Шарлах

      Интерес страх пересиливает, хоть и не сразу. Подхожу ещё ближе, внимательно разглядывая человеческие останки. Любопытство у меня нездоровое, но если бы моего похитителя волновала скрытность, он бы озаботился следы своего преступления спрятать. И я просто пытаюсь понять…       Без сомнения, это было какое-то зверское убийство: все кости разрознены и валяются вокруг толстого, старого и высокого дерева, породу которого определить мне не удаётся. Такое ощущение, что труп просто разрезали на куски и разложили вокруг. Хотя кости рук и ног почти не сдвинуты — по разные стороны от ствола и корней, но в целом сохранились. А вот бедренные кости отсутствуют, как и позвоночник. Может, я бы и больше разглядел, но отступил, борясь с тошнотой. Останки человека ещё кое-где были покрыты тканью, в основном заплесневелой и поросшей мхом и вьюнком, но всё ещё… белой. А около черепа свернулись полуистлевшие клоки волос. Светлых, длинных волос…       Ноги у меня дрожат, вцепляюсь в ближайшее дерево, чтобы устоять. Не в силах отвести взгляд от останков, я готов в обморок упасть.       Это тоже «невеста». Моя предшественница, с которой сотворили неведомо что, но до тошноты ужасное, и оставили вот так, просто гнить под открытым небом, покрываться опарышами, жуками, плесенью и грибами. Это было не один год назад — кости местами уже выглядят отполированными, но всё равно…        Верно предположил — в замке я далеко не один. Сколько ещё таких жертв в разной степени разложения обнаружится в саду и комнатах? И что, если меня ожидает точно такая же участь, пришелец этот надругается надо мной, как ещё ему вздумается, а потом просто разорвёт на части?       Мысли о побеге забились ещё отчаянней. Теперь на кону стояли не только моя честь, и так потерянная, не только память или моральное здоровье. Сама жизнь. Вот почему о пришельцах никто не рассказывает — некому рассказывать, все мертвы. И я что-то не хочу разделять их участь. Но сейчас осведомлённость лучше похитителю не выдавать — раз сразу меня не убил, значит, я ему ещё нужен. А это ― возможность побега в будущем, потому что сейчас её нет, только сомнительные перспективы.       С трудом отворачиваюсь, иду дальше вдоль ручья уже решительней и быстрей. Конечно, оборачивается это тем, что запинаюсь буквально о каждый корень или камень, — потянулся неухоженный участок парка, значит, я уже почти на месте. В изнеможении сажусь в тень от ближайшего к помеченному месту дерева. Зря беспокоился, кусок ткани никуда не делся. Сглатываю, закрыв глаза и откинув голову назад. Бессильно бьюсь о ствол дерева затылком раз, другой, третий, но боль облегчения не приносит. Глухое отчаяние захлёстывает, я в очередной раз проклинаю свою жадность.       А ведь если из особняка деда сделают музей, по окрестным лесам начнут водить туристов. И те из них, что склонны к браконьерству и вредительству, начнут пропадать… и хер кто их найдёт. Чёрт, а я бы мог предотвратить подобное, будь чуть расторопней… или лианы, о которые запнулся, уже были щупальцами пришельца-мутанта?       Теперь меня начал донимать вопрос — кто же вписал в кодекс нашей семьи дурацкую традицию? Вряд ли бы дед пошёл на такую мистификацию — кто угодно мог, особенно Белла, если бы дом достался мне, учинить экспертизы почерка, бумаги, чернил… Значит, предки прошлого, а то и позапрошлого столетия знали и об озере, и о том, что произойдёт… возможно. Или просто записали красивую легенду, которая на поверку вдруг обернулась омерзительной правдой.       Вздыхаю. Жалею, что не успел прочесть, что же там было написано. Почему именно такой срок — триста лет? Кости, что я нашёл под деревом, точно не пролежали там ровно столько, не могла под открытым небом одежда так хорошо сохраниться. Зачем этому чудовищу невеста, и есть ли хоть малейший шанс сбежать? Может, какой-нибудь ритуал, который расторгнет это жутко искажённое подобие брачного договора?       Ещё немного поразмыслив, приободряюсь — такие важные записи обычно не делают в одном экземпляре, может быть, в замке хранится копия? Перо и чернила же имелись, кто-то, кто построил или создал из ничего всю эту тюрьму, точно умел писать.       Поражённый пришедшей мне на ум гипотезой, широко раскрываю глаза. А что, если монстр — просто захватчик? Подражает поведению бывшего хозяина замка, без сомнения, человека… почти наверняка оккультиста и, невероятно, но очевидно, — волшебника? Может, его оставили стеречь, пока хозяин не вернётся… лет через триста. И несчастный страж просто свихнулся в одиночестве и теперь думает, что он и есть настоящий владелец замка?       Мотаю головой. Это всё попытки объяснить творящийся вокруг хаотичный бред бредом упорядоченным. Надо не сочинять, а упорствовать, искать пути к спасению. Точно ли я всё осмотрел и перепробовал, что мне доступно сейчас? Пробовал ли, например, попытаться залезть на какое-нибудь из ближайших к забору деревьев, чтобы осмотреться, увидеть, что за стеной? Или прикинуть, смогу ли допрыгнуть до верха, и не удобней ли будет бросить оттуда, скажем, верёвку с крюком, если удастся соорудить что-то подобное? Или как насчёт выбора места для подкопа — этот путь побега самый медленный, но стены не могут быть врыты совсем уж глубоко!       Начать, наверное, стоило с исследования обнаруженной мной особенности ручья — если он в противоречие всем законам природы на самом деле очень глубокий, может, он сохраняет свои свойства везде. А это значит, что могу попробовать под стену просто поднырнуть, тем более, я был только у его истока, но не видел, где кончается.       Я с трудом поднялся — всё тело ныло, сказывались даже такие, пусть крошечные, но непривычные физические нагрузки, и поплёлся ближе к ручью. Снова совать туда руку не хотелось — жутковато всё-таки, да и глубину так не промерить.       Поэтому, походив вокруг и поискав, вытягиваю сухую, но ещё гибкую ветку не то ивы, не то орешника. Подходящей длины, почти в два моих роста. Точно хватит для замера, осталось только мелкие сучья оборвать. Но течение быстрое, а ветка — тонкая. Могу и не почувствовать, как упрётся в дно. Ещё немного подумав, выбираю решение простое, но на мой взгляд действенное: рву пучок широких листьев, и крепко-накрепко привязываю его парой травинок к гибкому кончику ветки. Нет, это не аналог удочки: если пошурудить листьями по дну, они обязательно оботрутся или сломаются — довольно хрупкие и тонкие. А вот течение им вреда не нанесёт.       Никогда бы не подумал, что от отчаяния стану столь изобретательным. Хотя план с листьями особого успеха не принёс — дно мне так и не удалось нащупать, листья вынырнули немного растрёпанными, но и только. Значит, перейду к следующей стадии плана исследований — брошу в воду живое существо и посмотрю, что будет. Жука какого-нибудь или ящерицу, у стен замка они должны водиться в изобилии.       Рассудив так, откладываю ветку в сторону и уже шагаю на поиски. То есть думаю, что шагаю, на деле — зацепляюсь за подол платья, оступаюсь и влетаю в ручей с размаху, обе ноги тут же уходят на глубину, я проваливаюсь по пояс и чудом уцепляюсь за край берега. Именно край. Ручей внутри не имеет границ, я словно упал в трещину во льду посередине озера. Да эта полоска дюймов пятнадцать шириной, не могу же утонуть!       Но выкарабкаться из ледяной воды, цепляясь только за прибрежную гальку, оказывается очень трудно, и когда мне наконец-то удаётся опереться коленом о берег и резко вытолкнуть себя вверх и вперёд, силы кончаются, я сворачиваюсь дрожащим калачиком и только.       Солнце, как назло, зашло за редкие рваные тучки, набежавшие невесть откуда, да ещё и ветерок неприятно холодит.       Нет, не получится у меня нырнуть. Вода ледяная, градусов тридцать, не больше. У меня сердце остановится раньше, чем хотя бы пару гребков сделаю. И куда я выплыву-то за стеной? Что, если ручей, как дороги, — просто обрывается? Там какое-то безмерное по ощущениям пространство, из которого нет выхода, и мой труп-утопленник будет падать вечность, причём неизвестно, вниз или вообще вправо, да и относительно чего?       Никак не могу отделаться от истерики. Это ощущение, когда цепляешься за край, что и толщины, кажется, не имеет, а изнутри пальцы и колени проваливаются вверх… Нет, такого в объективной реальности существовать никак не должно, но…       Отползаю от ручья, потом всё-таки встаю, выпрямляюсь, обхватываю себя руками и бреду к замку почти неосознано. План праноеда я выполнил — на солнце посидел, в воде искупался, а ветер для организма вреден. Тучки собираются всё гуще, и когда я уже почти у белых стен, с неба падают первые дождинки.       Озираюсь в поисках какого-нибудь укрытия, но, кажется, только под кронами деревьев и можно хоть как-то спрятаться. А я так зря оттуда ушёл!        Откуда-то сверху доносится шелест. Задираю голову, как раз успевая заметить, как похитивший меня монстр буквально перетекает по углу замковой стены, прижавшись, двигаясь как какая-нибудь кошка или улитка.       Я уже почти его не боюсь, несмотря на то, что теперь точно знаю, что он убийца. Ну не выглядит опасным это его очередное доверчивое: «Пойдём» и открытый, похожий на дружеский, жест — вновь протянутая ко мне ладонью вверх рука. Ну и кричать, убегать, выдавая то, что удалось узнать, — как минимум опрометчиво.       Мостр явился тут же, как погода испортилась, и ведёт меня за собой по лужайке, спустившись, осторожно и медленно — не тянет меня за руку, не сжимает её и часто оглядывается. Внешность совершенно такая же, как и была, глаза светятся, но тускло.       Я думал, что он поведёт меня наверх, в комнаты, но нет — пройдя через боковые ворота и замковый двор, мы поднимаемся по ступеням в другое крыло здания, и попадаем в комнату, напоминающую гостиную. Планировка как в особняке у деда, тоже высокие окна, сейчас плотно зашторенные, диваны, камин. В котором возится тихое пламя — удивительно, ни за что бы не подумал, что тварь знает, что такое огонь и умеет им пользоваться. Значит, всё-таки точно разум имеет, дикие звери пламени боятся.       Но есть кое-что в обстановке, что не вписывается и странно — посередине комнаты устроено что-то наподобие норы, халабуды или гнезда: стащены в одно место одеяла, звериные шкуры, какая-то одежда, накидки и ещё что-то неопознаваемо-мягкое на вид.       — Туда, — подталкивает меня похититель.       Вблизи это логово уже кажется уютным — изнутри очень аккуратно выстлано тканью, положены подушки. Промокшему в ручье и под дождём мне хочется забраться внутрь. Как в детстве. Посидеть, как в шалаше, пока родители с работы не пришли и не заругали. Только вот…       — Прости, но мне надо… в ванную.       — Вода? — оживлённо переспрашивает меня чудовище, глаза вспыхивают, разгораются ярче, сине-серым, холодным светом.       — Нет, не купаться. Не вода. Туалет, — отчаянно стараюсь пояснить, пожалев, что не обоссал какое-нибудь дерево снаружи.       — Туалет? — монстр не понимает.       — Давай так, — пытаюсь его убедить. — Я сам пойду и найду, хорошо?       Сходить на разведку было бы здорово. Хотя материала для верёвок мне и так уже монстр натащил с горкой. Связать пару накидок, привязать какой-нибудь настольный канделябр в качестве крюка… протащить под платьем и забросить на стену. Если ничего более подходящего не окажется.       Чудище против:       — Туда. Ты останешься здесь!       — Мне надо, — осторожно протестую, думая о том, что вполне можно поссать куда-нибудь в камин, и зря я связался.       — Нет. Туда, — упорствует.       Вздыхаю и предпринимаю последнюю попытку добиться своего:       — Пойдём, — протягиваю руку к монстру.       Немного помешкав и нерешительно поведя в воздухе средними руками, чудовище протягивает одну из верхних. Аккуратно хватаю её и тяну. Выглядело бы всё мило, если бы я не дрожал в мокром и грязном платье, пытаясь хоть как-то приручить высоченного монстра-убийцу.       Выйти из гостиной он мне не препятствует, послушно цокает по гранитным полам следом. Хвост из щупалец волочится следом, шевелясь, и это довольно омерзительно, больше я не оборачиваюсь.       Осмотревшись в длинном коридоре с витражными окнами, толкаю первую же попавшуюся дверь — за ней столовая, погружённая в полумрак — свет из коридора выхватывает только край стола и несколько стульев. Интересно было бы осмотреться, но вот мочевой пузырь у меня сейчас, наверное, лопнет.       За следующей дверью — кухня, из неё пахнуло какими-то сушёными травами и пряностями, прежде чем я ушёл.       Только на третий раз, в самом конце коридора, мне повезло. Не ванная, просто туалет. Такая же дырка в полу, что и наверху, в башне. Да и хер с ним. Выпустив руку чудища и отвернувшись от него, долго и нервно пытаюсь задрать подол. Чёрт, а есть же эти, как их, трансвеститы, которые добровольно на себя платья напяливают! Как будто это удобно!       Облегчаю свою душу и тело, и этот процесс почему-то вызывает у монстра за спиной живейший интерес — он перегибается мне через плечо, изучая, чем же я таким занимаюсь, а когда пытаюсь отстраниться и вовсе протягивает руку и дотрагивается до моего члена и пальцев на нём.       — Эй, ты что делаешь! — отступаю на пару шагов и, естественно, умудряюсь обоссать не только пол, но ещё и чудовищу конечность.       Его это, впрочем, не только не смущает, а чуть ли не радует — опять тянется к моему члену, но я уже все свои дела поделал и одёргиваю платье. И тут же давлюсь подкатившем к горлу желчным едким комом. По полу в туалете расползлись щупальца, весьма живо окунаясь в оставленные мной лужицы. Впитывая — через пару секунд вокруг меня уже абсолютно сухо и чисто.       Вот же мерзость! Отступаю ещё, упираюсь спиной в дверь. Обречённо наблюдаю за неизбежным — чудовище подаёт мне руку. Уже сухую, но ту же…       — Пойдём.       — Да я сам…       — Пойдём! — настаивает монстр, и щупальца с пола агрессивно взвиваются в воздух.       Вот сейчас обхватит всеми ими, и попадут они мне в лицо! Быстро сглатываю и хватаю чудовище за другую руку, ту, что ниже. Думать о том, чем он, имея подобные пристрастия, занимается в обычное время и что трогает, — как-то не хочется.       Подчиняясь, покорно иду вслед за монстром обратно в гостиную. Пробую предположить, чего же он так боится, что не отпускает меня внутри замка, не заперев. Может, одна из его жертв-невест, отчаявшись сбежать, попробовала напасть? Тяжёлых предметов тут много, а если есть кухня, и ножи должны найтись. Спрятать один в корсете, пырнуть… идея заманчивая.       Но я бы не рискнул. В шею или голову чудищу я не попаду — он слишком высокий. Что, если у него кожа — непробиваемая? А вот в качестве самообороны что-то подобное бы сгодилось. Но опять же, я могу быть не первым, кто до этого додумался — тварь настороже.       — Туда, — указывает мне на импровизированное гнездо.       Придётся залезать. Но только не в мокром и холодном замызганном платье. Стягиваю его, уже не обращая внимания, что монстр за мной наблюдает. В свете того, что меня вполне могут убить, стеснительность — это уже нелепо. Где-то далеко громыхнуло. Похоже, приближалась гроза, и было очень неплохо, что я внутри замка, рядом с приятно согревающим камином, а не снаружи, пусть и под деревом. Но как бы я хотел в свою уютную холостяцкую квартиру!       Действительно, мягко и удобно. Накрываюсь одеялом, всё-таки прикрываясь. Пока устраиваюсь, становлюсь свидетелем, как чудовище обслуживает камин: складывает защитную ширму за рукоятки, подбрасывает несколько поленьев с дровницы щипцами, сбивает золу в зольник кочергой. Всё это без помощи рук, только щупальцами. И очень быстро, опытно, правильно — искры не взвились и сажа не выпала на пол. Подобное поведение только подтверждает мою теорию о помощнике настоящего хозяина замка.       Только вот что с тем приключилось? Не мог ли этот довольно смышлёный зверь его прикончить? Или… а что, если была хозяйка? И чудовище это одним не прекрасным днём взбунтовалось, провело над своей госпожой ритуал изнасилования — такой же, как надо мной, — и после этого разодрало её на куски, бросив во дворе? А теперь сожалеет и видит во мне её замену? Такое предположение объясняет, почему я ещё жив!       Может, эта неведомая мне женщина любила красные лотосы, тоже ходила в белом и в целом была человеком, — а для твари этой все люди похожи друг на друга так же, как для нас, допустим, олени.       Теория-то стройная, но не включает в себя запись в кодексе нашей семьи, на основе которой дед изобрёл это дурацкое состязание, обернувшееся для меня кошмаром.       Хотя сейчас я себя чувствовал вполне уютно, устроившись в подушках и вытянув усталые ноги под одеялом. По крайней мере, до того момента, как монстр-зверь, закончив возиться с камином, не забрался ко мне, и не лёг рядом, на брюхо, поджав все конечности под туловище и распустив щупальца вокруг. Три или четыре зазмеились по одеялу, под которым я пытался отползти, прервав мой побег.       Ничем отвратительным от монстра не воняло, хотя казалось бы. Тот же стойкий, специфический запах сырой земли и только. Похоже, с жидкостями у этого существа особые отношения. Но вот пить воду из его рук теперь как-то… хотя неизвестно, что мне будет после того, как я из проклятого ручья, находящегося вне измерений, нахлебался. Внутри меня дыра в пространстве? Хотя… я бы туда проваливался. Частями и органами. Или нет?       Голова от размышлений болела, но я боялся хоть о чём-то спрашивать похитителя, что сейчас неотрывно следил за танцем приручённого огня. По окну снаружи стучали крупные капли дождя, изредка глухо громыхало, но молний было незаметно.       Поддавшись усталости, я бы так и заснул, но щупальца твари ползали по одеялу, причём уже не хаотично — скучились в районе моего живота, переплелись и словно поглаживали. Хорошо, что одеяло было очень толстое, набитое шерстью или хлопком — прикосновений через него я не ощущал, только тяжесть. Ну, какого-то эффекта всё же добились — в животе у меня громко и протяжно заурчало, отчего монстр обернулся и рассматривал теперь уже меня. А что поделать, инжир — слабоватая закуска.       — Есть хочу, — робко пояснил я.       — Есть? — переспросил монстр глухо, атонально.       Вот уж это я точно растолкую, дело-то жизненно важное. Быть не может, чтобы такая-то туша ничего не ела! Ни по каким законам мироздания, разве что магическим, и то, в фэнтези драконы, допустим, ещё как питались. Одно досадно — в основном людьми…