Любимый запах.

      Утром раньше всех проснулся Эдвард. Потянувшись, он пошел умываться, а после и готовить завтрак. Вот, завтрак уже на столе, как и кола, но чего-то не хватает. А вернее кого-то. Гоулд пошел будить гостей и омежку. Первый в очереди был Мэттью, так как его комната находилась ближе всех. Эдд приоткрывает дверь с красивой стеклянной вставкой и заглядывает во внутрь маленькой коморки: на постели спит сам Харгвиз, а в его комнату сквозь плотные шторы пытаются пробраться игривые лучики солнца. Кололюб подходит к окну и в мгновение распахивает замшевые шторы. Рыжик жмуриться, в попытках скрыться от света, но то безрезультатно, поскольку к кровати тихим шажками подходит Гоулд и невесомо целует альфу в лобик. Мэтт что-то невнятно бурчит, а потом открывает небесные глаза, сладко потягиваясь и зевая новому дню. — Доброе утро, Мэтт. Как встанешь, иди завтракать, — добродушно проговорил Эдд, после чего улыбнулся. В голове у Харгвиза появилась ассоциация. Любовь. Да, именно она. Мэттью никогда не видел любви так много, тем более в легкой утренней улыбке. «Повезло же Томасу, однако, » — такие мысли появились в этой рыжей макушке. — Да, Эдд, и тебе доброе, я скоро подойду, — Мэтт привстал на кровати и аккуратно поцеловал бету, словно боясь обидеть. Последний же густо покраснел, но не отстранился. Его притягивал этот аромат. Столь изысканный, как раз подходит Мэттью. Этот запах осени. Новый, уже любимый запах.

***

      Гоулд пришел к комнате второго гостя — Торда. Положив руку на ручку двери, Эдвард остановился и густо покраснел, ибо их спалили за занятием любовью. Да, в этом конечно нет ничего сверхужасного, но всё-таки это был первый день в новой школе, плюс, он забыл про Томаса, которого он оставил на произвол судьбы, пьяным в стельку в каком-то пыльном баре, а ведь такую милую омежку могли изнасиловать, похитить, продать… Точнее, так думал сам Гоулд. В общем, «Следует извиниться перед ними» — мысленно проговорил Эдд и зашел в комнату, отваривая скрипучую дверь, после чего он на цыпочках подошел к кровати мирно спящего альфы и начал его будить, толкая в плечо: — То-орд. Торд. Торд! Вставай! — в ответ Кололюб услышал сонное «я уже не сплю» и продолжил: — Тогда, как встанешь, иди вниз, на завтрак, — закончив свою речь, Эдд по-тихому смылся.       Ларссон же поднялся на кровати, принимая сидячее положение, и свесил ноги на пол, от чего по телу пошли мурашки. Торд потянулся и задумался, мол «какого хера я здесь делаю? А, точно. Том, » Красноармеец полностью встал с мягкой постели, которая так и манила провалиться в свой тихий омут, но Хентайщик человек, обладающий волей, поэтому пошел в кухню.

***

      Вот, три парня уже сидят за столом и поедают яичницу с беконом. Особенно увлекся Мэттью, ведь приготовлено на отлично, но главное осознание кто это приготовил. — Очень фкуфна, Фэдд! — С набитым ртом проговорил Харгвиз. — С-спасибо… — Эдвард же немного покраснел и влюбленно уставился на рыжее чудо. А рядом сидящий Ларссон со скукой поедал свой завтрак: — Хм… А где Том? — Да он спит. После пьянки раньше двенадцати его можно не ждать, — хохотнул в ответ Гоулд. А ведь и правда. Сколько Эдвард уже знает Томаса — он всегда просыпался к двенадцати, а с пьянкой Риджуэлл был прямо спящей красавицей. Только просыпался он от запаха аспирина и бульканья воды. Но не в этот раз, так как на пороге стоял никто иной, как сам Том. Правда, видок у него был потрёпанный. — О, Том! Доброе утро! — бодренько воскликнул Эдд, на что Ананасик болезненно прошипел и подошел к тумбочке с лекарствами. Ох, как же Эдварду потом влетит за то, что он положил лекарства на верхнюю полку, куда, достаточно низкий, Риджуэлл не достает. Ларссон же прыснул со смеху и, встав из-за стола, достал пареньку несчастные таблетки. — Я и сам мог… — Том. — Тц, — Томасу никогда не нравилось быть вежливым: — спасибо… — Всегда пожалуйста, Томми. — Как ты меня назвал?! — Риджуэлл тут же вскипел и схватил Торда за шиворот красной толстовки. — Эй! Ну хватит вам! — Крикнул Гоулд: — Лучше ешьте, а потом можем пойти прогуляться, — после этих слов все молча позавтракали и отправились собираться. Да уж, без гостей утречко получше.