Нож и топор

Тейнат проспал весь день и проснулся только на следующее утро. И это удивительно. Мужчина столько не спал с той поры, когда был юношей, — очень-очень давно и несомненно восхитился этому. Тейнат готов трубить вовсеуслышание, чтобы каждая мебель в доме знала о его крепком сне. Само собой они уже всё знали. События прошедшей ночи казались ему незначительным кошмаром, настроение поднялось до неестественного, — для него, — уровня и Тейнат готов сделать в этот день даже больше обычного, но тут он пытается перевернуться на другой бок. — Ептыж! Острая боль пронзила его тело могучими иглами, будто по всем его шестьсот сорока мышцам ударили тяжёлым моргенштерном. Он заскрипел зубами и выпучил глаза, пытаясь поднять правую руку на пять сантиметров вверх, но очевидно, это кончилось неудачей. И ошалевший своим состоянием, Тейнат стыдливо вспоминает прошедшее — всё то, что сном не было. Мужчина взревел подобно разъяренному медведю. — А на мой взгляд, всё прошло восхитительно, — слышится знакомый глубокий бас справа и Тейнат поворачивает голову. То есть всё, что он мог повернуть. Противная английская морда сидела в охристом кресле, напротив его кровати, опираясь подбородком о свои ладони. Уилсон выглядел спокойно, он холодно улыбался и безыдейно разглядывал несчастного миролога своими горячими янтарями. О чем он думал одному Астароту известная похабщина. — Ты! — ошалело воскликнул Тейнат. — Ты вонючая капиталистическая свинья! Да я тебя урою! — Так-так. Проснулся, — щёлкает он пальцами, а потом ровно отвечает. — Понравилось же, что ты кричишь. — Да иди ты, полоумный, — мужчина запинается, осматривая гостя с головы до ног, он хмурится и слегка дёргает головой, пытаясь стряхнуть с себя неприятные мысли. — Ты что всю ночь здесь просидел? Уилсон довольно улыбается. — Ёбанный отхлёбанный… — укоризненно покачиваясь, гаркает миролог. — Смотрел как ты спишь, — продолжал улыбаться Уилсон. — Очень часто ворочаешься и бубнишь под нос. Тебе снятся кошмары? — он снова мелодично щёлкнул пальцами. — Точно снятся. — Ага, вот один прямо перед собой вижу, — ворчит Тейнат в ответ. — Остроумный, — откидываясь на кресле, сухо подмечает Уилсон. — Мне нравится. Пошути ещё как-нибудь. — Пошёл ты. — Слушай, — Уилсон безобидно склонил голову. — Кому как не тебе меня понять? Я-то думал ты моя галлюцинация, а потом проснулся и увидел твою недовольную мордочку. Ты бы знал, как удивлён я был, а ведь всё казалось таким реальным сном! Я бы конечно девочку взял, но ты её спрятал от меня. Я её так и не нашёл, — пробубнил он невнятно. — Ты молодец, защитил дочурку. Миролог ошалело похлопал глазами, обливая гостя всем своим презрительным непониманием. — Я говорю, где девочка? — холодно улыбается Уилсон. — Чего, блять? Какая дево… — Тейнат неуверенно запнулся. — Так-так, — улыбнулся Уилсон, щелкая языком. — Она. Я так-то в любом случае её найду, но ты можешь её отдать и-и-и я тебя… Не убью? — Мужчина почесал подбородок. — Не знаю даже как выразиться ещё более учтиво. Предложение весьма выгодное. — Мужик, — серьёзно нахмурившись ответил миролог. — Здесь никого кроме меня нет. — Полно мне твоего вранья, — отмахнулся Уилсон. — Раз ты не галлюцинация, то и она тоже. Вот-вот. — Не, я тебе серьёзно говорю, она живёт в лесу и я ебал в рот к ней подходить. Лучше дырки в дупле проделай. А ещё лучше в осином улье, тварь бесовская. — На-те. Остроумный, — улыбается он шире и встаёт с кресла. — Мне нравится. — Да я в рот ебал, чё тебе там нравится. Выходи раз на раз, гнида. Я тебе покажу, чему меня в армии учили, — заёрзал миролог угрожающе. — Нешто я там почём зря столько времени провел. Начешу тебе кабину! — Ты мне нравишься, — усаживаясь на больные ноги Тейната, учёный усмешливо вскидывает густыми бровями на его болезненное громыхание. — Может забрать тебя за место девочки? — А ты попробуй подними, — гаркает миролог. — Я вешу как буйвол и бодаюсь как чорт, я твоё самое страшное проклятие. — Занятно. На вид, ты весишь как мешок мокрых котят, — мужчина задирает подол ночнушки и с ядовитой улыбкой считает выпирающие ребра. — Так-так, все ребра на месте. А могут уйти в отпуск. Тейнат кривится. Он хотел было зарядить наглецу по морде, но тело не согласилось с его планами. И он продолжил лежать раздетый, чувствуя как янтари Уилсона щупают его кожу своей жадной заинтересованностью. — Оставь каламбуры знатоку. Подражаешь мне ужасно. — Несомненно. Я оставлю и тебя и твои каламбуры в покое, ка-а-ак…? — Ка-ак, — закатил Тейнат глаза, — пойдёшь нахуй из моего дома. — Ну-ну. Неправильно, — разочарованно качает Уилсон головой. — Как ты отдашь мне девочку. — На кой-тебе сдалась эта девочка? Тебе проблем в жизни не хватает? — Для чего ещё существуют девочки, Тейнат? — учёный восхищённо проглатывает оставшиеся слова, хлопая редкими, подпаленными ресницами. — Великий Парацельс. Я твоё имя запомнил, похвалишь меня? — А на лицо тебе не насрать? Уилсон неразборчиво пробубнил себе под длинный нос, Тейнат услышал только проскользнувшее «хамло», резнувшее нежное мирологово ухо. Лучше быть хамлом, чем насильником, — оправдался в сердцах миролог. — Чувствую себя распоследним извращенцем, но это даже заводит, — сказал Уилсон вслух совершенно обратное своему бормотанию. — Хотя вчера ты казался гораздо милее. Ты только с членом внутри вспоминаешь о приличиях? Туше. Тейнат взревел от стыда и спешил спрятать выпученные глаза в подушку, но Уилсон присек стыдливую оборону, нависнув над бедолагой. Он приложил всего немного усилий, чтобы повернуть злющее лицо Тейната к себе, и посмотрел очень внимательно, замешивая в покрасневших белках свой густой вожделенный свет. Выглядел Уилсон как животное, как будто из него тотчас ушло всё человеческое. — Мне нужна эта девочка, — сказал он серьёзно, вдавливая мокрую от холодного пота голову в подушку. — Я сожалею, что твоя дочь попалась мне на глаза, но всё что я могу ради тебя сделать, так это не мучить её, когда найду. Но если ты пообещаешь мне помочь. Тейнат сглотнул. Да будь она его дочерью, это звучало куда более жутко и беспрецедентно, чем сейчас. Вынуждать отца пойти на подобное таким тоном, будто это щедрое предложение скинутое с барского плеча. Эка безумная животина! Тейнат даже в тюрьме таких отморозков не встречал и это его не на шутку пугало. Хотя как он мог встретить, сидел-то он среди «предателей» родины и дезертиров. Хозяин ситуации, — стыдливо подумал миролог. — Хорошо, что он попался мне, а не настоящей семье. Их было бы жалко. — Знаешь что, — нахально заявил мужчина, обескураживая наглеца. — Я быть может и помог тебе, только ты меня до утра тарабанил и я не могу пошевелить ни одной своей конечностью. Так что, идёшь ты нахуй со своим предложением. Уилсон понимающе прикрывает глаза, обдумывая очередное жуткое предложение. Он встаёт, символически отряхивается и тихо выходит из комнаты, оставляя Тейната в предвкушении чего-то ужасного. Так оно и было. Миролог провалялся на кровати до вечера, в ожидании либо чуда, либо катабасиса, первым было его внезапное исцеление, чтобы он хотя бы смог налить себе чая, второе, это возвращение Уилсона. Что не самое страшное из его мрачных предположений, ведь было всего лишь их предвестником. Представлялось ещё двадцать вариантов развития событий, начиная от смерти заканчивая изнасилованием девочки на его глазах. И вся эта вопиющая чернуха страшила больше тем, что могла исполниться в самых разных вариациях, ведь непредсказуемое поведение учёного предвещало абсолютно любое безумие. Тейнат победоносно пошевелил рукой и почти сжал в кулак, когда услышал стук в дверь. — Да? — ошалело навёл Тейнат. А потом до него дошло, что стучат в этом доме просто так. Он почувствовал себя самым конченным идиотом и разозлился на Уилсона за подаренную ему возможность думать о живых людях. Только он всё равно оказался не прав. В проёме двери показался Уилсон, неуклюже перешагивая с ноги на ногу. В руках он держал поднос, а на грязной рубашке его появились новые кровавые пятна. Запахло жареным мясом и Тейнат закричал, он точно не думал о таком окончании! — Нет-нет! Ты ебанулся что ли? — вжимаясь в кровать, заорал он. — Она тебе для этого нужна была? Чудовище! Уилсон потупил взгляд, поставил поднос и внимательно осмотрел ошалевшего миролога, пока не понял его реакции. Он слегка посмеялся. — Это не она, — аккуратно усевшись в кресло отвечает Уилсон. Но Тейнату всё равно было не по себе. — Тогда что это, мать твою? Какой-то другой страдалец? — Примирительный завтрак, — оглядывая исходившую паром еду, улыбается он. — Тебе нужно набираться сил для скорейшего выздоровления. Вот так-так, я бываю нежным, — улыбнулся Уилсон шире. — И ласковым. — Яда туда намешал? — кривится Тейнат. — Или молофины спустил? Спасибо, не голоден. — Так и знал, что есть ты не будешь, — покачал он прискорбно головой. — В ином случае, я бы конечно не стал напрашиваться, но ты мне нужен. Так что сегодня ты поешь, — угрожающе подытожил учёный. — Так сытно и вкусно, как никогда в своей жизни не ел. Тейнат попятился как мог. Как же всё-таки ужасно получилось, он стал пленником собственной непредусмотрительности, повиновался одиночеству и инстинктам всего раз и вот, он окован цепями мышечной боли, пригвоздившими его к постели. Теперь этот любитель чая и чёрного хлеба имеет над ним полный контроль не прикладывая для этого особых усилий. Мрак. И Тейнат даже не знал, что хуже — повиноваться или воспротивиться, с ним могли сделать что угодно. — Мне от тебя ничего не надо. Ты достаточно меня накормил своим свинским поведением, — всё-таки брыкается миролог. — Может я хочу подружиться? — мурлычет Уилсон. — Таких друзей — за хуй, да в музей. Послышался глубокий не продолжительный рык. — Тогда будешь жрать через силу, — ядовито прыснул учёный, поднимаясь. Аккуратно взяв тарелку, нож и вилку, он садится на миролога и ставит горячую посуду на оголенный живот. Тейнат зашипел и закривился; Уилсон в ответ игриво улыбнулся. Разрезая мясо, он специально давил как можно сильнее, вызывая спазмы прямых и косых мышц торса, безмятежно слушая глубокие страдальческие вздохи. Отложив приборы в сторону, Уилсон ласково щиплет кусок горячего мяса и пнув миролога в живот, резко кладёт его в раскрывшийся от боли рот. — Жуй, — повелевает он холодно, не убирая с лица ладонь. Тейнат сделал вид, что проглотил и как только рука была убрана, плюнул непережеванным куском прямо в лицо учёного. Он ни о чём не жалел, лучше погибнуть в бою, чем сдаться. — Приказчику хуй за щеку, — грозно заявляет Тейнат. Уилсон вытер лицо грязным жилетом и молча раздвинул мужчине ноги. Он выглядел так, словно читал учебник по ядерной физике, — непринуждённо и раздражённо, будто в его голове сейчас не роились столь страшные мысли. Вероятно всего, он уже давно продумал этот момент и сейчас лишь механически исполнял его в жизнь. Тейнат попытался вырваться, но его очень оперативно уложили на лопатки. Мужчина обхватил миролога за талию и потянул бедра наверх, так высоко, что несчастному оставалось устоять на своих плечах. Уилсон вылизал все следы вчерашней спермы и резко вошёл в кольцо сфинктера горячим языком. — Опять? — возмущается Тейнат. — Да уймись ты, животное! Уилсон улыбнулся, он вошёл глубже и интенсивнее, пытаясь расслабить мышцы для достаточного проникновения своих пальцев. Тейнат уже и не знал что чувствовать, это было так неожиданно и странно, что он уже потерял всяческую надежду понять беспорядок в голове Уилсона. Но ведь это ещё не всё. Когда разбухшее колечко покорно обхватывало длинный грубый палец, Уилсон облизал его ещё раз и притянув свободной рукой талию плотнее, ущипнул кусочек мяса и протолкнул его внутрь влажными пальцами. Тейнат хорошо это почувствовал. Он закричал и попытался вырваться, но учёный только плотнее прижал его к себе, никак не реагируя на крики. Даже не комментируя. Он молча делал гнусные вещи. — Больной! — Тейнат чувствовал, как в него проталкивают следующий кусок мяса и как он изливается в него тёплым жиром, скользя по сфинктеру. Это чувство, вкупе с отвращением и шоком, вызывало резкое чувство тошнотного восторга. — Господь Милосердный, это так отвратительно! Ты отвратителен! — Кушай-кушай, — неровно скрежещет Уилсон, щипая следующий кусочек. — Тут ещё много. Все твои дырочки насытятся. — Больной психопат! Какая же мерзость! — срывается на гневный рёв миролог, когда в него затолкнули ещё. — Омерзительно! Больше всего на свете он сейчас ненавидел только своё тело, которому всё равно на способы получения удовольствия, даже на такие отвратительные. И пока отвратительное тело не среагировало на отвратительные действия, Тейнат пресёк свою гордыню. Он не позволит даже думать о том, чтобы наслаждаться чем-то вроде этого извращения. — Господи, — взмолил Тейнат брыкая ногами. — Хорошо! Хорошо! Я поем, только прекрати. Пожалуйста, хватит это делать! Я поем, я обещаю, что поем! Уилсон заинтересованно взглянул в полные стыда и обиды глаза миролога и облизнул пальцы. Отпустив напряженные ноги, он уселся совсем рядом, подоткнул подушку и уложил мученика как мешок с картошкой. Тейнат всё ещё чувствовал куски мяса внутри себя и еле подавлял в себе желание стошнить, в горле так и вязяло омерзением. — Мы с ними потом поиграем, — улыбается Уилсон в ответ на громкие мысли. Тейнат решил, что стошнит прямо в эту гадкую рожу.

***

Ночью Уилсон спал в кресле. Сначала Тейнат думал, что он не спит, но Уилсон спал с открытыми глазами. Когда Тейнат это понял, он взмолил, — первый раз в своей жизни, он так сильно кого-то боялся. Он не общался с людьми почти двадцать лет и внезапно на его голову падает это сумасшедшее чудовище без царя в голове. Вот уж точно у Бога больное чувство юмора. Миролог приподнимается с кровати, разминка в виде сопротивления мерзкому растлению пошла на пользу, — он почти мог двигать своими конечностями. Так тихо, как только мог, он надел тапочки и заскользил к двери, не отрывая от Уилсона взгляда. Это ж надо — спать с открытыми глазами! Как тут разберёшь, что он уже не проснулся и только ждёт когда Тейнат оступится? Жуть инфернальная! Напряжённый каждой клеточкой тела, каждой бактерией, Тейнат выходит из комнаты, чуть прикрыв дверь. Он обошёл все скрипучие половицы и отправился в место, о котором вспомнил, когда в него бесцеремонно засунули кусок мяса — на третьем этаже семнадцать ножей. Каждый спрятан, но нож есть во всех предметах интерьера — за картиной, в патефоне, кушетке, кресле, под половицами, в лестнице. Он отчётливо вспомнил каждый, когда чувствовал стенками сфинктера сочившийся жиром кусок. Тейнат взял три ножа и отправился обратно. Уилсон, наверное, всё ещё спал. Тейнат держался вдалеке — с открытыми глазами спят не просто так, его может разбудить любое движение рядом, но пока в комнате темно, Тейнат мог лишь надеяться, что у этого безумца не развито ночное зрение. Он глубоко вздохнул. Янтари блекли в никуда и как будто в тоже время их свет подмял под себя всё, но Тейнат не боялся. Он крепко сжал рукояти и на одном дыхании вонзил их в ладони спящего. Уилсон резко вздрогнул. Он ошалело осматривался и рычал, как пробудившееся от опасности животное и когда заметил, что его руки пригвоздили к креслу грубо выдохнул. — Чёрт возьми! — закричал он. Кровь засочилась родниковым ключом, он попытался высвободиться, но на каждое резкое движение громко шипел. Тейнат бесшумно усмехнулся. Третий нож покоился в его руках как вассал в объятиях сюзерена, ожидая повода защитить своего господина. Нет ничего прекраснее наблюдать за страданиями того, кто их заслужил. — Так-так. А я тебя недооценил, — грубо зарычал Уилсон, впиваясь яростными янтарями в незащищённое горло. — Прыткий паскудник. — Куда мне засадить? — рычит миролог. — В шею или сразу в задницу? — Я не люблю быть жертвой, — зловеще хрипит Уилсон в ответ. — Я был ей слишком долго, чтобы теперь позволять кому-то управлять моей жизнью. — И тем не менее. — Уточняет Тейнат, указывая на руки подбородком. — В итоге победил я. Надеюсь, тебе сейчас очень больно. — Не-ет, — слегка посмеиваясь, закачал головой учёный. — Ты не так понял своё положение. Тебе сейчас лучше бежать и звать на помощь так громко, чтобы даже тупые лоси охренели от жалости и прибежали тебя спасать. Уилсон сжал зубами рукоять ножа и поднял руку, словно ему сейчас не было невыносимо больно, суммой движений вытащив нож из ладони. Кровь забила гуще, несмотря на это, он вытащил лезвие из второй руки и угрожающе поднял голову, посмотрев исподлобья. Тейнат сжал нож крепче, это был хороший нож и он не сомневался, что в этот раз, сможет отразить атаку топора. — Потанцуем? — плюнул Тейнат презрительно. — Какую же ошибку ты сейчас совершаешь, — с сожалением покачался Уилсон. — Я хотел по-хорошему, как человек человеку, а ты ради маленькой плутовки готов броситься на верную смерть. — Это не за девочку, — шипит Тейнат. — Это за всё. Миролог нанёс удар первым, пользуясь безоружностью Уилсона. Полоснув по локтю, мужчина рычит и кидается вперёд, учёный подхватил его, ударив головой в грудь, он поднимает мужчину и бросает в спинку кровати, бросившись к топору. Тейнат всеми силами этому препятствовал, но даже несмотря на армейские навыки рукопашного боя, ему было тяжело противостоять горе мышц напротив. Ведь когда один вёл образ жизни затворника, второй выживал. Кинув тарелку в голову безумца, Тейнат пользуется промедлением и засаживает ногой по макушке. Уилсон болезненно зарычал, рефлекторно схватив пятку, он поднимается. Тейнат падает, пытаясь встать, лодыжку крепко обвили пальцы. Уилсон выкрал немного времени, схватив топор он замахивается в полной решимости отрубить Тейнату ногу. Но укол в руку, не даёт ему шанса. Миролог заскользил в дверной проем. — Хватит резать мои руки! — злится Уилсон в отдаляющуюся спину. — Они из золота сделаны! — Из говна они сделаны! — вредничает Тейнат вдогонку. Уилсон глубоко вдыхает. Он ничего не знал о Тейнате: ни какой его любимый цвет, ни о чём он мечтает, ни чью музыку слушает. Но как выученный убивать, идеально знал о нем те вещи, о которых не догадывался даже сам Тейнат. Например, когда он боялся он пах мокрой булочкой и кусал лишнее мясо со щёк. Когда возбуждался, он пах мясным пирожком и дрожал крыльями носа. А когда недоволен, он пах дождём и моргал одним глазом. Именно по этой причине, Уилсон знал куда тот побежал. Не обязательно сидеть на кухне и болтать о проблемах, чтобы узнать человека с первой встречи, достаточно научить себя убивать. Уилсон побрел, чуть шатаясь. Он не был уверен в победе — руки изнывали кровавыми ранами и резкое пробуждение отдавалось тёмным звоном в глазах, но ему было достаточно только ударить Тейната по больным мышцам, чтобы всё закончить. Он всё ещё ловил себя на мысли, что продолжает недооценивать Тейната и жалел, что так сложилось. Излишняя самоуверенность — первый шаг к поражению. Уилсон попробовал носом воздух и резко остановился. Тейнат несомненно здесь был, но запах резко обрывается. Учёный поражён и тем сильнее наливался горячим железом пах, вот что в людях было бесподобно — смекалка. Поведение животных циклично, пойми кто перед тобой и оно будет действовать так, как ты предсказал, руководствуясь опытом, а люди разумны. Люди придумают как от тебя спастись и Уилсон скалится, сжимая топор. Он прошёл дальше. — Бельчонок, крольчонок, зайчонок, слонёнок, котёнок, — невнятно звенит он, щёлкая языком. — Мышонок, лягушонок, львёнок, тигрёнок, оленёнок. Куда же ты спрятался? Он щёлкал громко и звонко, вся комната покрывалась его настороженными децибелами и делал он это с неким сознательным стремлением. Тейнат действительно понятия не имеет с кем связался. Он прятался на ходу, тихо переминаясь в присядку, отчётливо слушал половицы и понимал где конкретно находился этот психопат. Играло на руку ему великолепное знание дома, так он думал, но Уилсон не смог бы прожить в лесу и половину из прожитого, если бы не догадался об этом. Тейнат подозревал, поэтому не собирался прятаться слишком долго. Ему хватит и секунды, чтобы достать из кресла нож и всадить в спину, нужно лишь дождаться самой громкой половицы и он метнется вперёд. Щелкание отбивалось громче, Уилсон пошёл зигзагом и вернулся обратно, миролог напряжённо сглотнул. Он был слишком близко. Когда Тейнат скользнул в сторону, он почувствовал тёплое дуновение сбоку, взгляд наверх — кровожадные янтари любопытно смотрели прямо на него. Тейнат еле сдержал испуганный рев. Он метнулся направо, уворачиваясь от удара топора в мыслях не понимая как Уилсон смог найти его. Это было абсолютно невозможно. — Научно! — истерично закричал психопат ему вслед. — Использовать дом, чтобы следить за мной! Ты бесподобен! Тейнат резко повернулся, полоснув перед лицом, учёный еле удержал удар ножа. — Как? — шипит мужчина. — Как ты меня нашёл? Уилсон улыбается, обрушивая тяжёлый удар к ногам миролога. — А ты поживи в лесу десять лет, — зарычал Уилсон в ответ. — Научишься находить абсолютно всё! Заметив искру жалости, блеснувшую в глазах Тейната, Уилсон гневно рубанул воздух. Он толкнул обескураженного противника в живот и атаковал на поражение, Тейнат защищался руками, чуть их не потеряв. Глубокая рана у запястья вернула его в чувство, он саданул ногой по коленкам учёного и метнулся в сторону. Ножом он оцепил пространство вокруг себя, Уилсон остался стоять на месте. — Ты десять лет жил в лесу? — отдышавшись, спрашивает миролог. — Кто тебе сказал? — улыбается Уилсон, тихо наступая. — Никто не проживет десять лет в этом аду. Это парадокс. — Ты сказал это только что! — воскликнул Тейнат, полоснув воздух лезвием, отчего ученый пошатнулся. Он сжал топор в руке и усадил его на плечо, пережевывая возникшие из неоткуда ругательства. Ни одно из них так и не покинуло его рот. По какой причине он так разозлился Тейнат даже спрашивать не хотел, ему было всё равно, если бы Уилсон не строил столь угрожающие гримасы он даже не подумал бы об этом. Мышцы на лице дёрнулись, Тейнат отошёл от мужчины, будто подозревая в дальнейшей гневном выпаде, но учёный продолжал стоять на месте. Его злость сменилась сосредоточенностью и длинный нос то и дело вздымался вверх, будто он пытался кого-то учуять. Тейнату показалось это глупостью, пока до него не дошло осознание образа стоящего, — тот смог найти его, когда миролог не издавал ни звука, он узнал в какую сторону тот побежал. Значит смысл всё-таки был, хоть и такой неочевидный. — И сколько же людей ты тут прячешь? — внезапно холодно вопрошает Уилсон. Тейнат нервно содрогается в ответ. — Понятно, — отрезал учёный и с заинтересованным видом посмотрел в глубокую ночную тьму коридора, миролог посмотрел следом. Ему не понравилось, что он туда смотрел, наводило на очень плохие воспоминания. — Девка твоя? — напрягся Тейнат. — Нет, — задумчиво тарабаня пальцами по бедру, рассуждал Уилсон. — Это не она. Дети так не пахнут. Здесь кто-то другой. Мужчина, — поморщившись от запаха, он сухо заключил: — Старый. И Тейнат осознал страшное. Они слишком громко повиновались своему безумию, и оно ответило им как умело. — Беги… — пугливо проронил он и рванул с места, Уилсон удивился его реакции, но остался стоять. Не сколько потому что не верил ему, сколь ради удовлетворения любопытства. Он повернулся обратно, когда его обдало гнилостным тёплым воздухом. Будто нечто открыло прямо перед ним своё полое чрево смердящее смертью и унынием. Комнату заполнил чавкающий звон, по стенам пронеслась вибрация прикосновения и Уилсон увидел перед собой бледные очертания старого мужского лица. По мере его медленного приближения, запах сгущался, исполинских размеров голова заполнила часть коридора и смотрела своими большими иссохшими глазищами вперёд, подобно стихии не видя перед собой ничего кроме стойкого желания двигаться дальше. Уилсон ошалело скривился и попятился назад, пока гром изданный этим чудовищем не обратил его в бегство. Он не знал, что происходит, дом наполнился незнакомыми запахами и звуками, доселе не встречавшиеся здесь, будто само это место рождало их из своих грязных облупившихся стен. Уилсон спустился вниз, на второй этаж, из-за сумбурной ситуации он растерялся, не знал как реагировать на нечто подобное. Торопливо проходя комнаты, его уши таранило чавканье и глухое шипение, стены вибрировали собственной волей, словно тотчас съедят сами себя, Уилсон старался не касаться, что стен, что предметов. В носу утихая и вспыхивая взрывались самые различные по мерзости запахи. Застоялая вода, гнилые водоросли, немытая старая кожа, всё это оседало на языке терпкой горечью, звучало вкусом плесневелого хлеба. Из-за своего резкого обоняния Уилсон думал потеряет сознание, всё это дышало такой смертоносной силой, настойчиво заполняя собой окружение. Он сжал топор крепче и рысью спустился вниз. Он знал где прячется ответ. Тейнат трясся в углу гостиной, за старым заплатанным кушетом. Тут его никто не найдёт, никто не дотронется, никто не увидит, но он не мог долго здесь прятаться - чудовища всегда ищут и они найдут. Это всегда происходит, цикл за циклом и никогда не ясно полностью, сон ли всё это или нет? Быть может дом, которого жилец одарил сознанием, сломался следом за хозяином и его поражённые болезнью кирпичики, словно безумные мозговые нейроны, страшат отрывками искаженных воспоминаний? Жутких, не реалистичных воспоминаний, образов тех, о ком мужчина давно позабыл. Что это за существа? Откуда они пришли? Сколько лет уже продолжается этот невыносимый кошмар? В эти минуты неконтролируемого ужаса, Тейнат не сможет ответить. Сознание пугает страшнее любой книжки и как жаль, что со своими демонами он бороться не способен. Однако, кто же способен? Он отсчитывал время и слушал грохот стен, всё это было похоже на агонию, на громкое страдание дома, на его мольбы о помощи и он кричал за своего хозяина. А может это Тейнат снова приписывает кошмару человечность, чтобы не сходить с ума от страха неизвестности? Он мог часами думать о чепухе, сидя тут, ведь одиночество исходилось безумными парами и оседала на глазах туманами - никто не в силах понять его, помочь ему, никто не сможет. Он один. Один во всём мире. Однако... Сегодня всё по-другому, не как обычно, не так, сегодня ему не позволили увлечься этим бессмысленным страданием. Уилсон вырвал беднягу из цепей страха одним движением за воротник. Тейнат аж проснулся. — Ты знаешь, что это, — как факт бросил Уилсон, не отпуская мужчину. — Говори. Тейнат завертел головой как безумец, он обхватил себя за плечи и устремился в никуда, пытаясь абстрагироваться от оглушающей какофонии дома. Учёный удивился его поведению, недавно этот мужичок смело дерзил и выеживался, не стыдясь своей обсценной лексики, а сейчас плакался в углу как маленький ребенок. В этой внезапной ситуации был глубокий, интимный момент и Уилсон обязан его постичь. — Это можно убить? — продолжал наседать Уилсон. — Оно живое или из мира духов? — Не знаю! Не знаю! — легкая встряска помогла ему образумит речь. — Я не уверен… Не знаю, правда, не знаю. Никогда до них не дотрагивался. Даже не смотрел. — Значит, пора дотронуться, — зловеще усмехается учёный. Он всучил в дрожащие руки нож, поднятый недалеко и крепко сжал в пальцах. Тейнат удивлённо оглядел недавнего соперника, не зная как ответить и поступить, но в рукоять вцепился крепко, как если бы мышцы его поразило посмертное окоченение. Уилсон улыбался, усадив топор на плечи, он обошёл кушетку и устремил янтари в бесноватую тьму. — Замочим твои кошмары, чтобы они больше не мешали нам выяснять отношения, — серо воззвал он. — А потом я отрублю тебе голову. Тейнат усмехнулся и приосанился. Дрожь разом избавила его тело от своей навязчивой важды.