Приключения Гексли И Дона.

Дон пытается повторять движения за девушками на сцене. Слишком…плавно, сложно уловить. Она не справляется с обработкой, а ведь нужно успевать повторять! Скорость задержки доходит почти до трех секунд. В конце концов, сосредоточенная на танце Эйнштейн не замечает, как ступает с края сцены, неловко подворачивая щиколотку и падает. Кто-то упирает руку ей в спину, помогая удержать равновесие. Она принимает устойчивое положение и оборачивается. Невысокий паренек в черном пальто с бледным, выделяющимся в темноте зала лицом внимательно смотрит ей в глаза. — Позвольте вас на пару слов, — он протягивает руку, чтобы помочь спуститься. Тон его слишком серьезный и требовательный. Дон спрыгивает со сцены, игнорируя предложенную помощь. В конце концов это может быть человек, которого прислал профессор. Тем более, он явно пытается ненавязчиво оттеснить ее в угол зала. Эйнштейн бросает быстрый взгляд на дверь, оценивая расстояние до выхода. -Бальзак, — протяжно произносит парень, чуть наклонив голову и продолжая сверлить ее взглядом. — Очень приятно, Бальзак, но мне пора, — Дон делает полшага в сторону, намереваясь обойти препятствие, когда на ее плечо ложится рука. — Не так быстро, прелесть. Из-за спины Эйнштейна выходит Гексли и встает рядом с Бальзаком. Некоторое время она откровенно пялится на Дона не скрывая удивления, затем хмурится и скрещивает руки на груди. — Итак, может пояснишь, какого черта ты на меня так похожа? — Вы- Советчик? Это ваша фотография была в журнале? Знаете, вероятность нашей встречи ничтожно мала. Если интересно, я могу посчитать примерный коэффициент… — Погодите, — Бальзак морщится, — давайте все-таки покинем это место. Здесь слишком громко для беседы. Предлагаю выпить по чашке кофе у меня и спокойно все обсудить. Гексли кивает, не сводя взгляда с Эйнштейна, — да, пожалуй, ты прав. Однако, терпение- не самая сильная сторона Пушкина, поэтому на улице она тут же снова обращается к Дону. — Итак, что там насчет фотографии и кто ты вообще такая? — Я- робот нового поколения. Экспериментальная модель, Дон Кихот, ЛВЭФ. Профессор создавал мою внешность на основе фотографии из журнала. Гексли встряхивает головой, в которой проносятся тысячи мыслей. Все происходящее и слова этой невесть откуда свалившейся двойняшки настолько не вписываются в привычную картину мира, что возникает ощущение, будто все происходит во сне. — Да разве… Такое возможно вообще? Советчик порывистыми шагами обгоняет Бальзака и Дона, резко останавливается и оборачивается, преграждая им дорогу. Она внимательно смотрит в глаза девушки, пытаясь уловить намек на фальшь. Взгляд Эйнштейна абсолютно спокойный, выражение лица не поменялось ни на йоту. Не спрашивая разрешения, Пушкин берет ее за руку, которая отдает легким холодом. Сложно сказать, похоже ли это на машину. Такая температура рук может быть и у обычного человека, прогуливающегося без перчаток по промозглому осеннему Питеру. Гексли хмурится, выпускает руку и тут же касается щеки Дона. Ничего необычного, кожа как кожа… -Извини, — выдыхает этик, — допустим, ты не врешь. Объясни тогда, какого черта экспериментальную модель нового поколения занесло танцевать в клуб? Признаться, если тебя создали именно для этого, необходимы некоторые доработки… Бальзак громко фыркает, сдерживая смех. Гексли снова вглядывается в лицо девушки, ожидая уловить тень обиды, досады или раздражения, что было бы вполне очевидной реакцией на ее выпад. Ничего…совсем ничего… — Я временно покинула профессора. Он считает, что обучить меня испытывать эмоции и очеловечить нереально. Я с ним не согласна. Бальзак откашливается и Гексли понимает, что ему несколько неудобно. Значит сейчас он скажет что-то не очень обнадеживающее. — Не хочу тебя огорчать, но…твой профессор, пожалуй, прав. Реальность такова, что мы еще не научились наделять искусственный интеллект человеческими способностями. Я бы даже сказал, что это, скорее всего, вообще невозможно. — Нет ничего невозможного, — громко проговаривает Эйнштейн, — история человечества показывает, что вы довольно часто находитесь на пороге великих открытий. Вас нужно лишь подтолкнуть или создать острую необходимость. Компания подходит к широкой парадной. Бальзак открывает дверь, позвякивая огромной связкой ключей. Металлический отзвук гулко отдается от стен. — Прошу, — приглашающим жестом он указывает в сторону кухни. Гексли и Дон садятся на мягкий диванчик у стола, пока Бальзак колдует над медной туркой, постоянно регулируя огонь. Воцаряется неловкое молчание. Впрочем, это чувствует только этик. Эйнштейн сидит все с тем же ровным выражением лица, а Критик уже ставит перед ними маленькие чашечки с обжигающим напитком. — Я не пью и не ем, — произносит Дон. — Я догадался, — саркастично отвечает Бальзак, — тем не менее, оставить тебя перед пустым столом- дурной тон. Гексли заливисто хохочет и никак не может успокоиться. Словно снимая все накопившееся за день напряжение.