Шарлах

      Шарлах прижимает меня к себе, оплетает щупальцами. Чувствую, что платье намокает, а потом мне на голову льётся просто поток воды. Пытаюсь возмутиться — вода попадает в рот, кашляю, с трудом промаргиваюсь, а Шарлах, оттолкнув меня, отчего падаю, прыгает вперёд, и скачками несётся навстречу… птице ли?       Потому что она горит — от клюва до кончиков лап, вся. Выбралась из ручья и тут же вспыхнула. А ещё летит извиваясь, потому что вместо хвоста у твари — тоже крыло, не правое или левое, а какое-то среднее.       В страхе отползаю к стене, упираюсь спиной. Я бы сбежал, но куда? Все ходы в замок закрыты, и догонит меня птица в два счёта. Какая огромная! Замираю. Не заметит, если не буду шевелиться. Я в темноте, в белом на фоне белой стены. Не заметит. Только вот…       Птица увидела Шарлаха, закричала ещё пронзительней, взвилась выше и изрыгнула огонь. Широкой струёй, разбившейся веером о траву, где ещё мгновение назад был Шарлах. Пламя было синеватым, и на меня пахнуло сильным жаром. Я на секунду ослеп от яркости огня, не сразу заметил, что Шарлах остался невредим, и в отсветах от тлеющих останков кустов и травы, зашёл птице со спины, и пока она крутила башкой, прыгнул.       Взвился столб искр, птица закричала пронзительно, до звона в ушах, и рухнула вниз, зацепив крылом тут же вспыхнувшую крону дерева. Крик перешёл в хрип и бульканье, на земле птица задёргалась, забилась, но так и осталась на спине.       Шарлах, освещённый её оперением, стал тёмной, шевелящейся массой, что чёрными тяжами оплела тело огненного монстра и сжимала, придушивая. Меня что-то вдруг как кольнуло. Если деревья сгорают, как спички, на сколько хватит Шарлаха? Он же тоже растение! Справится ли?       Поднимаюсь на ноги, не представляя, что делать. С одной стороны, нужно бежать, не раздумывая, к истоку ручья — как только птица победит Шарлаха, магия, окружающая это проклятое место, по идее, рухнет. Но я буду белым беззащитным комочком, который тут же превратится в уголь, как только огненный демон меня заметит. Вот в его плотоядности я ничуть не сомневаюсь. Но если останусь на месте, и птица меня каким-то чудом не увидит — она сожжёт здесь всё, и я задохнусь в дыму. Уже сейчас жара страшная и воняет гарью, и вроде бы не сухая трава, на которой бьётся в агонии птица, обращается в пепел.       Но Шарлах ещё жив. Более того, умудряется тащить птицу к ручью, словно хочет запихнуть её обратно в тот адский мир, из которого она выбралась. Она снова хрипит, я слышу шипение — это одно из крыльев угодило в воду. Демон бьётся, но Шарлах не пускает. Неужели победит?       — Фарид! — слышу его атональный голос. — Фарид! Помоги!       Вздрагиваю. Я, чем?       — Фарид! Подойди! Помоги!       Вот, значит, как? Ничто не помешало ему меня изнасиловать, запереть и обречь на смерть! А теперь, значит, «помоги»!       — Фарид! — голос Шарлаха почти срывается.       Птицедемон хрипит. Я сжимаю кулаки. Пускай уже Шарлах ослабнет и погибнет! Может, и не будет никакого пожара, птица просто улетит куда подальше, и пусть с ней кто угодно разбирается!       — Подойди! Помоги!       Шипение и треск. Что это? Пламенеющие птичьи перья, или не выдерживают щупальца Шарлаха? Который меня о помощи уже не просто просит. Умоляет. Чувствую себя персонажем игры, который должен сделать выбор, влияющий на концовку. Можно остаться на месте, как трус, и спастись. Но когда пойдут финальные титры, чувствовать ком в горле. А можно… чёрт. Возможно, магия с замка не пропадёт. Возможно, я никогда не сбегу и умру здесь же, только в полном одиночестве. Или меня сожрёт птица.       — Фарид!       Выдыхаю. Я об этом и пожалеть не успею, если птица-демон меня заденет. Наступаю на горящую ветку в траве, и решаю вперёд бежать. Жар страшный, слепящий, меня словно бьёт воздухом навстречу. Наверное, то же самое чувствуют люди, вбегающие в горящий дом, чтобы кого-то спасти. А кого спасаю я? Себя или Шарлаха?       До птицы, оказывается, всего несколько десятков шагов. Она, оплетённая щупальцами, почти распятая, раскинулась на берегу ручья огромным пламенеющим телом, выгнутым грудью вверх. И теперь я вижу, что у демона действительно три крыла. А ещё голова — как у дракона, как и лапы, притянутые к земле, и на теле никаких перьев нет, лишь чешуя и тонкие пластины. А грудь — просто клетка из рёбер, проломленная слева и почти пустая, только в глубине словно шарик светится.       — Фарид! Достань душу! — просит меня Шарлах.       Я его за телом птицы даже не вижу. Он с ума сошёл?       — Я не могу! Горячо! — кричу ему в ответ.       — Должен! Достань!       — Я обожгусь!       Ни шага ближе не сделаю, и так уже глаза режет жаром. А он предлагает что? Лезть птице в грудь? Душу достать? Да как, если она ж не материальная должна быть!       — Помоги!       Что-то трещит слева. Одно из щупалец Шарлаха разорвалось, и его кусок тут же вспыхнул, а птица дёрнулась. Чёрт! Бежать уже некуда! Хуй со мной и с безопасностью, попробую! Но если демон этот трепыхнётся, мне сразу пиздец.       Перегнуться, чтобы не касаться его раскалённого тела, приходится так, что я боюсь упасть. Конечно, обжигаю локоть, дёргаюсь, вскрикнув, и обжигаю руку ещё сильнее. Но другой удаётся дотянуться до огонька. Больше того, нащупать внутри него что-то маленькое, твёрдое и схватить. Птица дрожит, мне по плечу что-то бьёт, я резко откидываюсь и неловко сажусь, потом отползаю на коленях, путаясь в мокром подоле платья, но по-прежнему не выпуская из руки добычу.       — Раздави! Фарид!       Пытаюсь встать, чтобы отбежать, снова падаю, запутавшись в подоле, ползу дальше. Платье прилипло к коже, горячее. Перед глазами как красный туман, а руку жжёт. Меня окатывает веером брызг из ручья — это демон взметнул погасшее от воды крыло — ещё часть щупалец Шарлаха не выдержала.       Уцепившись за ствол дерева, которое чудом ещё не горит, разжимаю кулак. Что нужно сделать? Уничтожить это? А у меня на ладони вовсе не огонёк, а маленький, уродливый птенец с голым белым черепом. Живой, копошащийся — кривые лапки, на которые он неловко пытается встать, крылья-палочки, тонкая шейка. Вместо глаз у него — искорки. Он разевает зубастый клюв, словно хочет запищать. Такой маленький и жалкий, но уже невозможно горячий. Раздавить его? Но…       — Фарид!       Оборачиваюсь. Демон изогнулся, почти освободился, хуже того, перекусил те щупальца, что удерживали его пасть. Страшно, булькающе закричал. И ничего ему теперь не помешает выдохнуть огонь, и тогда…       Сжимаю кулак. Хруст, и как будто что-то лопается. Птицедемон замолкает, обмякает. Пламя на крыльях словно задуло. Разжимаю ладонь. Кровь. Но моя — осколки крошечного черепа порезали кожу. А кроме них от птенца ничего не осталось. Будто и не было, без следа. Но так же не бывает! Ага, как и не бывает демонов-птиц, изрыгающих огонь, и живых деревьев, и таких длинных, кошмарных снов, что никак не заканчиваются!       — Фарид ранен!       Моя ладонь — в ладонях Шарлаха, он бережно стряхивает с неё осколки черепушки. Поднимаю взгляд. Я можно считать что не ранен, потому что Шарлах… обгорел весь. Кожа на его груди и плечах лопнула, почернев, под ней — что-то мокрое, зелёное. Щупальца просто волочатся по земле, а некоторые — топорщатся обрывками. Лицо тоже пострадало, около рта зелёное месиво. Останки демона позади гаснут, наползает тьма, и больше ничего не разглядеть.       — Опасно! –заявляет Шарлах и наклоняется.       Липкий язык проходится мне по ранкам, покрывая их блеснувшей плёнкой. Отдёргиваю руку, обхватываю себя, сползаю по стволу дерева, сажусь, съёживаюсь. Опасно? А то, что только что произошло, это как? Это нормально?       — Фарид?       Мои плечи и талию обхватывают руки Шалаха, легко тянут вверх, чему я особенно и не сопротивляюсь — сил ни на что нет.       — Пойдём. Фарид, пойдём!       Я едва ноги переставлять могу, но Шарлах терпеливо меня поддерживает, да и идти недолго совсем, пару шагов.       — Вода. Нужна вода! — объявляет мне Шарлах и едва не толкает вперёд, в ручей, совсем рядом с очертаниями издохшего демона. Вцепляюсь ему в руку и едва не верещу:       — Не топи меня! Мне не нужна вода, успокойся! Я не растение!       — Фарид останется?       — Я ничего не понимаю, — обречённо тяну и сажусь на гальку. — Ничегошеньки.       Шарлах выпустил меня и теперь входит в воду. И для него ручей почему-то обычный — мелкий, в который не проваливаешься.       — Фарид будет находиться здесь.       — А можно… подальше от трупа? Что это вообще, Шарлах? Кто это? Зачем мы его убили?       — Из другого мира, Фарид. Они — огонь и зло. Они хотят попасть в мир Фарида, в Ржавый. Вернуться.       — Ну и пусть приходят, — упрямо бурчу, подтянув колени к подбородку. — У нас есть оружие. Даже ядерные ракеты. С одной драной курицей справимся, пусть она и огненная!       — Фарид, — Шарлах повернулся ко мне, но в темноте я вижу только смутный рельеф его тёмного тела и два ярких глаза-шарика. — За первой будут другие. Их очень много. Есть и больше. Больше Фарида, больше Шарлаха. Больше замка.       — Неправда, — сопротивляюсь только из вредности. — Не может такого быть, чтобы такие здоровенные.       — Больше. Видел.       — То есть такие уже вырывались? И что, ты их ловил?       — Отец.       — Слушай, Шарлах, а где он сейчас, твой отец? — поёжившись, спрашиваю.       Мне уже не страшно, просто когда труп демона остыл, а растения вокруг догорели, охватило прохладным ветром. Порезанная ладонь не болела, а вот ожоги ныли. Особенно тот, который на плече. По-хорошему, конечно, нужно было стянуть с себя платье, промыть и обработать раны, но сил не было. Не физических, а моральных. Как-то тупо не хотелось ничего. Как же это называется? Нервное истощение?       — Умер.       — Его убил такой же демон? — вяло интересуюсь.       — Нет, — возражает Шарлах. — Дракон.       — Аха-хах. Ага, — отзываюсь.       Как же. Дракон. А ещё русалка, чупакабра, лох-несское чудовище и йети. А конь тогда — келпи. Больно похож. Кстати, а куда он-то смотрел? Разве не хвастался, что может проходами во все миры управлять, что-то такое? Или он специально выпустил эту ебанину порезвиться?       — Шарлах, а что же Проводник? Это он сюда притащил демона?       — Нет. Они прорываются. Магия. Если не убить…       — Я уже понял. Притащат за собой дружков, которые тут всё спалят и сожрут. Но люди с ними справятся, — уверенно заявляю.       — Ржавый мир изначален. Люди не знают. Не должны.       — Почему?       Может, они уже знают. И в какой-нибудь пресловутой «зоне 51» тоже такой ручей, только огороженный титановыми решётками и под круглосуточной охраной с нацеленной на него системой залпового огня. И в Розуэлле вовсе и не НЛО сбили, а такую вот птичку-невеличку?       — Чудотворцы злы, — просто объясняет Шарлах.       — Но в нашем мире нет Чудотворцев! — бурно возражаю. — Никто и знать не знает о магии и уж тем более не умеет колдовать! Магия для нас — это сказки и книжки! Это выдумка!       Ага. Только вот я разговариваю с разумным деревом, сидя на пепелище после магического огня. Но снаружи, за пределами проклятых заколдованных замковых стен, ничего этого нет! Там онлайн-игры, кредиты и автоматы с напитками!       — Огонь. Ярче солнца. Любой мир станет пустыней.       — Это ты тоже от отца узнал? — еле слышно шевелю губами.       Шарлах прав. И знает, что у людей сейчас хранится столько ядерного оружия, что хватит для того, чтобы превратить всю Землю в кипящий шар. А что будет, если они с такой «магией» отправятся в другие миры? С другой стороны, если те населены демонами и такими же, как Шарлах, — ну и пускай.       — Да.       — А почему бы и нет, — ворчу. — Никаких больше вторжений.       Шарлах долго молчит, я уже думаю, что вообще не ответит, но, оказывается, просто подбирал слова:       — Люди убивают людей.       И больше ничего. Но доходчиво. Все эти книжные россказни про Чародеев — правда. Я уже начинаю верить абсолютно всему, потому что сомнения быстро развеиваются, когда в паре футов от тебя — труп огненного демона. Люди во множестве миров. Надо же. И в мирах этих есть нефть, газ, золото и алмазы. А у нас — ядерное оружие и жадность.       — Я понимаю, Шарлах. Но если ты не справишься?       Подсаживаюсь к нему поближе, прячась за его массивным телом от ветра. Глаза немного привыкли к темноте, рассеиваемой лунным светом, уже можно ориентироваться.       — Справлюсь. Хранителей должно быть двое.       — Хочешь сказать, я умру во имя спасения мира? — горько усмехаюсь.       На это Шарлах ничего не говорит. Глаз его я теперь не вижу. Беседа окончена, а на гальке сидеть всё-таки холодно и неуютно.       — Пойдём в замок?       Нет ответа. Он там что, умер, что ли? Этому радоваться надо, но мне почему-то тревожно. Он же не дышит и сердце у него не бьётся. Как понять, подох, нет? Тяну руку в темноту, пальцы попадают во что-то холодное и мокрое, скользкое, только потом нащупываю гладкую кожу, толкаю.       — Шарлах?       Моё запястье обвивает щупальце, осторожно сжимает, отпускает. Но в остальном шевелиться Шарлах не торопится. А я уж размечтался, что этот пень с глазами издохнет!       — Тогда я сам пойду! — возмущаюсь и встаю.       Должно сработать. Он точно ни за что меня от себя не отпустит, поволочится следом. Так и есть, только наоборот — щупальце обхватывает талию и тянет меня обратно. Раздражённо хлопаюсь на задницу и сплетаю руки на груди. Капризничаю:       — Я замёрз!       Никакой реакции.       — Я есть хочу!       Тишина.       — И спать!       Только ветер шелестит.       — И в туалет!       — Туалет? — в темноте загораются глаза.       Вот, волшебное слово. Вжух — и Шарлах снова ожил. Хотя я, мягко говоря, напиздел. Не то что в туалет не хочется, у меня от таких приключений и сидения на холодных камнях теперь запор и энурез!       — Да. Какой хочешь туалет, только пойдём отсюда в замок.       — Нет. Остаться здесь. Ранен.       — Да понял, что в воде ты не для развлечения сидишь. А мне что делать?       — Фарид останется здесь.       — Ага, и подохнет от холода, — ворчу.       Нет ответа. Понятно. Ещё раз порываюсь встать, но меня снова обхватывает щупальце и усаживает обратно. Вожусь, подкладывая под себя побольше юбок, чтобы было удобнее сидеть. Надеюсь, что Шарлах полечится быстро, потому что до утра я тут с холода околею. Может, преувеличиваю — ночь тёплая, только вот на мне мокрое платье. А что если его снять? Нахер оно на мне сейчас?       Упорно копаясь, кое-как расстёгиваю застёжки и тяну материю через голову. Шарлах этому не препятствует, и вскоре я уже пристраиваю себе под седалище ком из всего платья, сухой изнанкой наружу. Сразу становится теплее. Никаких кусачих насекомых-кровопийц я тут ни разу не встречал. Но сейчас офигенный шанс с ними познакомиться, пока сижу в костюме Адама ночью на берегу ручья. Но, кстати, стало теплее. Особенно если себя обхватить и плотнее прижаться спиной к Шарлаху. Тут не уснёшь, но я и не планирую — главное, не замёрзнуть и дождаться, пока ему надоест в ручье валяться.       Задираю голову. Облаков нет, на небе — россыпь звёзд. Вот тебе и инопланетяне. Нет никаких инопланетян, оказывается. Наука — враки. Есть ручьи без дна, лошади-телепаты, живые деревья и огненные птицедемоны! Бред? Ещё какой! Или очень жестокая сказка. Которая для меня скоро закончится — я не главный герой, а тот, кто погибает в середине.       Повернувшись, смотрю на обрубок луны. Жирный, старый, но почти половина. Дурацко-большой, дразнящий тем, что якобы ещё много времени, что есть надежда выбраться. Конечно есть, когда шаг влево, шаг вправо — щупальце волочит обратно! Вот чего бы мне стоило не подходить к нему, не помогать? А? Придурок!       Бессильно стискиваю зубы. Разглядываю ладонь в лунном свете. Вместо ранок — тонкие шрамы, затянутые плёнкой. Демон с душой в виде маленькой птички? Умирающий, если я, хилый человек, просто стисну в кулаке черепушку? Может, и у Шарлаха такое слабое место есть? И у меня, конечно же, хватит смелости на его убийство? У меня-то, которые ему на помощь в огонь бросился? Ну конечно же! Я даже себе в жопу влезть боюсь! Больно мне, видите ли!       — Фарид?       — Что?       — Фарид останется здесь?       — Ещё раз спросишь, не обижайся. В замок пошли!       — Пойдём, — неожиданно соглашается Шарлах.       Вздыхаю с облегчением. Ну хоть что-то в жизни начинает налаживаться!