***
Как и обещал Сасори жуткая женщина неопределенного возраста с нарисованным лицом и взглядом как у дамы давно не знающей любви, отвела Мадильду в общий душ, где в прямом смысле самостоятельно оттерла девушку мочалкой, напоминающей терку, ощущения, по крайней мере, были такие. Очищенная и розовенькая Матильда надевала чистые больничные штаны и майку, когда заметила на стене вырезанную фигурку ангела. Поднявшись на цыпочках, Леруа дотронулась до него и, пожав плечами, направилась со своей жуткой сопровождающей на обед. После обеда отличившейся более-менее сносным поведением Матильде разрешили выйти на прогулку. Сначала Леруа боялась выходить наружу, в окно увидев гуляющих психов, относясь к ним предвзято и с опаской. Поэтому сидела на подоконнике. Даже здесь со стены за больными наблюдала вырезанная фигурка ангела. Злобная медсестра согнала её с подоконника и заставила покинуть четыре стены, сославшись на то, что больным положен свежий воздух. Воздух и правда был необычайно свежий, запах леса, не присущий мегаполису: хвои, сосны, дуба. Матильда втягивала его полной грудью и смотрела в небо, направляясь к аллее. Лишь бы не смотреть на сумасшедших. Резко развернувшись на 180 градусов, она столкнулась с правдой. Психушка вовсе не была психушкой, какой она её себе представляла. Величественный готический замок со сверкающей фреской на окнах двух башен. Правая башня, находящаяся в восточной части, казалось заброшенной — забитые досками окна, скрывающие остатки выбитых стекол, обуглившиеся стены, точно когда-то их пожирал огонь. Растрепанная, на босую ногу, скинув с себя больничные тапочки, Матильда вышла на лужайку, сжав и разжав пальцы. Свежий воздух хоть немного привел в чувство, несмотря даже на окружение пациентов, что сидели здесь на лавочках или слонялись, говоря сами с собой. Это место показалось куда райским, чем само помещение. Чем сам замок, который был просто создан для фильмов ужасов, но никак не для лечения душевнобольных. Не говоря уже о воротах, окаймленных проволокой тяжелого напряжения. Из такого места будет не так просто сбежать. А Матильда не собиралась задерживаться в Красной Луне. — Ну и жуть, в таком месте немудрено свихнуться, а не вылечиться, — констатировала Матильда, разочаровано покачав головой. — Вот только не похоже, что отсюда будет легко сбежать. — Какая пессимистичная речь, точно новенькая. Хотя с тобой не поспоришь, хм. Матильда развернулась на бойкий, слишком жизнерадостный голос для сумасшедшего. Лучи солнца блестели из-за спины фигуры, что сидела по-турецки к ней спиной. Развернувшись к ней лицом, молодой человек задорно улыбнулся, сверкнув таким же улыбчивым взглядом единственного ярко-голубого глаза, левую пустую закрытую веком глазницу скрывала длинная челка, спадающая на лицо. Паренек внимательно разглядывал новенькую на лужайке, спрятал в широкие карманы толстовки пластилиновую фигурку, которую до этого лепил. Его длинные золотистые волосы развевались по ветру, он похлопал рядом с собой, и Матильда присела рядом, сконфуженно скуксившись, когда он по-панибратски потрепал её по голове. — Сбежать отсюда нереально, так что, сокамерница, добро пожаловать в Санаторий Сатаны, — рассмеялся парень в испуганное лицо новенькой. — Санаторий Сатаны? — Ага, его тут все так называют. Родственники несчастных отправляют пациентов сюда на лечение, но даже понятия не имеют, что отдают их в руки Дьявола. Отсюда еще никто не выбирался, — устрашающим голосом, размахивая руками, корчил злобные рожицы блондин. — Ладно, расслабься ты, я преувеличиваю, — и протянул руку, — Меня Дейдара Тсукури зовут. Матильда с кривой улыбкой неуверенно посмотрела на протянутую руку, все еще побаиваясь сближаться с «местными», но все же пожала в ответ. — Матильда Леруа. Новая заблудшая душа в вашей обители. — Матильда, мм, какое странное имя. Ты ведь полукровка, да? — Не надо меня так называть, это неприятно, знаешь ли. Я наполовину француженка. — Так-так. Значит, ты владеешь языком любви? — и неоднозначно заиграл бровями, придав голосу флиртующие нотки. — Не знаю, о каком ты языке любви именно говоришь. Но вот послать на французском могу, — и, решив сменить тему, перешла в собственное наступление. — Итак, Дейдара, на психа ты не очень похож, по крайней мере, пока что, как же ты сюда попал? — О-о-о, ты абсолютно права! Я здесь самый адекватный при уме! А мотаю свой срок в Красной Луне вместо тюрьмы из-за моего искусства! — с ноткой гордости произнес Тсукури, кивнув самому себе. — А? Искусства? — Да! Я уже несколько раз был на условном сроке из-за того, что подорвал магазин и школу, ну и еще парочку точек, а вот с универом вышла неувязочка, в этот раз решили, что я душевнобольной и сажать в тюрьму меня будет бесполезно, и поэтому упекли сюда, — на лице Дейдары появилось блаженство, сопряженное с неописуемым порывом гордости в собственных злодеяниях. — Замечательно. Тут еще и террористов держат, — Матильда выдавила кривую улыбку и поняла, что на инстинктивном уровне отодвинулась от Дея. — Чего? Террор? Ничего ты не понимаешь, Матильда Леруа. Не сравнивай грубый, кровавый террор с тонким, пламенным, продуманным моментом хаоса! — обиженно напыжился Дейдара и, беспардонно схватив Матильду за руку, подскочил. — Так, пошли, покажу. Дейдара потащил её на другую площадку, что находилась в задней части замка, чтобы посторонние не помешали их творческому процессу. Матильда, ещё не понимая, что «сокамернику» взбрело в голову, послушно ступала следом. Оказались на задней площадке, блондин отпустил её руку и принялся шарить по карманам больничных штанов. — Так-так, сейчас устроим БУМ! Взымывшая в воздух пластилиновая фигурка, которую Леруа не успела разглядеть, снедаемое огненной вспышкой пламя, самоуничтожилась, взорвавшись на фоне безмятежного неба, разлетевшись на маленькие грязные частики мусора. — Ну что, правда красиво? — с гордостью наблюдая за своим «творением» из остатков неведомо чего, Дейдара, улыбаясь во все 32 зуба, выжидающе взглянул на ошарашенную Матильду, которая смогла только разочаровано выдавить из себя: — Ты точно псих…. Из чего ты вообще сделал это «искусство»? — Из подручных материалов, какие в больнице нашел. Ну так что, теперь ты понимаешь, что я не псих и…. — Эй! Тсукури снова взялся за свое! Держите его! — Вот черт, спалили! — Дейдара в ужасе попятился назад, хлопнув себя по лбу. Приближающаяся кричащая охрана уже угрожающе показала приготовленную смирительную рубашку. Матильда отстранённо наблюдала, как её нового знакомого смыкают в оковы уже знакомого ей материла. И теперь она понимала, как смешно и жалко выглядела, когда кричала, что не сумасшедшая. Для них они лишь брыкающиеся, извивающиеся пустышки. — В палату его, прикрепите к койке, и освободите правую руку для укола. Голос как нож, режущий вены, приносящий такую же боль и судороги. Взгляд как сталь этого ножа — серые, холодные, ничего не выражающие, а от невероятного количества пирсинга на лице становилось больно самому. Матильда обняла себя руками, пораженно изучая вышедшего на поляну мужчину. Судя по халату — тоже врач, пускай и эксцентричного вида, с ярко-рыжими волосами, цвету которого позавидовало бы само солнце. — Эй-эй, Пейн, — заискивающе проворковал Дейдара, — давай без уколов, а я обещаю, что целую неделю не буду на групповых занятиях рассказывать о своем искусстве. — Мне и так придется выслушивать о твоем искусстве в личные часы, — беспристрастно заявил Пейн и, потеряв интерес к собственному пациенту, обратил взор к Матильде. – А ты? Твое имя? Я не помню твоего лица. — Я… Я — Матильда Леруа. Новенькая. — Имя твоего лечащего врача. Матильда прохрипела в ответ, застыв, осознав, что она и имени-то не знает того молодого врача. Вот же! И как она могла забыть спросить его! Хотя сам виноват, люди должны сами представляться, это его ошибка. — Я не знаю, простите. Нервно улыбнувшись на жуткий взгляд, которым одарил её лечащий врач Дейдары, Матильда облегченно вздохнула, стоило ему уйти. Что же: по крайней мере, она поняла, что с лечащим врачом ей еще более-менее повезло. От взгляда врача, у которого еще молоко на губах не обсохло, не хочется отложить кирпичи, как от взгляда врача, что своим взором может распилить даже бриллиант.***
Вместо сказки на ночь — вторая красная пилюля, которую лечащий врач протолкнул меж губ, не успела Матильда спросить его имя. И провалилась в сон, как только захлопнулась дверь. Сон не принес легкого отдыха. Наоборот. Дискомфорт и непосильная тяжесть, что невидимыми цепями сковывала тело, заставляя кусать губы, стонать и метаться в постели. Тонкая длинная игла кольнула в висок, пробралась внутрь и через мозг прошила насквозь, совсем как пуля, покинувшая черепушку через противоположный висок. Матильда проснулась с криком, схватившись за голову и выгнувшись в спине. Она кричала и не понимала, что помимо неё в унисон стонут и другие пациенты за стенами. Тяжело дыша и захлебываясь, Леруа приняла сидячее положение, схватившись за раскалывающуюся голову, что будто сотнями игл прошивало насквозь. В комнате, освещённой только лунным светом, царил полный мрак. Приведя чувства в порядок, сквозь боль, Матильда упала обратно, натянув одеяло на мокрое от горячего пота тело. Она тяжело дышала, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. По коже прошелся легкий ветерок, и теперь Матильда, скованная резким холодом, поежилась и сжалась в комочек. Донесся стук в дверь. Леруа, приподнявшись на локтях, взглянула на дверь, из-за тусклого освещения она не могла точно разглядеть, но ей показалось, что дверь слегка приоткрыта. Превозмогая головную боль, пациентка Красной Луны босыми ногами по ледяному полу медленными шагами приблизилась к двери. Потянулась к ручке и надавила на неё, однако дверь уже оказалась открытой. В палате разнесся противный скрип двери. Матильда приоткрыла её сильнее. — Кто здесь? Холодный ветер укусил обнаженные лодыжки, Матильда неуверенно открыла дверь и вышла из своей палаты. В коридоре царила такая же тьма, лишь редкие огни бра в виде свечей освещали путь. — Хэ-эй. — Но в ответ собственное прокатившееся по коридору эхо. Глухой удар о пол заставил испуганно отпрыгнуть. Матильда, прижав сжавшиеся кулаки к груди, прижалась к стене и оглянулась вокруг. Никого. Только шорох, напоминающий копошение, доносился из другого конца коридора. Матильда не была бы Матильдой, если бы не пошла на источник звука, тем более когда некто сам открыл ей дверь. Может Дейдара? Почему-то Леруа сразу подумала, что это шутки в стиле посвящения. Скрипучие звуки по стенам коридора приближались, точно в них копошились термиты. Матильда застыла: в конце коридора ходила тень, плавно перемещаясь из стороны в сторону, она исчезла в левой стороне. — Дей?.. Леруа позвала негромко, боясь быть обнаруженной персоналом, и на цыпочках проскочила за юркнувшей тенью, поднимаясь на второй этаж по винтовой лестнице. Скрежет прекратился, как только она вышла в коридор на втором этаже. Решив, что глупая шутка затянулась и лучше вернуться обратно, Матильда обернулась назад. — Господи! — закричала Матильда, отпрыгнув к стенке. Во мгле спящей клиники светились кроваво-красные огоньки. Едва колышущиеся, погасшие и открывшиеся вновь. Красные Глаза распахнулись шире. Дыхание перехватило, парализованная ядом страха Матильда медленно пятилась назад по стенке, не отрываясь от причины её появления в Красной Луне. Красные Глаза смотрели прямо, моргали, они дернулись, направившись в её сторону, левитируя во мраке. Матильда не выдержала, повернулась к страху спиной и рванула со всех ног. За углом, куда она собиралась свернуть, вышла двуглавая смеющаяся фигура, что распростерла руки и понеслась на Матильду, будто желая заключить в объятья. Истошный вопль вырвался из груди Матильды, притесняемая Красными Глазами и двуглавым монстром, Леруа кинулась в один из открытых кабинетов. Дрожащими вспотевшими руками заперла дверь, приперев рядом стоящим стулом. И крепко вцепилась за ручку, чтобы оно не смогло пробраться внутрь. За спиной раздался скрежет, как ногти по стеклу, заставивший простонать и схватиться за разрывающуюся от пульсирующей боли голову. Звук совсем как в коридоре, но на этот раз намного сильнее и отчетливее. Сердце билось как бешеное. В висках стучало, в горле пересохло, на дрожащих ногах Матильда медленно повернулась назад. Зажглась мигающая лампочка. Перед глазами комната заплясала, сердце замерло. На столе напротив словно тряпичная безвольная кукла сидел мальчик, с накрененной набок головой. Пустыми черными глазами, поглощенными тенями, он смотрел на неё, и нервно улыбнувшись кровавой улыбкой, издал хрип под хруст ломающихся позвонков. Петля на его шее затянулась и потянула содрогающиеся безвольное тело вверх. Из разинутого рта посыпался песок, заполняющий собой весь кабинет. Издав крик, Матильда попыталась кинуться к двери, но зыбучие пески не позволяли, тянули обратно. Позади содрогающегося в смертных конвульсиях повешенного мальчика открылись красные глаза. Гипнотизирующие, не дающие права не то что пошевелиться, но и просто вздохнуть. И если раньше ими были только глаза, то сейчас Леруа видела силуэт, что точно прорисованный контур фигуры на черной бумаге приблизился к ней. Они смотрели в глаза друг другу, долго, словно застыло время. Так близко, что Матильда могла видеть в красных яблоках черные человеческие зрачки. Красные полосы, будто слезы, стекали с глаз, капая на пол. Силуэт руки поднялся, невидимые пальцы зачерпнули сочащуюся кровь из глаза. Окровавленные пальцы прикоснулись к стене, к которой прижималась Матильда, не в силах отвернуться, и принялись выводить нечто рядом с её головой. Матильду скривило от отвратительного зрелища. Она почти заставила себя взглянуть, что прочерчивает её ночной кошмар на стене, как распахнулась дверь. Свет включился, в дверях стояли двое дежуривших медбратьев во главе с Сасори. — Что здесь происходит? Как ты выбралась из палаты? — Сасори окинул взглядом испуганную до ужаса девушку и архив, в котором он просто не мог найти логическую цепочку, как здесь могла оказаться Матильда. — Он здесь… — прошептала Матильда. — Он? — переспросил врач и окинул комнату взором. — Матильда, я никого кроме тебя и разбросанных на полу бумаг не вижу. Матильда обернулась в сторону стены, где видела Красные Глаза, но — ничего. На столе, над которым качался повешенный мальчик, лишь разбросанные папки. — Но я видела… Красные Глаза, — слезы побежали горькими дорожками по щекам, коленки задрожали, а головная боль усилилась, Сасори едва успел схватить её за плечи, чтобы Леруа не упала, как Матильда забилась в судорогах, нечленораздельно завопив. — Быстро в палату, у неё начинается истерика, — скомандовал Сасори. Матильду подхватили за ноги и руки, чтобы она не успела навредить себе, и понесли из кабинета. — Я клянусь! Я видела их! Я не вру! Сасори, лишь покачав головой, прошел к разбросанным документам, оперативно собрал и устроил обратно на стол. — Хм, анкеты бывших пациентов? — Акасуна бегло пробежался по именам пациентов на обложках: — Хокодо Набирэ, Учиха Саске, Узумаки Наруто. — Что ты делаешь, новенький? — в дверях показался один из лечащих врачей, с которым Акасуна не часто пересекался, но знал, что его зовут Какудзу, и Какудзу был человеком немногословным, если дело не касалось денежного вопроса. — Иди, угомони свою красноглазую, эта ненормальная полбольницы сейчас разбудит, и успокаивай потом их полночи, сам же и будешь этим заниматься. Сасори, отметив про себя, что Какудзу сегодня дежурным не был и неизвестно как он оказался в этой части замка, положил папки на стол и немедля покинул кабинет.***
Матильде хотелось плакать, рыдать в голос и кричать, насколько она от всего устала. А Орочимару, от вида которого у неё сводило желудок, помимо разыгравшейся мигрени, долго и нудно водил перед её лицом ручкой и фонариком, отчего голова раскалывалась еще сильнее. — Значит, говоришь, у тебя болит голова? — Если вы не перестанете вертеть ручкой перед моим лицом, я блевану на вас и не стану за это извиняться. И да, у меня с вечера жуткие головные боли. — И что же, Матильда, из-за своих головных болей ты решила прогуляться по клинике? — мужчина убрал ручку в карман и, скрестив руки, облокотился о спинку кресла. — Матильда, я тебя внимательно слушаю. Напротив него на стуле сидела Матильда, под глазами которой красовались синяки от бессонной ночи под стать оттенку волос, взгляд её был мертвым, смотрящим сквозь врача. Рядом стоял Сасори с медицинской картой в руках. Он укоризненно смотрел на девушку, и сжимал спинку кресла, как если бы мог сжимать в подбадривающем или осуждающем жесте её плечо. — Я снова их видела… — замученно едва не простонала Матильда, потупив взгляд. — Кого их? — издевательски спокойным тоном спросил Орочимару. — Красные Глаза… У него шла кровь из глаз, и там был мальчик…повешенный.. над столом, — невнятно промямлила Матильда и, сконфуженно прижав руку к груди, принялась раскачиваться из стороны в сторону. — Вот как? Интересно. А позволь узнать, как ты выбралась из палаты? На ночь двери запирают. — Орочимару прищурил глаза и внимательно наблюдал за вытянувшимся лицом пациентки. — Она сама открылась… — Неправильный ответ, Матильда. Отведите её в 54 кабинет, повысьте мощность до 40 Вольт, — приказал главврач. Матильду, подхватив под мышки, вынесли из кабинета. Сасори растеряно посмотрел на начальника, переведя взгляд с пациентки, переставшей сопротивляться. — Не слишком ли часто вы применяете электрошоковую терапию? — Я бы сказал даже недостаточно. — Электрошоковая терапия не используется уже… — И все же на сегодняшний день она считается самой действенной в лечении шизофрении. Прости, Сасори, но у меня сейчас назначен приём, — и недвусмысленно указал на дверь. — Интересно, интересно, что вы думаете по этому поводу? – как только Акасуна покинул кабинет, Кабуто подал голос, недоверчиво хмыкнув под нос. — Самому хотелось бы знать. Не думаю, что барышня может ходить сквозь стены. Но ведь было слишком рано? — Какудзу как раз должен был забрать её, чтобы отвезти в кабинет для обследования перед началом «лечения». Можно предположить, что это его промах, он открыл дверь и отвлекся. — Приведи его ко мне немедленно. Если это не он, придется усилить охрану за нашей новенькой. Мне не нужен второй Учиха Итачи за неделю до проверки начальства. — Орочимару нервно проскрипел зубами и дотронулся до запястья правой руки, гневно сверкнув глазами.