А можно исправить?

Кристина проснулась рано. В их общей спальне было как всегда темно, но внутренние часы, натренированные отсутствием дневного света, подсказывали, что ещё нет и семи утра. Вставать не хотелось. Было как никогда уютно лежать в двойных объятьях, греться грудью и животом о спину Рауля, а позади чувствовать на загривке горячее щекочущее дыхание Эрика. Рауль пошевелился просыпаясь, но тоже остался лежать. Кристина затаила дыхание. Вчера они не говорили о произошедшем, а ведь Рауль наверняка видел их с Эриком поцелуй. Не мог не видеть. Кристина ни в коем случае о нём не жалела, но только не могла перестать волноваться, что Рауль поймёт всё не так. Но вот он глубоко вздохнул, откинул одеяло, но прежде чем подняться, развернулся и бережно поцеловал ликующую Кристину в щёку. Она так и не показала, что уже проснулась, и Рауль, стараясь не шуметь, направился к двери. Значит, всё в порядке! Кристина облегчённо выдохнула. Он всё ещё любит её, несмотря на то, что она такая вот неправильная. Ещё месяц назад Кристина не поняла бы, как любовь может быть неправильной — это же всё равно любовь! Теперь понимала. Но Рауль, похоже, принимал её и такой, по-прежнему любил. Задумавшись, она не услышала, как открылась дверь, и едва успела притвориться, что спит, когда лица коснулась полоска света. Кристина ждала, но Рауль всё не выходил. Вдруг она поняла: он смотрит. Вот только не на неё, а на Эрика! Её стараниями он спал без маски, и теперь Рауль освещал его ничем не скрытое лицо и беззастенчиво разглядывал! Возмущение затуманило мозг, и Кристина не сразу поняла, что Эрика позади неё больше нет. Матрас колыхнулся, тихо скользнула на место дверь, и погас свет. Кристина осталась в комнате одна. Она ещё лежала какое-то время, чтобы удостовериться, а затем поднялась и подошла вплотную к двери, за которой слышался тихий разговор. — Для человека такого высокого статуса, так нагло лезть в чужую жизнь было довольно низко. Голос Эрика звучал спокойно, но Кристина хорошо знала, как умело он прячет за показным равнодушием обиду и злость. — Я влез в твою жизнь гораздо раньше, — а вот Рауль был действительно спокоен, и Кристина позволила себе расслабиться, — а сейчас только проявляю любопытство на правах… сожителя? Эрик хрипло и совсем не весело рассмеялся. — Вы похожи больше, чем я думал, — ответил он. — Кристина… — он чуть запнулся на её имени, — тоже только и мечтает, что снять с меня эту маску. Почему вы так этого жаждете? Что хотите под ней увидеть? — Твоё лицо, — тихо ответил Рауль. — Там не на что смотреть. Кристина едва не вышла к ним в этот момент — настолько убитым и больным был голос Эрика. Но она сдержалась и прислушалась вновь. — Есть причины и помимо праздного любопытства, — продолжал Рауль. Он или не испытывал тех же чувств, что и Кристина, при виде грустного, потерянного Эрика, то ли хорошо их скрывал, но голос его был твёрдым и уверенным. — Какие же? — За маской эмоций не видно, — просто сказал Рауль, в точности повторяя мысли Кристины. — Нельзя понять, о чём ты думаешь, если не видеть лица. — Едва ли при виде моего лица вы будете думать о моих эмоциях. — Почему нет? Несколько секунд длилась напряжённая тишина — видимо Эрик скептически смотрел на Рауля, а тот делал вид, что не понимает его хмурого взгляда. По крайней мере, Кристине так казалось. Наконец, она услышала голос Рауля. — Мне казалось, — произнёс он задумчиво, — что ты достаточно узнал Кристину и успел понять, что она не отступится от тебя из-за внешности, будь ты хоть с тремя глазами и без носа, — они снова помолчали. Рауль закончил, переводя всё в шутку. — Но у тебя же есть нос? Эрик подождал с ответом, а затем хмуро бросил: — Нет. — Нет? — Нет. — У тебя нет носа? — Хочешь это обсудить? Эрик звучал раздражённо и ранимо, но не зло, и Кристина не спешила вмешиваться. За время разговора она как-то забыла, что подслушивать — нехорошо, и теперь жадно внимала каждому слову. Но в гостиной молчали, и даже привычный уже стук капель о воду не доносился за закрытую дверь. — Она будет меня бояться. Эрик произнёс это так тихо, что Кристина едва разобрала. Бояться? Из-за лица? Да даже если у него правда нет носа, то с какой стати ей пугаться? Это ведь по-прежнему Эрик, только теперь наконец-то без маски, открывшийся, доверившийся полностью. Нет, она бы ни за что не боялась. — Нет, не будет, — ответил за Кристину Рауль, и она снова почувствовала волну любви к нему, самому понимающему на свете. — Будет, — упрямо сказал Эрик. — Все боялись. Эмоции сменились на раздражение его упрямством, а затем — жалость. Кристина прислонилась лбом к холодному камню стены и прикрыла глаза. Бедный Эрик. Бедный и одинокий. Она уже готова была выйти, но в последнюю секунду передумала и заставила себя слушать. — Все? — тихо переспросил Рауль. — Даже родители? Ты их… знал? Эрик молчал, может, кивая, может, мотая головой. Хотя Кристине казалось, что он, скорее, просто смотрит на Рауля, оценивает, стоит ли ему говорить что-то настолько личное. — Отца — нет, — всё же ответил он совершенно пустым от эмоций голосом, — а мать… Мать — да. Кристина не поняла, к чему относилось это «да» — к тому, что Эрик её знал, или к тому, что она тоже его боялась. Одно было ясно — эта женщина едва ли была Эрику хорошей матерью. — Мне жаль, — произнёс Рауль, и Кристина по голосу поняла, что он и правда сочувствует. — Но больше этого не будет. Не здесь. И уж точно не с Кристиной. Я — ещё куда ни шло, но она!.. — он вздохнул и закончил совсем другим тоном, каким-то взрослым и серьёзным. — Она тебя любит. Эрик. Правда любит. И ей будет всё равно, есть у тебя нос или нет. Кристина поймала себя на том, что улыбается. Во второй раз Кристина проснулась, наверное, ближе к обеду. Она уже привычно замерла, никак не показывая своего пробуждения. И не зря. Спиной Кристина чувствовала движение, но не смогла вспомнить, Рауль там или Эрик. Она не стала оборачиваться и застыла в ожидании, но «кто-то» медлил. Наконец, движение возобновилось, и Кристина почувствовала на щеке лёгкий, почти невесомый поцелуй. С самой первой ночи вместе Рауль целовал её так по утрам. Иногда Кристину это будило, иногда — нет, но каждый день она знала, что её по-прежнему любят. Эти утренние поцелуи были наивным гарантом чувств Рауля, и они многое для Кристины значили. И тем проще было понять, что сегодня её целовал совсем не Рауль. Кристина шевельнулась, чувствуя, как застыл за спиной Эрик, обернулась, но, конечно же, ничего, кроме теней в этой темноте не увидела. — Доброе утро, Эрик. Голос прозвучал сонно и тихо. Кристина старалась не разбудить спящего ещё Рауля. — Доброе… — растерянным шёпотом отозвался Эрик. — Как ты поняла, что это я? Кристина беззвучно усмехнулась. — А я не должна была? Эрик молчал. Кристина поняла, что он смущён. — Прости. — За что? — удивилась Кристина. — Ты можешь меня целовать. Если, конечно… хочешь… Теперь смутилась уже она. — Да? — спросил Эрик со странной интонацией. Кристина в который раз пожалела, что не видит его лица в этот момент. Она видела маячивший в темноте белый рукав его рубашки и коснулась руки Эрика. Он не вздрогнул, но напрягся, когда её пальцы скользнули выше по плечу, по шее и дотронулись до губ. — Да, — выдохнула Кристина и поцеловала его первой. Губы Эрика были тонкими, шершавыми и обветренными после болезни, и в контрасте с мягкими губами Кристины чувствовались просто прекрасно. Эрик целовался очень неумело, но эмоционально, будто пытался сделать всё, чтобы Кристине понравилось. Но Кристине нравилось бы что угодно, лишь бы он был рядом. Она отстранилась на секунду от его губ, чтобы снова поцеловать, только уже медленнее. Не могло быть и сомнений, что у Эрика всё это впервые. Точнее, во второй раз, ведь первый уже был, и тоже с Кристиной. Но тогда они оба волновались так, что были не способны сделать всё правильно, и сейчас Кристина собиралась это исправить. Она подвинулась ещё ближе, так что они сели в постели друг напротив друга, и взяла лицо Эрика в свои ладони. Рауль делал так, когда целовал её, и Кристину это успокаивало. Она не знала, делают ли так девушки, или же только парни, но сейчас было всё равно. Ей захотелось так сделать, и она сделала. С Эриком Кристина не боялась показаться смешной и неумелой. Она тихо выдохнула, расслабляясь, когда руки Эрика неуверенно скользнули на её талию. Его губы были так близко, что Кристина чувствовала его дыхание, не самое свежее после сна, но какое-то уютно-сладкое. Снова целуя, Кристина зарылась пятернёй Эрику в волосы на затылке, а большим пальцем другой руки нежно гладила кожу у самого края маски. Безумно хотелось снять её, чтобы быть ещё ближе, и Кристина решилась. Она подцепила краешек маски и только собралась потянуть её наверх, как Эрик стремительно отстранился и даже отсел подальше. — Эрик, — прошептала Кристина, не уверенная, что собирается сказать. Он тяжело дышал и всё больше отодвигался, будто Кристина могла наброситься и попытаться отобрать маску силой. Сердце больно кольнуло от такого недоверия. Вдруг Рауль, про которого они забыли, шумно выдохнул, просыпаясь, и Эрик, разбудивший его своим движением, испуганно вздрогнул. Кристина могла только догадываться обо всех этих действиях, потому что до сих пор ничего не видела в темноте комнаты. Она же знала, что однажды ей надоест этот мрак неизвестности. Что ж, он надоел ей сейчас. Кристина поднялась с кровати и решительно распахнула дверь. Комнату залил тёплый свет, и девушка смогла, наконец, увидеть и сидящего на кровати Эрика, и Рауля, который сонно жмурился на слишком яркий, раздражающий свет. — Доброе утро? — сказал он удивлённо. — Доброе, — ответила Кристина, снова садясь на кровать. Смотрела она только на Эрика. — Я слышала вас ночью. Раулю понадобилось время, чтобы сообразить, а Эрик понял сразу. Он посмотрел, но не обвиняюще, как Кристина думала, а испуганно, будто это его поймали на подслушивании. Он молчал и смотрел на Кристину, будто чего-то ждал, и она поняла: — Я и правда хочу увидеть твоё лицо. Эрик отшатнулся, будто Кристина его ударила, и свалился бы с кровати, если бы с другой стороны не сидел Рауль. Эрик оказался зажат между ним и Кристиной и затравленно смотрел на открытую дверь как на единственный путь спасения. В этот момент он меньше всего был похож на грозного Призрака оперы. Он боялся. Боялся Кристины и её реакции, а девушка, хоть и хотела, но не знала, как его успокоить. — Позволь мне… — Нет! Он отодвинулся ещё дальше, уже утыкаясь спиной в грудь Рауля. Но Эрик ничего не видел перед собой, кроме глаз Кристины, кроме её рук, готовившихся сорвать с него маску, оставить без единственной защиты. — Ты боишься моей реакции — я понимаю, — спокойно сказала девушка, медленно придвигаясь ближе. — Но ты боишься напрасно. Позволь мне это доказать. — Нет, — уже тише сказал Эрик. Он схватился рукой за маску, будто её пытались отнять. Кристина очень надеялась, что ошибается, но ей показалось, что однажды так и было. — Эрик, — она медленно приблизилась и взяла его за свободную руку, — чего ты боишься? Скажи мне. — Ты и так всё слышала. Рауль пока не вмешивался, и Кристина была ему благодарна. Он тихо сидел за спиной Эрика, создавая живую стену. Ещё немного, и Эрик смог бы опереться на его грудь, если бы захотел. — Я не испугаюсь твоего лица, — Кристина постаралась сказать это как можно твёрже, но убедить Эрика ей всё равно не удалось. — Я люблю тебя. Эрик замер в нерешительности, как всякий раз, когда Кристина говорила или делала что-то подобное — как-то проявляла свои к нему чувства. Рауль за его плечом застыл тоже, и Кристина бросила на него обеспокоенный взгляд. Ещё не хватало, чтобы он не так всё понял, и ей пришлось иметь дело с двумя расстроенными мужчинами вместо одного. Но Рауль быстро справился с собой и ответил Кристине быстрым и уверенным кивком. Это её немного приободрило. — Я не испугаюсь твоего лица, — продолжила она решительнее, — не возненавижу его. Не возненавижу тебя. Доверься мне, Эрик. Пожалуйста. Он выглядел как маленький ребёнок сейчас: беззащитно и очень ранимо. Но Кристина не могла отступить. Не сейчас. Она прекрасно понимала, что ему сложно открыться, но ещё она понимала, что это будет только один раз. Им всем нужно просто пережить эти минуты, чтобы дальше всё было хорошо. Жёлто-зелёные глаза внимательно следили за Кристиной, когда она придвинулась вплотную. Эрик так и не убрал руку от лица, и теперь смотрел сквозь пальцы. Слова Кристины его явно не убедили, но вдруг заговорил Рауль. — Ты же не собираешься прятаться всю жизнь? Эрик не обернулся к нему, но скосил глаза. Он был на грани паники. Его взгляд бегал с лица Кристины на лицо Рауля, пытаясь прочитать, удостовериться, что его не обманывают, но или не находил этому подтверждения, или просто упорно не верил. — Всю жизнь? — растерянно повторил он. Кристина кивнула, благодарная Раулю, и тот пояснил: — Ну, Кристина от тебя точно никуда не денется. А я иду с ней в комплекте. Эрик обернулся к нему, чтобы посмотреть недоверчиво, но Рауль только невозмутимо поднял брови и пожал плечами. Кристина смотрела на них, сидящих совсем близко, и впервые по-настоящему верила, что они и правда могут быть счастливы вот так — все втроём. — Позволь мне снять её, — сказала она совсем тихо. — Не прячься больше. Не здесь. Глаза Эрика покраснели, а по щекам наверняка катились слёзы. Кристина хотела бы стереть их, но не могла. Пока. Но вот рука Эрика дрогнула, отнялась от лица, больше не закрывая маску, и безвольно упала на постель. Кристина задержала дыхание. Осталось подцепить край маски и стащить её. Она держалась на трёх тонких прозрачных резинках — Кристина натыкалась на них пальцами, когда перебирала волосы. Её сердце заполошенно билось, но вряд ли сильнее, чем у Эрика. Он переживал больше, и Кристина не хотела заставлять его ждать ещё хоть секунду. Она решительно взялась за край маски, оказавшейся шершавой с внутренней стороны, и осторожно потянула её на себя, а потом вверх, открывая лицо. Но не успела она увидеть хоть что-то, как Эрик стремительно извернулся, выскальзывая из-под резинок окончательно, и отвернулся. Позади него был Рауль, и Эрик не задумываясь спрятал лицо на его плече. Рауль опешил и удивлённо выгнул брови, как и Кристина. — Эрик, — позвала Кристина, трогая сжавшегося в комок мужчину за плечо, — посмотри на меня. В ответ он только сильнее вжался в плечо Рауля, даже, наверное, не осознавая, что это он. Рауль не раздумывая положил руку ему на спину, приобнимая. Он растерянно посмотрел на Кристину, не зная, что делать. Она решила не делать ничего. В её руках так и осталась лежать белая фарфоровая маска, гладкая снаружи и шершавая внутри. В голове крутилась метафора с самим Эриком, но Кристина отогнала её, как надоедливую муху. Последнее, что ей сейчас нужно — отвлекаться на глупые мысли. Эрика надо успокоить, уверить, что всё будет хорошо, что он может им доверять. Но ведь всё это Кристина уже сказала и так! Оставалось только ждать. Спустя минуту Эрик и правда устал прятаться на плече Рауля и понял, наконец, кому это плечо принадлежит. Он отстранился, но моментально закрыл лицо руками, не давая рассмотреть. Кристина терпеливо ждала. — Я не могу. Эрик не смотрел ни на кого, только куда-то в темноту, повернувшись спиной к двери и льющемуся из-за неё свету. Он поднял плечи, нахохлившись, как замёрзший воробей, но когда Кристина коснулась его спины, Эрик вздрогнул и отпрянул. — Нет, — вскрикнул он, но тут же голос его стал испуганно-жалостливым. — Не заставляйте меня. Пожалуйста. На памяти Кристины он никогда ничего не просил. И точно никогда не выглядел таким беспомощным и потерянным. И вряд ли хотел выглядеть. Но Кристина не могла сдаться. Не сейчас, когда они почти разобрались со всем этим, когда Эрик почти смог им доверять. — Посмотри на меня, — попросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Эрик, посмотри. Он неуверенно обернулся, и все силы Кристины ушли на то, чтобы не сдаться, не кинуться ему на шею, не начать успокаивать и гладить по голове, как маленького испуганного ребёнка. Эрик не был маленьким. Он не нуждался в жалости. Он мог справиться с собой, ему только нужно было чуть-чуть помочь. — Я никогда не предам тебя, — смотря в его заплаканные глаза, твёрдо сказала Кристина. — Даю слово. Не отвернусь от тебя, что бы ни произошло, и никогда не оставлю. Эрик, я обещаю. Я люблю тебя любого, и если ты любишь меня в ответ — пожалуйста — доверься мне сейчас. Дай мне тебя увидеть. Сначала ничего не происходило. Эрик смотрел из-за пальцев, так и не отнимая их от лица, и Кристина подумала было, что всё напрасно. Но вдруг он шевельнулся. Сначала двинулись локти, опускаясь так медленно, как только было возможно. Потом ладони. Эрик пытался отсрочить момент всеми силами, хотя едва ли понимал это. Его пальцы крупно дрожали, и это было очень заметно. Рауль, тоже волнуясь, приобнял его за плечи и придвинулся ближе, согревая и защищая. Он посмотрел на Кристину, но девушка этого не видела — она во все глаза смотрела на показывающееся лицо Эрика. По крайней мере, она поняла теперь, почему он настолько рьяно не хотел его открывать. На его лице не просто были какие-то уродства, а само лицо было одним большим уродством. Жёлтая сухая кожа, такая тонкая, что сквозь неё проглядывал череп. На месте носа и правда зияла дыра, — точнее, две дыры, заменяющие, видимо, ноздри. Кроме прочего — как будто этого было недостаточно — на правой стороне лица бугрились красные шелушащиеся наросты, кое-где побелевшие, будто слезшая кожа, кое-где, наоборот, кроваво-красные. И шрамы. Их Кристина заметила не сразу, но на лице их было много. Самые бросающиеся в глаза — три параллельных на правой стороне, перекрывающие всё бугры белыми неровными полосами, как от ногтей. Будто кто-то хотел содрать кожу. Были шрамы и меньше, не такие заметные, но их было достаточно по всему лицу, симметрично разбросанных то тут, то там, как в мозаике. Засмотревшись, Кристина забыла, что не одна. Она очнулась, когда по одному шраму, особенно неровному, рваному, покатилась к подбородку одинокая слеза. Кристина вскинула глаза и встретилась с больным взглядом Эрика. Рауль обнимал его поперёк живота, успокаивая и беззвучно поддерживая, но Эрик ждал реакции Кристины. Он дрожал, сам едва ли осознавая это, и тихо плакал. — Господи, Эрик… Больше не медля, Кристина заключила его лицо в свои ладони, чувствуя пальцами неровную горячую кожу, и прижалась поцелуем к самой пострадавшей правой щеке. Эрик, больше не сдерживаясь, разрыдался в голос, пока Кристина с Раулем крепко обнимали его с двух сторон. Едва ли, когда Эрик придёт в себя, он обрадуется, вспомнив такую свою беспомощность, но сейчас он просто нуждался в заботе. А рядом были люди, готовые ему это дать.