Психоделика любви

— Где мои манеры, прошу меня простить. Я Учиха Итачи, почивший мир два года назад. Меня убили в этой клинике. Той самой, где ты сейчас проходишь лечение, — без тени горечи поведал юноша, словно говорил о вещах, нисколько его не беспокоящих. — «Убили»? — завибрировавшим то ли от дрожи, то ли от эха голосом прошептала Леруа. — Именно. Я был убит во время четвертой фазы. — Ничего не понимаю. Ты сказал, что ты Учиха? Это ты написал в душевой: «Его звали Учиха Саске»? Кто это? И зачем ты это сделал? Что вообще происходит? Почему я тебя вижу, если ты мертвый? Господи, что я несу?! — в истерическом хохоте Леруа схватилась за запрокинутую голову, сжав меж пальцев сальные поблекшие пряди.— Черт, что я несу! Меня снова штырит, я и правда свихнулась! Нужно всего лишь проснуться, это очередной бред моей фантазии!.. — Не хотел бы тебя разочаровывать, но это не сон. Матильда открыла глаза и, медленно выпрямившись, вперила в Учиху злобно-колючий взгляд. — Хозяин! Хозяин! — Зайка-убивайка, засеменив на коротких задних лапках, перепрыгивая с одной на другую, предвукушающе захлопал в передние лапы, не выпуская ножа. — Можно мне её немного выпотрошить? Ну пожалуйста! Пожалуйста! И, ринувшись на Матильду, запищал, не достигнув цель — Итачи перехватил зайца за уши, встряхнув, как непослушное нашкодившее дитя, и отшвырнул в сторону. Зайка прокатился кубарем, заохав-заахав, и, ничком плюхнувшись о водную гладь, поднял башку на тревожно засопевшего сидевшего рядом пса. Только сейчас Матильда обратила внимание, что они сцеплены кругом рогатых послушно лежащих псов. — Это место… — Сложно объяснить тому, кто не познал еще истиной боли. Один человек называл его «между жизнью и смертью». Раньше оно было серым, бесцветным, бессмысленным, но боль и пролитая кровь в клинике окрасила его в алый. Я называю его Цукиеми. И под властный взмах руки Луна на небе свернулась спиралью и вновь приняла прежнюю форму. — Почему я вижу его? — Пациенты могут увидеть его в момент агонии, находясь в сознании между явью и состоянием, близким к смерти. — То есть, я сейчас на грани гибели?! — поражённо воскликнула Матильда. — Тебя так страшит смерть? — Я еще слишком молода, знаешь ли! Не обижайся, — вспомнив, что, судя по внешнему виду, Итачи умер в её возрасте, Леруа неловко прикусила губу. — Меня невозможно обидеть. Матильда, тебя ведь так зовут, я прав? — А, да. Я — Матильда Леруа, — с не совсем вяжущейся с обстановкой улыбкой Леура показала на себя большим пальцем и протянула руку для рукопожатия, но, поняв как глупо это выглядит, с поникшим видом скуксилась. — У тебя наверняка много вопросов. Я отвечу на все, не беспокойся. Но перед этим я бы хотел попросить прощения за то, что пугал тебя. Увы, страх и боль — единственные связующие нити этого мира с твоим. Но если тебя это успокоит, ты не единственная, к кому я приходил, но первая, кто услышал меня. И даже увидел. — Учиха взглянул на собственные руки, сжав и разжав пальцы, словно и сам не верил в собственное существование. А после щелкнул пальцами, и из теней материализовались два кресла. — Нам предстоит долгий разговор. — Как ты это сделал? — поразилась Леруа, вылупившись на кресло. — Очень просто. Это место подконтрольно мне. — будто в подтверждение слов Учихи небо и земля поменялись местами. Леура в перевернутом состоянии подняла голову, смотря в водную гладь и попыталась пригладить повисшие вниз волосы. — Здесь властвую я, а не серый кардинал серой Луны. Учиха исчез. Матильда растерянно закружилась и, свалившись с неба, закричала, но ноги тут же ударились о слишком твердую воду, что зашлась рябью. Учиха, собираясь из черных теней, упал на кресло. Второе кресло боднуло Леура в ноги, и, потеряв равновесие, пациентка рухнула в его объятья, подтянув колени к груди. — Так, значит, ты призрак? — Можно сказать и так, но это не абсолютное утверждение. Моя душа не нашла успокоения, но это поправимо… с твоей помощью. — Ладно, я постараюсь поверить, что все происходящее — правда. Ты призрак, а это Цукиеми — мир между жизнью и смертью. Но у меня есть главный вопрос: почему я смогла выйти с тобой на контакт? Итачи молчал, смотря будто сквозь неё и, прикрыв глаза, как уставший от жизни старик, бросил лаконичное: — Прости, я не знаю. — Тогда, может, у тебя найдется ответ на то, что, черт возьми, здесь происходит? — Безусловно. Для этого ты здесь. — Итачи, откинувшись на спинку кресла, сжал подлокотники и, не отрывая пристального взгляда от визави, начал повествование — Именно моя история началась два с половиной года назад. В нашей семье случилось горе: мои родители погибли и мы с братом остались одни. В свой 21 год я взвалил на себя непосильную ношу, самонадеянно решив, что мне подвластны все проблемы, в том числе и моего 16-летнего брата, медленно, но верно сходящего с ума. Так, по крайней мере, я считал. Не отдав брата под опеку дяди, я оставил его с собой… И это было роковой ошибкой. Саске не выдержал стресса после смерти родителей. Его психика была надломлена, что привело к развитию маниакально-депрессивного психоза. Хотя, возможно, все началось раньше, но у меня не было времени замечать мелочи. А как известно — дьявол кроется в мелочах. Мои ошибки привели Саске на скамью подсудимого; он едва не убил человека, но обвинения удалось снять благодаря тому, что его признали невменяемым. И я совершил… еще одну ошибку. На этот раз стоящую наших жизней: я отдал своего родного брата в психиатрическую клинику «Красная Луна». — Стоп, но ты ведь сказал, что ты умер здесь, — перебила его Матильда. — Верно, не перебивай… — Итачи сделал небольшую паузу и вновь продолжил. — Главврач Орочимару уверял меня, что вылечит его за один год. Так все и началось. С каждой неделей Саске менялся. Я же смотрел на него, измученного, сходящего с ума, но не видел правды. Не верил ни единому слову: ни об экспериментах, ни об электрошоковой терапии, ни о сексуальном насилии со стороны Орочимару. — Э? — Матильда едва не подавилась воздухом. — Погоди, я тебя правильно поняла? Сексуальном насилии? — Именно. Не перебивай меня, — и под взмах руки Учихи, Матильду окружила тень, заткнувшая девушке рот. Леруа попыталась отодрать её, но та стала словно частью её тела. — Я хотел забрать Саске, но после моего заявления меня и вовсе перестали подпускать к нему, настаивая на том, что для его лечения это может сказаться отрицательно. А со временем этот ублюдок Орочимару только прибавлял срок, с каждым днем все больше и больше, опираясь якобы на то, что диагноз оказался куда серьезней и маниакально-депрессивный психоз перерос в шизофрению. После очередного отказа на мое требование увидеть брата, меня посетила безумная идея, из-за которой теперь я мертв. Я решил попасть в психиатрическую клинику не как гость, а как пациент… Я инсценировал суицид прямо на территории «Красной Луны». Я сам пролил свою кровь в чертогах ада. Как и планировалось, я попал в «Красную Луну». Я нашел своего младшего брата, но перед этим я прошел его путь. Прошел боль, отчаяния, насилие, прошел Орочимару, испытал все, о чем кричал мне Саске, но я не слышал. И пока я пытался найти ответы на свои вопросы, я стал полноценным винтиком их системы, который прочно закрутили отверткой. Все, что ты видела в своих снах, не было снами. Психиатрическая клиника «Красная Луна» — лишь лаборатория для проверки таблеток на побочные действия, а подопытными кроликами выступают пациенты. — Мои головные боли и отдышка! — в ужасе поняла Леруа, дотронувшись до виска. —Именно. Но в частности и галлюцинации. Как понимаешь, Матильда, умерев здесь насильственной смертью, как и мой брат, моя душа не нашла упокоения и жаждет справедливости. — И что ты хочешь этим сказать? — Должно свершиться возмездие. Только когда эти твари получат должное, моя душа уйдет, возможно, в лучший мир. — Но при чем здесь я? Твоя история невероятно трагична, но разве я могу что-то сделать? Я всего лишь пациентка, которой никто не верит! — Вот именно, что можешь! Но я вижу, что ты все еще не доверяешь мне. — Конечно не доверяю! Я — сумасшедшая, а ты — призрак! Ты понимаешь, как это выглядит? Представь: позвоню я в полицию и что скажу? «Алло, я Матильда, пациентка психушки, умерший здесь два года назад Учиха Итачи просит передать, что его убили во время эксперимента по проверке побочных действий лекарств, не могли бы вы прислать наряд?». — Увы, Матильда, но действовать ты будешь не через полицию. Доказать их причастность через правосудие не так просто. Они об этом позаботились, я уверен. Есть один вариант…, но перед этим я должен доказать тебе свое существование. — Говори. — Есть кое-что в подтверждение моих слов: во время неудавшейся попытки Орочимару вновь изнасиловать меня, я оставил ему шрам на правой кисти. — Хорошо. Даже если это правда, то что тогда? — Документы, к которым я привел тебя — дело на меня и моего брата. Я хочу, чтобы ты выкрала их и передала моему дяде. Он сможет засудить их, его связи помогут. — А ты не можешь сделать это все сам? — Я не материален. Я могу выходить во внешний мир только при контакте с тобой. Поэтому я не знаю, что происходит в клинике. Я заперт в Цукиеми. Я могу попасть в ваш мир лишь в форме призрака, на время, и только когда ты видишь меня. — Постой, у меня есть еще один вопрос. Мой лечащий врач, Сасори, он тоже заодно с ними? — Я не знаю, и повторюсь еще раз: я не могу спокойно разгуливать по клинике, устраивая слежку! Но я бы не советовал сильно доверять врачам, все-таки они работают на Орочимару. В мое время все они были заодно. Матильда насупилась и, опершись локтями о коленки, положила подбородок на ладони. Слишком много информации. Информации, в которую с первого раза сложно поверить. Легче поверить, что все это лишь сон. Она вычитала имя из дел в архиве и её подсознание решило сыграть с ней злую шутку; совсем как злобный подросток, почуявший слабину у товарища. — Ты мне все-таки не веришь? — А ты как думаешь? Как бы ты отреагировал, если бы к тебе явился призрак жертвы гомосексуальных домогательств главврача этой чертовой клиники?! — не выдержала Матильда, слишком экспрессивно выкрикнув. — О, поверь, мне знакомо это чувство, — без тени сарказма произнес Учиха и даже не улыбнулся, из-за чего Леруа не могла понять, шутка это или нет. Оглядевшись вокруг в поисках выхода, через который она прибыла, Леруа нахохлилась, обиженно проворчав: — Выпусти меня! — Я и не держу тебя здесь. Ты сама пришла ко мне и сама уйдешь, — и уже в привычном жесте опустил веки, ни разу не пошевелившись за все время диалога, — И все же… Ты поможешь мне? Это и в твоих интересах тоже, если ты не хочешь умереть здесь. А рано или поздно это произойдет. Всего существует 12 фаз. Сейчас, насколько я понимаю, ты на 3. Напомнить, что я умер на 4? Матильда отрицательно покачала головой. Напоминать не было необходимости. — Хорошо, если у меня будет такая возможность, я достану их, но перед этим я проверю версию о шраме на руке Орочимару! Если ты не против… — Конечно, это твое право, — на лице Итачи мимолетно промелькнула легкая улыбка. Матильда прикрыла глаза. Она потеряла упору в виде кресла. Открыв глаза, девушка оказалась на лестничной площадке, ведущей к церберской башне. Красный мир казался просто затянувшейся, слишком идеально продуманной галлюцинацией. Леруа, не чувствуя усталости, вприпрыжку спустилась на первый этаж. Рядом с её палатой стояла угрюмо дежурившая охрана. Заметив беглянку, они окинули её таким презренным взглядом, что любой другой пристыжено потупил бы взор. — Твой лечащий врач поднял всех на ноги, как ты смогла вскрыть дверь? Давно не проводила ночь в смирительной рубашке? — брызжа слюной зашелся в праведном гневе один из бугаев. — Дверь была открыта, — невозмутимым тоном ответила Матильда и спокойно прошла в палату, хлопнув перед их носом. — Совсем ошалела! — Я сумасшедшая, и если вы это забыли, то сами ошалели!!! Воинственно сжав кулаки, Матильда приготовилась к тираде голосом, полным безумия, но на пороге показался Сасори, разгневанный ничуть не меньше самой охраны. — Как ты открыла дверь? Я помню, что запирал её на ключ. И где ты была? Матильда замялась, не зная, что ответить. Скажи она о том, что ей довелось познакомиться с Красными Глазами и им оказался умерший здесь пациент, он снова наградит её фирменным надменным взглядом. К тому же, если Итачи окажется прав, Сасори может быть заодно с Орочимару, а значит… А значит: — Кто-то открыл дверь. Может, охрана решила пошутить. Не упускать же такой шанс, вот я и решила размять кости. — И ты думаешь, что я поверю в это? — возмутился Сасори. — Ладно-ладно, ты меня раскусил! — и, махнув рукой, наигранно отвела смущенный взгляд, придав голосу томные нотки. — Я бегала на свиданку с местным психом. На глаза Леруа попались папки в руках Сасори, первая из которых имела белую приписку — «Учиха Саске». Истина, сегодня её день! Даже в архив проникать не пришлось! Сасори сам принес их, не представляя, какую услугу оказал. Оставалась одна проблема: забрать их. — Матильда, я бы хотел с тобой поговорить. Пока Леруа продумывала подлый план по похищению конфиденциальной документации, Акасуна усадил её на койку рядом с собой. — И о чем же? — То, что ты мне рассказывала. Об Учихе Саске… — А? Что? — Матильда невинно захлопала ресницами, прикинувшись, что не понимает ни слова. — Что ты знаешь об Учихе Саске? Матильда накрутила короткий локон на палец, вылупившись на врача, как и подобает её умалишённому состоянию. — Матильда, я могу тебе поверить… Но ты должна мне все рассказать. — Я рассказывала тебе, но ты не слушаешь, и не пожелаешь слушать то, что могу рассказать! — хотелось крикнуть Матильде. Что же теперь делать? Рассказывать все? Нет, не поверит. Или сдаст Орочимару. А Акасуна как назло мягко взял её ладонь, пытаясь воззвать к её сердцу, которое тепло отзывалось на его прикосновения. И, недолго думая, Матильда решила, что пора ей уже использовать свое положение как оружие и щит. Она сумасшедшая и имеет право на безумные поступки, за которые может не отчитываться. Поэтому, подобно матерой ночной бабочке, Матильда толкнула врача на койку, забравшись на него сверху, и впилась в губы нежным, трепетным поцелуем. Акасуна явно ожидал не такого ответа, но, тем не менее, сопротивляться не стал. Обняв Леруа, он углубил поцелуй, запустив пальцы в спутанные локоны. Матильда, убедившись, что усыпила его бдительность, выхватила лежащие папки на постели и пулей, соскочив с парня, выбежала из палаты. Сасори, толком ничего не поняв, медленно поднялся с постели и посмотрел в сторону открытой двери и, только когда взгляд упал на место, где лежали папки, до него дошло, что произошло. — Черт! Матильда!

***

Матильда неслась по ночному коридору с выпученными глазами, толком-то и не зная, что делать. Папки-то она украсть-украла, а что дальше с ними делать — не знала. Поймают и заберут и, дав подзадник, отправят на шоковую терапию на радость Орочимару. А, значит, нужно их спрятать, пока она не выйдет на призрачную связь с Учихой. И лучшей идей на данный момент показался Дейдара. Вспомнив о местонахождении палаты, Леруа помолилась всем существующим богам, чтобы его палату не запирали на ночь. Врезавшись в дверь, она забарабанила всем, чем только можно, кулаком, ногой, стукнулась всем телом. А когда дверь открылась, завалилась внутрь. — Матильда? — заспанный Тсукури, смачно зевнул, щелкнув челюстью, и протерев глаз, попытался в темноте разглядеть копошащуюся девушку, ползущую от двери и шикающую на него. — Эм, я конечно рад своей популярности, что девушки среди ночи падают ко мне в койку. Но вот когда под койку… Дейдара удивлено моргал, наблюдая, как Леруа забилась под койку. И, услышав шум в коридоре, поспешил запереть дверь. И подождав, пока шум утихнет, юркнул на пол, поднял одеяло, согнулся, пытаясь разглядеть ночную гостью. — Я, конечно, хотел спросить: не тянет ли тебя больше искать приключения на задницу, вот только что-то мне подсказывает, что ты уже их нашла. — Тс!!! — рука из-под кровати ткнулась в губы Дея, призывая замолчать. — Мне нужно приватное место! — Мм, я не против приватного места… — на лице Тсукури промелькнула пошлая ухмылка, но, увидев строгий взгляд высунувшейся подруги, он тут же стал более серьезным и, взяв девушку за руку, помог выбраться из-под кровати. — Все тихо, никто не подумает сюда прийти. Так что на этот раз? Снова зеленые глаза? — Не зеленые, а красные! — обиженно возмутилась Матильда, присаживаясь рядом с Дейдарой. — Будешь шутить — ничего не расскажу! — Ну, учитывая, что ты в моей палате, правила здесь должен диктовать я. — Ха, и кто тебе сказал такую глупость? — Ясно, там, где женщина — прощай свобода! Дейдара поднял руки, выставив их пистолетиком, приставил к вискам и замертво пал после двойного выстрела. Леруа закатила глаза. Присев на корточки, она достала папки из-под кровати и, вытянувшись над Деем, замахала ими, одновременно приводя в чувство и хвастаясь. — Дей, это не смешно. Он попросил достать эти папки, чтобы разоблачить клинику. Мне нужно спрятать папки до тех пор, пока я не выйду на связь с Красными Глазами. — Так в чем проблема? — Дей резко поддался вперед с такой силой, что капюшон толстовки закрыл голову, и устроился по-турецки. — Ты достала папки. Вызови тогда этого парня и скажи, что выполнила его заказ! Заодно я посмотрю на него. — Ты не сможешь его увидеть! — усмехнулась Матильда. — К тому же я не знаю, как это работает… Не демон же он, чтобы вызывать его! — А ты попробуй! Матильда, поворчав на Дейдару, набрала в легкие воздуха и, собравшись закричать, вовремя заткнула себе рот — лишний звук, и она выдаст себя. Поэтому как можно тише прикрикнула: — Эй, мистер призрак, я выполнила первый пункт задания! Э-эй, Красные Глаза! — Что-то он не спешит к тебе на свиданку, — раскачиваясь из стороны в сторону, подтрунил Тсукури. — Я же сказала! Я не могу его вызывать! — Значит, ты — сумасшедшая! — сделав такое заключение, Тсукури щелкнул пальцами, указав на неё. Одно слово — вместо красного флага. Взбесившись на ненавистное ей заключение, Леруа не выдержала и закричала со всей силы: — Учиха Итачи, появись!!! Я выполнила твою волю! Тишина. Леруа вглядывалась в лампочку в надежде, что та хотя бы мигнет в знак присутствия сверхъестественного. Ничего. Даже Дей молчал. — Ладно, контакт не установ… Матильда в попытке отшутиться повернулась к Дею, ожидая, что тот снова кольнет очередной шуточкой, но Тсукури было не до смеха. Побледнев, точно призрак, он уставился в одну точку нечитаемым взглядом, застыл и, казалось, ничто не сможет заставить его пошевелиться, а толкни его — рассыпется, как сломанная игрушка. — Дейдара… Дейдара не слышал её. — Дейдара, что с тобой? — Матильда обеспокоено присела рядом, дотронувшись до плеча друга. Тсукури вздрогнул от прикосновения и оторопело уставился на неё как на прокаженную, и в этом неловком пугающем молчании он взорвался хохотом ей в лицо. Истеричным, надломленным смехом — такой не услышишь даже у самого закоренелого сумасшедшего. Сотрясаясь в истерическом смехе, он скривился и, заикаясь, не сразу сквозь гогот сумел выдавить из себя членораздельную речь. — Учиха Итачи? Говоришь, Учиха Итачи? Только не говори, что эти твои Красные Глаза ты назвала Учихой Итачи! — Вообще-то да, — не понимая такой экспрессивной вспышки, Матильда с испугом смотрела, как Тсукури бьет себя по щекам, будто проверяет не спит ли он. — Ну, Леруа, и насмешила же ты меня! Откуда ты вообще взяла это имя? Когда рылась в архивах? В вырезанной надписи в туалете над толчком? В байках психов? — он так кричал на неё в гневе, словно вот-вот ударит, что Матильда сжалась, попытавшись отодвинуться, но Тсукури вцепился в неё. — Отвечай! Откуда тебе вообще взбрело это чертово имя! Папки соскользнули с колен Леура и открылись на первой странице. Дейдара подхватил одну из них и замер. С первой страницы личного дела на него смотрела фотография образца номер 60 — Учихи Итачи. — Дей, что с тобой такое? Я не узнаю тебя. Леруа попытала счастья достучаться до сокамерника, но так и не решилась дотронуться до его плеча, видя, каким растерянным и напуганным он был, застыв невидящим взглядом на деле Учихи Итатчи. Папка выпала из его рук. Леруа, понимая, что на такой шум сейчас сбежится охрана, подхватила папки и, последний раз взглянув на коленопреклонённого Дейдару, ушедшего в себя, выскочила из палаты. Возле палаты никто не дежурил. Вероятно, персонал рассредоточился по всему периметру для поисков, не подумав, что Леруа может вернуться назад. На улице в свете фонарей сновала охрана — попытаться убежать за пределы замка не получится. Не зная, куда идти, Леура вернулась в палату, тихо прикрыв дверь. Она хотела забрать одеяло и подняться в церберскую башню, чтобы попытаться выйти на связь там и, возможно, даже заночевать. Но когда она направилась к одеялу, то подпрыгнула от неожиданности. На её постели лежал Учиха Итачи, заломив руки за голову. — Чтоб тебя Орочимару подрал! — Не очень приятное приветствие. — Какого ты делаешь у меня на постели? — Ты испытала боль, и я смог выйти с тобой на контакт. — Боль? — Матильда дотронулась до груди, там, где бешено колотилось сердце. И правда: реакция Дея принесла ей пускай и небольшую, но душевную боль. В какой-то степени он обидел её, ведь только в нем она видела поддержку. Итачи, заметив папки в руках, Леруа, поманил её пальцем к себе. — То, что у тебя в руке, это то, о чем я думаю? — Да, это личные дела на тебя и твоего младшего брата, — Матильда подошла койке и продемонстрировала свою маленькую победу. — Молодец, осталось уберечь их, найти моего дядю и отдать их ему. — Может, ты свалишь с моей постели, мертвец? — Мне и тут хорошо, — усмехнулся Учиха и, прикрыв глаза, демонстративно зевнул. — Я, пожалуй, переночую у тебя. Давненько я не спал. — Эм, призраки спят? — Возможно, — загадочно ответил Учиха. — Знаешь, это ведь моя койка. — Э? В каком смысле? — В прямом. При жизни это была моя палата. Матильду всю передернуло, поежившись, она неловко улыбнулась, крепче прижав папки к груди. — И все же ты молодец, оперативно сработала. Проверила шрам Орочимару? — Ещё нет. Просто была хорошая возможность… — Матильда присела на койку. Воспоминание о её поступке с Сасори вогнало в краску и кольнуло сердце: все-таки она поступила подло, и теперь не знала, как смотреть ему в глаза.— И все же, я не могу поверить в то, что Сасори с ними… — Где ты собираешься прятать папки? — перебил её Учиха, не желая выслушивать о местном персонале. Матильда поняла — для него это больная тема. — Хотела у Дейдары, но он так взбесился, услышав твое имя. Теперь думаю, может в церберской башне… Итачи распахнул глаза, полностью наполнившиеся кровью. Резко приняв сидячее положение, он подогнул ногу, противно хрустнул костями, и отчеканил неприятным скрипучим голосом, разнесшимся эхом: — Ты сказала Дейдара? Дейдара Тсукури? Матильда ретиво закивала. — Ты его знал? — Вместе коротали срок в этом Богом забытом месте. Значит, он все еще здесь… Точнее, все еще жив. На кровавом дне взгляда пролегла тень сомнения и боли, которую Учиха задушил в сжавшемся кулаке. — Как он отреагировал на меня? Ты сказала, что он взбесился. — Это была жесть, если честно. Никогда его не видела таким. Сначала он жутко испугался, услышав твое имя, а потом пришел в ярость. Столько злости и гнева… Что ты ему сделал? Итачи промолчал, задумчиво отвел взгляд в сторону, словно и сам пытался понять или припомнить причину ненависти к себе от единственного друга. — Матильда, у меня будет к тебе новая просьба. Даже несколько. Ты будешь слушаться меня? — А у меня есть выбор? Мы ведь с тобой заключили нечто наподобие сделки с дьяволом! — Первый пункт — выживи. Выживи любой ценой. А чтобы выжить, ты должна принять местные правила. Стань «сумасшедшей». Они должны поверить в твое сумасшествие, чтобы не рассматривать тебя как потенциального врага своей системы. — Но как мне это сделать? — Делай то же, что и обычно. Но не упоминай больше никогда мое имя или моего брата. Можешь рассказывать, нет, ты должна рассказывать о галлюцинациях и кошмарах, да так красочно, чтобы в тебя пичкали таблетки. — И? Какая польза будет от того, что меня будут пичкать таблетками, от которых я могу умереть? — Такая, что благодаря им ты смогла меня увидеть. И такая, что ты будешь их выблевывать. Матильда застыла с открытым ртом, не веря услышанному. — Что, простите? Во взгляде Учихи исчезла человечность и мягкость — только жестокая расчетливость. — Ты будешь выблевывать их. Заныкать за языком или спрятать под подушкой — бессмысленно. Ты будешь пить их, а как только лечащий врач покинет палату — два пальца в рот. — Ясно! Чтобы выкидывать их и оставаться при уме! — Не только это! — по-отечески строго Итачи покачал головой. — Ты будешь подсовывать их Дейдаре Тсукури. — Чего?! Я не буду этого делать! Ему своих таблеток хватает! Не хватало, чтобы он еще откинулся из-за меня! — Отнюдь, Матильда. Если бы он принимал их, я бы смог выйти с ним на связь. А я пытался, могу тебя в этом заверить. К тому же, он единственный, кто спустя два года жив из старого состава пациентов. — Подожди-подожди! Ты хочешь сказать, что он… — Я пока что ничего не хочу сказать, но мы проверим. Во время принятия пищи высыпай из капсулы лекарство в его пищу. Если его состояние изменится за несколько дней, значит, моя теория подтвердится. Если нет, тогда я просто ошибся. Матильда сжалась, от досады прикусив губу. Она не хотела верить в причастность Дейдары. Он был единственным другом, кто понимал и поддерживал её, даже его «сумасшедшая» всегда произносилось с добротой и в шутливой форме. — Итачи…. — Матильда обернулась к Итачи, но постель пустовала. Словно он сбежал, не дав ей возможности отказаться. Не теряя времени, Матильда скомкала одеяло, завернув в него папки, и поспешила в церберскую башню, чтобы спрятать. Но дверь проскрипела до того, как она её открыла. Её ночные кошмары проникли в явь — Какудзу и Хидан во главе с Орочимару. По инерции Матильда попятилась назад, прижимая одеяло к груди, что путалось в ногах. Хидану не нужно было приказывать, он схватил Леруа, скрутив руки за спиной, пока Какудзу подняв одеяло, вытрусил его — папки вывалились к их ногам. Орочимару поднял упавшие папки, и в этот миг Матильда успела разглядеть шрам на правой руке, о котором говорил Итачи. — Как интересно. Эти папки, я смотрю, у нас сегодня гуляют по всей клинике, — прошипел Орочимару, бегло пролистывая. — Ну и где же ты их достала, Матильдочка? Только не говори, что тебе их подбросили. — Именно это и скажу, — выдающим страх голосом ответила Матильда. — Правда? — наиграно произнес главврач, прищурив глаза. — Ну, конечно же. Какудзу, Хидан, у нас сегодня прям день внезапных находок! Хидан и Какудзу противно рассмеялись, как единый механизм, поддакивая начальнику. — Ну и что мне с тобой делать, а, мисс, сующая нос не в свои дела? — Орочимару провел пальцем по щеке девушки, издевательски смотря на неё с высока превосходства. — Кстати, давно мы никого не поджаривали, 54 кабинет свободен? — Свободен, свободен, — радостно закивал Хидан. — Ну, тогда проводите юную леди на лечение, — облизнувшись, Орочимару покинул комнату с папками. А Хидан с Какудзу, подхватив Матильду за лодыжки и подмышки, совсем как в операционной, потащили прочь. — Нет! Не надо! Я ведь не знала, что это за документы! Отпустите! Пожалуйста! — Матильда отчаянно пыталась вырваться из лап проклятых врачей, и не осознавая выкрикнула — Сасори, спаси меня!!! Но было слишком поздно, Матильду затащили в 54 кабинет. — Сколько Вольт? — спросил Хидан, цепляя фиксаторы. — Давай выжмем до 200 Вольт? — предложил Какудзу. — Все равно был приказ. Глаза Матильды расширились от страха. Услышав цифры, она попыталась закричать, отрицательно замотав головой. — А она не зажарится? Потом вонь будет стоять на весь этаж. — Жми 200 Вольт! Был приказ, когда еще будет шанс! — Ну, окей. Только Хидан хотел уже нажать на рычаг, как дверь открылась, и в кабинет ворвался Сасори. — Вон отсюда! — прокричал Акасуна. Хидан нервно сглотнул и перевел взгляд на Какудзу. — У нас проходит процедура. — невозмутимо отрезал тот. — Руки от неё убери, я её лечащий врач и только я имею право применять к ней электрошоковую терапию! — Сасори подошел к кушетке, на которой лежала Матильда, и в гневном порыве сорвал электроды с головы. — Чего? Это распоряжение главврача Орочимару! Значит, мы имеем право! — возмутился Хидан. — Садомазахист хренов, будешь жать 200 Вольт на своей шкуре, еще раз повторяю: пошли оба вон отсюда! — прокричал Сасори, закончив с проводами и перейдя теперь к ремням, которые фиксировали тело Матильды. Еще немного постояв в молчании, Хидан все-таки убрал руку от рычага, неуверенно смотря на Какудзу. Оба врача покинули кабинет. Сасори даже не расслышал, что они бросили ему на прощание. Он развязал свою пациентку, аккуратно погладил её по голове, переходя к лицу. Глаза её были закрыты, возможно, она потеряла сознание от страха, но это уже не было важно. — Возможно, я зря перешел эту грань между врачом и пациенткой, но я уже ничего не могу с этим поделать. Я никому не позволю и пальцем к тебе притронуться, что бы ты не натворила. Я верю тебе, и не считаю тебя сумасшедшей, — Сасори нежно поцеловал девушку в лоб и, аккуратно взяв её на руки, вынес из 54 кабинета, направляясь в её палату. Матильда, открыв глаза, прижалась к Акасуне еще сильнее, почувствовав себя наконец в безопасности. — Я рада, что ты не с ними, — прошептала девушка, перед тем как уснуть.