Связанные садом

Павел просил Анну отдохнуть, она пыталась подремать, но больше ворочалась, чем лежала спокойно. Она думала о том, что произошло… И думала о ее Штольмане, которого ей очень не хватало, не только как любимого мужа, без которого на нее иногда находила грусть днем, а вчером перед сном в этой большой кровати, предназначавшейся для двоих — тем более, но и как следователя, который, как она была уверена, смог бы раскрыть эти преступлени и тем самым снять подозрения с Павла… Анна позавтракала в буфетной и пошла в сад посидеть с «Тремя мушкетерами» на их с Павлом скамье. Попозже, когда вернется из гостей графиня, можно будет поболтать с ней… Прочитав несколько глав, она почувствовала, что сидеть на скамье стало неудобно, и решила пройтись по саду между клумб. Цветов было множество, самых разных… Но когда она посмотрела на Анютины глазки, про которые Павел сказал, что они «радостные», ей захотелось сорвать парочку именно их. Она наклонилась и между фиолетово-желтыми пятнами увидела на земле маленькие грабельки, которыми рыхлили землю и, видимо, оставили их… Про Анютины глазки она тут же забыла. Грабельки интересовали ее гораздо больше… ведь она могла кое-что сделать с помощью их — попытаться вызвать дух садовника. Она помнила, что слова Павлу она не давала, а значит, и нарушать было нечего… Поэтому она не могла не попробовать вызвать дух Кузьмы и спросить, кто его убил… Анна взяла в руку грабельки и сказала: «Дух Кузьмы Сидорова, покажи, кто его убил!» Она увидела Кузьму… но не как убивали его, а… совсем другое… Это было как короткая вспышка, всего несколько мгновений… Мужчина, который был рядом с Кузьмой, сказал: — А если я тебя сдам? — Не успеешь! — Кузьма воткнул нож своему знакомому куда-то в тело, выдернул его и посмотрел на свою пораненную левую руку… Подождал, пока тот упадет на землю и замрет… А потом покинул место преступления… Об этом нужно срочно сообщить Павлу! Чтоб противный Мелентьев не подозревал его хотя бы в убийстве этого второго человека… Это не терпело отлагательства… Она побежала в дом, чтоб попросить Демьяна отвезти ее к Его Сиятельству, ведь его наверняка знали служащие во дворце и могли выслушать его просьбу вызвать подполковника Ливена на улицу, чтоб она могла с ним поговорить. Но, к ее разочарованию, Матвей сказал, что Его Сиятельство отправил Демьяна с каким-то поручением. Взяв со столика в фойе свою шляпку и перчатки, она подумала о том, кто еще мог помочь ей. Возможно, Трофим, ведь, даже если он и был только кучером, он все же был знаком хотя бы кому-то во дворце, кто мог бы передать ее просьбу Павлу. Она поспешила на конюшню и увидела, что от нее шла графиня. Как хорошо, Трофиму не нужно будет тратить время, чтоб заложить экипаж. — Анна Викторовна, что с Вами? — Наталья Николаевна, я Вам потом всю объясню… — не останавливаясь, сказала она. — Трофим! Трофим! — Да, Ваша Милость? — Мне нужно срочно во дворец к Павлу Александровичу! Ты меня отвезешь? — Конечно, отвезу… — кучер помог племяннице князя сесть в экипаж. Всю дорогу она повторяла: — Трофим, ну можно побыстрее?? — Ваша Милость, я и так гоню, как только могу… Я не хочу, чтоб двуколка перевернулась по дороге, и мы вообще не доехали… Наконец Трофим подвез ее к одному из входов во дворец и попросил подождать его. Подошел к офицерам у двери и обменялся с одним парой фраз. Как она и предполагала, кучера Его Сиятельства здесь знали. Он вернулся к племяннице князя. — Ваша Милость, Вы пойдёте с тем офицером, он проводит Вас к Его Сиятельству. Анна последовала за своим проводником, они молча прошли через несколько помещений и оказались в коридоре. — Вторая дверь справа, — наконец сказал офицер. Анна поблагодарила его и пошла по коридору. Она хотела постучать в указанную офицером дверь, но дверь открылась, и она почти столкнулась с очень высоким крепким бородатым мужчиной, одетым весьма непрезентабельно — в простую рубашку с шитьем и далеко не новые брюки, заправленные в кирзовые сапоги. Анне его внешность показалась знакомой, хотя она не представляла, где могла его видеть. — Вы куда, барышня? — спросил великан. — Я… я к Его Сиятельству, подполковнику Ливену. Я его племянница, Анна Викторовна Штольман. Мне очень нужно его увидеть. Это безотлагательное дело, особой важности, — сказала она. — Ну раз безотлагательное, проходите, — мужчина придержал дверь. — Анна Викторовна, это еще что такое?? Кто Вам позволил являться ко мне на службу?? — строго спросил стоявший у окна подполковник Ливен. Не Павел. Мужчина, тихо зашедший за Анной в кабинет, сделал подполковнику едва заметный знак. Тот так же едва заметно кивнул. — Я извиняюсь… Я не думала, что меня пропустят во дворец… Павел Александрович, я надеялась, что Вам передадут, что я хотела Вас видеть, и Вы сможете выйти и поговорить со мной. А меня провели внутрь… Это действительно срочно. Очень срочно. Я не могла ждать, пока Вы вернетесь домой. Я… видела, кто убил второго человека. Это был садовник. Этот человек угрожал его сдать, видимо, властям, и Кузьма пырнул его ножом, он был у него в левой руке, и сам поранился о него… Я это хорошо видела… Я не хочу, чтоб Мелентьев подозревал Вас в убийстве и этого второго… Но я не знаю, как доказать ему, что то, что я видела, это правда… — Весьма впечатляет… Но Мелентьеву уже ничего доказывать не нужно, — раздалось у Анны за спиной. — Дело передано в уездное управление полиции. И Ваш дядя уже не является подозреваемым… И как это у Вас получается — видеть подобное? Анна обернулась: — Я и сама не знаю. Эти видения ко мне приходят, и все. — А Варфоломеев мне говорил, что Вы умеете с духами разговаривать… — Раньше разговаривала… А потом у меня… способность видеть духов совсем пропала. И вот теперь понемногу возвращается. Но разговаривать с ними так, как раньше, я пока не могу. Я больше вижу что-то… Ну вроде бы как сны… — призналась она. — Вы по этой причине отказались принять его предложение? — спросил мужчина. — И по этой тоже, — не стала вдаваться в подробности Анна. — А если бы Ваш дар полностью вернулся, Вы бы хотели использовать его на благо Отечества? — Я… не знаю… Я даже не представляю, чем мой дар мог бы помочь Отечеству… — Ну это бы мы потом с Вами обсудили… уже более обстоятельно… А Вы как считаете, Павел Александрович? — Ваше Императорское Величество, у меня на этот счет пока нет определенного мнения… — уклончиво ответил Ливен. Ваше Императорское Величество? Ваше Императорское Величество?? Сам Император??? У Анны подкосились ноги. Как она могла не узнать Императора, если видела его на портретах сотни раз?? Хотя на портретах он был другой — такой… величественный, как и положено быть Императору. — Вы все же подумайте, Анна Викторовна. — Я подумаю, Ваше Императорское Величество, — пообещала Анна. — Павел Александрович, Вы на сегодня можете быть свободны. Отвлекитесь немного от забот, сходите с племянницей на прогулку, вон какая погода хорошая… Император вышел. — Павел, дай мне воды… — Аня! Аня! — Ливен помог Анне сесть на стул и налил стакан воды из графина на подоконнике. Анна торопливыми глотками выпила воду. — Я не узнала Императора… какой позор… какой ужас… — Аня, не ты первая и не ты последняя, — засмеялся заместитель начальника охраны Государя. — Как думаешь, он понял это? — Если и понял, то не подал вида. Ливен припомнил пару курьезных случаев, связанных с такими же ситуациями, в которой оказалась Анна. Но зачем ей знать о них? — Ты посиди немного, успокойся, а потом я проведу тебя по дворцу, где можно, и мы прогуляемся в парке. Анна кивнула. — Только до этого тебе нужно привести себя в порядок… — В порядок, а что со мной не так? Ливен открыл дверцу шкафа, стоявшего рядом с двумя большими металлическими сейфами. В нем было зеркало. Анна тут же поднялась посмотреться в него. И снова запричитала: — Какой ужас! Какой позор! Предстать перед Императором в таком виде! — волосы у нее растрепались, шляпка сбилась. — Что же он обо мне подумал? — Только то, что ты очень торопилась, чтоб сообщить мне важные новости… Но поскольку мы с тобой пойдем гулять и можем встретить немало людей, тебе все же лучше причесаться… Или у тебя снова с собой нет расчески? Этак ты у меня все расчески перетаскаешь, — хотел подразнить Анну Ливен. — Я… в спешке сумочку… дома оставила… а не в экипаже, — призналась Анна. — Горе ты мое, — уже в который раз сказал Ливен, вытащив свой костяной гребешок из кармана. Анна стала снимать перчатку, и не заметив, что кольцо Ливенов зацепилось за ткань, порвала ее: — Ну вот, — расстроилась она, — как я теперь без перчаток? Не идти же на прогулку в дырявых… — Да уж, лучше совсем без них, чем с дырой, — согласился князь. И подумал, что с другой стороны это даже хорошо, так как теперь все смогут увидеть перстень Ливенов. Такой, какой видели у него самого множество раз… Анна вздохнула, разобрала волосы и снова собрала в прическу, заколола их гребнями с опалами, которыми не хотела расчесывать волосы, боясь их сломать — хватит на сегодня и порванных печаток, и надела шляпку, чуть кокетливо сдвинув ее на один бок. — Ну как? — Красавица, как всегда. — Ты правда считаешь меня красивой? — Аня, я же не слепой. И я уже говорил тебе об этом… Подожди, сейчас позову пару своих подчиненных, чтоб охрану тебе обеспечили… А то от потенциальных поклонников мне одному тебя не отбить, — пошутил Ливен. — Ну ты скажешь! — Аня, у тебя естественная красота… Ты всегда хороша… даже когда растрепанная и в сбившейся шляпке… А при дворе и в свете очень много женщин, которые из себя вон лезут, чтоб казаться красивыми, не являясь таковыми на самом деле… Таких как ты… и… — И как Наталья Николаевна? — Да, и как она… мало… Думаешь мужчины этого не понимают? Понимают очень даже хорошо… Помяни мое слово, среди офицеров и придворных уже пошел слух… что к князю Ливену пожаловала такая очаровательная особа… Некоторые точно будут прогуливаться по парку в надежде, что встретят нас, и у них будет возможность с тобой познакомиться… — С какой целью? — С целью завести с тобой роман, с какой же еще? — Павел, я замужем! — она показала на обручальное кольцо и перстень Ливенов. — Ну для некоторых… кавалеров замужество дамы не является помехой, чтоб не попытаться завести с ней интрижку… — Павел, ты серьезно? — Более чем. Мне кажется, что в Петербурге мне с Яковом и Сашей придется, по крайней мере поначалу, сопровождать тебя повсюду — так сказать, по графику… чтоб оградить тебя от мужчин… с дурными намерениями… — А не то ты им… не только хвосты поотрываешь? — захихикала Анна. — Мы все трое таким не только хвосты поотрываем, если нужно будет, — серьезно сказал Ливен. — Анна, это не шутки… В свете есть мужчины, которые… слов не понимают… Пока ты не появилась, я как-то не задумывался, каково это отцам или другим родственникам, когда их девочек домогаются светские ловеласы… А теперь понимаю… — Даже девочек… у которых есть муж? — В том числе… Аня, неужели ты думаешь, что если дочь или племянница замужем, порядочный человек сделает вид, что не заметит, что к ней будет… проявлять чрезмерное внимание… мужчина, имеющий репутацию… неразборчивого в связях… Нет, конечно. — Такой, как Кот Василий? — Так вот откуда ветер дует… про хвост… — засмеялся Павел. — Графиня тебя, значит, уже просветила? Аня, в сравнении с другими граф Мусин совершенно… безобиден… Да, ходок он еще тот, но он заводит интрижки только с женщинами, которые сами этого хотят. Он не преследует женщин и не навязывается им в любовники как некоторые… Если бы он представлял для тебя угрозу, я бы тебе сказал об этом сразу же без всякого стеснения. И уж тем более не стал бы Вас знакомить… — Даже для того, чтоб он разнес по Петербургу сплетни об Якове… в нужном тебе свете? — Даже для этого. В Петербурге есть куча подобных сплетников, которые сделали бы это с таким же успехом как он… Как например, некоторые из тех, кого мы встретим сегодня… Ну пойдем… Они вышли на улицу, обошли дворец и зашли в него с главного входа. Павел провел ее в Большой зал или, как он еще назвал его, Светлую Галерею. Это самое большое парадное помещение дворца, созданное по проекту архитектора Растрелли, предназначалось для проведения официальных приемов и торжеств, парадных обедов, балов и маскрадов… Анна представила, как в этом зале под музыку вальса кружили дамы и кавалеры… И, возможно, одной из пар был Его Сиятельство князь Ливен со своей дамой графиней Потоцкой… — Аня, можешь рассмотреть отделку зала поближе, если хочешь. — А нам… вообще можно здесь находиться… когда Император во дворце? — шепотом спросила она. — У тебя не будет неприятностей? — Не будет. Ты же ведь просто посмотришь, не станешь пытаться отколупать позолоту на память, — так же шепотом сказал Ливен. — А что такое бывает? — Бывало… — И какое за это наказание? — Да пальцы отрубают, больше ничего… — Павел! — Аня, на балах ведь бывают очень… избранные люди, у некоторых из них свои резиденции почти или совсем не уступают Императорскому дворцу по красоте и богатству. Кто же будет такое проделывать да еще и в присутствии охраны? Прости, я просто неловко пошутил. — Но ведь тебе ничего не будет, что ты провел меня сюда? — Нет, ничего. Даже когда Император во дворце. — Я думала, что Император в другой резиденции… иначе бы я… не посмела здесь появиться… — Да, он с семьей в Гатчине, приехал в Царское Село сегодня лишь на несколько часов. — Из-за того, что произошло? — Аня, как будто у Императора нет других дел… — А какие у него дела? — У Государя дела, естественно, государственные, — улыбнулся заместитель начальника охраны монарха. — Но ведь он приходил к тебе, а не ты к нему. Ливен мысленно покачал головой — иногда Анна понимает больше, чем нужно… Да, Император приходил к нему… и помимо вопросов, касающихся непосредственно службы, разговаривал и о том, что случилось накануне… Но в Царское село он приехал, естественно, не по этой причине… точнее, по другой… но и по этой отчасти тоже… К тому времени, как Государь появился во дворце, уже стало известно, что второго мужчину, которого опознали как Ивана Агапова, владельца лавки, с большой долей вероятности убил Сидоров. Доктор Антонов сразу же обратил внимание на рану на его левой руке, которую он мог получить, втыкая нож в тело своей жертвы… Так, как и увидела это Анна… То, как отреагировал на это Император, стоявший у Анны за спиной, беспокоило его больше всего… То, что он заинтересовался ее даром. Хоть бы дар у нее никогда полностью не восстановился, и ее не пытались привлечь… точнее не пытались заставить… использовать его… на благо Отечества… Он совершенно не хотел, чтоб Анна была втянута в эти… политические игры… Он на собственной шкуре знал, какого это быть… инструментом… в таких играх. Но он не знал другой жизни, поскольку это по сути и была его жизнь… А Анна знала… И он отдал бы все, чтоб она не узнала это никогда… Нужно будет обсудить это с Яковом. Как постараться сделать так, чтоб Анна не попала… в эти… сети… — Аня, Император может в своем дворце ходить туда и к тому, кому хочет… Это ничего не значит… Пойдем, я покажу тебе еще пару помещений и проведу тебя по парку. В парке, как и предполагал Павел, к ним подходили его знакомые — и офицеры, и господа в дорогих костюмах, пошитых у лучших столичных портных по Парижской моде. Среди них оказалось два графа, один князь и несколько нетитулованных дворян. Все они с интересом смотрели на перстень князей Ливенов. Когда Его Сиятельство представил свою спутницу как супругу своего племянника, было видно, что оба графа были откровенно разочарованы замужним статусом племянницы Ливена, но, тем не менее, сказали, что будут надеяться иметь удовольствие видеть ее в свете в Петербурге… Про одного из них Павел сказал, что он в свои почти сорок лет был все еще холост и, если б она не была уже замужем, мог иметь серьезные намерения, про другого — что он женат, но с дамами любит лишь пофлиртовать, не более того… А вот немолодой князь выразился весьма витиевато — что хотел бы такому бриллианту чистой воды обеспечить соответствующее обрамление… Что это значило, Анна не поняла. Но по выражению лица Павла догадалась, что в этом не было ничего хорошего… И спросила его, как только князь после прощального поцелуя руки пошел по дорожке дальше. — Павел, что он имел в виду? — То, что… заинтересован в том, чтоб дать тебе… соответствующее обрамление… — зло сказал он. — Я не понимаю… — Аня, да что уж тут непонятного… когда мужчина почти открыто предлагает тебе стать его любовницей и содержанкой… — Что??? — Анна споткнулась. — Любовницей и содержанкой?? Открыто?? При тебе?? При, как ты ему сказал, моем дяде?? — Он предлагал подобное и… в присутствии мужей — если тебе интересно… И… некоторые даже соглашались… — Павел… и это… представитель… высшего света?? — Да, и куда уж выше… Близкий друг одного из Великих Князей… Поэтому я и сказал тебе, что, похоже, по началу всем троим Ливенам придется нести дежурство, сопровождая тебя на всякие светские мероприятия… А позже, когда станет понятно, что никаких авансов ты не раздаешь, большинство потеряют интерес. — Большинство? — Да, большинство. Всегда найдется два-три ловеласа, которые, считая себя неотразимыми, будут считать… что женщина просто их… дразнит своими отказами… — Как все… сложно в свете… — вздохнула Анна. Чтоб перевести разговор с темы, которая была неприятна им обоим, она осторожно спросила: — Павел, мы могли бы сходить туда, куда нас привозил Мартынов? — Нет, не могли, — твердо сказал Ливен. — Не за чем туда ходить. Я не собираюсь потакать твоим… экспериментам… — Павел, а ты на самом деле уже не подозреваемый, как сказал Государь? — Да, на самом деле. Следователь сказал, что подозревал бы меня в последнюю очередь, что такая работа для заместителя начальника охраны Императора слишком топорная, а для князя слишком кровавая… Что если б мне нужно было убрать человека, я бы сделал это по-тихому, без рек крови… — Ты… можешь по-тихому… если нужно? — Анна посмотрела Павлу прямо в глаза. — Аня, я… отвечаю за жизнь и здоровье Императора… Если б на него кто-то покушался, конечно, я мог бы убить, если б не было другой возможности защитить его… Но желательно… не привлекая к этому излишнего внимания… Понимаешь? — Понимаю, — кивнула Анна. — Но если следователь тебя не подозревает, то кого тогда? Кого-то из усадьбы? — Да, сказал, что не исключает такой возможности. — Павел… скажи, Кузьме не только голову пытались отрезать… но и язык? — Что??? — Ливен развернул Анну и схватил за предплечья. — Анна!! Ты… ты же мне говорила, что больше ничего не видела!! — Паули! Отпусти меня… мне больно… — Анюшка, родная моя, прости… я не хотел… — он тут же убрал свои руки. — Я… я за тебя… так боюсь… так боюсь… Еще раз прости, — он взял руку Анны с перстнем Ливенов, осторожно сжал, подержал недолго, поцеловал ее ладонь и поднял глаза, в которых Анна увидела настоящее раскаяние, а не просто формальное извинение. На самом деле ей не было больно, просто она не ожидала, что Павел так себя поведет. Но и его, кажется, тоже можно было понять… — Я тебе сказала правду, что больше ничего не видела. Просто после того, как Кузьма говорил гадости, и ты приказал высечь его, я очень расстроилась… Слуги же не знали, что я сама слышала все те грязные слова… Они подумали, что я так распереживалась из-за жестокой сцены, что увидела… И пытались оправдать твое… распоряжение… Говорили, что Кузьма давно такого заслуживал, что если б услышали, что он говорил дурные слова про меня или Якова, сами бы с ним расправились… Думаешь, они на самом деле бы так поступили? — Думаю, что да… А причем здесь… про язык? — Так они все говорили… что ему его поганый язык надо отрезать, укоротить… — Аня, кто все?? — Матвей, Трофим, Демьян… Неужели кто-то из них мог совершить такое? — Аня, это только слова… сказанные от переизбытка эмоций… Кроме того, их слова мог слышать кто угодно… и запомнить их… Что касается Демьяна и Трофима… они знают… как убрать человека… по-тихому… Про Матвея ничего сказать не могу… Но не представляю, чтоб кто-то из них решил отрезать голову… и язык… — А Демьян и Трофим — они помимо всего прочего еще и… твои охранники? — Да, это так, — не стал скрывать Ливен. — Они многое могут и умеют, чтоб… если что… помочь Его Сиятельству справиться с нападающими… — А такое было? Только честно. — Да было, два раза за все годы… — Паули, я за тебя так боюсь, так боюсь… — Анна взяла Павла за руку. — Анюшка, ну что ты… И тогда все обошлось… и если подобное, не дай Бог, еще случится, тоже обойдется… С тремя вооруженными, обученными мужчинами не так легко справиться… даже с двумя… Тебе не о чем беспокоиться… Поедем домой, девочка моя. Оказалось, что Трофима Его Сиятельство давно отпустил, и им предстояло ехать домой в княжеском кабриолете. Когда через полчаса кабриолет остановился около дома, Ливен помог Анне сойти с него, а затем на что-то нажал, и сидение, на котором они только что сидели, поднялось, обнажив металлическую конструкцию… с вмонтированным в нее сейфом. Ливен открыл его и достал из него пакет. — Как в карете? — спросила Анна — Да, как в карете… И некоторых других экипажах… Аня, скоро обед, надеюсь, что Харитон приготовил что-нибудь вкусное… Хотя от длительной прогулки я проголодался как волк и готов съесть что угодно… Графиня, услышав голоса, выглянула из малой гостиной: — Павел Александрович! Анна Викторовна! Что происходит? Приезжал какой-то Никольский, представился следователем уездного управления полиции. А я и знать не знаю, о чем речь… Спросил меня, где я была вчера и сегодня, я сказала что уезжала в гости, уехала вчера утром и вернулась незадолго до того, как появился он сам… Он сказал, что вопросов ко мне больше не имеет… И даже не счел нужным пояснить, зачем приезжал… — Наталья Николаевна, за время Вашего отсутствия случилось… кое-что нехорошее… Один из садовников был высечен розгами по моему приказу и выгнан из усадьбы. А ночью его тело нашли недалеко от Александровского сада. — Сколько я пропустила… И как же его убили? — спросила из любопытства Наталья Николаевна. — Да голову садовыми ножницами пытались отрезать, — не подумав, сказала Анна. — Что?? — впечатлительная графиня побледнела, покачнулась, и Ливен успел подхватить ее до того, как она стала оседать на пол. А затем помог ей сесть в ближайшее кресло: — Наталья Николаевна, Вы в порядке? Графиня кивнула. — Матвей, вина Ее Сиятельству! И найди Марфу! Дворецкий поспешил исполнять распоряжения князя. — Ох Аня, Аня… — покачал Павел головой. — Я же не специально… — пробормотала она. Матвей принес графине бокал вина, после нескольких глотков бледность на ее лице стала пропадать, и она спросила: — Анна Викторовна, это правда? — К сожалению, да, — ответил за Анну Павел. — Но, как Вы, Наталья Николаевна, уже поняли, следователь с Вами об этом беседовать не собирается, так что Вам переживать не о чем… Вы в состоянии будете пообедать с нами? Или же Марфе потом принести Вам что-нибудь? — Нет, я присоединюсь к обеду… Он ведь не прямо сейчас? — Нет, я рассчитывал, что накрывать будут где-то через полчаса. Матвей появился с Марфой, и князь тут же отдал новое распоряжение: — Демьяна ко мне в кабинет. Срочно. Затем снова посмотрел на графиню: — Наталья Николаевна, я могу отлучиться на несколько минут? С Вами останутся Анна Викторовна и Марфа. — Да, конечно. Демьян доложил Его Сиятельству, что всех слуг и работников допросили. Никто разговора садовника, за который тот был наказан и выгнан, не слышал. Согласно показаниям, накануне около девяти часов вечера все были в усадьбе, и никто из нее не отлучался… Не было ни одного работника или слуги, которого не видел бы кто-то другой… Но было ли это так, или же кто-то кому-то составлял алиби, Ливен уверен не был…