Чёрная Орхидея

Прошло чуть меньше половины недели, а Фабер пришёл в себя и уже даже может вставать на ноги. Возможно, то вещество, которое является ядром моих способностей, каким-то образом ускоряет процесс регенерации. Но удивителен тот факт, что наркотики, которые мы производим здесь по составу моей секреции и которые мы так успешно распространяем по всей Конфедерации, обладают не такими ярко выраженными положительными свойствами. Они скорее сходят на что-то вроде морфия, отчего многие, собственно, и прозвали меня так, а также обладают куда более серьёзными побочными эффектами вплоть до летального исхода. Это остаётся загадкой для всех, включая меня. Мет продолжает исследовать в лаборатории состав моей секреции, но он химик, а не биолог, а потому результатов всё ещё никаких нет. Я как раз заканчиваю записывать свои наблюдения в блокнот, как слышу скрип с той стороны, где находится кровать Фабера. Я отрываю взгляд от маленькой книжки в своих руках и смотрю на него. Весь его торс и грудь обмотаны порезанными на бинты простынями. На спине всё ещё виднеются кровавые подтеки. Он принимает сидячее положение на кровати, свешивая ноги вниз, едва касаясь ими холодного пола. Каждый вечер я подменяю кого-нибудь из медицинской группы, чтобы следить за ранеными. К счастью, на сегодняшний день здесь находится один Фабер, а это значит, что мне не нужно бегать нянькой от одной койки к другой. - Не ожидал увидеть тебя сегодня. – Говорит он, прочищая горло. Я понимаю, что он таким образом просто хочет начать разговор – на самом деле он прекрасно знал, что я приду сегодня. Вид у парня откровенно хреновый: он очень сильно похудел, учитывая тот факт, что ещё до того, как всё произошло, он был довольно худощавого телосложения; у него огромные тёмные синяки под глазами и красные белки глаз. К слову ещё вчера мы боролись с лихорадкой, которая появилась у него в результате инфекции. Но, опять же, благодаря моим способностям, от этого удалось избавиться. Следует это наблюдение тоже зафиксировать в своих записях… Заблудившись в своих собственных мыслях и рассуждениях, я и не замечаю, как Фабер поднимается с койки и в считанные слабые шаги сокращает расстояние до небольшого диванчика, на котором я так удобно разместилась. Сквозь боль и усилие он, схватившись одной рукой за спинку потрепанного предмета мебели, падает на место рядом со мной. Я молча внимательно наблюдаю за его действиями. - Морф, ты же поможешь мне? Я не могу уснуть из-за этой чёртовой боли. – Он медленно ведёт плечами, как бы разминая их, корчится от неприятных болевых ощущений. – Из-за неё трещит голова. - Я думала Риз принёс тебе новую дозу утром. – Отвечаю я, аккуратно откладывая блокнот с ручкой на тумбу, и снова возвращаю свой взгляд к Фаберу. - Он принёс, но они мне не помогают. – Я не знаю, врёт ли он, или говорит правду, но всегда, когда я принимала участие в операции, после этого мы давали раненым лишь таблетки на основе моей секреции, и это во всех случаях работало безотказно. Быть может просто потому, что никому ещё не приходилось терять крылья, притом в при таких обстоятельствах. – Пожалуйста, Амелия. – Он смотрит прямо в мои глаза. Я выдерживаю этот молящий взгляд, полный отчаяния и боли, но надолго меня не хватает. Я слабо касаюсь ладонью его щеки, немного колючей, грубой из-за отросшей щетины. Нежно глажу её, вижу, как в его тёмных глазах, завораживающего цвета тёмного янтаря, загорается слабый огонёк надежды. Но я понимаю, что этот огонёк, это лишь слабое выражение настоящего пламени той ломки, которую он испытывает каждый день без очередной дозы наркотика. И от этого мне становится грустно, ведь я понимаю, заглушая боль искусственной нирваной, я убиваю организм каждого, к кому прикасаюсь, обрекая его на сильнейшую зависимость. - Мне уже нечего терять. – Слабо шепчет он, будто предугадывая мои мысли. – Для меня уже всё кончено. На этих словах я касаюсь подушечкой большого пальца губ Фабера, потрескавшихся, изуродованных от того, что он постоянно кусает их во сне, видимо так неосознанно пытаясь заглушить куда большую боль. Я двигаюсь по верхней губе, к нижней. Ловлю его взгляд глаза в глаза. В них нет никакого смущения или стеснения, которое было несколько дней назад, теперь для него это уже нечто давно привычное и знакомое. Фабер размыкает свои губы, отрывает взгляд от моих глаз и прикрывает веки. Я продвигаюсь большим пальцем чуть дальше, за его зубы, и чувствую на коже тёплое мокрое прикосновение его языка. Мне достаточно коснуться лишь кончика, этого хватит для того, чтобы отравить его организм на несколько часов, чтобы он смог уснуть. Он резко хватает меня за запястье, не давая убрать руку от своего лица. В иных обстоятельствах я бы отдернула её или вскрикнула от боли, не будь он так сильно истощён и ослаблен. Любое такое же резкое движение с моей стороны может причинить ему боль, а потому я предпочитаю не рисковать, и даже с некоторым неподдельным интересом продолжаю наблюдать за его непредсказуемыми действиями. Так же неожиданно он мягко опускает хватку и проводит моей ладонью по своей щеке снова, будто бы успокаиваясь от этого прикосновения. Кончиками пальцев я касаюсь его бровей, закрытых век, необычайно длинных тёмных ресниц, носа и снова губ. Он оставляет на внутренней стороне моей ладони что-то вроде слабого поцелуя и бормочет невнятное «спасибо». Медленно, уже находясь на периферии между реальностью и нирваной, он клониться в мою сторону, укладываясь головой на моем плече, видимо уже не в состоянии бороться с отравляющим галлюциногенным снотворным. Я аккуратно принимаю полулежащее положение, позволяя Фаберу уместиться удобнее. Он обхватывает рукой мою талию, таким образом приобнимая меня. Я не сопротивляюсь. Отчего-то мне искренне хочется помочь исцелиться ему, а не сделать только хуже, ведь он не заслужил всего того, что с ним произошло, в конце концов, он один из нас. А теперь он уже окончательно связал себя со мной и Диспатером, и вряд ли уже куда-то сможет сбежать. Я запускаю пальцы в его густые волосы и медленно перебираю пряди. Такая сонная обстановка заставляет меня прикрыть глаза и возможно даже вздремнуть. Наверное, случайно зашедший в лазарет может подумать чего лишнего, увидев то, как ещё недавно взятый в плен и подвигнувшийся таким зверским пыткам Фабер Дервилл сладко спит в объятиях сестры лидеров Диспатера. К слову, мне всегда было плевать, что подумают обо мне люди.