Чёрная Орхидея

Здорового сна у меня нет уже несколько дней. Сегодня я в очередной раз просыпаюсь посреди ночи. В панике. Тяжело дыша, с трясущимися от страха руками, быстрым сердцебиением и спутанными мыслями. Кожа пылает — в этом ужасном, отвратительном сне я снова сгорала заживо. Я ничего не могла поделать, и никто не мог мне помочь. Я просто уничтожала себя в языках собственного пламени. Мне должно быть смешно. Ведь, в самом деле, огонь не может навредить мне. Кому угодно, но не мне. Это же моя стихия, правда? Это мой дом, моя защита. Но во снах я не чувствую ничего, кроме опасности, исходящей от пламени. Огонь становится моей ловушкой, из которой я не могу выбраться, и я не понимаю, что нужно делать. В последний раз, когда я проснулась слишком поздно, произошли ужасные вещи. Вещи, о которых мне больно даже вспоминать. Я боюсь их повторения. Боюсь настолько, что пару дней назад пыталась не спать вовсе. Потому что, когда кошмары снова начали одолевать мое сознание, я представила, как это место, служившее домом для стольких людей границы, превращается в безжизненный пепел. Как мой дом. Мне не хочется думать, что будет после этого. Мне хочется думать, как, черт побери, предотвратить это. Как мне справиться с собственным сознанием, когда сон лишает меня возможности контролировать его? Зарываясь руками в волосы, я смотрю в одну точку на противоположной стене помещения, служившей мне комнатой. Мысль о том, что прямо сейчас я не вижу перед собой пожирающего все на своем пути пламени, несколько успокаивает меня — кошмар не зашел слишком далеко. Я позволяю себе перевести дыхание, дожидаюсь, когда ощущение того, что сердце вот-вот выскочит из грудной клетки, полностью исчезнет, и поднимаюсь с кровати. Воздух. Мне нужен свежий воздух. Накидывая на оголенные майкой плечи куртку, я выскальзываю из своей комнаты и, уже привыкнув к темноте, нахожу дорогу к выходу из ангара. Ночной ветерок ударяет в лицо, и я, прикрыв глаза, делаю полноценный вдох, покоряясь тишине и покою. Именно этого мне не хватает порой. Покоя. Умиротворенности. Пустоты в голове. В моей жизни недоставало этого — все время мне приходилось куда-то бежать, искать выходы, бороться буквально за все, каждую секунду и каждое гребанное мгновение. Я была предоставлена сама себе, но не имела возможности насладиться своим одиночеством в полной мере, потому что оно доставалось мне с трудом. И я наслаждаюсь этим моментом всем сердцем и душой, приводя мысли в порядок, пока щелчок зажигалки поблизости не привлекает мое внимание. — Ты в порядке? — негромко интересуется Роуэн, облокачиваясь на стену ангара рядом со мной. — Я слышал твой крик. Я не знаю, что ответить ему. Он, наверное, и без ответа поймет, что я совершенно не в порядке. Что я чертова граната, из которой вытащили чеку — подожди, казалось бы, пару секунд, и произойдет взрыв. Но самое страшное то, что чеку вытащили давно, и теперь никто не знает, когда уже догорит капсюль и взорвется основной заряд. Он делает длинную шумную затяжку и выпускает дым. — Почему ты не сказала, что тебя снова мучают кошмары? Роуэн спросил это совершенно спокойно, хотя в голосе промелькнули… нотки обеспокоенности? Как же, черт побери, он отличается от своего брата — он сдержаннее, уравновешеннее, прекрасно владеет каждой своей эмоцией. А я до сих пор не знаю, что сказать. Только скрещиваю руки на груди, приобнимая себя так, как будто это поможет мне защититься от внешнего мира. Спрятаться. — Потому что это проблема, которую я должна решить самостоятельно, — наконец, отвечаю я, когда молчание слишком затягивается. — Вы ничего не сможете с этим поделать. Он усмехается и качает головой, делая очередную затяжку. — Ты говоришь это человеку, который специализируется на управлении снами. Не знаю, как ты, но я нахожу это смешным. — Загвоздка в том, Роуэн, — горькая, еле заметная улыбка касается моих губ, и я всячески стараюсь скрыть отчаяние в своем голосе, — что ты не сможешь всю жизнь контролировать мои кошмары. Я смотрю на него, наконец замечая, что на нем по-прежнему брюки и рубашка, расстегнутая сверху на несколько пуговиц. На лице — нескрываемые признаки усталости, а глаза, кристально-голубые при дневном свете, в ночной темноте кажутся тусклыми и мрачными. Он докуривает сигарету и, выбросив бычок, возвращает внимание нашей беседе. Его взгляд за долю секунды становится пристальным и неотрывным, словно он пытается заглянуть в самые потаенные уголки моего сознания. Перед ним я ощущаю себя раскрытой книгой. — Ты помнишь, почему ты проснулась сегодня? Что именно послужило толчком? — интересуется он, подходя ближе. Я не совсем понимаю, что он имеет в виду, и отрицательно мотаю головой. Он кивает несколько раз, больше, скорее всего, самому себе. — Хорошо. — Хорошо? — переспрашиваю я, растерянно нахмурившись. Он повторяет это еще раз и возвращается в прежнее положение, на этот раз опираясь на стену ангара одним плечом. Но то, как он выглядит, то, как он смотрит, заставляет меня задуматься. Ну, конечно. И, прежде чем Роуэн произнесет мою догадку вслух, я опережаю его и буквально на выдохе шепчу: — Ты. Ты меня разбудил. Во сне. Верно? Его молчание служит ответом. Меня должно пугать это. То, что он залез в мою голову, в мой сон, увидел мой кошмар своими глазами и смог на него воздействовать. Воздействовать так, что мое собственное сознание даже ничего не заподозрило. Да, это должно пугать меня. Но не пугает. Вместо этого я чувствую всего лишь благодарность — потому что никто не знает, что могло произойти, если бы Роуэн не разбудил меня. Видимо, он замечает это отчаяние и страх в моих глаза — я ведь действительно могла не справиться в этот раз. Как и в предыдущий. Он кладет руку мне на плечо, расположив ее ближе к шее, и делает несколько успокаивающих движений. Мне же кажется, что вот-вот и я развалюсь на чертовы кусочки. — Фрейя, — вкрадчиво и тихо произносит он, — мы найдем решение этой проблеме, хорошо? — Его может и… — Доверься мне. Для начала этого будет достаточно. Я не могу больше возразить. Не могу, потому что глубоко в душе понимаю, что не справлюсь без чьей-либо помощи. Мне хочется ухватиться за него, как за спасательный круг, и позволить вытащить себя на берег, прочь из этого океана ночных иллюзий. Он читает это на моем лице — мне вовсе не нужно ничего объяснять. Видит, что я загнана в угол. Без сомнения, знает, почему я не пришла с этим к Мердоку. Осознает, что из всех возможных людей в этом месте, он единственный, кто может хоть как-то исправить мое положение. Ведь пару месяцев назад именно он нашел меня почти в таком же состоянии, убитую и подавленную. Только вот никто тогда не понимал, что происходит. — Сейчас ты вернешься в свою комнату и уснешь, — говорит он мне, продолжая держать руку на моем плече. Нет, не в его силах управлять волей человека, но этот низкий и размеренный голос действует гипнотизирующе, так, что я в самом деле всеми частичками своего тела ощущаю неимоверную усталость. — И ты не будешь думать ни о чем, хорошо? Потому что все будет в порядке. Ты будешь в порядке. И я позволяю ему убедить себя в этом.