Ветер с Севера

      Шаги на лестнице постепенно стихли. Ретта коротко вздохнула и толкнула дверь. Страхи, которые она всю дорогу от себя гнала, накинулись с новой силой, словно свора голодных псов. Вот, наконец, и Асгволд, столица Вотростена, но что же дальше? К чему готовиться ей, чего ждать? Все те же вопросы, на которые боги не торопились посылать ответы, а единственный из людей, кто мог бы прояснить ситуацию, тоже не спешил являться ей на глаза. Отчего, кстати? Есть более важные дела, чем встреча будущей жены? Скорее всего. И это уже само по себе было тяжким оскорблением. Даже несмотря на то, что вместо него прибыл Аудмунд.       Ретта возмущенно фыркнула и тряхнула головой. Положение, безусловно, складывалось возмутительное. Все правила приличия, которым ее обучали и в Месаине, и на родине матери в Треане восставали против подобного обращения. И теперь, окончательно убедившись, что будущий муж думает в данный момент о чем угодно, но только не о ней, мысленно поставила напротив его имени жирный минус.       — С приездом в Вотростен, ваше высочество, — в один голос поприветствовали ее ожидавшие в комнате две служанки, склонившись в почтительном поклоне. — Господин Горгрид прислал нас в ваше распоряжение.       — Рада познакомиться, — улыбнулась Ретта. — Советник очень добр и внимателен.       Девушки переглянулись, и на лицах их появилось робкое выражение облегчения и затаенной радости.       Бериса прошла вслед за воспитанницей и поставила холщовую сумку с вещами на пол.       — Сундуки уже привезли? — деловито уточнила она.       — Да, утром, — подтвердила одна из служанок. — Мы их уже разобрали.       — Очень хорошо, — с довольным видом покивала старуха. — В таком случае, быть может, вы теперь покажете нам покои?       — Только сначала закройте окно, — попросила Ретта.       Свежий воздух она, конечно, всегда любила, так же как и прогулки, однако ветер, в Вотростене и без того довольно пронизывающий, здесь, на высоте, дул заметно резче, вымораживая помещения. Гордость и элементарное чувство такта не позволили ей отобрать последнюю рубашку у Аудмунда, которую он предлагал, и теперь она возлагала большие надежды на сундук Кадиа.       Но это все будет немного позже, а пока она с искренним любопытством осматривала свои новые комнаты.       — Они предназначены для гостей? — поинтересовалась Ретта.       И тут же поняла, что сболтнула глупость. Ведь в донжоне обитала княжеская семья, а это значит…       — Это были комнаты матери князя Эргарда, — подтвердила ее догадку одна из служанок. — Но жила она не здесь, а в покоях своего мужа.       Широкая кровать из темного дерева с резной спинкой была укрыта тяжелым бархатным балдахином. «Должно быть, в северном климате это отнюдь не лишний элемент декора», — подумала Ретта.       Позолоченное трюмо, возможно привезенное с востока, гобелены на стенах. Деревянные панели с геометрическим орнаментом придавали покоям уют, и все же не было ощущения, что они обжитые — все вокруг сверкало поразительной новизной. Ни потертостей, ни шероховатостей. Нигде не валялись забытые предыдущей хозяйкой вещи.       «Значит, именно мне предстоит вдохнуть в них жизнь», — сделала вывод Ретта. Но эта мысль, в отличие от тех, что одолевали ее всего несколько минут назад, была однозначно приятной — украшать и вышивать герцогиня любила.       Спальня соединялась с небольшой гостиной, гардеробной и купальней. Имелись помещения для дежурных фрейлин и статс-дам.       — Комната для госпожи Берисы напротив, — сообщила их провожатая.       — Спасибо, — кивнула Ретта. — Думаю, вы пока можете быть свободны.       — Если мы понадобимся, — вставила одна из девушек, — то колокольчик на камине.       — Благодарю.       Дверь бесшумно закрылась. Ретта вздохнула и подошла к окну. Вот и началась ее жизнь в Вотростене. Она уже не гостья, но и госпожой пока не успела стать. Будто язык гигантского колокола замер вдруг, не завершив движения для удара.       — Ничего, — прошептала Бериса, подходя сзади и кладя ладонь воспитаннице на плечо. — Все будет хорошо.       — Очень на это надеюсь, — эхом откликнулась та.       Из окон была видна стена, крохотная часть сада и крыши города. Солнце уже успело забраться в зенит, однако со стороны моря набегали легкие облака, и это означало, что погода в скором времени может испортиться.       — Может, мы пока сходим и посмотрим, что там в сундуках Кадиа? — предложила нянька.       — Давай. Сейчас самое время.       Бериса достала ключ, и они, выйдя из покоев, направились дальше по коридору. Какая она была, ее предшественница? О чем думала, как жила? Что хранила в сердце? Мечтала ли Кадиа покинуть Вотростен или смирилась со своей участью? Вопросы эти были отнюдь не праздными, ведь Бардульв — ее сын, и, может быть, ответы помогут лучше его понять.       Замок чуть слышно скрипнул. Бериса, первой переступив порог, решительно подошла к окну и отдернула шторы.       В воздухе затанцевали золотые пылинки. Ретта внимательно осмотрелась по сторонам.       На первый взгляд все то же самое, что и в остальных частях замка. Но если покои бабки Аудмунда были просто не обжиты, то на этих лежала печать безысходности и какой-то тоски. И сразу даже не скажешь, в чем тут дело. Быть может, в беспорядке, который за много лет так никто и не удосужился убрать? Или в том, что среди многочисленных миниатюрных портретов, украшающих каминную полку, не было ни одного изображения мужа?       Ретта подошла и пригляделась внимательней.       — Ты знаешь, кто это? — спросила она Берису.       — Хм, — задумалась та и пробежалась цепким взглядом по лицам. — Имен я тебе не смогу назвать, но это точно маги.       — Почему ты так уверена?       — Потому что на это указывает одежда — мантия. Конечно, колдуны ее носят отнюдь не каждый день, но в торжественных случаях надевают. И потом, я знаю всех хоть сколько-нибудь значимых людей Вотростена. Так вот, это не они. И вряд ли столь гордая женщина, как Кадиа, хранила бы портреты простонародья.       Логика в словах няньки, безусловно, была.       — Если тебе нужен более точный ответ, то спроси Кьярби.       — Не стоит, — пожала плечами Ретта. — Скорее всего, ты права.       — А это, я думаю, магистр Джараак: Бардульв похож на него.       Ретта присмотрелась. Худощавый, даже скорее тощий, с блеклыми чертами лица и пронзительными черными глазами.       «Должно быть, то, что о нем говорят, сущая правда, — решила она. — От одного этого взгляда мороз идет по коже».       Подойдя к столу, она принялась читать названия разбросанных в беспорядке книг. Все до единой по магии.       Недалеко от двери в углу валялся еще один небольшой том, и Ретта подняла его. Пергаментные страницы и кожаный переплет были разорваны, как будто кто-то очень сильный рванул тетрадь в ярости и швырнул, а после еще наступил сапогом. У ножки кровати обнаружился надтреснутый тяжелый шар со следами крови.       — Тоже магические принадлежности? — спросила Ретта Берису.       — Конечно. Обычные вещи уже давно бы убрали, а вот колдовские трогать явно не решились.       Герцогиня еще раз внимательно огляделась по сторонам и кивнула. Скорее всего, нянька была права. А это значит, что магия и Фатраин действительно занимали в жизни прежней княгини весьма серьезное место.       «Быть может, те же мысли она вложила и сыну своему в голову».       Ибо кто, как не мать, имеет первое и главное влияние на ребенка?       Однако, что тут все же произошло?       — Мне кажется, пора заняться нарядами, — невольно прервала ее мысли няня.       — Согласна.       Они направились в гардеробную, и Бериса принялась по одному извлекать платья.       — Проблема в том, — приговаривала она, — что вы с Кадиа совершенно разные. Она брюнетка, а ты блондинка. Однако, быть может, это красное платье тебе подойдет? И зеленое тоже глянь.       Ретта взяла отобранные наряды и подошла к зеркалу. Теплые, и это главное, и почти по фигуре.       — Я сама сейчас быстренько ушью, — сказала Бериса, критически оглядев воспитанницу. — Вот здесь, в талии. И будет все отлично. Ну что, берешь?       — Да, пожалуй, — согласилась та.       Зеленое было глухое, а вот красное интересно открывало плечи, и Ретта решила:       — Сначала им займись.       В конце концов, пока не настолько холодно. Старуха одобрительно покивала и хмыкнула:       — Сделаю. Пойдем, девочка, времени до обеда как раз остается достаточно.       Они забрали платья и направились к себе в покои. Ветер становился все резче и резче, небо окончательно заволокло тучами, и в стекла ударили первые крупные капли дождя.       — Как хорошо, что непогода повременила до нашего приезда в Асгволд, — заметила Ретта, выглядывая во двор.       Дорожки в саду потемнели, веточки чуть подрагивали, колеблемые ветром, однако у горизонта в плотной массе туч виднелся просвет.       Тихонько вздохнув, она проверила, надежно ли закрыты задвижки, и отошла от окна. Бериса тем временем достала небольшой ларец с рукоделием и уселась в кресло. Шила вотростенка всегда превосходно, и когда-то давно именно она обучила этому искусству воспитанницу.       А Ретта между тем подумала, что время, оставшееся до обеда, как раз можно потратить на обустройство покоев. В интерьере должно появиться что-то, на чем будет отдыхать глаз.       Первым делом, пройдя в гардеробную, она достала из сундука арфу и поставила ее на каминной полке в гостиной. Рядом расположились портреты родителей и Теональда.       «Как он там?» — подумала она с грустью.       К мысли, что почти все, кто был дорог ей до сих пор, остались в прошлом, еще только предстояло привыкнуть. Конечно, даже самая оживленная переписка не заменит живого общения, но если вдруг и удастся уговорить мужа, она все равно не сможет навестить Месаину больше двух-трех раз, а это ничтожно мало.       «Сразу же после разговора с Кьярбьерном сяду за письма», — решила она.       На трюмо Ретта расставила баночки с мазями, духами, рисовой пудрой и ларец с любимыми драгоценностями. На столе оставила пару привезенных из Месаины романов. Кажется, теперь можно было сказать, что покои обрели жилой вид. Еще раз все тщательно оглядев, она осталась вполне довольна результатом.       — Подойди сюда, — попросила ее Бериса. — Примерь.       Ретта надела перешитый няней наряд и подошла к зеркалу. Неизвестно, как он сидел на Кадиа, но фигуру новой хозяйки облегал, выгодно подчеркивая все достоинства.       Няня подошла, осмотрела, сделала какие-то отметки кусочком мела и распорядилась:       — Снимай пока, сейчас еще кое-что подошью, и можешь одеваться.       Наконец, спустя примерно три четверти часа, Ретта смогла надеть уже полностью готовое платье.       Ливень за окном почти совсем прекратился, и солнце радостно брызнуло в просветы, щедро изливая животворную благодать на влажную землю.       Усевшись за столик, Ретта принялась подбирать украшения. Они должны быть достаточно нарядными, чтобы продемонстрировать ее радость от приезда в Асгволд, и не смотреться вычурно или вызывающе, ведь обладательница их еще не успела стать в Вотростене госпожой. В конце концов она отобрала нить из розового морского жемчуга и тонкую серебряную диадему для волос.       — Причеши меня, — попросила она няню.       Бериса споро взялась за дело. К тому моменту, когда раздался стук, последний локон успел занять место в прическе.       — Открой, — велела Ретта няне, вставая.       Дверь распахнулась, и вошел Аудмунд.       — Я вижу, вы оделись, герцогиня, — заметил он. — Очень хорошо. Подобная пунктуальность в женщине весьма похвальна. Обед уже готов, и все ждут только вас.       Ретта улыбнулась:       — Пунктуальность? Вероятно, вам частенько приходилось ожидать, да?       — Мне нет, — признался оборотень, и глаза его весело блеснули. — По счастью, вся моя сознательная жизнь прошла в походах, а опоздания прежней княгини можно не считать — отец распорядился никогда не дожидаться ее появления. Не соизволила прийти вовремя — ее проблемы. Но рассказов женатых мужчин я наслушался на этот счет предостаточно.       Ретта тихонько рассмеялась и вложила пальцы в протянутую ладонь Аудмунда.       «Мы были бы очень красивой, гармоничной парой», — вдруг подумала она, и на сердце ее набежала грусть.       Оборотень осторожно сжал ее руку, ноздри его чутко вздрогнули, а взгляд стал серьезным.       — Сегодня ваш первый обед при дворе Вотростена, — заговорил он. — Ничего не бойтесь. Во-первых, я с вами и в любом случае не допущу, чтобы вас обидели. А во-вторых, будут присутствовать лишь те, кто уже вам знаком. Все будет хорошо.       — Я верю, — серьезно ответила Ретта, глядя ему в глаза. — Спасибо вам, Аудмунд.       Он коротко кивнул, принимая благодарность, и они пошли вниз. Стража, подобно незаметным теням, стояла вдоль коридоров и на ступенях лестниц. Пламя светильников чуть подрагивало, колеблясь, и можно было подумать, что сейчас глубокая ночь. Или утро? Они будто угодили в безвременье, и нет ни прошлого, ни настоящего, только этот бесконечно длящийся момент. И людей вокруг тоже нет.       — О чем вы думаете? — негромко поинтересовался у нее эр-князь.       Ретта вздрогнула, выныривая из собственных мыслей, и вдруг, неожиданно для самой себя, поделилась со спутником одолевавшими только что фантазиями.       — Понимаю вас, — серьезно ответил он. — Я тоже любил забавляться в детстве подобным образом: коридоры замка весьма располагают к тому.       Ретта сжала в знак благодарности его пальцы, и Аудмунд вновь улыбнулся ободряюще:       — Ничего не бойтесь — я с вами.       Стражи вытянулись по струнке, приветствуя их, и распахнули двери. В уши ударил звук голосов, смех, и радость вдруг рванулась в груди, словно попали они не на простой обед, а на веселую ярмарку.       Горгрид, заметив вошедших, сделал прочим гостям знак молчать и чуть склонил голову, приветствуя. Присутствующие поспешили последовать его примеру.       — Добро пожаловать ко двору Вотростена, Алеретт, — поприветствовал он. — Рады видеть вас.       — Я тоже, советник, — с искренней улыбкой ответила та. — Очень.       Горгрид, Весгард, Кьярбьерн, ее дорожные попутчики. Были все, за исключением, пожалуй, одного — того подозрительного воина, в душе которого она разглядела тьму. Ретта посмотрела на Аудмунда, вопросительно приподняв брови, взглядом указывая в сторону Бёрдбрандта и Айтольва, и маршал кивнул.       — Прошу к столу, — пригласил всех Горгрид, сделав широкий жест.       Аудмунд подвел ее к месту во главе, сам же уселся напротив.       Один из слуг приподнял крышку супницы, и до Ретты донесся густой аромат солянки. Невольно сглотнув слюну, она оглядела стол и заметила на нем жареную рыбу, копченую зайчатину, рулетики с сыром, тарталетки с овощами и копченостями, а также салат с мясом и северной капустой и пироги.       — С чем они? — спросила она одного из слуг.       — С ягодами, госпожа, — ответил тот. — С голубикой, брусникой и костяникой.       — Выглядит восхитительно, — прокомментировала она и взялась за ложку.       — На вкус тоже прекрасно! — отозвался Бенвальд.       Советники засмеялись. Неунывающего солдата, казалось, ничем невозможно было смутить. Он весело переговаривался с сидящими за столом, рассказывая о проделках своего пса, и вотростенская знать вслед за ним то и дело разражалась вспышками смеха.       — Мне в самом деле очень жаль, Ретта, — тем временем заговорил Горгрид, — что все сложилось таким вот образом. Бардульв, конечно же, не должен был поступать столь недостойно.       — Что вы имеете в виду? — уточнила она.       — Ваш брак. То, что он взял вас в качестве приложения к договору, — тут Горгрид не выдержал и откровенно нахмурился, — нарушает все правила приличия и обычаи Вотростена. Это просто позор, если говорить прямо. Еще ни разу за две тысячи лет наши князья не брали себе жен силой. А подобный договор, как ни крути, насилие — ведь вам не оставили выбора.       Ретта грустно вздохнула — советник был прав.       — Бардульв обязан был подписать мир без условий подобного рода, затем вернуться домой и уже отсюда отправлять посольство, полагаясь на вашу благосклонность. Хотя, конечно, вряд ли бы вы ему ответили согласием.       Тут Аудмунд громко хмыкнул, и Ретта, подняв взгляд, посмотрела на оборотня. На лице его, однако, читалось отнюдь не веселье: на скулах играли желваки, а в глазах застыло выражение гнева.       — Ты, как всегда, прав, Горгрид, — сказал он вслух. — Но сделанного не воротишь. Придется жить с тем, что есть, и принимать меры, сообразные обстоятельствам.       Эр-князь и советник посмотрели друг на друга, и Ретта могла бы поклясться, что между ними произошел безмолвный диалог. И что они хорошо поняли друг друга.       — Скажите, княгиня, — нимало не смущаясь, спросил вдруг Бенвальд, — а вы умеете танцевать?       Ретта не без удивления поглядела на бывшего провожатого:       — Конечно.       — Э, нет, — сощурился он ехидно. — Я не о тех, что танцуют на балах, я про пляски, что с детства знает любой вотростенец.       Вопрос был с подвохом, Ретта чувствовала это, но никак не могла угадать, в чем он заключается. В конце концов она ответила честно:       — Нет.       Бенвальд радостно потер руки:       — И что ж вы тогда будете делать на городских праздниках? Быть может, Аудмунд сейчас вас поучит? А я поиграю?       Ретта удивленно посмотрела на маршала:       — Вы действительно умеете танцевать?       — А вот это уже прямой вызов мне, — мгновенно среагировал тот, вставая, и Ретта поняла, что снова брякнула глупость. Что-то очень уж часто в последнее время.       Один из слуг принес инструмент, по виду отдаленно напоминающий лютню, и Аудмунд, приблизившись, подал руку.       Ретта поняла, что обратной дороги нет, и, решительно выдохнув, вложила пальцы. Все ждали и смотрели на них, затаив дыхание.       Бенвальд заиграл.       Наверное, это был самый необычный и увлекательный урок в ее жизни. Несмотря на то, что взор помимо воли то и дело дольше необходимого останавливался на плечах, ногах и глазах преподавателя, она ухитрилась верно запомнить все движения кистей, повороты и хлопки. Или же, наоборот, благодаря тому?       Музыка играла все громче и громче.       — Все правильно, — подбадривал Аудмунд.       Ретта смеялась, и в конце концов они смогли исполнить танец от начала до конца вместе.       — Браво! — закричали гости. — Молодец, княгиня!       Советники, поднявшись, захлопали им обоим в ладоши.       Обед закончился. Вошедшие слуги начали убирать со стола приборы, а лорд Кьярбьерн, взяв со стола папку, первым направился в сторону выхода. Горгрид присоединился к нему, а Аудмунд еще раз сказал:       — Вы были великолепны.       — Спасибо вам, — ответила тихо Ретта, глядя в узкие щелки зрачков. — Мне очень приятно.       Ноздри его, уже в который раз, чутко вздрогнули. Наконец оба они, попрощавшись с гостями, поспешили в кабинет, где должен был состояться доклад.       — Это уже не лезет ни в какие ворота, — взорвался Горгрид, едва за Аудмундом и Реттой закрылась дверь. — Бардульв попирает все обычаи нашего народа один за другим!       Эр-князь подвел спутницу к мягкому дивану, предназначенному для гостей, сам же уселся у стола в кресле. Кьярбьерн расположился напротив него с бумагами. Главный же советник словно разъяренный зверь расхаживал по кабинету из угла в угол, заложив руки за спину.       — Сначала долгая осада противника, который заведомо слабее нас, потом смерть пленников! Затем он устраивает в высшей степени недостойное сватовство и, в конце концов, просто не является, чтобы поприветствовать свою невесту!       Горгрид отчетливо скрипнул зубами, а Ретта отметила по себя, что не только ей поведение Бардульва кажется неуместным. Данный факт сам по себе не мог не радовать.       — Где его носит? Сидит в Фатраине и строит козни против собственного народа? Весь лес кишит следами, ты мне сам говорил!       — Успокойся, мой друг, — вздохнул тихо Аудмунд, подняв в предупреждающем жесте руку. — Еще не поздно все исправить, я тебе обещаю. Этот позор ляжет на плечи моего брата, а не на всю страну.       — Брата, — проворчал Горгрид, с размаху усевшись в кресло и прикрыв ладонью глаза. — Сказал бы, где я видел таких братьев, да только здесь дама. Подобное предательство смыть нелегко. Я все еще считаю, что твой отец напрасно не послушал моего совета двадцать лет назад. Мы могли бы избежать многих проблем. Ладно, простите старика за лирическое отступление. Что там у тебя, Кьярби? Рассказывай.       Лорд Кьярбьерн выпрямился, расправил плечи и, взяв в руки один из листов, заговорил:       — Когда лорд Горгрид поручил мне заняться этим делом, я задал себе вопрос: кому это выгодно?       Аудмунд подобрался и, сложив руки на груди, обратился в слух. Ретта и сама затаила дыхание.       — Как вы все знаете, маги ведут весьма замкнутый образ жизни, а в Академию в Рагосе и вовсе никого не принимают, кроме самих фатраинцев. И вот что выяснилось.       Кьярбьерн взял в руки другой листок.       — Случилось так, что в семье одного вельможи в Месаине родился ребенок с магическими способностями. Весьма приличными, так, по крайней мере, считали родители. Они порядком намучились с младшим отпрыском, когда он то нечаянно мановением руки поджигал занавески, то заставлял левитировать кошку. Они хотели найти для непоседливого сына учителей, и Академия могла бы стать идеальным выходом.       Ретта вздрогнула, догадавшись, о чем может пойти речь дальше. Слухи о кошке, пусть даже в виде забавной шутки, доходили до нее.       Глава разведки продолжал:       — В один прекрасный день к вельможе пришли. Ему пообещали, что мальчика примут, однако для этого его отец обязан столкнуть лбами Вотростен и Месаину. Бардульв должен был сорваться и начать пить кровь людей осознанно. Тогда бы обращение его завершилось, и князь стал бы послушен и покорен воле Джараака. Ни один маг, будь он природный или некромант, не осмелится перечить воле магистра, своего владыки. Бардульв привел бы тогда в Вотростен некромантов и передал свою страну в дар Фатраину в качестве колонии. Вельможу того звали лорд Валерэн.       — Ох, — невольно вырвалось у Ретты. — Но ведь это предательство!       Аудмунд сжал руку в кулак с такой силой, что побелели костяшки пальцев.       — И притом двойное, — прошипел он, с трудом сдерживая ярость. — Ваш глава разведки предал свою страну, а Бардульв — нашу. И стоит за всем этим магистр Джараак.       — Я полагаю, он задумал это еще тогда, когда подложил свою бесценную доченьку под твоего отца, — вставил Горгрид. — Вопрос был исключительно в том, родится ли у нее маг.       — А что, — удивилась Ретта, — такое случается не всегда?       — Передается по наследству предрасположенность к магии, но она может быть и больше, и меньше. Случается, может даже появиться простой человек. Хотя таких фатраинцы, как правило, «из милости» убивают еще в младенчестве. В конечном счете, мнение Кадиа в данном случае ее отца не интересовало. Он отдал ее, как овцу на заклание, во имя собственных целей.       — Но я должна обо всем этом сообщить брату!       Ретта вскочила, намереваясь бежать, но потом остановилась и обернулась к лорду Кьярбьерну:       — Скажите, смогу я воспользоваться для доставки письма вашим каналом?       — Безусловно, — не замедлил ответить ей глава разведки. — Отдайте конверт мне, и я обо всем позабочусь. Наследник Теональд уже через несколько дней получит депешу.       — Благодарю, — выдохнула Ретта.       Аудмунд встал, приблизился быстрым шагом и заглянул в глаза:       — Мне очень жаль, что вам пришлось это выслушать, но так было необходимо.       — Я понимаю, — выдохнула она. — И поверьте, я гораздо сильнее, чем кажусь сейчас. Я просто в легкой растерянности.       За окном уже успели сгуститься сумерки. Тревожно кричала какая-то птица, и Аудмунд, глядя прямо перед собой, хмурился.       — Я клянусь, что в кратчайшие сроки решу эти проблемы. Все будет хорошо, верьте мне, Ретта.       — Я верю, — выдохнула она и, неожиданно для самой себя, порывисто прижалась щекой к его плечу.       Тепло тела Аудмунда проникло в ее кровь, разбежавшись по жилам. Ретта выбежала, на ходу извинившись, и бросилась к себе в покои. Написать письмо необходимо было немедленно, об остальном же она подумает позже.