Шарлах

      На кухне есть всё, кроме, собственно, самих продуктов. Ну как всё, по меркам глухого средневековья, конечно — никаких там электрочайников, кофеварок и комбайнов. Но есть кастрюли, сковородки, ложки, длинные двузубые вилки, разделочные доски и... да. Ножи. Полно, всевозможных форм и размеров.       Монстр, который пришёл сюда вместе со мной, спокойно допускает меня к ним, ничуть не беспокоится, когда я взвешиваю каждый на ладони и проверяю остроту кромки. Не чувствует угрозы? Тем лучше.       Но нож сначала нужно припрятать и момент выждать. Не сейчас же, в полумраке кухни с разворота? Тем более, чудовищный зверь сидит далеко, что странно, на стуле. Но взобрался на него сверху и всеми шестью конечностями опирается о сидушку. Уже не такой неряшливо-лохматый и не напоминает кочку с травой. Кожа гладкая, черты лица хоть и грубые, но вполне выражены. Внимательно наблюдает за тем, чем же я буду заниматься.       При полном отсутствии еды — понятия не имею. Все шкафы и полки, которые я проверяю — пусты. Но если чудовище это — помощник, и может наколдовать воду без проблем, можно попробовать у него попросить. Настороженно наблюдает, как я подхожу к нему, и так похожие на стеклянные шарики глаза разгораются всё ярче.       — Вы… ты не мог бы достать несколько овощей?       — Овощей?       Опять та же история. Кто его вообще языку учил и как общался, если он и элементарных вещей не знает?       — Фруктов. Плодов.       — Плодов! — оживляется монстр.       — Да, — показываю я ему руками некоторый объём. — Много.       — Ты будешь находиться здесь, — приказывает мне чудовище и соскакивает на пол. Передвигаться, как насекомое какое, ему явно быстрее. А меня он запер, убежав.       Окон в кухне нет, есть только узкие щели под потолком, для вентиляции. Зато я предоставлен самому себе, и нож среднего размера, но достаточно увесистый, тут же перекочёвывает в лиф нового, на этот раз стянутого в талии поясом, платья. Я обмотал лезвие какой-то тряпкой, что висела у камина, и уложил нож так, чтобы не выпирал. Конечно, проблемы могут возникнуть, когда решу переодеться. Но к этому моменту я успею оружие где-нибудь припрятать — в комнатах или во дворе.       Успеваю как раз вовремя — монстр возвращается, как всегда, пройдя деревянную дверь просто насквозь, но на этот раз переступая только ногами, потому что все руки у него заняты горой всякой всячины, которую он довольно вываливает на стол. Тут просто… всё.       Вишня, инжир, абрикос, дыня, баклажан, клубника, батат, картофель, капуста нескольких сортов, какие-то листья, мелкие ягодки, много такого, что я и опознать-то не могу. Но всё в единственном экземпляре — даже горох и фасоль по одному стручку.       И забрызгано мелкими капельками воды — как будто с улицы. Если здесь, в замке, есть целый огород — а на то похоже, — так это же отлично! Выбираю из общей кучи то, в съедобности чего точно уверен. Моя добыча это: кочан брокколи, маленькая тыква, клубень картофеля, томат, луковица, баклажан и те самые горох с фасолью.       Ну, вполне хватит на суп. В кастрюлях тут недостатка нет, а вот…       — Воды, — снова озадачиваю я монстра.       — Вода! — заключает он почти радостно, складывая ладони горстью и тут же наполняя их.       — Сюда налей, — протягиваю ему кастрюлю.       Не понимает, и приходится чуть наклонить ему руки, надавив на кончики пальцев своими. Замечаю, что ногтей у него нет, но это и всё, кроме количества, что отличает эти руки от человеческих.       Когда кастрюля достаточно наполнена, уровень воды в пригоршне не поменялся. Принюхиваюсь, помня об мерзковатой сцене в туалете, но вода не пахнет абсолютно ничем. Осталось только развести огонь, и с этим есть некоторые проблемы. Вместо спичек или зажигалки — огниво, точно такое же, какое я видел в комнате наверху. Пользоваться я им не умею. Что-то надо ударить, но какой стороной? Верчу так и эдак, пока на помощь мне не приходит монстр.       — Огонь?       — Да, — облегчённо выдыхаю. — Зажги эту… печь или что там.       Монстр отбирает у меня огниво осторожно, но сразу щупальцами, которые тут же подносит к дровам, где уложено что-то похожее на вату и щепы, стучит раз, другой, и вот уже слабый огонёк ползёт по трещащей коре.       — Спасибо, что ли, — благодарю его почти неосознанно.       Инстинкт мне подсказывает, что нужно подождать, пока дрова прогорят, но голод сильнее, и я тут же ставлю кастрюлю на некое подобие полки или духовки. Хорошо, что не пришлось котелок над огнём подвешивать, хоть какой-то призрак цивильности.       Выбираю маленький ножик, очищаю картофель. Странно, кожица такая чистая, как будто её вымыли. Другие овощи тоже идеальные, у лука сохранились корешки и побег, но на них ни крошки земли. Откуда вообще такое изобилие в конце лета? Вылущив фасоль и закинув вариться, озадачиваюсь ещё вот чем. Абрикос и тыква. Капуста и вишни. Разве они созревают в один и тот же сезон? Ещё и по одной штуке? Если допустить, что весь мир обман, ложь, галлюцинация и магия существует, то почему бы чудовищу не наколдовать пищу прямо здесь, как он это проделывает с водой? Какие-то условности?       Пока режу брокколи, наблюдаю за монстром. Хотя именно монстром он совсем не кажется — не пугает уже почти. И вроде как зла не хочет, разве что решил меня откормить перед поеданием. Сейчас снова забрался на стул, но уже задумчиво катает между пальцев маленькую красную ягодку, рассматривая её, как будто это драгоценный камешек.       А что делать нельзя, когда у тебя в руках острый нож? Правильно, отвлекаться. Конечно же я мазнул лезвием по пальцу, и на второй фаланге тут же вспучилась крупная капля крови. Чудовище на такую мелочь реагирует весьма бурно:       — Опасно!       Вскакивает, грабастает меня к себе от стола и подносит раненую руку к лицу, рассматривает капельку, а затем… слизывает её.       Язык длинный, липкий, но не холодный. От крови не осталось и следа, а поверхность ранки словно склеилась прозрачной плёнкой. Пальцу до сих пор больно — порез чувствуется, но выглядит так, как будто уже начал заживать.       Монстр отпускает слегка обескураженного меня и возвращается на стул, сидеть и наблюдать. Но как только тянусь к ножу, запястье тут же обвивают щупальца-верёвки, сжимают.       — Опасно, — увещевает меня монстр.       — Тогда сам режь, — раздражаюсь. — Я есть хочу вообще-то!       Поборовшись с противоречиями, чудовище всё-таки меня отпускает, и я снова возвращаюсь к готовке. Вода в кастрюле плещется, выкипев, фырчит на камнях, испаряясь. Монстр настораживается, но я чуть толкаю посудину за ручку в сторону, где не такой жар, и бросаю туда остатки овощей.       Конечно, лук вроде как надо было обжарить, да и в целом резать всё кусочками намного меньше, но я слишком голоден, чтобы заморачиваться ещё и с этим — пахнет аппетитно, значит, будет съедобно. Надо только приправы поискать.       Ни одна баночка не подписана, но удаётся признать шафран, душистый перец, куркуму и соль, остальное просто какие-то семена и толчёные листики — пахнут все приятно, но рисковать не хочется.       Соль странная — крупные куски, хлопья, с вкраплениями каких-то чёрных и бежевых песчинок. Но всё равно добавляю немного — как же без неё.       Тварь за мной наблюдает, уже не разглядывает ягодки. Следит, чтобы не поранился или что? Только вот стул, который занимает — единственный, что странно, но факт. А тарелки стоят там, где никак не достать. Что мне, из кастрюли хлебать? Горячо и некультурно. Но как опять обратиться к монстру? Встань-сделай? Может, у него имя есть?       — Как тебя зовут?       Чудовище издаёт какой-то шипящий вопросительный звук и только. Опять придётся искать синонимы в надежде наткнуться на знакомое ему слово:       — Имя. Название. Кличка.       Тщетно. Монстр снова шипит, что-то среднее между «Ш» и «Х», но это точно не может считаться именем. По крайней мере на любом известном человеческом языке.       — Я Фарид, — решаю зайти с другой стороны. — А ты?       — Фарид, — уверенно заявляет монстр.       — Нет, Фарид — это я, — прикладываю руку к груди, для наглядности. — А ты?       — Ш? Х? — чудовище озадачено.       А мне приходит в голову, что у него просто может не быть имени. Не звали его никак и всё. И свой вид, если есть ещё такие особи, тоже обозначить не может — не придумано название никем.       — «Ш» и «Х», говоришь, — раздумываю вслух, разглядывая обстановку кухни, как будто она может натолкнуть меня на мысль. — Шах? Шафран? Шахразада?       Смеюсь почти, но и правда надо что-то придумать. А монстр нашёл ещё красное — неосторожно рассыпанную мной приправу и возит в ней уже испачканным, окрашенным пальцем… краситель…       — Шарлах! — объявляю я ему громко. — Тебя будут звать Шарлах.       — Шарлах, — повторяет монстр, как бы примеряя имя.       — Тебе нравится? — осторожно спрашиваю.       Кто я такой вообще, чтобы монстрам имена давать? Не девушка-попаданка в мир меча и магии же. Хотя если разобраться, я тоже тот ещё попаданец — понятия не имею, где нахожусь.       — Да, — на моё счастье отзывается монстр. — Шарлах. И Фарид.       Указывает на меня рукой точно так же, как я сам до этого на него. Понимает, ещё как. Не просто подражает. Разумный, хоть и ограниченный. Хорошо. Значит, и объяснить ему всякое можно, и обмануть в случае чего получится.       — Так вот, Шарлах, — обращаюсь к чудовищу по имени, чтобы быстрее привыкло, — Мне нужна тарелка.       — Тарелка? — Шарлах предсказуемо удивляется.       — Вот это — показываю наверх, — сюда, — указываю на стол.       Тарелки сняты, но сразу все. Овощи сдвинуты, отчего многие упали, а тыква, которую я так и не бросил в суп, раскололась. Ладно, до взаимопонимания с монстром далеко, но подвижки есть.       — Ты будешь? — осторожно наливаю суп себе, помогая ложкой, и предлагаю.       Чем-то же Шарлах должен питаться, туша такая! А если меня ещё не заточил на ужин, значит, не плотоядный. Наверное. Надеюсь, мой веганский суп хотя бы частично съедобен.       — Да, — Шарлах, повторив в точности за мной, пододвигает тарелку ближе к кастрюле. Только щупальцем. Вообще, как я заметил, для него нет разницы, ими или руками пользоваться.       Осторожно наливаю и монстру, стараясь не расплескать. Если он съест, то, возможно, это будет каким-нибудь древним ритуалом гостеприимства, вроде того, по которому гостя, разделившего с тобой еду, нельзя убивать.       Поставив кастрюлю рядом с плитой-камином, осторожно зачёрпываю налитый суп, дую и отхлёбываю. Я думал, будет намного хуже. Терпимо, не пересолено, но жидковато. И бульона не хватает мясного. Стула у меня так и нет, приходится есть стоя — не сгонять же Шарлаха. Совсем уже нагло будет. А, да, ему же тоже надо ложку… не надо.       Он уже запустил в тарелку одно из щупалец и таким образом всё жидкое содержимое высосал. Так, понятно. Рот ему не для того, чтобы грызть мясо, он что-то вроде вампира, что ли.       От этого не легче. Может, он так о моей царапине позаботился, потому что хочет сберечь как можно больше крови внутри для предстоящей полноценной трапезы? Дохлёбываю суп уже мрачно, Шарлах с интересом следит за тем, как я жую кусочки овощей.       Но после еды всё видится не в таких траурных красках — с голоду я не помру, от жажды тоже, есть, где спать и…       — Туалет? — внезапно и очень жизнерадостно предлагает монстр.       Вот чтоб его, мерзкого. Неужели понравилось, и то, чем я ссу, для него… не знаю, вкусно?       — Нет, я не хочу, — сопротивляюсь.       — Тогда пойдём.       Снова мне протянута рука, одна из средних. Охотно протягиваю свою в ответ. Уверенности во мне куда как больше — под платьем-то не только голая жопа, но ещё и нож у пояса припрятан.       Ведёт меня Шарлах обратно, в комнату, где сооружено гнездо. В нём тепло, уютно, а дождь усилился, за окном совсем темно и туманно. В такую погоду не то что сбегать, выходить наружу не хочется. Поэтому смиряюсь и забираюсь в ворох тряпок.       Чувствую себя почти что животным в норе. Странное ощущение, но приятное. Ровно до тех пор, пока Шарлах, повозившийся с камином так, что тот притух, но не погас и продолжает давать достаточное количество тепла, не ложится рядом. Шупальца на этот раз он не распускает, вытянув по спине, и мне удаётся рассмотреть ещё и их. От головы идут самые крупные и длинные, а после к ним присоединяются ряды у четырёх лопаток. Несколько растут там, где у людей находится копчик — два тяжа как раз оттуда выделяются по толщине и сплетены вместе, образуя как бы ось хвоста, вокруг которой остальные щупальца небрежно закручены. Они слегка шевелятся, но не хаотично. Со спины видно ещё отчётливей разницу между моими ногами и задними лапами монстра — у него даже ягодиц нет. Вместо задницы — просто суставы, мышцы. Всё. Вот поэтому на стуле он сидел так странно, немного по-кошачьи, что ли.       А вот лежать так, подобрав под себя конечности и замерев — ему удобно. Глаза светятся тускло. Охраняет меня, что ли? Или он сам до этого спал здесь, дожидаясь покинувшего его хозяина в груде его вещей, как в гнезде, а теперь уступил и мне немного места?       Страха вот вообще теперь нет. Когда Шарлах спокоен, он кажется почти что мебелью. Столиком из дерева каким-нибудь. Так и хочется поставить на него чашку с кофе.       Кофе. А что, если попросить у него немного зёрен и сварить? Поймёт ли? Или поймёт, но принесёт одно и незрелое в виде ягоды?       Почти фыркаю. Строю планы, как будто совместная жизнь у нас будет какая-то и приспосабливаться надо! Осторожно стискиваю рукоять ножа через ткань платья, это придаёт уверенности. Монстр когда-то должен и уставать, и спать. А если будет меня запирать на это время, можно будет подкараулить другую возможность. Попросить у него что-нибудь, и в этот момент…       Неожиданно для себя громко зеваю. Шарлах поворачивает голову, но не уловив ничего опасного для меня или интересного, снова отворачивается и смотрит на огонь. А я закутываюсь в какую-то тёплую накидку, пристраиваю нож так, чтобы случайно не воткнуть его в себя, и закрываю глаза.       Но и задремать толком не успеваю, как по ноге что-то змеится вверх, я вздрагиваю, хочу сесть, но поздно — щупальца уже со всех сторон, забираются под платье снизу, через рукава и ворот, скользят по коже, слегка липнут, но не пачкают.       — Эй-ей, Шарлах, а ну прекрати! — пытаюсь я отпихнуться от пут.       Но это приводит только к тому, что монстр нависает надо мной, окружает руками, шупальца сжимаются сильнее, ощупывают меня буквально всего, и возвращается страх того, что снова мне в задницу впихнут что-то.       — Прекрати! — бьюсь уже активнее, ощущая, как щупальца гладят живот плавными, круговыми движениями.       Но добиваюсь только того, что глаза Шарлаха вспыхивают ярче, он высовывает язык и облизывает мне щёку.       — Вкусно, — поясняет своё поведение. — Опасно! — сообщает уже громче и демонстрирует конфискованный у меня нож.       От отчаяния хочется заорать.