Психоделика любви

Дни вытянулись в один сгусток блевотины, в котором потерялась Матильда, липкими от желудочного сока пальцами продирая себе путь к свободе, где она никогда не была сумасшедшей. Каждый день Леруа уверяла себя, что она в порядке: это мир, обвинивший её в безумии, сошел с ума, а не она, сующая два пальца в рот каждый божий день. Каждые утро и вечер. Как и подобает сумасшедшей, каждое утро Матильда повествовала красочные кошмары, которые приходилось выслушивать Акасуне, а после покорно принимала принесенные таблетки. Она сама согласилась на лечение, уверив Сасори, что хочет вылечиться. Она согласна на медикаментозное лечение, лишь бы избежать электрошоковой терапии. Сасори был рад, но каждое утро он заминался, отдавая капсулу жадно пьющей Матильде. Будто эта капсула была её смыслом жизни. А после девушка спешила уверить, что с ней все в порядке, и на завтрак она доберется сама. Когда Сасори уходил, Леруа отодвигала койку от угла стены и, согнувшись пополам, в заученном движении совала два пальца глубоко в глотку, выблевывая капсулы. — Вылезай, сука, вылезай! — кричала она, колотя себя по желудку. Одергивала себя, боясь, что на её крики могут прибежать, но, вспомнив, что подобное ненормальное поведение считалось нормальным в Красной Луне, принималась бить и кричать сильнее. А после судорожно оттирала пилюлю от желудочного сока, молясь, чтобы он не разъел оболочку. Завтраки превратились в квест на выживание, где Леруа с выпученными умалишёнными глазами, смотрела, как ест Дейдара, не понимающий, почему подруга лупится на него как на прокаженного. Тсукури не знал, что стоит ему отвернуться, отвлечься, чтобы наорать на неосторожного Суйгецу, который совершенно случайно проливал на него свою священную воду, окропляя от нечистых духов, Матильда подсыпала лекарство из открытой капсулы. А после подставляла лицо под воду Хозуки. За это время она успела познакомиться с каждым психом, способным членораздельно или более-менее связно говорить. И не один из них не пробыл в клинике так долго, как пробыл Дейдара. Большинство несколько месяцев, дольше всех задержалась Карин — целый год. Лишь Дейдара, как когда-то сказал Хидан, был истинным ископаемым Красной Луны. Целыми днями Матильда делала то, что полагается делать психам в Красной Луне: бесцельно бродила по клинике и лужайке. Уверяла всех о существовании Красных Глаз. Продолжала общение с Дейдарой, который вел себя так, будто не было инцидента в его палате. Матильда ни разу не обмолвилась о существовании Учихи Итачи. А когда Тсукри в шутку предположил, что она частный детектив, и попытался выведать о её знаниях об Учихе Итачи, она вылупилась уже привычным тупым взглядом. Он ей верил. Красная Луна верила в её безумие и не трогала. За все дни, что она послушно принимала лекарства, её ни разу не посещали кошмары с экспериментами. Только колючие взгляды врачей, которые присматривались к ней, гадали, что происходит. А успокоившись, что пациентка не в уме, на время оставили её в покое. Матильда больше не ужинала, ссылаясь на плохой аппетит. Вместо жидкой овсянки она предпочитала следующую пилюлю, которую по утренней схеме выблевывала за углом койки, а потом отодвигала обратно. Запах собственной рвоты в скором времени приелся и не вызывал отвращение, как это место. Сасори принюхивался, вызывал санитаров, но те не могли найти причины, просто вычищали палату заново, не замечая, что под кроватью длинной шваброй вымывают уже высохшие желудочный сок с непереварившимися ошметками. Дейдара чах на глазах. Каждый завтрак и обед Матильда с выпученными глазами смотрела, как бледнеет друг, какой вялой становится его речь, каким сонным видом он шутит. И как его стошнило на вторую неделю прямиком под стол. В этот момент Леруа заплакала. Врачи решили, что из-за запачканных блевотиной Дейдары тапочек. Пациенты ничего не думали, им не положено думать. Дейдара Тсукури становился похожим на человека, который живет по правилам Красной Луны — скучный и убитый морально, как и любой напичканный транквилизаторами псих. Головные боли и одышка Матильды исчезли. Но она искусно разыгрывала мигрени, хватаясь за голову на глазах Тсукури. К слову, Дейдара уговорил ходить на групповые терапии, уверив, что это весело и позволяет отвлечься от собственных проблем. Леруа согласилась, ведь на групповой терапии она могла услышать чужие кошмары, сравнивая их со своими. Могла найти кого-то, кто тоже знал о Красных Глазах. Чужие истории — правдивые и выдуманные. Но сегодняшняя терапия отличалась о тех, что проводил Орочимару. Сидящий по центру комнаты Пейн был этим огромным отличием. — По традиции один раз в месяц групповую терапию проведу сегодня я, — механическим неживым голосом отчеканил Пейн, обведя присутствующих взглядом, и остановился на Матильде. Глаза его на мгновение сузились. В них пролегла гневная искорка. — Кто желает начать? Может ты, Суйгецу? — А что я? — икнув, усмехнулся Хозуки, попивая воду из бутылки через трубочку. — Я как считал, что человек состоит из воды на 100 процентов, так и считаю! Поэтому я должен все время поддерживать баланс! — и в доказательство втянул воду со свистом. За спиной его вместо рюкзака крепились ремни, держащие несколько заготовленных на день бутылок, которые он должен был выпить за сутки по своей норме. — Очень прискорбно это слушать. Джуго, что касается тебя? Сидящий в углу Джуго, согнувшись пополам, прижав к груди колени, спрятал лицо, никак не отреагировав на обращение к себе. Матильда помнила, что у парня были неконтролируемые приступы ярости, из-за которых он убил собственного отца. Суд посчитал его невменяемым и упек за решетку. — Эй, хочешь моей водички? — Хозуки прижался боком к Матильде, заигрывающе взметнув бровями, и протянул свою бутылку. Но Леруа криво улыбнулась, поблагодарив и отказавшись. Сидящий с другой стороны Тсукури сощурил злобный взгляд, недвусмысленно намекая, что лучше бы Хозуки подкатывал свою водичку к кому-нибудь другому. На что Суйгецу страдальчески вздохнул и отодвинулся. — Дейдара? — Вы уверены, что хотите послушать о моем искусстве? — измучено-задорно выкрикнул Дей. — Нет, не уверен. Что с твоим состоянием, Тсукури? Пейн все это время не отрывал взгляда от вспотевшего насквозь Тсукури. Несмотря на игривое, привычное настроение, парень тяжело дышал, чуть накренившись, тем самым облокотившись о Матильду, чтобы не свалиться на пол. — Да все нормально, просто съел что-то несвежее на завтрак. «Что-то несвежее из моего желудка», — усмехнулась про себя Леруа. — Кстати, где Карин? Раньше она всегда была на групповых занятиях, — Пейн оглядел присутствующих, но не обнаружил подопечную Хидана и Какудзу. — А, эта ненормальная что-то промямлила про красные огоньки, — так невзначай поведал Хозуки. — Вроде как осталась рыдать в подушку в палате. Матильда застыла. Вот оно! Снова! Красные огоньки могли быть красными глазами. — Матильда. — Леруа вздрогнула от своего имени в устах Пейна. Его взгляд напоминал ботинок, которым давят червяка, жалкий мусор, и этим мусором в его представлении была она. — Что расскажешь ты? Что расскажет она? Мысли хаотично вились паутиной из сотни путей. Что делать? Что говорить? Промолчать, сказать, что все в порядке? Разве подобное приемлемо для ненормальной? Рассказать о красных глазах и кошмарах, как и подобает сумасшедшей? Матильде стало плохо. Она чувствовала эти скользкие неприятные взгляды ожидания, все внимание сосредоточилось на ней. У неё никогда не было страха сцены, но сейчас, оцепленная пациентами и, самое главное, человеком, который одним присутствием вызывал дрожь, ей казалось, что она потеряет сознание, если произнесет хоть слово. Что бы она не сказала — это встанет против неё. Но она должна вести себя так, как и подобает её роли. Иначе система прожует и выплюнет её, как неисправный механизм, чтобы не позволить поломку всей системы. — Я... Кап. В лицо Матильды ударили холодные капли. — Во имя Орочимару, Кабуто и Святой Луны! — ходящий по комнате Хозуки, воспевая известную лишь ему молитву, окроплял всех присутствующих. В том числе досталось и Пейну, ни единый мускул которого при этом не дрогнул.Он проводил Суйгецу пустым взглядом, пока тот продолжал святое таинство: — Изыди, Сатана, из ближнего моего, отпусти грехи Красной Луны! И без того мокрый Дейдара, когда на него плеснулись капли святой водицы Хозуки, разразился кровавым кашлем, схватившись за объятую огнем грудь. Все присутствующие завопили, кто-то, завизжав, что святая вода Суйгецу действует, пустился наутек. Выблевывающий кровь и желчь Тсукури повалился на живот, содрогаясь в рвотных судорогах. Матильда в ужасе схватилась за него, крича, что случилось. Вскочивший Пейн откинул её в сторону и, подхватив своего пациента на руки, ринулся на выход. В обезумевшей толпе психов Матильда схватилась за голову, задрожав и заплакав. Это она виновата! Она отравила Дея! Напичкала его таблетками, из-за чего у него произошла передозировка! В сердцах она кинулась к открытой палате Дея, но, не найдя его, ринулась на третий этаж общего лазарета. В приемной Тсукури вводили в вену иглу. Пейн, откинув шприц в сторону, увидел Матильду, рассвирепел и, ринувшись к двери, захлопнул ее, рявкнув: — Пошла вон!

***

Все оставшееся время Матильда просидела на подоконнике, плача и молясь вырезанному на выступе ангелу, чтобы с Дейдарой все обошлось и он пришел в себя. Только спустя четыре часа, ближе к ужину, Тсукури вышел из палаты, еле идя, таща за собой капельницу. Матильда, увидев друга, просияла и соскочила с подоконника, ринувшись к нему. — Дей! — Ой, как мило, ты лила за меня слезы. А ведь я был на грани смерти и заслуживаю поцелуй, дарящий жизненную энергию! Леруа стерла постыдную влагу с щек и, искренне просияв, едва снова не расплакалась. Ей хотелось все рассказать Дею, попросить прощения, но в душе она боялась. Быть не понятой или быть покинутой единственным другом. — Что с тобой случилось? — нашла в себе силы спросить Матильда. — Да пустяки. Язва с какого-то перепугу открылась. Буду теперь сидеть на еще более строгой диете. Хотя с нашей-то столовкой куда еще строже. — и, почесав щеку, подставил руку. — Прогуляешься со мной немного? А то у меня ноги совсем затекли. — Разве можно отказать голубоглазому блондину, да еще и с таким ранением! — Вот именно! Завидев на горизонте Пейна, Дейдара резко дернул Матильду в сторону, тем самым сворачивая, чтобы их не заметили. — В чем дело? — Там Пейн. Он тебя не очень-то любит. Лучше тебе ему на глаза не попадаться, хм. — Я уже заметила, что он смотрит на меня как на проказу. Что я ему сделала? — Не знаю, родилась на этот свет? Давай не будем о нем. Матильда наклонилась вперед, чтобы выглянуть, и в этот момент пирсингованый медик прошел мимо, но девушка вовремя успела вернуться в исходное положение и осталась незамеченной. — Слушай, Матильда, про те папки... Леруа напряглась, заметно помрачнев, и молча дала знать, что слушает Тсукури. — Тебе они еще нужны? — А что? — Ты ведь говорила, что они — это какие-то типа доказательства местных преступлений. Я вот подумал, что, может, ты и не так уж и не права. Со мной две недели та ещё жесть творится! — и, скривившись, Дей почесал подбородок, нехотя выплюнув, — Словно на мне провели эксперименты. Матильда смотрела на Дея ничего не значащим взглядом. Она не могла определить, искренне ли это говорит Тсукури. Может ли быть так, что из-за того, что она пичкала его таблетками, он поверил в «эксперименты», списав это на клинику, а не на неё? Или же в его словах было что-то не так… — Но чем ты можешь мне помочь? Они продолжили путь, медленно бредя по коридору. Многие уже собиралась на ужин, но после случившегося Матильде кусок в горло не лез, тем более она приучила себя уже не ужинать, чтобы вытаскивать из себя лекарства для Тсукури. — Я могу взорвать замок, — как нечто само собой разумеющееся беззаботно объявил Дей, взмахнув рукой, и сжал-разжал кулак, имитируя свое искусство. Матильда не успела дать ни утвердительный, ни отрицательный ответ: их отвлек шум бьющегося стекла. Матильда и Дейдара выбежали в коридор. На одном из подоконников стояла Карин, в руках она держала цветное лезвие, окропившееся теперь и в красный, и прижимала к горлу, на котором выступила тонкая струйка. Решетка, как и само окно, была выбита, лишь осколки стекла торчали по бокам. Медсестра, которая вела пациентку на ужин, умоляла спуститься её вниз и убрать лезвие. — Я не шучу! Я перережу себе горло! Выпустите меня отсюда, я больше не могу этого терпеть! — Карин сделала шаг назад ближе к смертельной свободе, сильнее сжав лезвие, вонзившееся в плоть руки. — Карин, немедленно спускайся! Хватит уже разыгрывать спектакль! — кричала медсестра, в ужасе забыв все правила в подобных ситуациях — ведь пациенты нечасто кончали с собой в их заведении. — Я больше не могу! Красные огоньки! Они преследуют меня!! — продолжала вопить Карин, брюзжа слюной. «Красные огоньки? Нет, только не это… Неужели…» — лихорадочно соображала Леруа — «Неужели за те две недели отсутствующий Итачи вышел на контакт с Карин?..» — Я не хочу этого видеть! Эти страшные существа, вечная кровь! Красные огоньки существуют, я не вру!!! Охрана была близко — стремительно мчалась, уже приготовив смирительную рубашку — но смерть оказалась быстрее. Карин сделала последний шаг, откинувшись назад, и, воткнув в горло лезвие, вывалилась из окна. Фонтан брызг оросил торчащие стекла из стены. Охранник вприпрыжку настиг окно, его пальцы едва ухватились за край больничной рубашки. Карин исчезла из поля зрения. Глухой удар раздался как удар колокола, оповестив о смерти Узумаки Карин, что даже не крикнула от воткнутого лезвия в её горло. Матильда вскрикнула. Отвернувшись, она прижалась к Дейдаре. Тот крепко обнял её и повёл прочь от места суицида пациентки. Девушка все еще слышала вопли медсестры; охрана тупо смотрела в окно, не спеша убрать с газона мертвое, не принёсшее им пользы, тело. — Она… она тоже их видела? — еле выговорила Матильда. И только когда Дей заговорил, поняла, что произнесла это вслух. — Да, в последние дни тут, походу дела, уже целая эпидемия с этими красными глазами-огоньками, — объяснил Дейдара. — Кажется, и Джуго их видел. Ты их заразила, признавайся? — Но у неё ведь не шизофрения. Она ведь мазохистка. Откуда у неё галлюцинации? — Верно. Видения её стали мучить только в последнее время, и именно в этой клинике, — крепко ведя Матильду под руку, он сам еле держался на ногах, используя капельницу как опору. — Поэтому я и говорю, что нужно проникнуть в архив, забрать папки и сделать с ними то, что ты собиралась. Кстати, что ты собиралась-то с ними дальше делать? Отдала бы их Красным Глазам? Леруа остановилась и долго искоса смотрела на Дейдару. Тот же с самым невинным видом на изнуренном, бледном, осунувшемся лице смотрел на неё с надеждой, как путник смотрит на найденный оазис. Девушка едва не ответила, но сумела вовремя прикусить язык, простовато и глупо пожав плечами. — Вот я дурында, я ведь даже план не составила, — и хлопнула себя по лбу в доказательство. — Вот как… — устало вздохнул Тсукури. — Ты не обидишься, если я пойду передохну в палату? У меня мозгов для плана не хватит. Поэтому оставлю это на твои хрупкие плечи, а с меня бомба! — и, улыбнувшись во все 32 зуба, похлопал Леруа по плечу привычным отеческим жестом и медленно побрел обратно к палате. Глаза Матильды застелили слезы. Со всех ног она бросилась по лестнице вниз, вырвалась на улицу и едва не столкнулась с охраной, что несла труп Карин Узумаки. Словно в замедленной съемке Леруа прошла мимо них, смотря на воткнутое в шею стекло, открытые глаза. И, едва не потеряв равновесие, отвернулась и прошла прочь от замка в сторону аллеи. Темный полог неба объял владения замка в ночь, когда мерцали только звезды и огни фонарей. Цикады стрекотали в траве, по которой брела Матильда, говоря сама с собой: — Если галлюцинации проявились у многих здешних пациентов, то нет сомнений, что побочки идут от таблеток. Но, опять таки, эти галлюцинации… Я начала видеть Красные Глаза задолго до моего прибытия в психушку… Это какая-то несостыковка! Безусловно, видения к Карин приходили только из-за медикаментов. Значит, и мои видения связаны с фармацевтикой. — Матильда подняла голову к воротам и прочитала название злополучной клиники. Красная Луна. — Если только мои снотворные… — Не были выпущены фармацевтической компанией «Красная Луна»? Матильда обернулась на прокатившееся по аллее эхо. Из десятка слетевшихся ворон, воплотившись в одну извивающуюся по ветру тень, материализовался Учиха Итачи. Бывший пациент, скрестив руки, поднял задумчивый взгляд на название клиники. — Именно так я и считаю, — подтвердила Матильда. – Иного логического решения я не вижу. — Вполне возможно. Тогда нужно действовать быстрее, ибо ничего хорошего от этих лекарств не жди. Мы должны разоблачить не только клинику, но и фармацевтическую компанию. Если судить по тебе и по той девушке, что покончила жизнь самоубийством, то каждый второй может так реагировать на препарат, как и вы. — Ты все видел и ничего не сделал?! — Из-за твоего страха и боли я смог вырваться в этот мир. Да, я ничего не мог сделать, я всего лишь призрак, указывающий тебе путь. — Не только мне. Ты пытался выйти на связь с Карин. — Не отрицаю. Я ведь говорил, что ты не единственная, но первая, кто может видеть меня и так спокойно разговаривать со мной, — беспристрастно объяснил Учиха. — Это из-за того, что я прошляпила документы? — А ты их прошляпила? — Да, — понурив голову призналась Матильда. — Но ведь ты можешь их достать снова? — Да, но не самостоятельно. Дейдара предложил мне свою помощь. — Вот так просто взял и сам предложил? — не поверив, качнул головой Итачи. — Ты видел, что я с ним натворила? Мы едва не убили его! У него ведь передозировка произошла! — Как вариант. Как другой вариант — естественная реакция организма на второй неделе стадии исследования. — И все же… Я не верю, что Дейдара с ними заодно. Как и Сасори. С помощью Дея я могу забрать документы. Согласись, что вдвоем действовать намного проще, чем в одиночку! Разве я не права? Итачи смотрел на Матильду с такой грустью и сожалением, словно на неразумное дитя, ничего не понимающего в этой жестокой жизни. — У тебя есть план, как доставить документы моему дяде? — проигнорировал он её монолог. — Есть! Я позвоню. Я уже заметила, в какой карман Сасори кладет свой мобильник. Я выкраду его и свяжусь с ним. Сделаю фотографии дел и отправлю ему. Но это только если ты помнишь, его номер… — Увы, я и при жизни его не помнил. — Тогда буду действовать через кого-то. Скажи имя своего дяди. — Учиха Мадара. Матильда несколько раз проговорила про себя и счастливо хлопнула в ладоши. — Запомнила! — Матильда, — расплываясь в тень, промолвил эхом Учиха. — Что бы ты не делала, не доверяй слепо Дейдаре и Сасори. Никому не доверяй, кроме себя. У любого человека есть только он сам. Если хочешь выжить, прими это к сведению. И выживи, — произнеся последние слова, Итачи рассыпался на десятки ворон, устремившихся в ночное небо.

***

Итачи просил доверять только себе, но у Матильды имелась маленькая слабость — вера в людей. К тому же, она понимала, что самой ей никогда не забрать папки, и тем более не выйти на Мадару. Дейдара поможет достать папки. Сасори поможет выйти на Мадару. Как только они с Тсукури заполучат папки, то пойдут к Акасуне. Теперь у неё есть Дей, два голоса вместо одного. Матильда верила, что Сасори услышит её. Матильда верила Дейдаре, поэтому даже не переживала, когда Тсукури задерживался. Ведь он все-таки пришел, несмотря на свою болезнь, и помахал прихваченной пластилиновой фигуркой, в которой прятался маленький убийца. Один точный взрыв разнес замочную скважину, но прогремел как хлопушка, не привлекая к себе лишнего внимания. Через полчаса отбой, нужно спешить. — Давай я все-таки постою на шухере, — попытался настоять на своем Дейдара. — Нет, ни в коем случае! Я не буду тебя снова в это впутывать, тем более в твоем состоянии! — Никуда я не уйду! — и в доказательство своим словам прошел в архив, нервно щелкнув тумблером. — Ищи свои улики! Поиск папок не составил проблемы. Они лежали на средней полке ближнего стеллажа, чуть сдвинутые вперед, будто кто-то не удосужился протолкнуть их глубже в спешке. — Отлично! Главную часть выполнила. Теперь-то их у меня никто не заберет! — поспешила покичится Дейдаре Матильда. — Ты в этом так уверена? — саркастическим тоном произнес стоящий на входе Кабуто. Матильда застыла, сердце ушло в пятки. Девушка прижала папки к груди, как самое святое и важное в своей жизни, и машинально попятилась назад. Дейдара прикрыл её собой, угрожающе нахмурившись, и запустил руку в карман, будто киллер, ищущий оружие. — Я… — попыталась придумать отмазку Леруа. — Мимо проходила? И дверь оказалась открытой? Верно? — протянул Кабуто, подходя ближе. Матильда вцепилась в локоть Дея, отступая вместе с ним. — Ну и что же ты молчишь, Матильда? Нечего сказать в оправдание? — И то верно, совсем нечего сказать, — оскалился Тсукури и швырнул в сторону Кабуто пластилиновую фигурку. Якуши вопросительно изогнул бровь и отбил летящего слоника, что вспыхнул ярким свечением, взорвавшись. Взревевший Кабуто схватился за увеченную руку, упав на колени. Смог дыма поднялся в архиве, включив противопожарную систему. Дейдара, воспользовавшись ситуацией, схватил девушку за локоть и ринулся на выход. Но это мало чем помогло — притаившиеся по бокам охранники только и ждали их выхода и, оторвав друг от друга неудавшихся шпионов, синхронно повалили их на пол, скручивая в смирительные рубашки. — Кабуто-сан, что с вами? – один из охранников кинулся на помощь стонущему от боли секретарю начальника. Стеллажи с папками трагично мокли под льющейся водой. Последнее, что увидела Леруа перед тем, как её подняли — горящие в дыму красные глаза. Как преступников их с Тсукури за шкирку притащили в кабинет к Орочимару, что ошарашенно оглядел приведенных нарушителей порядка. Накинув давно снятый медицинский халат обратно на плечи, он вопросительно взглянул на охрану. — Они проникли в архив и украли эти папки, — доложил мужчина, положив папки на стол Орочимару. Главврач, взяв одну из них, даже смотреть её не стал, уже прекрасно зная, чье это дело. — И что же мне с тобой делать, неугомонная Матильда? — уставшим голосом проговорил Орочимару. — Уже и Дейдару сюда приплела. Погибать, так не в одиночку, верно? — Со мной? — вспыхнула Леруа, состроив разгневано-обиженное лицо. — А что делать с вами? Вы, преступник, покрывающий незаконные опыты на пациентах!!! Ваши чертовы таблетки и вакцины! Вас здесь всех следует расстрелять без суда и следствия! Вы изверги, а не люди! Вы что, думаете, если мы — сумасшедшие, то никто ничего не узнает? Я требую, чтобы вы вызвали моих родителей! Иначе… — Иначе что? — рассмеялся Орочимару, взметнув бровями. — Иначе я… я… — Матильда растерялась, взглянула на Дея, ища поддержки, но тот постыжено потупил взор. Он был бессилен, как и она. Поняв, какую ошибку она совершила, позволив эмоциям взять вверх, Леруа прикрыла глаза. Гнев отступил, как огромная волна, смывшая все на берегу. — Смешно! — воскликнул Орочимару, ударив рукой по столу в каком-то бессильном жесте. — Но, знаешь, я устрою тебе встречу с родителями! Завтра утром. Правда. — и сочувствующе пригладил спавшие на лицо пряди Матильды за ухо, ласково проведя пальцами по щеке.— Отведите её пока что в палату. — Дейдара! — Матильда забилась в руках сторожевых псов, не желая оставлять друга наедине с монстром, секреты которого знала благодаря Итачи. — Беспокойся за себя, Матильда, а не за других, — напутственно посоветовал Орочимару. И когда дверь закрылась, расплылся в плотоядной улыбке, слегка наклонив голову, с интересом наблюдая, как Тсукури прячет взгляд, не желая смотреть на него. — Тсукури, неужели ты боишься меня? Я думал, пациенты боятся только монстров из-под кровати и красных глаз. Дейдара, найдя в себе силы, поднял взгляд и с той же кривой лимонной усмешкой заставил себя выдавить: — Как сказал один мудрый человек, подтверждение слов которого я видел из года в год, бояться нужно не монстров. Бояться следует людей.