hot daddy.

Чонгук ненавидит Намджуна. Чонгук пиздец как ненавидит Намджуна всем своим доверчивым, мать его, естеством. И не потому, что тот целое субботнее утро, когда они решили, наконец-то, ознакомится всей своей маленькой компанией — Чонгук с Намджуном и его парень Сокджин со своим другом, задрачивал Чона своими тупыми приколюхами типа: «позови и своего папочку, он же твой будущий», «как ты без него, я должен знать, в какие руки тебя отдаю» и «думаю, будет весело». Пиздец, как весело нахуй. Чонгук стоит весь из себя оторопевший посреди уютненького кафе, с таким еще названием тупым и неуместным «Your paradise». Тот еще рай, Чон согласен, на все семь кругов; весь такой светится и искрится как чонгукова девственная задница или квартира после уборки (это бывает очень редко, потому и светится). И Чонгук хрен знает вообще, на кой черт он сегодня сюда приполз — лучше бы остался дома, забился в темном уголку и рыдал от любви безответной, но нет же. Сейчас он готов забиться в уголок сраной кафешки или где-то под прилавок скользнуть и навзрыд тянуть высокие ноты параллельно с проклятиями на своего непутевого друга. Чонгук уже упоминал, как он пиздецки сильно любит Намджуна? — Я чертовая диснеевская принцесса или что? — шипит он себе под нос, смотря на дальний столик, где разместились двое молодых людей, а сбоку идущий Джун тихо поддакивает: — Безусловно, милая Белль*, — и лыбится так по-лисьи, во все нахрен тридцать два, что заехать бы по ним, гирей так семидесяти килограммовой. Они уже почти подошли к небольшому столику, где им большой ладошкой махал один из тех молодых мужчин. Он весь из себя такой элегантный, хоть и одет в простую светло-розовую футболку, обтягивающую просто широченные плечи, и темные брюки. Светлые волосы аккуратно уложены и спадают по краям высокого лба, слегка прикрывая собой густые брови и темные округлые глаза. Его полные губы чудаковатой формы растягиваются в приятной улыбке, как только парни подходят почти впритык, а чуток сгорбленные плечи быстро расправляются, опираясь на спинку стула. Этим «один из тех» оказался Сокджин, который был сейчас вполне спокойным и расслабленным. А вот второй. Второй просто пиздец. — Привет, Чонгук, — и эта убийственная улыбка, единственная в своем роде. Ни у кого такой не отыщешь. — З-здравствуйте, хен, — неуверенно машет в ответ ладошкой. — Извините, но мы еще на минутку улизнем от вас, — Чонгук хватает худое запястье Намджуна, который опешил от такой неожиданности, и утягивает за собой вглубь помещения, поближе к уборным. Мужчины удивленно смотрят им вслед, вскидывая брови и недоумевая от случившегося. — Он всегда такой неловкий? — тычет в воздух Сокджин и смотрит вопросительно на Пака. — Ты вроде говорил, что только чуточ-. — Хен, я говорил, что он просто милашка, — торопливо возразил улыбающийся Чимин. — Когда ты уже перестанешь перекручивать мои слова? — Ааа, то есть «он пиздецки сексуален» ты не говорил? — мужчина хитро сузил глаза: ему всегда нравилось дразнить своего донсена. — И «хен, один раз у меня на него встал» тоже не было? — Так, стоп! — Пак нервно подскочил со своего стула, размахивая рукой, тем самым зацепив официанта с непустым подносом. Желтая клетчатая рубашка, которую мужчина сегодня решил накинуть поверх футболки, торопливо покрывалась влажным и горячим пятном на правом рукаве. Блять, Чимин больше никогда в жизни не будет пить этот сраный кофе. — Извините, — молодой парниша-официант спешно подскочил к клиенту, пытаясь как-то исправить ситуацию. — Я сейчас принесу влажное полотенце или- — Нет, не нужно, — Чимин мягко возразил, снимая рубашку и опускаясь на пол, чтобы собрать перевернувшуюся посуду. — Н-не стоит, я все сам соберу, — юноша также быстро опустился, цепляя руки мужчины, в попытке остановить его, из-за чего на щеках выступил румянец. — Тогда извините еще раз, — и ласковая улыбка. — Спасибо. — Прекрати соблазнять молодежь, старпер, — прозвучали возмущения Джина, как только официант, все убрав после неловкого инцидента, ушел от их столика. — Во-первых, сам ты старпер, — ехидно так, — во-вторых, прекрати нести чушь, а в-третьих, у меня вставал не раз, если ты вдруг переживаешь, не страдаю ли я импотенцией. — На Чонгука? — ухмыльнувшись. — А тебе какая нахуй разница, хен? — Чимин спародировал выражение лица Кима. — Господи, кого я воспитал? — Сокджин обижено вскинул руки в воздух. — Я, значит, с ним и в огонь, и в воду, итак к нему и сяк, а он, понимаете л- — Хен, слушай, я смотаюсь в уборную, а ты дождись наших красавиц, окей? — и, получив в ответ ленивый кивок, направился к нужным дверям, вглубь помещения.

🐰🐰🐰

Чонгук поспешно залетел в уборную, силком затягивая за собой своего непутевого дружка. Тот, кстати, всем своим видом показывает полную невозмутимость и непричастность ко всему случившемуся, проще говоря, к подставе. Как только захлопнулась дверь в комнату, а кабинки были проверены на наличие свидетелей, Чон молниеносно развернулся к парню, чуть ли не припечатывая его к стенке своим нехилым толчком в плечи. — Ты знал? — и смотрит своими большими глазами, прожигая кожу насквозь. — Ты, мать твою, знал, сукин сын? — Эй, полегче, Гук, — Намджун поднял ладошки в защитном жесте. Он ошеломлен, что такая, казалось бы, забавная ситуация сможет вывести из себя Чонгука. А Чон монстр, если его разозлить. Однажды он чуть не подарил Джуну сотрясение мозга, когда тот отобрал у него телефон с аргументом «ты слишком много задротничаешь, поговори со мной» и не хотел его отдавать в течение пятнадцати минут. Тогда обошлось лишь сломанным носом и разбитой бровью, а что сейчас ждет Намджуна, можно только представить. — Слушай, бро, я не хотел тебя как-то обидеть или поиздеваться, честно, — друг жалобно изгибает брови и щурит глаза, все еще держа перед собой ладони, ведь яростно вздымающиеся чонгуковы плечи слегка пугают. — Просто так получилось. — Когда ты узнал точно? — шипит Чонгук, до сих пор находясь в напряжении. Он не взбешен (если только чуточку), но ему обидно, что его водили вокруг пальца. — Слуша- — Когда? — Как только ты упомянул Мэй, — парень безобразно пожал плечами, — тогда я удостоверился наверняка. — Пиздец, — чонгуков кулак глухо врезался в дверь одной из кабинок. — Ты просто потрясающий друг. — Чонгук, давай мы не будем устраивать срач, — друг протянул руку к чоновой спине в попытке успокаивающе похлопать и поддержать. — Мы бы его не устроили, если бы ты мне сказал, — Чонгук отдернул плечо, отступая к белоснежному подоконнику. — Ты же прекрасно знаешь, что Чимин-хен мне нравится, разве нельзя было сказать, что тогда утром он имел в виду тебя и Сокджина? Я же прав? — Слушай, я пытался отговорить тебя от той тупой мысли еще тогда, не нужно меня обвинять. — Я, блядь, думал, что он сраный гомофоб! — Ну, знаешь, ты мог бы не ссать и спросить у него об этом сам. — А ты мог бы, как настоящий друг, сказать мне об этом напрямую, — еще сильнее заныл Чонгук. Его злость почему-то резко превратилась в грусть (и, возможно, чуточку слезы). — Я не думаю, что должен совать свой пиздецки огромный нос в ваши отношения, — Джун тихонько хмыкнул со своей самокритичности, а затем улыбнулся, как только услышал скромный смешок и со стороны Чона. Все-таки у него получилось слегка разбавить нависшее напряжение. — Да, он у тебя пиздец какой огромный, — уголки чоновых губ растянулись в ответной улыбке. — Не над- Дверь в уборную резко открылась, пропуская вовнутрь Пака, держащего в руках потерпевшую рубашку. Чимин хмыкнул, приметив слегка удивленные и напуганные лица своих знакомых, едва сдерживая себя от защитного комментария в сторону Намджуна, по типу «у него не такой уж и большой нос». Он торопливо подошел к одной из раковин, подставляя испачканный рукав своей одежды под кран и метая глазами на отражения в зеркале: — Извините, что помешал, — Пак состроил невинную мордашку, — я не думал, что вы здесь. — У Вас все в порядке? — Чонгук взволновано подскочил к мужчине спустя секунду своего маленького ступора. — Да так, небольшой инцидент в виде горячей чашки кофе, — пухлые губы пустили смешок. Чонгук в ответ, молча, двинулся еще ближе, растеряно рассматривая чужие руки на наличие ожогов. Горячая кожа с выпирающими под ней венами опаливала подушечки пальцев и повышала температуру тела Чона, отчего дышать стало труднее, а во рту пустыня. Такие прикосновения очень редкие, но кто бы знал, какой пиздец они творят с бедным Чонгуком. Мужчина замер, палясь на то, как чонгуковы длинные пальцы ощупывают его руки, пуская разряды тока по телу такими незамысловатыми действиями. Через секунду замер Чонгук, наконец-то, до конца осознав происходящее, а затем поднял свои черные горошины вверх, натыкаясь на внимательный со странной примесью еще чего-то чиминов взгляд. Сердце на мгновенье перестало биться в груди. У обоих. — Окееей, я пойду, — неловко протянул Намджун, поспешно направившись на выход из-за сильного чувства ака третий лишний, и, уже закрывая за собой дверь, добавил, — а вы подтягивайтесь, как справитесь. — Ха-ха, опять чушь какую-то несет, — смущенно пробурчал Чонгук, отпрянув от слишком притягательных и шикарных паковских рук, словно от кипятка. На это получил лишь серьезный и пронзительный взгляд Пака, который аккуратно застирывал коричневое пятно. — Ладно, и так сойдет, — мужчина закрыл кран и расправил рубашку, легко осматривая ее, а вслед за тем подарил Чонгуку более теплый взгляд, — пойдем? Чон коротко кивнул, после поспешно последовал за крепкой спиной, что теперь была обтянута лишь белой полупрозрачной футболкой, позволяющей видеть, как взблескивают подкачанные мышцы при движении. Завороженный этим, юноша гулко сглотнул скопившуюся во рту слюну. Чонгук не может понять реакции своего тела — то слишком сухо, то слишком влажно (по ночам этот вариант более подходящий). Когда они появились в зале, торопливо приближаясь к их столику, Сокджин и Намджун уже вовсю были вовлечены в свои романтические и гиперсопливые сюсюканья. Джин лишь вытер капельку пасты на уголку намджуновых губ, а у Чонгука уже пердак горит, потому что самому тоже так хочется (он незаметно мелькнул бесстыжими глазками на Чимина). — Я вижу, ты без прелюдий не можешь, старпер-извращенец? — хмыкнул Чимин, отодвинув за спинку стул и посмотрев на Чонгука. — Э-это мне? — Гук поперхнулся воздухом от удивления и, получив в ответ одобрительную улыбку, заторможено присел. Он нихрена не понимает, но хочет пищать как счастливая девятилетка, что есть мощи, потому что «он ухаживает за мной?». Чимин же, игнорируя два взгляда: один типа «ну и чо, выпендрежник» от Сокджина, а другой «вау, Чонгук потечет определенно» от Намджуна, аккуратно присел на соседний стул. Через несколько секунд появился тот молодой паренек-официант с заказом, который Чимин сделал еще до прихода парней. — Я решил заказать тебе то же самое, что и себе, — слегка наклонившись к чоновому уху, тихо проговорил Пак, — надеюсь, ты не против? — Неа, — задумчиво протянул Чонгук в ответ, подозрительно пялясь на парнишу, что невинно строил глазки Паку. На сиденье стула стало внезапно горячо, в то время как Чонгук незаметно сжал кулаки до побелевших костяшек под столом, затем цепляясь неугомонно пальцами за дырки на джинсах. — Слушай, я не старпер, — прозвучало запоздавшее возмущение с уст Джина, который изящным взмахом головы отбросил осветленную челку с глаз, — а вот ты тот еще старый дрочун, — и тыкнул длинным кривоватым пальцем в воздух напротив груди Пака. У Чонгука вырвался лишь легкий смешок, а Чимин уже смотрел на него, будто тот предал его и продал на черном рынке. — Мне кажется, вы обсуждаете не то, что требуется, — строго заметил Намджун, аккуратно разрезав стейк на тарелке, а затем протягивает один сочный кусочек сидящему рядом мужчине, на что тот отзывчиво мычит и приоткрывает полные губы, поглощая предложенную еду. Джун довольно лыбится. Чимин с Чонгуком одновременно закатывают глаза. — Так, как вы подружились? — Пак неторопливо поворачивает голову к Чону с легкой улыбкой на лице, и параллельно подцепил изящными пальцами металлические приборы. — Мы? — нелепо переспрашивает Чонгук, запоздало повторяя движения мужчины. — Да, вы с Намджуном, — утвердительно мычит тот, отправляя первую порцию пасты в рот. Чонгук слегка призадумывается: они познакомились не лучшим способом, а точнее неловким для самого Чона. Виной всему стали его неуклюжие шуточки, которые у него вырвались случайно на пьяный язык, во время совместных студенческих посиделок. Он до сих пор помнит, как попытался пошутить, тем самым заставив свою группу одарить их столик нелепой тишиной, а Чонгука красными пятнами на щеках от стыда. Шутки никто не понял, некоторые даже были в смутном замешательстве, и, казалось, уже все потеряно, можно бросаться с обрыва от поглощающего позора, пока их затихшую компанию не оглушил дурацкий (спасательный, словно надувной круг посреди бескрайнего моря) смех беловолосого парня с такой же дурацкой прической. С того самого стыдливого момента и зародилась их крепкая и вечная дружба. Все же Чонгук решает, что об этом блистательном эпизоде жизни Паку не особо нужно знать, потому молчит не в силах придумать отмазку. Зато Намджун решает совсем по-другому, беспощадно атакуя друга с гранатомета, который внезапно так появился на его плече, с белыми выгравированными «соси пидор мелкий» на болотной окраске. — Я спас его от убийственного позора, — и как ножом по сердцу. Чонгуков пердак пылает окончательно, как и его красное лицо. Чимин с Сокджином, которому до этого все еще не поведали эту интересную историю, удивленно выпучили глаза, замирая с палочками возле ртов. Чон же стыдливо опускает голову, а ладони торопливо прячет под столом, в защитном жесте засовывая их под подкачанные бедра. Он всегда так делает, когда хочет провалиться сквозь землю и уйти с мира сего. Намджун же, увидев заинтересованность в мужских глазах, продолжил: — У него просто ужасно с юмором, — кидает в рот кусочек мяса, запивая его яблочным соком. — Он где-то на уровне с Джин-и. Возможно, даже ниже, — он окинул своего пристыженного друга оценивающим взглядом, и нет, ему совсем не совестно. — Эй, у меня все прекрасно с юмором, — возмущается мужчина, смешно выпячивая губу и размахивая большими ладонями. — Скажи ему, Чимин, — он выжидающе уставился на друга. — Извини, хен, но твой юмор действительно ужасен, — довольно хмыкает Пак и пытается незаметно опустить ладонь под стол. — Вот видишь, я же говорю, — удовлетворенно поддакивает Джун, — Может, тебе нужно посетить какие-то курсы по повышению уровня шуток? Я вон Чонгуку тоже советовал. Чонгук горбится еще сильнее, клянясь самому себе, что позже порвет Намджуна на мелкие кусочки и скормит собакам, если переживет этот день, а затем вздрагивает от ощутимого тепла чужой ладони на своей руке. Он аккуратно поворачивает голову, натыкаясь на ласковую подбодряющую улыбку Чимина, и его сердце просто плавится, как металл при температуре выше тысячи градусов Цельсия. Он определенно сегодня не выживет. — Не бери эти глупости в голову и ешь, — хрипло прошептал Пак, нежно поглаживая большим пальцем чонгукову ладонь. — Давай, — легонько подтолкнул руки к тарелке, выпустив их со своих оков в виде горячих пальцев. Чонгук на это неуверенно кивнул головой, пропустив мимо ушей очередной спор голубчиков, сидящих напротив них, и вновь взялся за палочки, лениво наматывая на них пасту. — Ты же любишь морепродукты? — вдруг поинтересовался Чимин, вновь наклонившись слишком близко к плечу Чонгука, и получив очередной кивок от брюнета, продолжил, — Я просто помню, что-то такое говорил Намджун когда-то, — губы снова растянулись в улыбочке, — вот я и подумал, что ты не будешь против пасты с морепродуктами. — Да, я люблю такое, — на самом деле, он просто без ума от пасты с осьминогами в сливочном соусе, и ему хочется, в очередной раз, верещать от того, что Пак не просчитался (а еще убить Намджуна за его гиперболтливость). — Мы вам не мешаем? — с напускным негодованием поинтересовался Джин. Он уставился большими темными глазами с под густых бровей на своего дружка, в его глубоких зрачках пробегали белые строки: «че, дорвался до мальца, можно и игнорировать?». Чимин уже давно научился его читать как открытую книгу по одному взгляду, потому лишь недовольно цокнул на его выкрутасы и продолжил опустошать тарелку. — Так чем мы сегодня займемся? — непринужденно подал голос Чонгук, пытаясь скрыть свое еще не до конца исчезнувшее смущение за торопливым поеданием маленьких осьминогов с тарелки. — О, я думаю, бильярд подойдет, не так ли? — Сокджин бодро хлопнул в ладоши. — Я давно не забивал шары в лузу, — он театрально откинулся назад, опираясь локтем о спинку стула и пропуская мимо ушей чиминово «очень в этом сомневаюсь». — Я-я никогда не играл, — тихо подал голос Чонгук. — Я тоже, — торопливо добавил Джун, — но учиться ведь никогда не поздно, правда? — и развернулся к Джину, на лице которого растянулась довольная лыба. — Ты совершенно прав, золотце, — мужчина аккуратно чмокнул его в кончик носа, — Если что, мы вас научим, — и хитро покосился на Чимина. Тот, в свою очередь, кажется, начинает что-то подозревать (на самом деле, уже догадался). — Хорошо, — Пак довольно хмыкнул, приняв условия их не оглашенной игры, а затем потянулся к сутуленной спине младшего. — Я научу Чонгука играть, и мы сделаем вас в два счета. — Тогда на желание? — Сокджин протягивает крепкую ладонь навстречу Паку. — На желание, — пожимает руку в ответ, а затем довольно откидывается на спинку стула, кладя руку в ободряющем жесте на чогуковы плечи. — Готовьтесь его исполнять, — и самоуверенно улыбается оторопевшему Чонгуку, в которого в голове засело минуту назад брошенное «я научу Чонгука играть». У юноши сбой системы и отказ в перезагрузке. В ушах стоит гул, и чужие голоса отдаются лишь глухим эхом, пока в сознании проносятся, словно в круговороте, сказанные слова. Чимин научит Чонгука играть в бильярд. Чимин Чонгука. Научит. Все, можно отбрасывать коньки, и выносить худощавое тело ногами вперед с этого сраного кафе. Чон теперь точно уверен, что не доживет до конца этого сумасшедшего дня. Он просто лопнет как мыльный пузырь от одного прикосновения изящных пальцев Пака и растворится в воздухе, словно его никогда и не было, оставив за собой лишь шлейф приятного запаха и пару небольших капель на полу. Это определенно конец, а он даже не успел попрощаться с Мэй и тем маленьким рыжеватым котенком, который приблудил две недели назад к его подъезду в поисках любви и тепла. Чонгук тоже хочет и любви, и тепла, и ласки, но боится, что такого бесхитростного напора просто не выдержит. Все, капут майн лебен**. В итоге, последующие полтора часа для Чонгука проходят словно в тумане. Ему мало что удалось ухватить для себя из окружавшего его разговора. Он услышал, что Чимин и Сокджин работают вместе в юридической фирме, но так и не понял, кто кому приходится начальником, хотя, почему-то больше склоняется к Сокджину (но искренне хочет, чтобы был Чимин). А еще узнал о том, что они знакомы с первого курса Пака, ибо Сокджин старше на пару лет, и с того момента — неразлучны, а жизнь их была развязная и яркая в студенческие годы. И Чонгук готов душу продать, лишь бы увидеть Чимина в его юные годы (хоть и до сих пор не знает, сколько Паку лет, очень странно). Остальное пролетело мимо ушей словно вихрь, оставляя за собой лишь неразборчивую дымку слов, которую агрессивно перебивали только мысли о том, как Чимин собирается учить Чонгука игры в бильярд. Очнулся же он благодаря нехилому толчку намджунового локтя, когда они подъехали к огромному двухэтажному зданию с большой антрацитового оттенка вывеской «Импульс». Они все поспешно направились к большим стеклянным раздвижным дверям, которые блестели оттого, с каким усердием их натирали. Пока мужчины направились к ресепшену, парни присели на небольшой с кремовой мягкой обивкой диванчик. Чонгук неторопливо осматривал помещение изнутри, признавая, что все исполнено с потрясающим вкусом. Отзеркаливающие стены в светло-темных тонах со встроенными круглыми полувыпуклыми лампочками, которые были размещены в чудном геометрическом порядке, создавая образ необычной сетки. Темный, антрацитового оттенка потолок, с черными стеклянными накладками в виде разных геометрических фигур, а на них, как и на стенах, небольшие лампочки. Пол укрыт светлым ламинатом, вычищенным до тошнотворного блеска. Кубичные предметы мебели, начиная от диванчиков, на каком они с Намджуном устроились, и заканчивая тем самым ресепшном, откуда доносился мужской смех и мягкий женский голос, спрашивающий «Вам, как и обычно, отдельную комнату?». Все выглядело до замирания сердца изысканным и подобранным в идеальном сочетании. Через минуту мужчины уже подошли к парням, взмахивая красивой золотистой карточкой- ключом. Сокджин торопливо подцепил Джуна под локоть, потащив в сторону нужной комнаты, в то время как Чимин аккуратно протянул ладошку навстречу Чонгуку, помогая ему подняться с дивана (почему Чонгук чувствует себя гребанной принцессой), а затем неспешно повел за парочкой (потом он придержит ему дверь, как истинный джентльмен). У Чона горит ладонь, как и сердце в груди, опаляя близко расположенные органы. Комната, в которую они пришли, была оформлена не хуже, чем зона ресепшн. В цветовых тонах преобладал темный, угольный цвет — им были покрыты стены и потолок, дальний угол которого был поднят выше, чем остальные, а белая углообразная вставка, украшающая половину помещения, мерцала уже знакомой геометрической формы паутиной с небольших ламп. От входных дверей шла небольшая лестница вниз светлого покрытия, как и весь пол. Стена слева от входа разрисована какими-то замысловатыми черными узорами, в каких идеально вписывались настенные светильники в обличье возрастающих кругов. Большой белоснежный угловой диван разместился поодаль лестницы, а возле него пристроился кофейный столик с сияющего на свете ламп темного стекла. Посреди комнаты же стоял длинный бильярдный стол, изготовленный из блестящей черной как смоль древесины, игровая же поверхность стола была обтянута бледно-голубой тканью, на которой были разбросаны белоснежные шары, среди каких выделялся один цвета насыщенного бордо. Чонгуку здесь определенно нравится; возможно, он остался бы здесь жить. — Может, вы что-то хотите из бара? — интересуется Чимин, останавливаясь возле дверей. — Какой-нибудь коктейль? — и уже смотрит только на Чонгука. — О, я бы хотел ягодный лимонад, — охотливо отзывается Намджун. — А я бы хотел Колос, — мечтательно тянет Джин, на что Нам бьет его по плечу со словами «ты же за рулем». Чонгук слегка удивляется познаниям своего друга в мире напитков, ведь они кроме мохито, в основном, ничего больше и не заказывают. — В следующий раз за рулем будет Чимин, — недовольно мычит Ким, а затем, после секундных раздумий, добавил, — Тогда мне ягодный твист. — Окей, — Пак сделал легкий кивок. — Ты хочешь что-то? — уже интересуясь у Чона. А у того глаза на лоб, и рот приоткрыт, потому что: — Я в этом мало разбираюсь, — и стыдливо пожимает плечами. — О, правда? — у мужчины брови слегка подымаются, но он нежно улыбается. — Тогда, что бы ты себе хотел? Что-то сладкое? — Чонгук растерянно кивает, и чувствует себя сраной малолеткой ни в чем не знающейся. — Хорошо, любишь фруктовые вкусы? — Да, — уже уверенней. — Ананасовый очень люблю, а еще бананы, но можете на свое усмотрение, — торопливо добавляет. — Хорошо, — с паковых губ сорвался беззаботный смех. — Без меня не начинайте, — бросает напоследок и скрывается за темной дверью. — Чимин шикарно играет в бильярд, так что у тебя будет отличный учитель, — довольно лыбится Джин, уже опираясь задницей о короткий борт стола. — Угу, — Чонгук мычит, неловко поправляя спавшую на глаза челку. В его голове все еще не завершился процесс осознания сложившихся обстоятельств, и он до сих пор не может поверить в это. — И не веди себя слишком неуклюже с ним, — хмыкнул беловолосый друг, приобнимая своего бойфренда за талию и притуляясь щекой к его плечу. — Это твой шанс, — и получил в ответ очередное тихое «угу». — Если что, он би, — тут же комментирует мужчина. — Что? — Чон непонятливо косится на парочку. — Говорю, что он бисексуал, — полные губы растягиваются в усмешке. — Если тебя это интересует. — Чонгук краснеет. Чонгук пиздец как заливается краской. — Нет, — хрипит он, потому что голос внезапно пропал. Его лицо покрывается еще большим румянцем, когда слышит на это двойное недоверчивое «ага, конечно» от парочки. — Заждались? — дверь спешно открывается, а за ней показывается Пак с небольшим подносом в руках. Сокджин с довольным и протяжным «О» торопливо налетает на мужчину, забирая у него два стакана, наполненных какими-то красноватыми жидкостями. Чонгук молча наблюдает, как Пак ставит поднос на столик, а затем берет яркий небольшой кувшин с пестрящей трубочкой и низкий стакан. — Это твое, — он протягивает кувшинчик парню с ленивой улыбкой на бархатных губах. Чонгук неосознанно засматривается на них, сгорая внутри от желания испробовать на себе их мягкость и сладость. И, опомнившись, заторможено забирает стеклянную емкость из рук, вздрагивая при прикосновении к чужим пальцам от покрывших кожу мурашек, которые через секунду превратились в будоражащую россыпь на теле. — Это тропический лимонад, — продолжает мужчина, наверное, совсем не обратив внимания на реакцию Чонгука (на самом деле, обратил). — Его составляет зеленый банановый сироп, ананасовый сок, кокосовое молоко и, — чуть задумавшись, — маракуйя. Он довольно сладкий, так что думаю, тебе понравится. — Да, спасибо, — вновь заторможено кивает, и, осмотрев ярко-желтую жидкость в кувшине, потянулся губами к трубочке, делая первый глоток коктейля. Сладкий. Как улыбка Чимина. И с легкой, еле заметной кислинкой, как горбинка на носу Пака. Чонгуку и правда очень нравится. Он пробежал глазами по чиминовому стакану, где поверх кубиков льда мельтешила апельсиновая корка, сливаясь с янтарной жидкостью, которая плавно переходила в красноватую ближе ко дну емкости. — Это Американо, — заметив неотрывный взгляд чужих темных глаз, вновь заговорил мужчина. — Слабоалкоголка, — мужчина слегка вертит в руке стакан. Если бы Чонгук имел суперспособность в виде соколиного зрения или подобной хрени, то он бы смог увидеть отпечатки паковых губ на горлышке стакана, хотя Чон и так, какого-то хрена, это замечает. — Хочешь попробовать? — хрипло так и чересчур соблазнительно, Чонгуку так показалось. Юноша неуверенно кивает и тянется ладошкой к напитку, не замечая легких смешков со стороны Кимов (Чимин, в очередной раз, заметил). Младший делает маленький глоток (в душе же громко пищит, ведь это непрямой поцелуй получается) и тут же чудно кривится, ибо — Слегка горчит, да? — мужчина добродушно усмехается. — Это из-за мартини битера — он изготовлен из множества ингредиентов, включая шафран, ангостуру и разные травы, которые придают ему насыщенный вкус и своеобразную горчинку, — Пак рассказывает увлеченно, а Чонгук глаз от него оторвать не может — поистине завораживающий вид. — Вы хорошо в этом разбираетесь, хен, — и улыбается до ушей. Чонгуку до усрачки нравится называть Пака «хеном». Кажется, у него сраный кинк. — В свое время многое перепробовал, — мужчина растягивает губы в ответной улыбке, а его выразительные глаза превращаются в обворожительные полумесяцы. Младшего, в который раз, пленит эта необычайная красота. — И еще, — спешно добавляет Пак, — прекрати на меня выкать, окей? — он наигранно хмурит аккуратные брови и грозит указательным пальцем, на каком красовался серебряный перстень, и, услышав тихое «окей», спешно направился к игровом столу с возмутительным «мы вообще собираемся играть?». — Окей, — тянет Сокджин, поворачиваясь лицом к столу. — Кто будет разбивать? Решаем, как и всегда? Чимин ничего не отвечает, лишь кивает и протягивает свой кулак к Киму, который, в свою очередь, сделал то же самое. Они трижды качают руками в такт, а затем выкидают каждый свой знак. Ножницы разрезают бумагу. Чимин побеждает Сокджина. Чонгук удивляется, как взрослые мужчины решают возникшие вопросы методом детской забавы. Пак удовлетворенно лыбится и торопливо вытягивает с нижней полки длинного борта несколько частей кия, скручивая его и выглядя при этом так профессионально и до безумия сексуально, что у Чона сводит коленки, а сердце заходится в бешеном ритме. Джин в это время складывает все белые шары в ровный треугольник с темного дерева, потом берет цветной и откачивает его в чиминову сторону. Тот аккуратно ловит его и ставит в ближней части левого угла. — Смотри, — отзывается к Чонгуку, который спешно подлетает к мужчине, а затем пальцем очерчивает в воздухе четверть игровой поверхности, — эта площадь называется домом, откуда может выполняться игра с руки. То есть — ты, как игрок, можешь выполнить начальный удар из любого места этой зоны, понятно? — Чонгук спешно кивает, хотя сомневается в том, что запомнит все это с первого раза. Сокджин с Намджуном молча наблюдают, лишь время от времени тихо переговариваясь о некоторых правилах игры. — Это биток, — Пак поднимает бордовый шар, прокрутив его в руке, — шар, которым выполняется удар по прицельному шару, — на последних двух словах он показывает на выставленные шары. — В дальнейшей игре любой из них может быть битком. Окей? — мужчина нежно улыбается и выжидающе смотрит на лицо с детскими отголосками в его чертах. — Окей, — бубнит юноша, оголяя очаровательные выпирающие кроличьи зубки. Тепло в груди как-то само собой разливается, словно сладкий тягучий мед, обнимая колотящееся сердечко. Чимин согласно и по-детски мило хлопает пушистыми ресницами, а затем наклоняется ближе к игральной поверхности, параллельно к ней согнувшись. Мужчина внимательно нацеливается набойкой кия в верхнюю часть шара, старается не прикасаться к нему, а после делает сильный удар, разбивая им выстроенную пирамиду. У Чонгука буквально замерло сердце ровно, как и остановилось дыхание, пока он наблюдал за «семеркой», что торопливо катилась в сторону дальней левой лузы. Прямое попадание и чонгуково тихое, но счастливое «йес». Все на это легко смеются, в особенности Пак, что нежно потрепал и без того волнистые волосы Чонгука (младший растаял, как кусочек льда в его рту, когда он сделал радостный глоток своего коктейля). Сокджин пыхтит от напускного недовольства, потому что «я давно не играл, а ты совершенный профи». Намджун шутливо бьет его по аппетитнным полушариям, что были обтянуты темной мягкой тканью брюк. — Иди сюда, — Чимин подзывает младшего к длинному правому борту, тот молча подчиняется, забирая протянутый Джином кий. В руке сразу же ощущается тяжесть деревянного, с добавлением легкого металла, изделия. Юноша медленно прокручивает его пальцами, дабы привыкнуть к новому предмету. — Смотри, — изящный палец с перстнем указывает на белоснежный шар с циферкой тринадцать, — ты должен ударить им по «шестерке», — Чонгук осматривает шары, в попытках найти нужный, и сразу же останавливается взглядом на нужном, возле средней лузы в противоположной стороне. Парень наклоняется, вспомнив действия Пака, и пытается рассмотреть траекторию удара. Чимин же на это нежно усмехается. — Тебе нужно ударить вот сюда, — наклонившись почти впритык к нему, мужчина указывает на точку в верхнем правом секторе шара, — и попытаться попасть в левую часть шестерки, хорошо? — Хорошо. — Теперь смотри, — Чимин торопливо обходит Чонгука, становясь позади него, и берет его руки, держащие кий, в свои ладони. Чонгукову спину обдает немыслимым жаром, отчего под кожей будто разрываются маленькие, размером с крохотные бусинки, бомбочки, наполненные шипящими искорками, что после взрыва безжалостно щекочут тело изнутри. Щеки и шею покрывает румянец оттенка спелого персика, а на кончиках пальцев приятно пощипывает. Если в кафе Чонгук еще надеялся выжить после этого дня, то теперь он знает наверняка, что даже до конца вечера не проживет — испепелится от смущения и тепла паковского тела, растворяясь в воздухе словно Феникс***, но уже без возможности возродится из пепла вновь. На это у него ни сил, ни духа не хватит. — Ты меня слушаешь, Чонгук? — ухо обдало жаром, отчего Чон вздрогнул, а затем сжался в паковых руках, услышав безжалостные смешки со стороны парочки Кимов. Парень бормочет еле слышное «извините» и стыдливо пытается скрыть глаза за шоколадной челкой. — Ничего страшного, — старший торопливо отходит, становясь обратно справа от юноши. — Пальцы можно держать двумя способами, — он кладет ладонь на бледно-голубую ткань, на ее фоне руки Чимина выглядят слишком искусно, привлекая чарующей смуглостью кожи. — Первый такой, — плотно приложив пальцы к поверхности, он слегка разводит их, а затем поднимает большой, почти не отрывая его от ладошки, и кладет на него сверху кий. — Второй вот такой, — вытягивает указательный палец из-под кия, после обхватывая им деревянный стержень сверху, словно кольцо. — Окей? — Окей, — Чонгук почему-то опять улыбается. Наверное, ему чудит это мало привычное «окей» с паковых уст. — Хорошо, тогда пробуй. Кивнув, Чон торопливо наклоняется ближе к поверхности стола, жмуря один глаз, в попытках получше прицелится, прикладывает кий к дрожащим пальцам, используя недавние объяснения Пака, вдыхает. Вздрагивает, когда Чимин вновь к нему наклоняется, приобнимая крепкой ладонью чонгукову поясницу. Он смотрит неотрывно вперед на стоящие шары, пока Чонгук неотрывно пялится на его острые ключицы с шоколадной родинкой на правой, и благодарит всех богов и создателей одежды за такой прекрасный большой вырез на чиминовой футболке. Дыхание учащается, а бедное сердце заходится в новом ритме, который бы точно превысил скорость света, чуть ли не разрывая к чертям ребра и грудную клетку. — Целься немного правее, — хрипло добавляет Чимин, своей ладошкой поправив руку Чонгука слегка в сторону. И юноша уверен, на том месте, где его коснулся хен, определенно останется ожог, а после шрам, как уже случилось с его сердцем. Чонгук слышит сбоку от себя низкое, еле слышное, «бей» и, задержав дыхание, аккуратно бьет по шару. Стук сердца эхом отдается в голове, да так, что он может сосчитать его ритм на пальцах. Глаза скользят за движением «тринадцатки», которая медленно сталкивается с «шестеркой» и отбивает ее в правую сторону, прямо в среднюю лузу. Белоснежный шар спешно пропадает в висящей сетке, за уголками лузы, в то время, как тело Чонгука за долю секунды отмирает, а дыхание учащается, от наполнявшей тело радости. — Умница, — слетает нежное с чиминовых губ, мужчина счастливо хлопает в ладоши, освещая комнату своей яркой улыбкой. Чонгук вторит ему, оголяя очаровательные зубки, и, на порыве переполнившей радости, бросается с объятиями на Чимина. Тот удивленно ловит его, лишь спустя несколько секунд обняв в ответ, скользя горячими пальцами на тонкую юношескую талию. Чонгук, кажется, готов потерять сознание от того, с какой трепетностью мужчина прижимает его к себе. Чонгук хочет обнимать Пака всегда. Чимин хочет этого не меньше. — Когда я говорил ему вести себя не слишком неуклюже, — Намджун впритык наклонился к Джину, медленно шепча ему на ухо, — я не совсем это имел в виду. — Радуйся тому, что есть, — тот довольно скалится, осматривая обнимающуюся парочку и удивляясь тому, насколько они подходят друг другу, и как идеально смотрятся вместе. Кажется, его сердце, наполненное братской любовью и заботой к Паку, разорвется от длительного наблюдения за такой душещипательной картиной. — Ученик превзошел учителя, — невозмутимо тянет Ким старший, желая обратить внимание парочки на то, что вместе с ними здесь находится еще пара людей. Чонгук смущенно отскакивает от все такого же спокойного Пака, нервными пальцами поправляя подолы своей длинной белой футболки. Его внутренности сводит от восторга, а желудок щекочут тонкие цветные крылья сотни бабочек. — Это все конечно очень круто и классно, поздравляю Чонгук, но мы тоже хотим поиграть. У меня тоже есть парень, — он откашливается, уловив на себе убийственный взгляд Чимина, и торопливо поправляет себя, — точнее, ученик. — Можете приступать, господин, — Чимин шутливо поклонился, ладонью приглашая к игровому столу. — Все равно победа за нами, — и победоносно улыбается. Чонгуково сердце в который раз замирает, а душа покидает тело. — Это мы еще посмотрим, — бубнит Сокджин и бережно берет Джуна за руку, ведя его к противоположному краю стола. Он медленно и еле слышно что-то объясняет ему, время от времени размахивая кривоватыми, но длинными пальцами над игральной поверхностью, на что младший Ким коротко кивает. Чонгук разобрать их разговор толком не может, но предполагает, что старший говорит его другу приблизительно то же, что и ему объяснял Пак. Затем Намджун берет кий и становится в нужную позицию, прицеливаясь на один из шаров, стоящих близь него. Джин спокойно и как-то слишком нежно поглаживает его поясницу большой ладонью, слегка поправляя другой локоть блондина, тем самым выравнивая его будущий удар. Набойка гладко скользит по белой фигуре, с незначительной силой сдвинув ее с места. Шар неторопливо катится, грозясь не столкнуться с другим, но в какой-то миг он движется своеобразной дугой, неторопливо сбивая «десятку» в дальнюю правую лузу. — У меня получилось, — ошарашено шепчет Намджун, чудно выпятив вперед полные губы, как и подбородок. Мужчина с довольным видом его обнимает и дарит невесомый поцелуй в висок с ласковым «ты моя кисуля». Чонгуку от этого почему-то стало неловко, будто он услышал слишком интимное для них и запретное для окружающих. — Вы точно раньше не играли в бильярд? — удивленно хрипит Пак, потягивая красноватую жидкость со своего стакана. Чон вдруг вспомнил о своем напитке, оставленном покоится на кофейном столике. — У тебя появились достойные соперники, чувак, — хитро скалится старший Ким, помахивая пальцами в поддразнивающем жесте. Он все еще обнимает своего бойфренда за талию, и на радостях льнет своей щекой к его пухленькой с прелестной ямочкой от широкой улыбки. У Чонгука внутри просыпаются то ли ревность, то ли зависть, то ли что-то другое (Чон и сам не знает), но совсем непонятное, странное, ибо ему хочется, чтобы только он схватывал все налету, не Намджун, и чтобы только они с Паком выигрывали сегодня. Чонгук хочет, чтобы Чимин светился от радости и почувствовал гордость за мальца, а еще восхищался, возможно, еще чуточку чаще прикасался (Чонгук готов для этого совершать маленькие ошибки). Теперь в нем проснулся тот самый страстный азарт, и он готов зубами, в прямом смысле, выхватить победу. Но. Следующие пару часов проходят не совсем так, как хотелось Чону, от этого, конечно, не хуже, но. Чонгук почему-то забыл, что Пак играет лучше их всех вместе взятых, а еще не внес в свои заметки маленькую поправочку в виде Ким Сокджина, который, на минуточку, «четыре шара, бойс, айм стил хендсам****». В итоге, ему не очень-то часто удавалось продемонстрировать свои недавно приобретенные, но вполне выдающиеся способности (он смог забить два шара, и подло хихикал, когда на счету Намджуна так и остался один). Стоит ли говорить о том, что Чимин забил семь, в особенности шедевральными были удары с точным попаданием, когда на игровой поверхности осталось всего четыре фигуры. Чонгук был сражен наповал. А еще Чонгук был пиздец как удивлен и поражен, что на несколько секунд превратился в болотное чучело (да, выражение его лица было до усрачки странное и даже не близко к отметке «с пивком потянет»), после того, как они все сыграли партию и собрались на выход, направляясь к сокджиновой машине, потому что… Потому что Чимин заявил, что сам проведет Чонгука домой, затем подхватив легонько его за костлявый локоть. Парочка Кимов была не менее удивленной, но лишь несколько секунд, ибо после они издали какие-то непонятные звуки, вовсе не похожие на «окей» или «ладно, пока» (но Чонгук не стал обращать на это внимание), и, перешептываясь, сели в машину и уехали, даже не помахав на прощание. Чимин облегченно вздохнул, растягивая губы в странной, чуточку нахальной, но, до посасывания под ложечкой, сексуальной ухмылке. Он развернулся к нему вполоборота, не выпустив из своих ладоней чонгуковой руки, мягко поглаживая большим пальцем косточку на ее сгибе. От этого действия в животе разрастается непонятное, но слишком приятное тепло. Чонгук смотрит невинно в глубокие охристые глаза напротив, и не может унять того бешеного стука в груди. Мужчина на это растягивает шире уголки пухлых, отчего-то (от легких покусываний, которые Чонгуки не заметил) порозовевших, губ в ласковой улыбке и тихо произносит слегка хриплое: — Прогуляемся? Чонгук определенно сегодня не выживет.