Amnesia / Амнезия

      После того случая Лип стал постоянным гостем в их доме. Он обещал никому не рассказывать об амнезии Микки. Даже Йену, которого это могло отвлечь от службы, чего допускать было нельзя. Мэнди, конечно, нахмурилась, узнав это, но Микки всё понял и принял.       Ему даже нравилось, когда Лип был рядом. Нравилась появившаяся в доме мужская рука. Нравилось, что он готовил намного лучше Мэнди и умел говорить об умных вещах. Ему нравилась травка, которую он приносил, нравилось то, что он скидывался на уплату счетов, даже не спрашивая об этом. Благодаря Липу их дом перестал быть таким пустым.       Когда Лип сделал предложение, Мэнди спросила у Микки, что он думал по этому поводу. Он сказал, что будет только «за», ведь их дети станут гениями, да и по внешности не отстанут. Она рассмеялась, сказав, что он должен будет вести её к алтарю, и он просто согласно пожал плечами.       Он понемногу вспоминал, каково это — быть Микки Милковичем.       Он вспомнил, какого это — сломать пальцы и разбить кому-то коленную чашечку в ответ. Вспомнил, каково это — словить пулю в ногу, вспомнил слова, которые к этому приводят. Вспомнил, как ударил какого-то дебила, расстроившего Мэнди. Вспомнил, как сильно он ненавидел её слёзы. Он вспомнил, каково это — быть геем и до ужаса бояться этого. Но в то же время он вспомнил, как это приятно, когда кто-то имеет твою задницу. Вспомнил, как Йен бился о него бёдрами, задевая внутри ту самую точку. Вспомнил, что называл его Йеном, Галлагером, и иногда даже Рыжим лобком.       Он вспомнил, как Микки Милкович воспринимал влюблённость. Для него это было чем-то страшным и чуждым, заставлявшим его хотеть рвать, метать и убивать. Он вспомнил, что любил Йена так же сильно, как и ненавидел за то, что из-за него он начинал что-то чувствовать. А Микки Милкович не должен был чувствовать. Он вспомнил самодовольную ухмылку Йена, странно действовавшую на него.       Больше всего он помнил Йена.       Свадьба не была особо пышной — церемония в какой-то хреновой церкви, а празднование в баре Алиби. Приехал даже Йен, и поэтому Лип с болью во взгляде сказал Микки, что сожалеет. Йен привёл на свадьбу своего нового парня — видимо, они познакомились, когда Йен приезжал на выходные, а потом постоянно переписывались. Его звали Тоби. Микки лишь плечами пожал и заверил его, что всё в порядке, и у него нет абсолютно никаких претензий к Йену.       Но ему всё равно было больно — это понимали все.       И всё-таки, это была свадьба Мэнди и Липа, и он не мог позволить себе испортить её. Он заставил себя улыбнуться, затем надел костюм и повёл Мэнди к алтарю. Она была безумно красива в своём белом длинном платье, ради покупки которого Микки работал на стройке в двойную смену, а ещё покрасил гостиную какой-то старушке, потому что не хотел, чтобы на следующий день после свадьбы его сестре пришлось возвращать платье. Мэнди была всем, что он имел, она помогала ему оплачивать его больничные счета и была рядом всегда, независимо от того, нуждался он в ней или нет. Меньшее, что он мог сделать для неё — купить ей свадебное платье.       Впервые надев его, она расплакалась. Микки сидел тогда рядом с ней, и ему пришлось бежать за рулоном туалетной бумаги, чтобы стереть её потёкшую тушь и не испортить платье. Её волосы больше не были цветными — теперь они имели свой собственный богатый каштановый оттенок. Завитые и блестящие — они мягко касались её плеч.       С помощью холостяцкой вечеринки Мэнди решила подбодрить Микки. Она выставила Липа и его братьев за дверь, затем сильно напоила Микки к моменту, когда пришёл стриптизёр. На вечеринке были только они вдвоём и стриптизёр — не лучшее, что можно придумать, но Микки должен был признать — ему было весело. Особенно, когда он закончил трахаться с стриптизёром в ванной.       Он не часто занимался сексом в последние несколько лет. А если и занимался, то только если был пьян в клубе, из которого его силой пыталась вытащить Мэнди.       Лип подмигнул ему, когда он привёл свою младшую сестру к алтарю и передал ему. Микки пожал его руку и улыбнулся, будучи безумно счастливым, ведь Мэнди собиралась выйти замуж за человека, который обязательно сделает её жизнь прекрасной.       Йен был шафером Липа и стоял на противоположной стороне от Микки вместе со своим братом Карлом и двумя сёстрами, которые были подружками невесты. Возле алтаря на стороне Мэнди стоял один только Микки, ведь ни один из остальных братьев не пришёл, более того — они даже не подозревали об этой свадьбе. Всё, что Микки помнил о них, давало ему понять, что их отсутствие здесь — своего рода подарок.       Он даже ни разу не встречался с ними после того, как всё забыл.       Микки был одним из тех, кто хлопал громче всех, когда они говорили «да» и целовались, и он честно не помнил, был он ли когда-нибудь счастливее, чем в тот момент. Если Мэнди была счастлива — значит, счастлив был и он.       Когда Мэнди и Лип закончили со своим первым танцем под какую-то идиотскую песню, Мэнди попросила диджея врубить «You gonna go far kid» и потащила Микки на танцпол. Он мгновенно покраснел от неловкости, ведь танцевать ему не хотелось, да и не умел он, но ради Мэнди пришлось попытаться. В конце песни она рассмеялась и принесла пару рюмок, которые они вдвоём уделали за считанные секунды, потому что у них был своего рода иммунитет к этим обжигающим горло напиткам — они же, чёрт бы их побрал, всё-таки Милковичи.       Вечеринка продолжалась, а Микки сидел за стойкой, общаясь с Кевом, который и владел и баром, и работал в нём. Он оказался довольно приличным чуваком, в отличие от его чересчур громкой жёнушки. Но даже она не могла сравниться в этом с Галлагерами. Раньше он их не видел, и не помнил ничего ни об одном из них, если не считать Йена и Липа, которого он узнал только после потери памяти. Однако он позаботился о том, чтобы узнать их имена. Фиона, самая старшая, была замужем за каким-то парнем по имени Джимми, который, как сказал Лип, угонял тачки. Дальше был Лип, Йен, рыжеволосая девчонка по имени Дебби, которая казалась самой спокойной из всех. Микки не хотел этого признавать, но один парень, Карл, напугал его — серьёзно, он был похож на социопата, и потому он решил держаться от него подальше. Самым младшим был Лиам, который почему-то был совершенно не похож ни на кого из семьи.       Отец Липа, Френк, валялся в отключке в углу. К нему Микки тоже не горел желанием подходить, потому что кое-что о нём помнил. Однажды он вспомнил, что хотел убить его, но сейчас ему такие мысли не нравились. Почему он хотел прикончить его? Он не помнил, поэтому просто решил не обращать на него внимание.       — Эээээй, Микки! — он вздрогнул, почувствовав хлопок по плечу.       Кев улыбнулся вусмерть пьяному Липу, который вдруг решил, что навалиться на Микки — это довольно весело.       — Ты сколько выжрал? — спросил его Микки, будучи уверенным, что на свадьбе необязательно напиваться до амёбного состояния.       — Маловато, — сказал Лип пьяным голосом, на что Микки лишь закатил глаза.       — А мне кажется, что тебе уже хватит, — сказал он, а затем взглянул на Кева. — Как его отрезвить?       Ему не хотелось, чтобы что-то испортило день Мэнди. Особенно её бухущий муж.       Через пару минут Кев подал стакан. Микки взял его и поморщился.       — Это ещё чё за херня? — спросил он.       — Томатный, лимонный соки и вустерский соус, — сказал Кев, злобно ухмыляясь. — Постоянно на его отца действует, уж поверь.       Микки поморщился, но развернулся, чтобы стащить с себя Липа и усадить его за стойку.       — Пей, — приказал он, поднимая его падавшую вперёд голову. Он уже почти отключился.       — Это алкоголь? — промямлил он.       — Ну ясен хер, — пробормотал Микки, придерживая стакан, пока Лип пил из него. Спустя пару минут Лип широко раскрыл глаза, чуть позеленел, а Микки мгновенно выхватил у Кева ведро и подставил его прежде, чем тот начал блевать.       Он поморщился и отвернулся, но вонь от этого не уменьшилась.       — Какого хрена ты творишь? — спросил подошедший Йен, потирая спину брата и морщась от содержимого ведра.       — Отрезвляю его, — честно ответил Микки.       Лип слегка приподнял голову и нахмурился.       — Ненавижу тебя, блять.       Он просто рассмеялся в ответ.       — Напомню тебе это в следующий раз, когда ты будешь под кайфом и решишь подраться с вышибалой из клуба.       — Признайте, это была классная ночь, — пробормотал Лип, вытирая рот салфеткой, которую ему передал Микки. Это впечатляло — Лип и правда протрезвел, пусть и непонятно — от того пойла или от того, что проблевался.       — Ну, это же не ты базарил с сорокалетней женщиной, — сказал Микки, морщась от воспоминаний. — И ты думаешь, что ночь была классной, просто потому, что ты в хлам укурился, — каждый раз, когда Лип был под кайфом, он считал лучшим моментом в своей жизни.       Он фыркнул.       — У той женщины какой-то тупой вкус, он же была одержима тобой.       — Ага, спасибо, — ответил Микки, нисколько не обижаясь.       — Ты откажешься, если я попрошу тебя с утра приготовить мне завтрак? — спросил Лип, глупо дуя губки.       Микки лишь плечами пожал.       — О, я приготовлю завтрак для Мэнди, а ты сможешь посидеть и посмотреть, как она будет его есть.       — У меня не настолько злая жена, — весело сказал Лип. Они посмотрели друг на друга и засмеялись, потому что да, Мэнди и впрямь не была жестока. Независимо от того, давала ли она клятву, не давала ли, это значило только одно — «всё, что моё — и твоё тоже».       — Она Милкович, это у неё в крови, — ухмыльнувшись, сказал он, но в следующее мгновение он нахмурился, потому что к ним подошёл новый парень Йена. Он обнял рыжика за талию и улыбнулся. Микки почему-то почувствовал себя лучше, и Йен вдруг осознал, что его приобняли. Он этого даже не заметил, потому что наблюдал за Микки.       Его парень, Тоби, был того же роста, что и Йен. У него были светло-каштановые волосы и глупая улыбка, и какая-то часть прежнего Микки вдруг захотела ударить его, но ведь теперь он был другим человеком, не считавшим насилие выходом. Только если он не был под кайфом.       — Мы, кажется, не знакомы, — сказал Тоби, улыбаясь и тем самым заставляя костяшки Микки чесаться. — Это же ты вёл Мэнди к алтарю, да?       Микки кивнул.       — Да, я её брат.       — Она была прекрасна, — вздохнул Тоби, и Микки понял, что он был тем самым стереотипным классическим геем. И почему его это раздражало? — Её платье просто чудесно.       Микки сложно было не ненавидеть этого парня, но и не согласиться с ним было нельзя, ведь он оказался абсолютно прав.       — Выглядело недёшево, — добавил Йен. — Она его вернёт?       Микки фыркнул.       — Ещё чего, как будто я позволю своей сестрёнке отдать её свадебное платье.       — Мик, ну ты же не можешь его украсть, — сказал Йен, чуть хмурясь. — Она же его, наверное, взяла на прокат? Значит, нужно вернуть.       — Ну, она не брала его на прокат, — сказал Микки, жестом отказываясь от рюмки водки, которую Лип протянул ему. Лип молчал, будто знал, что ему не стоило встревать в разговор.       Йен всё ещё хмурился.       — Ну и как она его себе тогда позволила?       И в тот момент Микки осознал, насколько маловероятно звучала бы фраза «мы его купили». И всё же его немного задело то, что Йен решил, будто они взяли платье напрокат.       — А она и не делала ничего, — сказал он, потирая затылок. — Я работал в двойную смену и занимался ещё кое-чем, чтобы помочь ей купить его.       — Что, наркоту толкал?       Неужели прежний он был настолько плох?       Он ненавидел тот факт, что уже прекрасно знал ответ на этот вопрос.       — Ага, да, пусть так, — пробормотал Микки, не желая спорить, зная, что это бессмысленно. Ну, и он не хотел снова сломать руку, ударив что-то. — Ты не против, если я пораньше уйду? — спросил он у Липа. — Нужно кое-что замять.       Он кивнул.       — Да, конечно, чувак, увидимся, когда вернёмся из путешествия.       Они не могли позволить себе нормальный медовый месяц, поэтому решили провести выходные в отеле. Ну, хороший отель был почти сравним с хорошим медовым месяцем. Но он явно преувеличивал, называя это путешествием.       — Повеселитесь, — пробормотал он, больше не глядя на Йена и проходя через импровизированный танцпол, где Мэнди болтала с сестрой Липа — Фионой.       Она немного пьяно улыбнулась ему, когда он подошёл. Но Мэнди не была бы Мэнди, если бы в мгновение ока не заметила боль в его взгляде.       — Я ухожу, — сказал он, будто извиняясь. Он и правда не хотел уходить, но и оставаться там он не мог. Ему бы стало ещё хуже. — Повеселись в свой медовый месяц.       Мэнди обняла его за шею и поцеловала в щёку.       — Ты в порядке? — на ухо пробормотала она, и он просто кивнул, ведь, если бы он раскрыл рот, то точно зажевал бы её волосы. — Спасибо тебе за всё, Мик, — добавила она, когда они отстранились, и провела руками по передней части платья, как бы давая ему понять, что она имела в виду.       — Ты всё для меня, — честно ответил он. — Не стоит благодарностей.       По её лицу он понял, что да, она прекрасно это знала. Она лишь прикоснулась к его щеке на пару мгновений, а затем он ушёл. Он понятия не имел, куда направлялся, но ему нужно было уйти подальше отсюда, подальше от Йена.       Скрываться стало труднее, когда жизнь прежнего и нынешнего его вдруг столкнулись. Они были из одного мира, но складывалось впечатление, что из разных, и это сводило Микки с ума.       Так почему он продолжал думать, что Йен должен обо всём узнать? Что Йен его поймёт?