Шарлах

      Вот насколько уместно по правилам этикета намекнуть гостю, что он голый? Проводника же ничего не смущает совершенно, он даже ногу на ногу положить не удосужился, сидя на стуле. А на втором сидит Шарлах, и они оба наблюдают, как я готовлю салат. Шарлах особо напряжённо — нож это «опасно», а вот зловредный оборотень-конь — скорее насмешливо. Я уже жалею, что позвал его в гости. Всё равно он просто так, по доброте душевной, меня через воду не проведёт. Но посмотрим, что теперь скажет, когда я Знаки начерчу.       — Заправки нет, — ворчу.       Я трижды оглядел стол, но даже одной оливки не завалялось. Или хотя бы лимона на сок. Можно попросить Шарлаха, но Проводник уже отобрал у меня тарелку и забрался туда пальцами.       — Спасибо? — не очень вежливо подсказываю ему.       — Не стоит благодарностей, — безмятежно отзывается оборотень в моей голове и хрупает резаными овощами.       Ага. «Всем, кому должен — всем прощаю». Я уже примерно понимаю, как себя с ним вести, и что он ещё больше прибабахнутый, чем Шарлах. Вот же заработал я себе на жопу приключения!       — Фарид будет есть?       Вот хоть кто-то обо мне заботится! Или Шарлах всего лишь благодарен за то, что я избавил его от совы, пересадив ту на сушилку для полотенец — птица не приклеилась к живому дереву, она просто сама по себе была крайне невозмутима и переезд восприняла стоически. Никак. Даже не бубкнула. Но не сдохла — крепко держалась за импровизированный насест когтями и уже успела нагадить на пол.       Заметив, что я снова посмотрел в её сторону, Проводник задаёт неожиданный вопрос:       — Это фамильяр?       — Что? — переспрашиваю вслух, никак не могу привыкнуть.       — Волшебный зверь. Птица. Талисман для Заклинателя-Чудотворца. Помощник.       Проводник сейчас напоминает меня самого в общении с Шарлахом. Так неприятно, что я машу на него руками и перебиваю:       — Нет. Просто птица и я просто человек.       — То есть ты не Заклинатель? — удивляется Проводник очень уж искренне.       — Я с вами обоими что, шутки шучу? Нет в моём мире магии, не существует! Я рекламщик, а не колдун!       — Рекламщик? — это уже Шарлах подцепил новое слово.       — Ага. Учился впаривать людям то, что им не нужно. Ещё курс, и тебе бы расчёску, набор для пирсинга и кроссовки продал. А тебе, — оборачиваюсь к Проводнику. — Седло с попоной.       Шарлах с трудом пытается переварить вываленный ворох новых слов, а Проводник щурится. Понял. Обиделся?       — А есть с шипами? Сильфы любят на меня верхом залазить, никак не отвадить.       Похоже, всего лишь придуривается. Не недоразвитый и не савант — развлекается за мой счёт. И после огненной птицы я дал себе обещание не удивляться, но миссия бездарно провалена:       — Сильфы? Это же…       — Ага, — кивает Проводник. — Крылатые эльфы. Сказочные персонажи, которых умудрились выкинуть из Изначального мира. Скверный народец, вырожденцы. Раньше были ого-го, ну ты знаешь — детей воровали, молоко портили, мужчин в лес уводили… тоже портили. А уж магию жрали… Чудотворцы их и выперли. Сейчас влачат существование в захолустном мирке. Хотя я встретил недавно двух таких любопытных, из молодёжи — лет по двести всего, детишки. Один совсем без крыльев, у второго так, обрубки, так вот…       — Я пожалею, что спросил? — тяну.       Всё жутко увлекательно, но оборотень очень уж отвлекается. Романтичная натура — вон каким красавчиком себя придумал, с волнистыми кудрями и ресницами-веерами. Персонаж какой-нибудь китайской новеллы или ММО, только кимоно или как там их халат называется, напялить. Ленту на волосы, меч за спину, сейю с глубоким голосом на озвучку — всё, даже твоя сестра уже донатит на его полуголый скин.       — Сам спросил, — пожимает плечами Проводник.       Его же голос — мой собственный и у меня в голове. Совсем неблагозвучный. Зато какая предыстория была бы у персонажа! Программировать — никак не моё, а вот придумывать героев, докручивать идеи до коммерчески успешных — вот здесь я чувствовал и золотую жилу, и предрасположенность. Если бы достался дедов дом — ушёл бы в сценаристы. А по моим приключениям сейчас уже можно полноценный эротический хоррор-квест забабахать, и с таймером — до рождения дерева осталось… а сколько осталось?       Паникую, потому что совсем потерялся во времени, с трудом подавляю желание начать считать на пальцах дни от похищения, но видимо переживания и без того отражаются у меня на лице, потому что Проводник принимает их на свой счёт:       — Я люблю рассказывать истории. Но увлекаюсь.       — Не в этом дело. Шарлах тоже хочет послушать, а вот так вот мысленно… — нахожу, что ответить.       Конечно, конь-оборотень может без зазрения совести мои мысли читать, но я действительно думаю, что Шарлаху будет интересно послушать про разных сильфов. А я сносные штаны поищу для побега под… шумок? Смешно так.       — Я могу разговаривать и с ним. И с совой, но не будем его будить.       — Он мальчик?       — Я думал, — Проводник разглядывает кончики пальцев, как будто ищет там копытца, — ты удивишься, что я умею с животными разговаривать.       — Ты же конь, — ворчу.       — А вот это было обидно.       — Я тебя в гости, конечно, звал, но не думал, что ты будешь шастать голым.       — Зато не в платье, — парирует Проводник. — Но тебе идёт.       Конечно идёт, к небритой щетине, недосыпу и ненависти. Очень идёт.       — Хорошо, я с удовольствием послушаю твои истории, — решаю сменить тон на миролюбивый, — в более подходящей обстановке. И если ты чем-нибудь прикроешься. Видишь ли, в человеческой культуре не принято расхаживать голым.       Злорадно и чётко думаю о том, что в замке жутко холодно и оборотень отморозит ноги, почки и всё остальное. Похоже, он это или прочитал в моих мыслях, или сам догадался. По крайней мере, долго смотрел на Шарлаха и тот куда-то ушёл, напоследок придирчиво оглядев меня и птицу.       Решаю, что самое время свалить в места потеплее, заодно и в туалет сбегать. Теперь-то я в замке не потеряюсь! По крайней мере, в этом замке и в этом его крыле.       — Зал прямо и налево, — вежливо уведомляю Проводника вслух. — Я немного задержусь.       Похоже, коню-оборотню нравится играть со мной в своеобразную игру вежливости. И мне кажется, у него нет никакого дурного умысла — если бы был, он со своим чтением мыслей и способностями уже бы давно занимался вовсе и не мной и Шарлахом. Может, он как какая-нибудь нечисть из сказок, привязан к ручью договором?       Проводник встаёт, и я стараюсь в его сторону не смотреть. Зрелище того, как перед глазами мельтешит чужая вялая сосиска — такое себе. Мог бы и какую-нибудь андрогинную внешность придумать, не обязательно же всё так досконально воспроизводить! Только если это не его настоящий облик.       — Не настоящий, — отвечает Проводник в моей голове. — У таких, как я, нет настоящего облика. Могу превратиться в девушку, если хочешь.       — Вот этого точно не нужно! — резко возражаю.       Неловкость тогда будет вообще не пережить, не развидеть и не распредставить. Пусть уж лучше так. И как же хочется…       — Прошу меня извинить, — бормочу и припускаю по коридору и по лестнице наверх.       В ванной всё так же, как и было. Даже неоднократно изнасилованное мной полотенце снова на месте. Обрадованно сдираю его с крючка, устраиваюсь. Нет, мой организм определённо не принимает натуральную пищу без консервантов, стабилизаторов и глутамата натрия. Меня и после дедовых фамильных ужинов проносило только в путь, вся эта оленина и перепела на пользу не шли. И вот теперь. Усугублено тем, что я ещё и сам себе посредственно готовил. Крайне посредственно. Так если дальше пойдёт, я от истощения издохну быстрее, чем сбегу. Проводник уже здесь, лишь уличить момент и показать ему Знаки. Сработает, или надо обязательно около воды быть?       Опускаю подол платья, жалею, что негде помыть руки. Всё-таки в средние или какие там века, когда строился этот замок для невесты, о гигиене были весьма сомнительные представления. Но были же вроде как тазики с розовой водой для трапезы и кувшины для умывания, если я ничего не путаю. Ванна-то есть! И деревьев вокруг завались, должны были и топить, и воду греть.       Но точно не все комнаты — стремлюсь к теплу больше инстинктивно, чем по памяти. И созерцаю вопиющую несправедливость — Проводник не только в штанах, но и примеряет вполне мужскую рубашку. Шарлах стоит рядом с ним, шевеля щупальцем угли в камине. Вот подобное я уже не стерплю.       — Шарлах! Почему у него, — тычу в Проводника пальцем, — не платье?!       — Он не невеста, — предсказуемо отзывается глазастый пень.       — Но он мужчина! И я мужчина! Мы носим рубашки, штаны, пиджаки и всё такое. Не платья!       — Невеста должна быть в платье.       Что в лоб, что по лбу. Проводник, к его чести, не смеётся у меня в голове и даже не улыбается. Зло выдохнув, требую:       — Тогда обеспечь меня хотя бы тёплыми чулками!       Зря я надеялся, что Шарлах куда-то пойдёт. Он копается тентаклем где-то за «гнездом» и протягивает мне пару чулок. Шерстяных, но вязаных и выглядящих более-менее современно. И не белых. Наконец-то не белых.       Помогает мне их нацепить, и убеждаюсь, что они мужские — впервые не жмёт ногу, и вместо подвязок вывязана резинка. На Проводнике, кстати, почти такие же. Моя теория о том, что у невест было много слуг, подтверждается. А у слуг было много одежды! Ох и сложный будет у меня разговор с этим глазастым пнём!       — Мило обставлено, — Проводник осматривает «гнездо». — Куда здесь можно присесть?       — Хоть куда, — гостеприимно повожу рукой. — Только будь осторожен, попадаются твёрдые бриллианты.       Проводник издевался и конечно же не нуждался в моём приглашении. За что и поплатился — удивлённо рассматривает диадему, на которую приземлился. Смешно — непонятная сущность, оборотень-божок, и даже примостить своё седалище нормально не может.       — Тело такое, — ворчит Проводник у меня в голове.       — Не оправдывайся, — громко думаю ему в ответ, а вслух говорю: — Так что там с историей?       Оборотень радуется, что удалось замять тему, суёт безделушку мне в руки и устраивается поудобнее, осмотревшись. Я подбираю себе для сидения подушки, наблюдая, как по ним струятся цепочки и скатываются кольца. Разве можно быть так нелепо и абсурдно богатым, и не понимать никакой ценности камней?       Шарлах тоже приготовился слушать, заполз на гору вещей и устроился между мной и Проводником, ревниво обхватив меня за ноги и талию щупальцами, но просто слегка прижав. От внимания оборотня это не укрылось, он качнул головой и задумчиво протянул:       — Какую из историй выбрать? Расскажу все, какие знаю.       — Про огненных птиц знаешь? — спрашиваю раньше, чем думаю.       — Цицимиме? Конечно.       Поздно себя ругать. Я бы мог спросить у Проводника о чём угодно, о любом, самом диковинном мире или родине Шарлаха хотя бы! Чувство такое, как будто мог спросить у бога-творца, что такое любовь и в чём смысл жизни, а спросил о погоде на завтра. Оборотень, конечно, мои мысли прочитал, но не с его ехидством потакать моему раскаянию.       — Они не птицы, — положив ногу на ногу и раскинув руки, как на кресле, начинает он. — Да-да, Хранитель, ты бы мог убить душу цицимиме и сам. Они — драконы. А до этого — люди.       Так вот почему Шарлах умолял меня раздавить ту крошечную птичку, заключённую в маленький черепок! Вот почему я чуть не погиб! Из-за дурацкой книги с картинками и нелепых суеверий! Взять бы одно из этих щупалец, да придушить это полено! Э-э, в смысле драконы — это люди?       — О, так история будет длиннее, но мы же не торопимся? — усмехается Проводник.       Я чертовски тороплюсь не умереть до новолуния, но это только мои проблемы. Поэтому успокаивающе для себя похлопываю один из тентаклей Шарлаха, и он обвивает моё запястье.       — Никуда не торопимся, чудный денёк, — учтиво киваю, как будто снова на встрече родни.       — Твой мир, Фарид, принято называть Ржавым. Он — один из Изначальных. Тех, что были всегда, даже до Древа, где зародились первые разные искры жизней. И да — у каждого такого мира свой космос и звёзды, и всё остальное.       — Теория мультивселенных, слышал, — киваю.       Но никогда не думал, что вселенная — это в прямом смысле… вселенная. Вся. Без конца и края, и не одна, а не копия соседнего двора или планеты. Но Древо… Иггдрасиль или Сефирот?       — У Древа много имён, — соглашается Проводник. — Оно даже не во всех легендах дерево. Было, есть и будет. И в каждом изначальном мире было много его разумных семян. Но на одной планете двум разумам не ужиться. Где-то все остальные семена задушили корни растений…       Вижу, как вспыхнули глаза у Шарлаха. Это про него и его народ. Задушили… очень похоже. Если бы на земле в давние времена появились сотни сотен таких деревьев, владеющих магией — нас бы не стало. Да и сейчас…       — …а где-то народы просто разошлись по другим мирам. Это случалось там, где магия была конечна. Как в Ржавом мире. Сильфы сбежали первыми, а Заклинатели — последними. Но были ещё… как назвать? Шаманы. Два больших племени, хозяев материка. Они пытались магию сберечь и преобразовать — одни применяли научные знания и астрономию в ритуалах, другие полагались на кровавые жертвы. Но так уж вышло, что мирное племя не выдержало и отправилось в другие миры первым. Они выбрали путь превращений — не меняли мир, в котором не могли питаться и черпать магию, под себя, как делали Заклинатели — сами изменились. Стали огнём и смертью — душами, заключёнными в магические оболочки.       — Так, подожди, — перебиваю Проводника вслух. — Ничего они не магические! Твёрдые тяжеленные кости!       — Конечно, кости самые настоящие, — оборотень склоняет голову и слегка улыбается. — Новый мир, в который они вошли, был молод и населён большими ящерами.       — Как динозавры? — изумляюсь, но Проводник оставляет реплику без ответа.       — Они больше не были людьми — перерождённые магией души всё забыли. Но не были они и зверями — без памяти, они всё же обладали разумом. Магия в том мире бесконечна — но они исказили саму её суть своим перерождением, сами основы. И цицимиме больше не могли ей питаться, они были вынуждены убивать живых существ и друг друга. Упадок их народа был неизбежен, но в этот момент из Ржавого мира ушли те люди, которые приносили жертвы — ведь всё было бесполезно против оружия и врагов. И они тоже изменились под новый мир, но вселились в его неразумных обитателей. Только вот это был тот же самый мир с ящерами. И так появились те, кого ты знаешь, как драконов.       Рассказывая историю, Проводник вещает немного патетически, изменив прежнему насмешливо-дурашливому стилю. Похоже, ему это на самом деле нравится. И про каких «врагов» он говорит, я тоже догадываюсь — конкиста. На синих страницах рисованной книги всё-таки правда. Люди в другом мире — драконы. Магия… а я собираюсь всего-то с её помощью созданные брюлики притырить, и то не дают!       — Но ты же говорил, что двум разумным расам не ужиться…       — Да, — соглашается Проводник. — У них война. Дракон сильнее цицимиме, но те нападают стаей. И из новых душ делают себе подобных. И если драконы будут стоять до конца за свой новый мир — цицимиме не против захватить любой другой. Или вернуться сюда. И иногда… у них получается.       Вот с «иногда» я хорошо знаком. Но драконы… все эти вселения-перерождения души, магия… определённо не для меня, который всю жизнь верил в науку и максимум в пару каких-нибудь примет.       — Моего отца убил дракон, — неожиданно подаёт голос Шарлах.       — Я был знаком с прошлым Хранителем. Со всеми Хранителями моего участка Конгломерата. Драконам тоже не чужды зверства и жертвы. Некоторым из них. Неудачникам и трусам. Ограбить чужой беззащитный мирок всегда легче, чем спасти свой. И Заклинатели, — тут Проводник смотрит прямо мне в глаза, — ничем не лучше. Они уничтожали целые миры и строили заново для себя только затем, чтобы пожрать и их. Людям никогда и ничего не бывает много. Вы прежде всего — жадные.       Хмыкаю. Может, конь этот зловредный и прав, но лучше спереть брюлики у Шарлаха, чем не спереть. Мне нужнее, и старость будет сытнее, и вряд ли операция по извлечению из живота зародыша дерева — страховой случай. А если и страховой, сколько придётся заплатить за то, чтобы история со мной стала всего лишь недостоверной байкой? Но ладно я, а как же эти, альпаки… то есть ламы и монахи в оранжевом, у который один чайник и миска?       — Жадные до ощущений. До чувства собственного превосходства и важности, до любых знаний, особенно — и не знаний вовсе.       — Эзотерика?       — Вероятно, — соглашается оборотень. — Без знаний о Древе и магии придумывать какие-то практики… вы смешные.       — Ты много общался с людьми?       — И сейчас общаюсь, — отзывается Проводник и резко замолкает в моей голове, как выключили.       Я неожиданно вспоминаю, что при одной из наших встреч у него вся грива была заплетена в мелкие косички. И можно предположить, что оборотень сам их себе заплетает магией или превратившись в существо с руками, но как-то это натянуто.       — Я просто скажу, что ты прав и забыли? — просит Проводник почти робко.       — Не забыли, — злорадно думаю в ответ.       Вот же. Даже у мелкого божка имеется секретик. Не моё дело, просто злорадненько, что его конскую наглость можно хоть чем-то пронять. И… Знаки, да.       — Я знаю Слово. Ты болтай пока, но сегодня же отведи меня через свой этот Конгломерат домой.       — Ты же не торопишься, — оборотень снова ехидничает.       — Отведи, — мысленно настаиваю, как будто откуда-то тайно знаю, что он не сможет отказать. — Ты сам сказал, магия или Слово. Так вот, я нашёл Слово.       — Надо же, — Проводник понимает, что я не вру. — Хорошо. Но что-то мне неуютно здесь. Нет ли у вас побольше… всего этого? Тряпок, материи?       Похоже, последнее он не только мне сказал, Шарлах гибко разогнулся, выпрямился во весь свой чудовищный рост и как-то нехорошо на него посмотрел. Я решил ситуацию поправить:       — Есть, тут очень много материи, наверху склад.       Теперь Шарлах смотрит уже на меня, но не так угрожающе. Однако в голове по-прежнему голос Проводника:       — Я пытался отослать Хранителя в другой замок. Фарид, скажи честно, ты дурачок?