Любимый запах.

      Торда Ларссона – воистину грозного, чертовски привлекательного и до ужаса наглого альфу – везут в каком-то дряхлом багажнике. Проснулся он не так давно, но уже строил теории его похищения, думал, кто это всё устроил и как за это поплатится. Но всё, что он мог – только лежать, периодически ударяясь плечом о стенки или верх багажного отделения старенького авто. Фу, так ещё и дизелем воняет. Были попытки поиска каких-нибудь "спасательных" вещей, типа отвёртки или чего-то в этом роде, но ничего. Пусто. Только он сам, связанный по рукам и ногам. Гаденькая ситуация, но выбираться надо. Хоть это и достаточно трудно.       Ещё один жёсткий скачок и я снова ударился плечом о долбанную сталь. Мда, лучше и быть не может. Думается мне, что благодаря этому... Нет, этой пародии на похищение, я смогу разузнать о Томасе и его болезни. Или зачем кому-то ещё похищать меня? Я, конечно, красивый, сексуальный альфа с благородным родом, но всё-таки, не думаю, что меня везут по какому-то болоту с какими-нибудь помыслами о сексуальных домогательств. Как-никак, я не омега, в задницу мне уж точно ничего не запихнут. Да и спалился я, наверное, четенько, хотя, откуда мне знать? Так. Всё не о том. Надо хотя бы разузнать, куда меня везут или где. По движению машины, понятно, что по какой-то слякоти или грязи, ибо мы едем медленно и колёса застревают, что ли? Я уже хотел было повернуться, но автомобиль затормозил и, была бы более высокая скорость, я бы скорее всего ударился носом. Опять я о себе. Жизнь с Мэттом не даёт хорошие плоды.       Крышку моей железной коробки, в какую я был заточён, открыли и мне в глаза сразу ударил солнечный свет, отчего я зажмурился и попытался отвернуться. Прямо как безмятежным утром, когда эти лучи наглого солнца светят прямо в рожу и частности глаза. Ужасное чувство.       Багажник машины открыли и через пару мгновений на стылую землю полетел норвежец, совершая "поцелуй" с грязью. Неприятно. Его тут же пинают под дых, после в живот и встряхивают за плечи. Плюнув напоследок в лицо юного лидера, похититель перекидывает его через плечо, что удаётся достаточно легко. И нет, дело не в том, что Ларссон – хлюпик. У него есть мышечная масса, и её достаточно, но и эта незнакомая личность является той ещё верзилой под два метра ростом. Торда заносят в дом, больше напоминающий сарай из фильмов мафиозного времени, и не очень аккуратно швыряют в пол, опять же организовав прекрасное свидание его физиономии и пола. Позже Ларссон ощущает, как на его лопатки сильно давят подошвой тяжёлой обуви, доставляя больший дискомфорт. Если он будет и дальше продолжать валяться, то смерть его неминуема, а Томаса так подавно.       Фу, грёбанная слякоть, как же я тебя ненавижу. Но больше я, конечно же, ненавижу того ублюдка, что немного отметелил меня и плюнул в лицо. Моей чести это не повредит, так как я связан, что даёт ему такую большую фору, что мама, не горюй. Очередная "мягкая" посадочка, скорее всего, на паркет или просто доски, и, чёрт возьми, опять меня прижали. Вашу мать, моя выдержка хороша, но это уже слишком затянулось. Пока этот отброс меня прижимал, я смог увидеть только часть комнаты, а при транспортировке и его лицо, что, мягко говоря, выглядело так, словно его пережевали, а потом выблевали. Но, это не важно, я его более менее запомнил, так что найти и убить наказать этого козла не составит труда. Комната тоже примитивная. Пол, стол, два стула и, возможно, шкаф. Ну точно комната пыток старенького российского фильма. Но тут я заслышал звонкий стук каблуков и оно явилось. Мда, так сказать. Женщина присела на колени рядом с моей головой, убирая прядь моих волос за ухо, а после поглаживая щеку. Я смог разглядеть её внешность. Не сказать, что оная привлекательная. Краска с некогда насыщенно-рыжей головы немного облезла, а корни волос и вовсе отрасли, представляя миру натуральный рыже-русый оттенок волос девушки. Лицо, что не покрывало огромное количество косметических средств, выглядело куда более старым, не то, что при первых встречах. Эти морщины, нос, тонкие губы, глаза... Они... Они мне показались такими знакомыми. – Привет, Торди... – промолвила она тем же звонким голосом, что мне удалось услышать при первой встрече: – Помнишь меня? Я же знаю, что помнишь... Так вот... Как доехали? – Ты серьёзно? Как доехали? Что тебе от меня надо? Чего хочешь в принципе? Что сделала с Томасом. Кто ты вообще такая? – немного разозлившись, выпалил пленник, пытаясь поднять голову чуть выше, за что сразу же получил неплохую пощечину. – Успокойся, милок. Слишком много вопросов, а ты здесь никто, – ядовито прошипела дама, перемещая руку на горло и сжимая его. Она, приложив силу, перевернула Ларссона на спину, заглядывая в лицо: – Может, по порядку? – Не собираюсь. – Весь в отца...       Норвежца пробил холодный пот. Он пытался догадаться, что вообще происходит в этом захолустье. В голову ничего дельного не лезло. Ещё одна родственница? Сестра? Любовница покойного, храни его Бог, отца? Что за твою мать?       Думать, думать-думать-думать! Черт, всю собранность растерял. Это высказывание застало меня врасплох. Теперь я ещё более возбуждён. Мне надо узнать. Я чувствую, что мой организм не выдержит, если это желание не удовлетворить. Немного подумав, я быстро высказался: – Выведи всех охранников и я буду с тобой говорить. – Зачем мне это? Я могу допытаться. – Буду ли я откровенен? Ты не знаешь. Но, поскольку я заложник, мне нужна выгода. Так что действуй, дамочка.       Она фыркнула, но кивнула охранникам. Всё идёт по плану. Ну, как плану. По плану, но плана нет. Как-то так. – Ну, милок? Что бы ты хотел узнать? – Кто ты? – я всмотрелся в лицо, чьи черты отчего-то мне знакомы. Она не напряглась, была знакома. Как милый ангелочек, что может в любой момент убить. Хотя, наверное, так оно и есть. Прям как мой отец... – Я? Ты же знаешь, Лиззи, глупенький. Я скучала. – Ложь. Ты Сара. Я знаю. – Так отчего спрашиваешь? – Я не верю даже в это. – Но это правда! – она наигранно взмахнула руками. Боже, как же это нелепо. – Не выкручивай мне яйца, стерва, – уже от этих слов она помрачнела. Задел её? – Рот не разевай, щенок. Мы не одной масти. Я куда более опытнее и влиятельнее. Как-никак, я жила с твоим отцом достаточно, чтоб поиметь кое-какие связи, сынок...       Многие учащиеся знают это состояние, когда оповещают о незапланированной контрольной. Многих прошибает дрожь, ведь они не готовы и следует ожидать плохую отметку. Из этого следуют последствия дома, под маминым крылом. Хотя, такого уже давно нет, ведь некоторым плевать на учёбу, некоторые могут без проблем списать, но всё же. Маленький страх внутри человека зарождается, он волнуется. Вот такое чувство сейчас испытывает похищенный. Накатывающаяся паника, подле которой идёт тревога. Очень паршиво. Мысли теряются, во рту пересыхает и ты не можешь думать о чем-то другом. В такие моменты очень хочется проснуться с мыслями, что это, конечно же, не кошмар, но не очень приятный сон, а после сходить в кухню, дабы утолить жажду, и вернуться обратно, в обьятья мягкой, чуть остывшей постели. Но увы, сейчас не такой момент. – Язык проглотил? – моя "мать" гадко ухмыльнулась. А я... А что я? А я вообще не знаю что мне делать и как реагировать. Не каждый день лежишь связанный перед матерью, что вышла из психушки, в которую попала за попытку убить тебя же. Очень поганое дельце, однако. Словно ты встретил бывшего парня, что гуляет с твоей же бывшей. Но, немного собравшись, я хотел начать, но меня опять перебили. – Муха в рот залетит, сладенький. – Я... Я не могу поверить... Это была ты! Всё это время! Всё это время ты водила меня за нос! Заставила его страдать! – Ну, да. Ты ужасно прав. Я помогла тебе... – Пасть закрой, мать твою за ногу. Тебе не жить. Ты специально тогда подловила меня у подъезда. Не давала мне весь вечер встретиться с Томасом, из-за чего с ним случилось страшное, – она лишь хлопала своими большими и очаровательными глазами. Но твою мать! Точнее, мою мать. Я понял, почему узнаю эти черты лица, глаза... Это мои глаза. Моё лицо. Теперь я хоть знаю в кого такой красавец. Черт возьми! Зачем? Зачем всё это?: – Мне от тебя тошно! Мы же родственники! — снова в бешенстве кричал уже взрослый парень на самого родного, но ненавистного человека…: – Да мы с тобой переспали! – Со мной? Торди, в мире, как минимум, 7 человек похожи на тебя, тем более мы живём в веке, где уже есть такая замечательная вещь, как грим и макияж. – Ты... Это ты сделала с Томасом, да? – Сделала..? Ах, ты про его болезнь? Да, ты неимоверно прав, зайчик! Ты такой умный, прям как твой отец! Ты бы отлично продолжил его дело! – Молчи! Слышать об этом не хочу! Его дело было ужасным! Я теперь даже не знаю за что уважал его. Я был слеп. Как тогда, когда ты хоронила его изо дня в день, – голос сероглазого юноши успокаивался, словно его обладатель медленно засыпал. Но, отнюдь, это было не так. Разговоры об отце заставили его кое-что вспомнить...       Звонкая пощечина раздалась эхом... – Ты... Да как ты можешь так говорить? Твой отец был для нас всем. Он нас содержал! Он был настолько влиятельным, что ещё три наших поколения могло бы жить, не утруждая себя в чем-либо! – Я не знаю тебя. Ты уже не та. Ты мертва. Умерла, когда свалился и он. А что это значит? Что ты слаба. Не понимаю, почему он выбрал тебя. Из-за внешности? Тогда он очень глуп... – тем же спокойным голосом, продолжал Ларссон младший, аккуратно оглядываясь. – Я твоя мать! Я вырастила тебя! Но я никогда не растила тебя таким глупым эгоистом! Твой отец! Д-да он святой! Он был моей семьёй. Нашей семьёй... – женщина всхлипнула, а Торд коварно ухмыльнулся. Немного помолчав, женщина перевела взгляд в глаза сына: – Я хотела извиниться. Я хотела всё вернуть... Нашу семью... – Позволь мне сесть, – если я приму горизонтальное положение, то смогу увидеть больше. Уверен, она это сделает. Я нашел её слабое место, как и учил отец. Правда, это оказался он сам: – Я хочу тебе поверить. – Очень надеюсь, что ты говоришь правду... – рыжеволосая аккуратно помогла телу подняться и опереться на стул: – Торди, мы можем всё вернуть. Жить вместе и счастливо. В лечебнице нам давали возможность чем-то заниматься. И я выбрала медицину. Меня завлекло. Сначала я познала тело человека, потом животного. Позже я очень много узнала о живом. Я пришла в себя. И продвинулась... Я продвинулась дальше, отпуская прошлое, – её слова... Я в них сомневаюсь, но вдруг... : – Я понимаю, что сама виновата. Мне не стоило тогда впадать в депрессию и уводить вслед тебя. И я поняла, что хочу жить дальше, Торди, с тобой. И... – черт, она заставляет меня задуматься. Хоть я и любил отца, но я был слеп и видел в его деяниях только хорошее, что было далеко не так. И только после его смерти до меня это дошло. Но так же, я заметил, что с мамой что-то не то. Да, это и так понятно, но я видел то, что не видели многие. Но не признавал. Я видел, как она, отчаявшись, зациклилась на прошлом, но спихивал это всё на то, что она просто не любит отца. Думаю, так и есть. И если она действительно оставила его, то я буду только... : – И твоим отцом! – рад. Черт, что она имеет ввиду? – Ты вообще о чем? – Дорогой, я нашла способ клонирования! Это даст нам вернуться в те времена! В те хорошие времена! – её взгляд стал таким безумным. Зря я надеялся. Но тот хрустальный графин для воды может мне помочь: – Торд! Мы это сможем! Я тебя прощу, а ты меня! – Простишь..? За что? – За что? Д-да это не важно! Забудь! Твой отец всегда учил нас глядеть в будущее! Так давай же почитать его! Мы его клонируем, вернём его дело! А близким и вообще людям, что смерть была инсценирована! Нам поверят! Твой папа опять станет великим человеком, а у тебя будет светлое будущее. – Помогла... С чем ты мне помогла? – Что ты имеешь ввиду, зайчик? – В самом начале, когда я заговорил о Томасе, ты сказала, что помогла мне. С чем? – Ох, ну, я помогла тебе избавиться от ноши в виде этого отброса. Ты же был влюблен. Та девочка, Лиззи, доложила о нём моему человеку, а он уже мне. Тогда я ему и дала своё особенное лекарство, что я изобрела в психушке. Твоему Томасу тяжело, его феромон улетучился, он почти импотент, так он ещё и умирает. Всё, как любит твой отец. Разве это не прекрасно? А с его потерей, я думаю, ты как-нибудь уж справишься. Мы найдём тебе достойную пару и роскошная жизнь тебе будет вдвойне обеспечена!       Мне стало противно, а злость опять брала верх. Я сравнивал это с очередным предательством. И этот человек будет называть меня эгоистом... Слишком низко для семьи Ларссонов. Я должен это исправить. И пора перестать тянуть. Подорвавшись, я толкнул стол, из-за чего он пошатнулся, а графин упал на пол, разбиваясь на крупные и не очень осколки. – Сын? Что ты творишь? Это порыв радости? – моя, так называемая, мать тоже встала, опрокидывая меня обратно, вблиз к стеклу. Вот дура. Я оттолкнул её ногами, так, что она отшатнулась, врезавшись в затаившийся стул, и упала через него же. В её глазах загорелась приятная ярость. Такая, что бывает у детей, когда им предлагают конфету, а потом не дают. Только, у них после этого наступает разочарование, что я так хочу увидеть в глазах и этого отродья. Я схватил наиболее острый осколок и перерезал сдерживающий меня скотч. Не верёвка, так что стекло справилось и мои немного затёкшие руки почувствовали свободу. Я так же содрал скотч с ног и встал в боевую позицию. Охрана, что была выставлена за дверь, начала перекрикиваться с этой ведьмой, узнавая всё ли в норме, но она не отвечала, лишь приподнимая подол юбки, где на бедре был зафиксирован знакомый мне нож. Она наклонила голову, всматриваясь мне в лицо, а после кинулась ко мне. Счет на секунды, так что я смог её перехватить. Она старая, женщина, да ещё и омега, остановить её мне труда не составило. – Торди, что же ты делаешь? Мы всё вернём... – быстро затараторила она. – Нет, не вернём. Ты всегда будешь винить меня в смерти отца, кроме него тебе никто не нужен. А тот недо-клон, которого ты хотела создать, – никогда его не заменит. Я любил его. Любил тебя. Но прошлое надо отпускать, – я развернул её, прижимая её спину к своей груди. Её перекрещенные руки находились в моих ладонях, так что нож опасности не представлял: – Но ты можешь вернуться, – да, матерей нельзя обманывать, но ложь во благо такая штука. – Правда? И ты пойдёшь со мной? – Конечно. – Что мне сделать? – Скажи этим ублюдкам, что всё в норме, – приказал я и мой приказ был беспрекословно выполнен. Радует её отчаяние: – Как вылечить Томаса? – Я... Я... Если ты этого так хочешь... Но потом не вини нас... После выписки из лечебницы, я отправилась к нам домой. Вспоминала прошлое... Но мои препараты надо было хранить и я спрятала их в кабинете твоего отца. Лекарство стоит там, оно не испорчено... Но, пожалуйста, подумай над тем, кого ты выбираешь себе в пару. – Конечно, мама. И последнее... Умри, – сказал, как отрезал, я и, перехватив нож, ударил ей в брюшную полость. Я почувствовал, как кровь сгустками вытекает мне на руку и рукоять ножа. Задел артерию? Умрёт быстрей. – Т-ты... Ты мне об-бещал... – Ты увидишься с папой, а я вернусь когда настанет моё время...