Шарлах

      Пока я ошарашенно пялюсь на лошадь, времени она не теряет. Сгибает передние ноги, словно подтягиваясь, рывком вытягивает из воды заднюю часть тела — длиннющий хвост, напоминающий рыбий. Второй пары ног у лошади нет, шерсть с крупа плавно переходит в блестящую чешую, а та — в пышный, многоперистый плавник. Затруднений с передвижением по суше животное не испытывает — хвост изгибается, как тюлений, и служит опорой.       — Тебя как сюда занесло, человек? — лошадь — или тритон? — смотрит на меня серыми глазами.       Не знаю, отвечать ли вслух на мысленные вопросы, или вообще бежать и звать Шарлаха на помощь — тварь эта чёрная с мокрой гривой до земли меня жутко пугает.       — А, понятно, — конь опускает морду и срывает губами несколько травинок. — Ты ему и имя дал. Забавно.       — Слушай, — решаюсь и говорю вслух, — может, для тебя это забавно, но я тут умру. Ты знаешь, как пользоваться этим ручьём?       Смех лошади рождается только у меня в голове, и он жуткий. Не человеческий, но и не звериное ржание. Наяву же животное переступило копытами, тряхнуло головой. Отсмеявшись, пояснило:       — Знает ли Проводник, как пользоваться Конгломератом? Парень, ты серьёзно? Ты из Озёрного мира? Или нет. Из Ржавого? — лошадь осматривается, прядая ушами. — Должно быть, из него. Человеческие миры, в которых забыли о Древе, очень похожи. Надо бы спросить Хранителя.       — Пожалуйста, — делаю шаг навстречу, игнорируя всё, что несёт это животное. — Забери меня отсюда, если знаешь, как. Я вот-вот умру, во мне дерево растёт!       Произнеся это вслух, осознаю всю нелепость. Но чего терять, если передо мной чёрная говорящая лошадь с рыбьим хвостом?       — Ты сведущ в магии, отрок? — конь снова издевается. — Нет? Нужно заклинание, я тут на отдыхе и просто так не работаю. Если хочешь знать, уже не одна раса бьётся над тем, чтобы я у них был на посылках, а я отказываю. Чёрные птицы с огненными душами, торговцы Перекрёстка, крылатые жрецы Тысячи Озёр… много их. Но помочь я должен тебе, дитю Ржавого мира?       — Да! — бесстрашно заявляю. — Я же умираю!       — Причина достойная, — лошадь как будто насмехается. — Но нет. Магия или хотя бы слово, уговор есть уговор. Да и Хранитель тебя отпускать не собирается.       Приподняв морду, конь смотрит куда-то мне за плечо. Обернуться не успеваю, как меня обвивают щупальца, отрывают от земли и дёргают в сторону. Шарлах вернулся и теперь то ли защищает меня, загородив собой, а то ли боится, что сбегу.       Лошадь, которая называет себя Проводником, похоже, общается с ним так же, как со мной, мысленно. Может, и Шарлах ей отвечает, но со стороны животное просто пасётся, иногда поглядывая в нашу сторону и дёргая ухом.       До чего-то они, видимо, договорились, потому что Шарлах решает, что я не в безопасности ещё — притягивает к себе щупальцами и прижимает сбоку, тут же обхватив двумя руками, верхней и нижней. Лошадь переводит взгляд на меня, и всё, что могу выдавить из стиснутых лёгких, это хриплое:       — Я же погибну!       — Да с чего ты взял? Нет. У тебя разве есть причины не верить волшебной говорящей лошади?       Вдохнуть не могу то ли от возмущения, то ли от того, что Шарлах держит слишком крепко. Как бы то ни было, разговаривать конь больше не намерен — в два не очень изящных движения поворачивается к нам чешуйчатым задом и обдирает зубами листики с ближайшего куста.       Выгонять наглого пришельца Шарлах и не думает, уходит сам. Да ещё и меня с собой волочит. Ну всё, теперь точно запрёт в замке безвылазно, гулять буду во внутреннем дворике. Чёртов этот упрямый магический конь! Всё он знает и о ручье, и как сбежать отсюда. Ещё и листья придёт жевать с того дерева, которое из меня вырастет! Не умру, как же!       Внутри замка Шарлах уже не кажется таким раздражённым — идёт по крайней мере медленнее, и в то крыло, где я вроде бы раньше не был — полы тут облицованы светлым гранитом. Двери по-прежнему разъезжаются в стороны, и вскоре я осторожно опущен на ворсистый ковёр в одной из комнат.       Это спальня, почти такая же, в какой я ночевал в этом замке впервые, только в зелёно-золотых тонах и просторнее. Поэтому в ней помещается ещё и секретер, в котором сейчас Шарлах роется с азартом. Я, оперевшись на один из столбиков кровати, глубоко дышу и смотрю в мутное оконное стекло.       — Бери.       Шарлах обернулся и теперь протягивает мне всеми четырьмя руками огромную гору украшений. Тут всё подряд — браслеты, колье, серьги, диадемы, кольца, жемчужные нитки, спутанные клубком… всё женское. Предназначенное для невест или всё-таки оставшееся в наследство от неведомой и воображаемой хозяйки замка?       — Мне не нужно.       — Бери! — настаивает Шарлах, и его глаза разгораются ярче.       Ну разницы нет, потом избавлюсь. Рассеяно беру пару перстней, нанизываю. Теперь Шарлах доволен, отправляет остальную кучу драгоценностей в секретер обратно и переходит уже к шкафу.       Пока копается, рассеяно верчу «подарки». Оба серебряные, клейма стоят, но не проба. Один витой, а второй с массивным чёрным округлым камнем. Переодеваю, пока не устраиваю удобнее — на средний и безымянный пальцы разных рук. Размер не совсем женский. Хозяйка замка была крупной дамой?       Шарлах мне демонстрирует очередную свою находку — лёгкую белую тунику:       — Надевай.       Ну что угодно лучше и мужественней, чем платье, поэтому тут же спешу задрать разорванный по шву подол. Шарлах же терпеть мою неуклюжую возню долго не намерен — несколько щупалец устремляются ко мне, тут же сдёргивают и платье, и панталоны, напяливая на меня только тунику. Пробую робко возразить, потянувшись к столь полюбившимся мне кружевным штанцам, но Шарлах убирает их подальше. Понятно, в этом замке так не модно.       — Шарлах, а эта лошадь… конь… — пробую расспросить монстра, но он ещё не закончил меня эксплуатировать.       Легонько пихает верхними руками в плечи, подталкивает в один из углов комнаты, где стягивает щупальцами полотно с огромного ростового зеркала. Делаю ещё шаг и созерцаю своё отражение.       Первое, что бросилось в глаза, — отвратительный, сине-фиолетовый, почти чёрный тяж на шее там, где Шарлах душил меня, пока насиловал в «священном месте». Такие же точно «браслеты» я давно заметил на руках, но не думал, что на шее это будет выглядеть так уродливо. И на ногах такие. Нервно потираю запястья. Кажется, что я похудел, осунулся, под глазами тёмные тени и в этой белой полураспахнутой тряпке выгляжу как минимум нелепо. Только что щетина пока ещё малозаметна, поэтому на бездомного не похож. Разве что на сбежавшего из психушки, которого шизофренические галлюцинации не отпускают — Шарлах позади загородил собой почти весь свет, наклонился и тоже рассматривает отражение. То ли моё, то ли своё. И вдруг обнимает, притягивая к себе всеми четырьмя руками так, что я чуть не падаю, шатнувшись.       — Ты останешься здесь?       — Ты уже меня задолбал, — устало выдыхаю. — Да, да, блядь, куда я денусь!       — Блядь? — Шарлах искренне не понимает.       — Забудь. У людей есть слова, которые ничего не значат.       — Зачем? — логично интересуется монстр.       — Если бы я только знал. Привыкли.       Конечно, я его обманываю. Но если это чудовище ещё и ругаться научится, я вообще с ума сойду. Лучше перевести разговор на действительно важную тему:       — Шарлах, кто эта лошадь и что она здесь делает?       Вижу в отражении, как позади вспыхивают две яркие точки-глаза. Монстр меня отпускает, отступает. Молчит.       — Шарлах? — оборачиваюсь.       — Проводник. Указывает путь к другим мирам, — неохотно отзывается он.       — Каким другим мирам?       — Их много. Как осколки. Для вас. Для Шарлаха. Другие.       — Слушай, — любопытствую, — а ты такой один? Не здесь, вообще?       — Нет.       — Ну тогда… почему ты не вернёшься в свой мир?       Шарлах молчит, щупальца, разбросанные по полу, слегка шевелятся. Как будто думает. Или просто слова подбирает.       — Храню.       — То есть ты охраняешь это место от того, что может выбраться из ручья?       — Мир. Ваш мир.       — Ого, круто, — недоверчиво тяну.       Как же, спаситель мира. Пень с глазами, даром что разумный. Может, коня этого с хвостом русалки он, конечно, и придушит, но а если из воды что-то с ти-рекса размером выплывет?       — Есть. Пора есть, — прерывает Шарлах мои размышления.       Вот, вот это как нельзя кстати. Протягивает руку, но пробую сопротивляться и этому:       — Слушай, Шарлах, может, я просто рядом с тобой пойду? Что ты меня таскаешь всё время? Убежать — не убегу, ты быстрее.       — Рядом?       — Ну да, — шагаю навстречу. — Просто пойду. Веди. Иди, иди вперёд.       — Убежишь — умрёшь.       Вздыхаю, с трудом удержавшись, чтобы не закатить глаза. Абсурд и сюр. То останься, останься. То смерть, если убегу. Не убегу — тоже смерть. Отличный выбор.       — Да знаю я! Иди!       Шарлах, немного постояв, всё же двигается. Дверь перед ним располовинивается, и уговор монстр нарушает — тянет меня за собой рукой, обхватив за талию. Но в коридоре отпускает, шагает и оборачивается, проверяя, иду ли следом. Спешу за ним, жутко достало мотаться как куколка или ребёнок.       Сначала Шарлах часто смотрит на меня, потом успокаивается. Стараюсь не отставать, но, когда меня не тащат щупальцами и не ведут за руку, больше возможностей осмотреться.       Всё-таки есть в этом замке некоторая странность помимо того, что тут обитает чудовище. Комнаты и коридоры хоть и чисты, и обставлены мебелью, всё равно не выглядят жилыми. Внимательно всё оглядывая, на каменной лестнице, по которой мы спускаемся, понимаю. Перила, о которые иногда опираюсь, просто гладкие. Нигде нет сложных узоров, украшений, оружия. Не стоят чучела зверей или скульптуры, по стенам не развешаны портреты или иные картины. А в том ворохе украшений, что протягивал мне Шарлах, я не разглядел никаких стилизаций под животный мир — ни насекомых, ни птиц, образы которых часто используются в ювелирке.       Даже на кухне, куда мы с Шарлахом приходим, вся посуда металлическая или керамическая, серовато-белая. Без росписей, её дизайн — простые линии или абстрактный орнамент. Конечно, оставалось пушистое перо рядом с чернильницей, но это походило на исключение, инородный предмет. Очередная загадка.       Но пора и о насущном подумать — Шарлах снова завалил стол всякой всячиной и опять по одной штуке. Остатки расколотой тыквы и всё обрезки исчезли. А вот кастрюля с супом на месте, и я снова прошу монстра:       — Зажги огонь.       Ворох поленьев новый, никаких углей или золы. Пламя занимается быстро и жарко, пока мой кулинарный шедевр разогревается, нахожу в ворохе овощей и фруктов огурец, надкусываю.       — Шарлах, а ты мог бы принести… что-нибудь мясного?       — Мясного? — переспрашивает монстр, уже снова умостившись на единственный стул по-кошачьи.       — Мясо. Добыча. Кролик там, олень… что тут водится, короче?       — Птица? Есть птицу?       Хорошо, что я удержался от того, чтобы согласиться. Голос Шарлаха, на выражения довольно скупой и в целом атональный, не дрогнул, но что-то неуловимо изменилось. Ну конечно же. Его ненаглядные птицы, которых даже пугать нельзя.       — Нет, не птиц! — поспешно заверяю монстра. — Животных.       — Животных! — оживляется Шарлах, это слово ему знакомо.       — Да, — киваю. — Люди едят животных. Убивают. Едят.       Слежу за реакцией, но монстр спокоен:       — Поймать животное? Убить?       — Давай только не сейчас. Скажем, вечером?       Я бы поел мяса, и с удовольствием, но его ещё добыть надо и приготовить, а желудок к позвоночнику прилип. И суп уже нагрелся, задорно забулькав.       — Достань тарелки, Шарлах, — прошу.       Растение он понятливое и сообразительное, значение одного и того же слова не нужно объяснять несколько раз, тут же полстола очищено от даров земли, и Шарлах даже самостоятельно расставляет тарелки так, как это делал я. Подозреваю, что те же самые.       Супа хватает как раз на две порции. Конечно, Шарлах может пойти и заняться фотосинтезом, но одному мне как-то неудобно есть, пока он смотрит. Да и суп нет смысла экономить — испортится, холодильника тут нет.       Ложкой Шарлах пользоваться и не думает, снова просто опускает в горячую жидкость кончик щупальца. Понимает, что подражать мне нет смысла — способ питания у нас разный. Хорошо, что хоть то, что я порезал и сварил его растительную родню, не считается проступком. Ну тут как с людьми — мы же тоже родня животным, но едим их сами и другим не запрещаем. Если только не веганы. Но у тех просто не все дома, как и у всех, кто понимает простой принцип: «живи и дай жить другим» совсем уж странно. Как защищать животин, так это первые. А как не доёбываться ко всем остальным и не хвастаться своим образом жизни, пропагандируя, — так не про них. Интересно, что бы они сказали о Шарлахе. Разумное дерево с чувствами, само тебя на салат покрошит и фреш выжмет.       Улыбаюсь своим мыслям и спрашиваю вслух:       — Шарлах, а почему ты стараешься быть похожим на меня? Ну, как человек. Ты же раньше был… не знаю, вроде волка или медведя.       Ту страшную морду, которую я увидел ночью, мне теперь не забыть. Сейчас же Шарлах не такой уж и монстр, похож на энта или сприггана.       — Я могу.       — Я понял. Можешь. А почему раньше таким не был?       — Не видел людей. Только в книге.       — Книге? — замираю, не донеся очередную ложку до рта. — Здесь есть книги?       — Много. Бесполезны. Одна полезная.       — Почему бесполезны? Старые?       — Нет магии.       — А ты читать умеешь? — осторожно интересуюсь.       — Читать?       Понятно. Следовало ожидать. Значит, замок точно не его. Зачем монстру множество книг, если он неграмотный?       — Ну в книгах пишут слова. Их можно понимать.       — Фарид понимает?       — Да, я их понимаю. Ты можешь мне их показать?       — Могу, — Шарлах сразу соглашается.       По коридорам меня не ведёт, но, когда надо миновать очередную дверь, берёт за руку. Видимо, магия эта только так и работает. Интересно, а он знает, что на дверях есть ручки? Если может проходить насквозь, почему через стены этого не делает?       Нет, Белль всё-таки с её Чудовищем повезло больше. Оно и принцем оказалось, и посимпатичней было. И грамотное. И вообще, не насиловало и убить не грозилось, мирно чахло над цветком. А Шарлах сам по себе цветок. Дикий.       Библиотека тоже не такая впечатляющая, как в мультфильме из детства. Несколько стеллажей с книгами в комнате, которая однозначно предназначалась именно для чтения — окна от потолка до пола, много канделябров со свечами, несколько диванов и кресел почти в центре, сдвинутых в ряд. Легко представить, что здесь могли бы проходить вечера в кругу семьи и друзей, с чтением по очереди какого-нибудь увлекательного романа.       Подхожу к одному из плотно набитых книжных шкафов. Экземпляры в нём цены не имеют, обложки кожаные, корешки тиснёные золотом и инкрустированные. Названий на них нет, раньше и не принято было, рукописные книги изготавливались штучно и стоили целое состояние. А здесь их сотни. Бывший хозяин замка, должно быть, был несметно богат.       Как только хочу попробовать вытащить и рассмотреть хоть один из увесистых фолиантов, Шарлах окликивает меня:       — Фарид, вот книга.       Том, на который он показывает, лежит на столе открытым. Подойдя, с любопытством заглядываю. Прежде всего на развороте слева вижу иллюстрацию, напоминающую миниатюру времён средневековья или икону — те же цвета и стилизованные черты, так же объекты без перспективы, но разного размера. На рисунке изображена девушка, облачённая в подвенечный наряд — белое, пышное платье с широкими рукавами, из которых только кончики пальцев видны. Затейливая причёска дамы украшена цветами, на шее несколько нитей бус. Позади на фоне виден маленький белый замок, а по краям рисунка, у золочёной виньетки, изображены сверху две птицы, а снизу — два простых листа.       Птицы, невеста, замок. Понятно, почему в сознании Шарлаха сложился такой образ и желания. Он может связать одно к одному — если есть замок, значит, в нём должна быть и принцесса-невеста. Причём человек. А птицы — священны.       Ободрённый тем, что наконец-то нашлись свидетельства пребывания в этом замке людей, перевожу взгляд на правую страницу, мелко исписанную от руки ровным, каллиграфическим почерком. И готов взорваться от досады.       Это не английский. Более того, это вообще не буквы, а крошечные иероглифы-пиктограммы. Я не только не знаю этого языка, я сомневаюсь, что он вообще из моего мира.