Любимый запах.

      Похороны, ресепшен психушки, затишье, а потом опять. Опять сранные больничные койки…       Торд. Что о нём можно подумать? Многие ученики его училища считают парня опасным. Жутким, извращенцем, лицемером, да даже взяточником. Никто не мог сказать о нём ничего хорошего. А было ли оно? Это «хорошее»? Ларссон и вправду был последним отбросом общества. Или же оффником, как сейчас модно. Но была ли данная тёмная личность настоящей? А может парень и вовсе страдает диссоциативным расстройством идентичности? Бред. Такой бред, что представить трудно. Ларссон всегда считал себя прирожденным лидером. И нет, не капитаном футбольной команды, а самым настоящим. Вожаком, альфа-самцом, патриархом. Сильным, мудрым и жестоким правителем. Крепкий запах табака, надменная усмешка и презрительный взгляд — всё это является атрибутами этого юнца. Хоть он и передал управление какой-то школьной команды Мэтту, но Торд всегда знал, что его там уважали, уважают и уважать будут. Для него всегда будет место. Всё учебное заведение будет о нём шептаться. Тихо, подло, но со страхом. Естественно, есть такие смельчаки, которые могут сказать всё в лицо парню, но ему-то что. Он на них плюнет и уйдёт.       Но однажды жизнь показала лидеру огромный средний палец, отправляя его же в жирную, лживую задницу. Обратно возвратила мальчика в начало. Жутко не справедливо. Так много усилий и всё в пух и прах. Но как же так случилось? Просто сама Судьба преподнесла ему Томаса Риджуэлла. Тупейшую обузу в жизни Гоулда, да и просто никчемного алкоголика. Так ещё и омегу. Но в то же время Том был милейшим, скромным, тихим. Невинным и чистым. До поры до времени, конечно. Но именно он словно не хотел подчинятся. Не давался лидеру просто так.       И сейчас эта весёлая, или не очень очень парочка, едет в такси. Классическом, жёлтом. А внутри гробовая тишина. Такая напряжённая и тяжелая. Снаружи темень и лишь неоновые вывески круглосуточных магазинов. По улице никто не ходит, в дали лаят собаки, а в окнах то и дело мелькают силуэты. Ребята едут с очередного «суперского» доктора. Доктора, который не смог помочь. Да, первые разы таких «сеансов» были скандальными, с криками, а сейчас это уже словно обыденность. Ларссон был весь на нервах, то и дело отвечая на бесконечное количество сообщений от Эдварда. Том спал на его плече, постоянно немного вздрагивая, но Торд хотя бы знал, что темноглазый в безопасности.       Они уже подъехали к парковке перед домом, лидер уже вытащил спящего Томаса из салона какого-то не дорогого, но яркого авто, поднимая последнего своим любимым способом. Их уже вышел встретить Гоулд, но его отправили расплачиваться с водителем, пока норвежец уже шёл в комнату темноглазаго, дабы уложить того спать. Уже тихонько открыл дверь, после закрыв её за собой аккуратным пинком, уже уложил омегу в кровать и уже лежал рядом с ним. Да, это обыденность, но правильная ли она? Отнюдь. Далеко не здраво почти каждый день возвращаться к ночи, причём заявляясь в чужой дом. Не правильно из раза в раз снимать толстовку с себя, а после и со своей ношы. Странно каждый раз утыкаться в тонкую шею, надеясь почувствовать тот запах. Запах, что был неповторимым. Да, были похожие и они даже встречались сероглазому, но всем им чего-то не хватало. Теперь нет ничего. Просто отдушка какого-то дешёвого шампуня. Вот и всё. Зато у Ларссона появилась новая цель жизни: ещё раз вдохнуть тот самый аромат. Он сильный, Томас сильный. Вместе они справятся, он уверен.

***

      Чёрные глаза медленно раскрываются, дабы созерцать сей мир, но они видят лишь растрепанные русые рожки. По спине Риджуэлла в который раз пробежались муражки от теплого выдоха куда-то в шею или горло. Они опять проснулись вместе, в обнимку. Томас снова обдумывает ситуацию, но ему, кажись, все равно. Потерял смысл жизни? Нет, Эдд рядом, с ним всё хорошо. Желание жить? Скорее всего. Его просто использовали, растоптали его честь, превращая ту в грязь. В училище уже ходят слухи о том, что омега ведёт разгульную жизнь. Всё кануло в никуда. Этот низкорослый паренёк давно бы накричал на сероглазого, но зачем? Теперь только он и Эдд остались. Противно, но всё-таки хочется чувствовать поддержки от обидчика. Это странный душевный мазохизм.       В комнату аккуратно входит шатен, начиная будить черноглазого и альфу. Те проснулись, а Эдвард вернулся к готовке. — Том, как спалось? — стараясь не навязываться, спросил Ларссон, в ответ получая лёгкий кивок головой, после ощущая, как матрас с характерным звуков выгибается, оставляя за собой лишь холодную поверхность. И так проходит каждое чёртово утро.       Торд пошёл в ванную комнату, дабы умыться, не обращая внимания на то, что за полупрозрачной шторкой моется Ридж. Они вместе вышли из тесной комнатки, направляясь в сторону кухни, где уже был накрыт стол, а кареглазый парень болтал по телефону с Мэттом. Кажется, они опять договаривались о встрече, а это значит, что черноглазый опять будет под присмотром лидера. Да, так и случилось. Буквально через час Гоулд ушёл, тихонько хлопнув дверью, а Томас и Торд остались в этом доме одни. Норвежец копашился где-то в гостиной, перед телевизором, в то время как темноглазый стоял в ванной. Он тупо втыкал в своё отражение, после снял худи, за ним футболку. Маленькое тельце, синяки уже зажили, но Том словно видит всё это безобразие. Он еле как сдерживает себя, чтобы не закинуться таблетками и упокоиться. Нет, это не выход. Это будет максимально эгоистично, ведь у него есть Гоулд. И наоборот. Он не будет этого делать, он в этом уверен. Но почему он тянется к шкафчику с медикаментами? Почему его руку перехватывает чужая ладонь, которая даже по оттенку теплее? Вторая пясть альфы опускается на талию юного алкоголика, а потом и ниже, аккуратно притягивая к себе. Пальцы чужих рук переплились, Ридж слегка наклоняет шею, а норвежец проводит своим красивым носом по тонким венкам, вновь ничего не ощущая. Какая-то бессмыслица. Зачем они это делают? Разве не так делают парочки? Несомненно, делают, но разве этим двоим нужен этот статус? Им просто обоим приятно от этого. Приятно больно, и каждому в своём смысле. Два мазохиста? О да, это точно. Но им так хорошо от этого. Их можно сравнить с наркоманами, которым в руку уже врезается острая игла с не самым лучшим содержимым внутри сосуда. Невесомый поцелуй в висок, немного впалую щёку, подбородок, а потом и в губы. Но последний поцелуй всегда более жадный, чем все остальные. Том не собирается бить или орать на Ларссона, как это было сначала их «обрядов». Ему приятно, но все равно. С ним ничего не случится, он считал себя настолько бестолковым, думая, что даже лидера не сможет хотя бы возбудить. Не дурак ли? Омежье тело аккуратно поворачивают спиной к зеркалу, начиная исследовать хрупкие миллиметры губами. Совсем маленькие засосы остаются на ключицах и плечах младшего парня, но он получает от них такой кайф, платя своими тяжёлыми вздохами или полустонами, что так ласкают слух альфы. Он прекрасно понимает что творит, но также норвежец осознает, что боль причинять нельзя. Надо всего лишь сдержаться, если он хочет снова вдохнуть тот запах вновь. Тем временем худые ножки обвиваются вокруг пояса старшего, сильнее прижимая к себе. Поверхность, на которую омега был посажен, была уже мокрой, а в штанах тесно, но этого не заметно. Нет основного фактора. Но ему все равно нравится. Нравится, как ему помогают, дразня его. Ему нравится скулить от случайных движений. Нравится заставлять Торда сдерживаться. Вот он и доминирует. В этой не простой игре. А Ларссон? А что Ларссон? Он просто продолжает свои махинации, прекрасно осознавая, что продолжения не будет. Он ловко просовывает свою руку под ягодицы омеги, проверяя возбудилась ли та. Он как всегда добился своего, но не добился запаха. Опять провал.       Как всегда резко всё закончилось, на что Риджуэлл успел лишь разочарованно вздохнуть, опять ловя себя на мысли, что коммунисту он нужен для развлечений. Он чувствует, как его наклоняют над ванной, стягивая штаны и включая ледяную воду, что бодрит, а после теплеет, начиная расслаблять, успокаивая дрожащее тельце, которое не получило должного внимания. Ларссон выключил душ, поднял Томаса, сразу же опуская того в ванную, а после вновь включил воду, но уже просто из крана. Вода звучно набирается, а дверь осторожно захлопывается, оставляя темноглазого наедине с собой.       Да, очередная пытка, но она того стоила. А они действительно мазохисты.