрыв глаза. Он слабо улыбнулся, и она, взвизгнув, обвила руками его шею. По этой реакции он понял, что, наконец, смог что-то вспомнить. И да, он именно вспомнил, ведь раньше ничего об этом не слышал.       Солдат Йен. Йен, Йен, Йен, Йен.       Вдруг, если он продолжит повторять это имя у себя в голове, он вспомнит ещё что-то? Стоит попробовать.       Лип смотрел на них так, будто они совсем с ума сошли от своей любви, но Микки было абсолютно похер. Он был слишком доволен тем, что сумел что-то вспомнить и осчастливить тем самым Мэнди. Но одно он объяснить не мог — почему его сердце замирало каждый раз, когда он думал об имени Йен?       Кто такой Йен?       — Значит, вечером меня ждут рёбрышки? — спросил он, когда Мэнди, наконец, отпустила его шею и тем самым вернула ему возможность нормально дышать. Ну, не то чтобы он разрушил маленький момент счастья…       Мэнди лишь фыркнула и взяла свой кофе. Он сделал вид, будто не заметил слёз в её глазах.