А можно исправить?

— Мы ведь никуда не денемся! — услышала Кристина, как только вышла из ванной комнаты. Эрик с Раулем оказались на кухне, готовили обед. И о чём-то очень увлечённо спорили. Но как только Кристина вошла, замолчали. Она посмотрела пристально сначала на одного, затем на другого, и тяжело вздохнула: на лице Эрика снова была маска. Кристина молча подошла и сняла её. Эрик напрягся, но не возражал. Кристина с благодарностью улыбнулась его покорёженному лицу и чмокнула приоткрытые губы. На жёлтой коже румянец был не заметен, но кончики ушей Эрика мило заалели. — Не надевай её дома, — Кристина отложила маску на стол, и просяще заглянула в его смущённое лицо. — Пожалуйста. Эрик кивнул, но Кристина заметила, как он проследил взглядом за маской, чтобы быстро схватить её в случае чего и снова спрятаться. — О чём спорили? Кристина подошла к Раулю и поцеловала его тоже, а затем как ни в чём не бывало взяла тарелку, чтобы положить себе еды. В душе её до сих пор всё замирало в ожидании обвинений или упрёков. Они вроде всё обсудили; выяснили, что любовь Кристины такая — одна на двоих; и Эрик, и Рауль согласились с таким положением дел. Но сердце замирало всякий раз только от мысли, что однажды они разозлятся и оставят её. — Эрику не нравится моё предложение, — ответил Рауль, принимая как должное оба поцелуя. — У меня есть небольшой дом по ту сторону Сены. Он не Филиппа, а только мой, достался в наследство от тёти Сильвии, так что брата там нет и быть не может. Слуг нет тоже, дом пустует больше трёх лет, — Кристина уже поняла, к чему он ведёт, и почему его идея не понравилась Эрику. — Я предложил поехать туда на день или даже меньше… для начала. — Всем вместе? — уточнила Кристина, хотя прекрасно знала, что «да». — Конечно. — Тогда почему ты против? Она повернулась к Эрику и будто бы непонимающе нахмурилась. Кристина прекрасно знала, почему Эрик против. Как бы они ни сблизились, он не доверял Раулю, допускал, что он сбежит, что предаст и наведёт на него жандармов, что Кристина, увидев солнце, поймёт, чего лишает себя, оставаясь в подземельях оперы, и исчезнет тоже. Кристина бы не сделала так, и она готова была повторять и доказывать это Эрику каждый день, но он не готов был в это поверить. — Потому что нас могут заметить, — ответил Эрик напряжённо. — Вас обоих ищут, а за мной охотятся. Это опасно. — Нет, если выехать ночью, — отозвался Рауль, похоже, повторяющий это уже не в первый раз. — Дорога займёт часа три. Обратно поедем тоже ночью, и никто нас не заметит. На лице Эрика отражалась явная неуверенность. Без маски было видно каждую мелькавшую эмоцию, и Кристина очень старалась не улыбаться, читая их одну за одной. Сейчас, когда ни Кристину, ни Рауля вроде бы никто не заставлял здесь быть, Эрик не мог просто сказать «вы никуда не поедете». Сейчас они были здесь добровольно (по крайней мере, Кристина надеялась, что Эрик это понимает). У него не оставалось аргументов «против». — Мы никуда не поедем без тебя, — отрезала Кристина, но тут же посмотрела вопросительно на Рауля, ища поддержки. Тот уверенно кивнул, и Кристина приободрилась. — Но мне бы хотелось поехать. Выйти на свежий воздух. Там должно быть морозно сейчас. — Холодно, — поправил Эрик хмуро. — Да, пожалуй. — У тебя нет зимней одежды. — Да, она вся в моей комнате. Наверху. Снова вспомнилась Мэг. Как же Кристина по ней скучала! В порядке ли она? Конечно же, в порядке. Главная опасность в опере — неуловимый и никому не известный Призрак, а он сейчас с Кристиной и Раулем на кухне пьёт чай. Больше Мэг опасаться нечего. К тому же с ней мадам Жири, а это многого стоит. Кристина задумалась и не заметила, каким больным взглядом смотрит на неё Эрик. Он тоже раздумывал о чём-то, и боролся с собой, решаясь. Его голос, прозвучавший громче нужного в сложившейся тишине, вывел Кристину из задумчивости. — Я думал об этом, — он говорил тихо и нехотя, как будто не мог не сказать, но совершенно не желал этого делать, — о том, что вам нужно вернуться. Кристина с Раулем удивлённо переглянулись. — Без тебя? — уточнила Кристина. Эрик отрицательно качнул головой. Очевидно, без него. Как он выйдет на улицу? Да ему даже выходить некуда. Кристина замолчала и больше не перебивала. — Я не хотел, чтоб получилось так, — продолжал Эрик, смотря только на Кристину. Без маски его взгляд был ярким и ещё более притягательным. — Не хотел, чтобы ты бросала оперу, чтобы пела только для меня и рыб. Никаких рыб в их озере, конечно, не было, но мысль Кристина поняла. — Ты хочешь, чтобы мы снова вышли в люди? Она удивлённо посмотрела на Эрика, не понимая, как он мог согласиться на это и не согласиться на невинную прогулку. Эрик в ответ перевёл взгляд на Рауля, а тот, поняв всё, посмотрел на Кристину. — Я могу остаться здесь, — сказал он, будто успокаивая. Ещё бы добавил «ничего страшного»! Конечно, он не мог остаться здесь. — Нет, не можешь, — подтвердил мысли Кристины Эрик. — Все думают, вы сбежали вместе. Если Кристина появится одна — будут вопросы. Её могут арестовать, а это — последнее, чего я хотел бы, — Эрик горько усмехнулся, и Кристине стало его жаль. — Вы подниметесь вместе. Скажете, что всё в порядке, что сбежали вдвоём, чтобы пожениться, потому что граф де Шаньи был против вашего брака. А потом… когда всё уляжется… вы… — Вернёмся к тебе, — закончила Кристина то, что Эрик не решился сказать. Он не просто давал им возможность наладить свои жизни, — поняла Кристина. Эрик отпускал их. Он был готов к тому, что они не вернутся. Что сбегут, как только переступят порог. Что в лучшем случае не сдадут его жандармам, чтобы его арестовали и казнили. Эрик готов был пойти на это. Кристина поднялась со стула и пересела к Эрику на колени. Он удивился, но послушно обхватил её руками за талию. — Мы вернёмся, — пообещала она так убедительно, как смогла. — А потом все вместе поедем на прогулку. Да? Эрик только кивнул, и Кристина поняла, что он не верит. Не верит, что они вернутся, что у них будет впереди какое-то общее будущее. Что он не останется один. Не верит, но всё равно отпускает. — Мы вернёмся, — подал голос Рауль, и на нём сошлись два удивлённых взгляда. Кристина благодарно ему улыбнулась, и он отзеркалил её улыбку. А Эрик только кивнул, едва ли убеждённый больше прежнего. Не зная, что ещё сказать, Кристина только склонилась к его лицу и нежно поцеловала. Всё решилось как-то слишком быстро. Вот они договариваются выйти наружу, обговорив план только в общих чертах. А вот уже стоят все втроём перед дверью, за которой выход и целая опера возмущённых заинтересованных людей, которые им просто прохода не дадут, как только увидят. Всё было чересчур быстро. И Кристина совершенно не успела понять, как всё так произошло. Она обернулась к Эрику, но поняла, что не знает, что сказать. — Только вернитесь, — прошептал он, даже не подозревая, насколько жалобно звучит его голос, — пожалуйста. Кристина закивала. А потом бросилась ему на шею, заключая голову в кольцо рук, притягивая ближе, чтобы дотягиваться до его лица губами и целовать-целовать-целовать. Вряд ли они расстаются дольше, чем на один день, но всё же… Напоследок она поймала его губы, почему-то солёные, и не отпускала, пока не кончился воздух. Эрик должен помнить её поцелуй всё то время, пока они не вернутся. Он должен знать, что Кристина хочет этого, что она ни за что не оставит. Что она любит. — Я люблю тебя, — прошептал Эрик раньше, чем это успела сказать она. — И я люблю тебя. Кристина нежно улыбнулась, чувствуя грусть от расставания, волнение и, почему-то, тревогу. Она снова обняла Эрика, прижимаясь как можно ближе, чтобы запомнить его тело, чтобы он помнил её, а затем отстранилась, всё ещё глядя в такие невероятные глаза. Она удивилась, когда Рауль тоже подошёл к Эрику, чтобы попрощаться. Они обнялись — немного неуверенно и скованно, но Кристина была счастлива это видеть. Каждый раз, смотря на них двоих вместе, она снова и снова убеждалась, что всё у них будет хорошо. Эрик с Раулем поладят, рано или поздно забыв все обиды и перестав ссориться и обвиняюще друг на друга смотреть, и они втроём будут… счастливы? Понятие «счастья» было для Кристины всегда размытым и загадочным. Она с самого детства хотела быть счастливой, но не знала, как. А теперь она была на своём месте. С двумя любящими мужчинами, которые могли стать её семьёй. Они и стали, только навряд ли понимали это. Кристина усмехнулась и снова посмотрела на их объятья. Эрик держал руки ровно на лопатках Рауля и на его талии, будто боясь шевельнуться, а Рауль вовсю гладил его, зарывался в волосы на затылке и, кажется, что-то шептал. Кристина вдруг почувствовала себя странно смущённой. Будто подглядывала за тем, чего видеть была не должна, и не могла отвести взгляд. Но Рауль отстранился, напоследок пристально посмотрел Эрику в глаза, и морок с Кристины пропал. Рауль первым шагнул за дверь, свет из-за которой лился тусклый, но совершенно точно солнечный. Кристина приняла его руку и уже была за порогом, когда холодные пальцы скользнули по её кисти с другой стороны, и в ладонь плавно перетекло что-то мягкое и сухое. Дверь позади с тихим щелчком встала на место, и, обернувшись, Кристина увидела только ровную серую стену с тонкой трещинкой, в которой даже при желании проход угадывался с трудом. Разжав пальцы, Кристина с удивлением уставилась на бархатный тёмный мешочек. Рауль поднял на девушку зеркальный ничего не понимающий взгляд, и они с любопытством заглянули внутрь. На ладонь, тихо звякнув, выпали три тонких, но тяжёлых серебряных кольца. Первым делом они направились к директорам. Вообще-то первым делом они вышли из-под здания оперы и вошли уже с главного входа. Они держались за руки, и на их пальцах одинаково поблёскивали матовым серебром кольца. Не так себе Кристина представляла помолвку. Вообще-то с момента появления в её жизни двух мужчин вместо одного, Кристина никак не представляла себя с ними в браке. Об официальной церемонии не могло быть и речи, и даже священник не смог бы обвенчать их троих разом. А выходить замуж за Эрика и Рауля по-отдельности Кристина была не согласна. Это было бы, как минимум, жестоко и нечестно по отношению к ним обоим. Но сейчас на её пальце приятной тяжестью висело кольцо с аккуратным белым камнем, и Кристина чувствовала себя счастливой и без священника, и без толпы гостей в здании церкви. Ничто не смогло бы сделать её счастливее ещё больше. Разве что момент, когда на пальце Эрика окажется его кольцо, сейчас свободно сидящее на её указательном пальце правой руки. На нём тоже был камень, только красный, плоский и будто врезанный в ободок. Нормально рассмотреть Кристина не успела. Чём быстрее они закончат дела — тем быстрее освободятся и вернутся к Эрику. Так что они торопились. Своё кольцо Рауль надел без малейших вопросов и сейчас, держась за его пальцы, Кристина могла чувствовать тепло нагретого металла. Его камень был голубым. Как безоблачное небо. Как вода в замёрзшем озере. А ещё как глаза Рауля, и что-то Кристине подсказывало, Эрик выбрал камень такого цвета именно из-за последнего. А ещё Кристина всю дорогу гадала, когда Эрик успел их сделать. Но чтобы спросить, нужно было поторопиться вернуться. — Готова? — Рауль взглянул ей в глаза, остановившись перед дверью в коридор администрации. Дорогу сюда они прошли быстро и без приключений. Был день, и из артистов или работников сцены в главном холле не было никого. Но за этой дверью — совсем другое дело. Там им не дадут прохода от любопытства и, может, страха. Кто знает, какие слухи ходили здесь, когда они так неожиданно пропали. — Готова. Кристина уверенно кивнула. Мыслями она была уже дома, с Эриком и Раулем. Нужно только потерпеть, и всё так и будет. Из кабинета директоров они вышли лишь несколько часов спустя, помятые, уставшие, но счастливые, что этот кошмар, наконец, закончился. Фирмен встретил их один и какое-то время не узнавал. Точнее, не мог поверить, что видит то, что видит. Спустя полчаса совершенно неправдоподобного, но очень романтичного рассказа, как молодые влюблённые бежали из страны, чтобы тайно пожениться, Фирмен своим глазам, наконец, поверил. И послал за месье Андре. Спустя какое-то время он появился и изъявил желание услышать рассказ из первоисточника, так что уставший Рауль в этот раз предоставил слово Кристине. В её исполнении рассказ стал приправлен, дополнительно, изрядной долей невероятных событий. Как только удивлённые директора перестали удивляться, им пришло в голову вызвать, наконец, жандармов. К тому времени Кристина прекрасно понимала Эрика, предпочитающего уединение и тишину подземелий шумному обществу. У него, конечно, были причины важнее утомительного повторяющегося разговора, но всё-таки Кристина его понимала. Рауль, судя по тусклому измученному взгляду, тоже. Похоронить их, как оказалось, не успели. Граф Филипп не верил в смерть брата, как бы ни уверяли его все вокруг. Гораздо охотнее он предполагал, что Рауль сбежал с «той певичкой, что охмурила его и его деньги». Кристине, уже не впервой слышащей такие эпитеты, стало обидно. Не за себя, а за Рауля. Все вокруг, даже его брат, будто воспринимали его не как человека, как личность, а как туго набитый кошель золота. К концу разговора, в седьмой, наверное, раз отвечая, что, да, они действительно уже женаты, в Кристине закипал гнев. Только мысли об Эрике помогали держать себя в руках и не уйти прямо сейчас. И ещё пальцы Рауля, переплетённые с её собственными в успокаивающем и поддерживающем жесте. — Так вы собираетесь… — разговор очевидно подходил к концу, и только поэтому Кристина сосредоточилась на вопросе месье Фирмена. — Мадемуазель Даае… Ох, прошу прощения! Мадам де Шаньи? — Кристина кивнула, только чтобы он продолжил. — Собираетесь дальше выступать? У нас в опере… Или же… Как вам будет угодно, безусловно, но мы были бы… Он посмотрел на Андре, ища поддержки, и тот согласно закивал и торопливо подхватил: — Были бы очень рады, мадам и месье! Очень — очень рады снова видеть вас, мадам, на нашей сцене. Да, что там! — он взмахнул руками, отчего близко сидящий жандарм подался назад. — На вашей сцене, мадам! Кристина нахмурилась. Они это ещё не обсуждали, но оставлять оперу она и правда не хотела. Но лучшее ли время сейчас вернуться? — Я не уйду, — сказала она, подумав, — но мне нужен отпуск. Недели две… — Три, — подхватил Рауль. — Три недели? — директора смешно округлили глаза и переглянулись. — Но ведь как мы без вас, мадам?! — У нас медовый месяц, — твёрдо сказал Рауль. Никто не стал с ним спорить, и переговоры быстро завершились. Перед дверью Рауль затормозил, и Кристина прекрасно понимала, почему. Театр — не то место, где новости медленно расходятся. Наверняка слухи об их возвращении расползлись уже далеко, и сейчас за дверью собралась немаленькая толпа. Вот только рассказывать всё в четвёртый раз не было ни желания, ни сил. Но другого выхода не было, и, переглянувшись, они толкнули дверь и шагнули за порог. Чтобы сразу же оказаться в центре гудящих как улей людей. Кристина краем глаза отмечала знакомые и не очень лица, вслед за Раулем проталкиваясь к выходу, когда почувствовала на своём запястье чужие пальцы. Кристина обернулась. На неё удивлённо, неверяще, но очень радостно смотрела Мэг, а за её плечом, то и дело отпихивая особенно любопытных, замерла мадам Жири. Секунда понадобилась Кристине, чтобы осознать, кто перед ней, а затем она кинулась подруге на шею. — Мэг! — Кристина! Краем уха слышались чужие голоса, что-то постоянно спрашивающие, но Кристина слышала только дыхание Мэг, её быстрое сердцебиение, и не могла разорвать объятий. Она скучала, но до этого момента даже не представляла, насколько сильно. — Идёмте за мной, — услышала Кристина голос мадам Жири. Она нехотя отстранилась, ни на секунду не выпуская руки Мэг, и обернулась к Раулю. Тот кивнул и пошёл вслед за ними. В комнате мадам Жири Кристина бывала нечасто — они с Мэг жили отдельно, с другими хористками, и сейчас Кристине радостно было вернуться сюда. Как будто она всё ещё маленькая девочка, прибежавшая после кошмара в единственное место, где чувствовала себя в безопасности. Но поностальгировать дольше ей не дали. — А теперь, — мадам Жири захлопнула дверь прямо перед носом поредевшей толпы зевак и обернулась, — рассказывайте. Кристина не собиралась говорить правду о произошедшем хоть кому-то. Они с Раулем это даже не обсуждали. Но сейчас, сидя перед мадам Жири и Мэг, которые были ей семьёй долгие годы и остались ей до сих пор, Кристина не смогла солгать. Но сказать правду? — как?! Поймут ли они? Примут ли? Кристина бросила быстрый взгляд на Рауля и поймала его кивок. Он поддержит в любом случае. Он и Эрик. А большего Кристине и не надо. Она глубоко вздохнула и принялась рассказывать. Начать пришлось с самого начала, с момента знакомства и с Раулем, и с Эриком. В комнате было тихо всё время, что она говорила, но хотя бы за подслушивающих у двери можно было не волноваться — они с Мэг пытались так же подслушивать важные разговоры мадам Жири, но не смогли. Кристина говорила и говорила. Про свои чувства, про переживания и страхи. Она не замечала, что всё время неосознанно гладит подаренное Эриком кольцо, и очнулась только, почувствовав пальцы Рауля, сжимающие её руку. Кристина замолчала, и в комнате повисла тишина. — Не могу поверить, что они так спокойно ко всему отнеслись, — заговорила растерянная Кристина, когда они с Раулем вышли из оперы. — Я надеялась на это, но… — она замолчала, подбирая слово. — Невероятно? — подсказал Рауль. Он тоже был удивлён. — Да! Пока я не призналась себе в своих же чувствах, я так извелась! А они… Просто удивились? Рауль, держа её руку, махнул другой рукой кэбу, и они остановились, дожидаясь его. — Они твоя семья, — тише сказал Рауль, когда они сели. — Это замечательно, когда есть люди, способные принять в тебе то, что даже ты сам принять не можешь. Он разом погрустнел и выкрикнул заслушавшемуся кэбмену адрес. Кристина узнала адрес поместья графа де Шаньи. — Хочешь сказать ему правду? Кристина взяла Рауля за руку и прикоснулась к костяшкам пальцев горячими губами. Мужчина чуть улыбнулся, но всё ещё чересчур грустно и безнадёжно. Будто уже заранее знал, что скажет брат. Что ж, Кристина тоже могла догадаться. — Хватит с него и того, что я здесь, — покачал головой Рауль. — Он и это мне не простит. Кристина ничего не ответила. Все три непростых разговора, состоявшиеся в этот день, отличались друг от друга кардинально. Кристина знала, что из-за неё отношения между братьями натянутые. Знала, что реакция графа Филиппа будет непредсказуемой. Кристина была готова. Но не к тому, что их выставят из дома через десять минут разговора. Граф отрёкся от Рауля и прямо дал понять, что не желает видеть его больше на пороге своего дома. Первый раз услышав это, Кристина не поверила. Попыталась объясниться, сказать Филиппу, что всё предосудительное, что сделал его брат — влюбился, но её не стали слушать. Опускаться до оскорблений граф де Шаньи не стал, но едва ли Кристина была ему за это благодарна. Она села в кэб следом за Раулем и только заметила, что он даже не удивлён. — Ты знал, что так случится? — Да, он предупреждал меня. — Предупреждал?! «Так почему ты всё ещё со мной?! — хотелось закричать Кристине.  — Почему даже после всего ещё любишь? Как?!» Но она вдруг представила себя на месте Рауля. Представила, как выбирает брата и его деньги, имя. Представила, как предаёт свою любовь, чтобы никогда больше не быть вместе. И не смогла представить. — Я люблю тебя, — в ответ на её мысли сказал Рауль. — И я тебя люблю, — Кристина почувствовала, что плачет. — Мне жаль, что так вышло. — Ну, по миру я не пойду, — Рауль усмехнулся явно через силу, пытаясь приободрить. — Я всё ещё полноправный владелец оперы, и если она не разорится — не разорюсь и я. У меня есть дом, о котором я говорил, и деньги — ну — более-менее. В любом случае, на первое время хватит. — Но я говорила не о деньгах, — Кристина подняла на него влажные глаза. — А Филипп… Рауль замолчал надолго, и Кристина уже подумала, что он не заговорит. — Да, — тихо произнёс он, наконец. — Да, мне тоже жаль. Пару кварталов до оперы они шли пешком. Вечерний январский Париж не сильно благоволил прогулкам, но по сравнению со спёртым, хоть и прохладным, воздухом подземелий, это был рай. Они шли рука об руку, наслаждаясь тёмной Сеной и теплом друг друга, и молчали. Кристине было, что спросить, но она боялась сорваться в извинения, которые Рауль вероятнее всего слушать не хотел. Да и молчание не тяготило. Тишина парижских улиц была относительной, и уютно, хоть и холодно, было идти вот так, ни о чём не разговаривая. Но долго Кристина не продержалась. Не зря Эрик укорял её за любопытство — она просто не могла не спросить. — Вы с Эриком, кажется, нашли общий язык. Она надеялась, что Рауль скажет хотя бы «да», но он замялся и вдруг покраснел. — Рауль? — Да, мы… разговариваем. — Это ведь хорошо? — неуверенно протянула Кристина. — Я понимаю, что прошу многого, и я так благодарна вам обоим, что вы пытаетесь подружиться. Она сама покраснела, подбирая слова. Рауль же прятал взгляд и отчаянно хотел тоже что-то сказать, но не знал, как. Кристина не могла не заметить. — Говори, — попросила она. Рауль поднял на неё взволнованный взгляд. Даже с Филиппом он был спокойнее, а сейчас почему-то нервничал. — Я не знаю, как ты к этому отнесёшься, — признался он. — С пониманием, — заверила Кристина. Рауль кивнул сам себе, вздохнул и спросил: — Ты думала, как это будет… в плане… постели?.. Его щёки заливала краска, и Кристина почувствовала, что тоже краснеет. Это был не самый приличный вопрос, но Рауль имел право его задать. Вот только Кристина не знала ответ. — Нет, — произнесла она, едва разлепляя губы. — Но иногда мне снятся… сны. С нами тремя. Сны не самые… приличные. Она спрятала взгляд и не увидела, какой надеждой загорелись глаза Рауля. — Мне тоже, — тихо сказал он. Кристина обернулась. Теперь уже Рауль не смотрел на неё. Кристина поняла, наконец: он тоже смущался! Для него всё также в новинку, он тоже боится и волнуется, тоже боится сделать или сказать что-то не так. А ещё он переживал за реакцию Кристины на свои слова. Но он не сказал чего-то… Вдруг до Кристины дошло: Рауль смущался, потому что ему тоже снились сны с ними тремя. Вместе с Эриком! — Ты не знал, как я отнесусь к тому, что… — медленно начала Кристина, давая ему закончить самому. — Что я не против, чтобы мы были втроём, — решившись, произнёс он. Его руки подрагивали, выдавая волнение, и Кристина погладила его ладонь большим пальцем. — И почему я могла отреагировать плохо? Рауль посмотрел на неё удивлённо. — Потому что твой жених не против лечь в постель с мужчиной?.. — Которого я люблю так же, как и моего жениха, — уверенно закончила Кристина. Они остановились в тени между двух фонарей и замерли друг напротив друга. Кристина больше не краснела от смущения, разве что мороз еле покалывал кожу лица и рук. В сумерках видно не было, но Рауль, похоже, волновался также меньше. — Я не уверен, что я чувствую к… Эрику, — Рауль ещё иногда запинался на его имени, — но точно не ненависть. А из-за этих снов я начал задумываться, как оно могло бы быть, если… вместе. — Девочки иногда рассказывали… — неуверенно начала Кристина, зная, что не сможет закончить — настолько смущающими были те рассказы. — Хористки. Их парни иногда хотели чего-то другого… в постели. И они… — она снова смутилась, а Рауль беззлобно усмехнулся её виду. — В общем, я не могу сказать, что они делали, но я… знаю. В теории. Рауль согласно кивнул, и они продолжили путь. До оперы оставалось несколько метров, и оба не сговариваясь прибавили шаг. — Надеюсь твоя теория пригодится, — сказал вдруг Рауль после почти двух минут молчания. Видимо он тоже не мог выбросить из головы мелькающие и очень смущающие картинки. Кристина не покраснела только потому, что больше уже было некуда. Но она, конечно, тоже на это надеялась. Они завернули к подвальному окну, зная, что чуть дальше будет забытый всеми ход внутрь. А затем, если правильно найти стену и проход в ней — дверь, ведущая в подземелья. А там Эрик. Кристина улыбнулась. Она свернула за угол вслед за Раулем и вдруг налетела на его спину. Впереди слышались звуки борьбы. Но не успела Кристина выглянуть из-за плеча, как Рауль сам шагнул вперёд, выпуская её руку, а затем кинулся к стоящим впереди тёмным фигурам. Кристина понять ничего не успела. Рауль отбросил самого ближайшего мужчину себе за спину, и тот упал в двух метрах от испуганной Кристины. Только тогда она увидела ещё одну тень, лежащую на утоптанном снегу. Видимо, именно этого человека избивали трое других, когда Рауль вмешался. Сжав кулаки, Кристина стояла, не трогаясь с места. В узкой улочке было тесно, но даже если бы Кристина могла втиснуться между Раулем и двумя нападавшими, едва ли от неё была бы помощь. Но Рауль справлялся и сам. Кристина позволила себе оторвать от него взгляд и посмотреть на лежащего на снегу человека. И вскрикнула. Видно было только спину, но рядом, расколотая и раздавленная, лежала белая фарфоровая маска. — Эрик… — успела прошептать Кристина, и в ту же секунду упала перед замершим телом на колени. — Эрик! Она вздрогнула, услышав, как кулак со всей силы впечатывается в лицо где-то позади. Кристина обернулась, и вовремя. Один из нападающих достал нож. Но не успела Кристина испугаться, как Рауль одним движением выбил его. Нож упал на утоптанный снег в дюймах от Кристины, и она не задумываясь его подняла. Двое других, заметив это, замерли на середине движения. Они видели в руках Кристины оружие и не решались напасть, но видели также, что она девушка — значит, драться с ними на равных не сможет. За спиной Кристины лежал, не шевелясь, Эрик. Перед ней Рауль вскрикнул, получив особенно сильный удар, и Кристина решительно поднялась с колен. Она понятия не имела, как правильно держать нож, точнее, как держать его наиболее устрашающе, и просто опустила руку. Лезвие, не самое большое, но внушительное, поблёскивало в свете рыжих фонарей, и Кристина была рада сейчас, что её руки дрожат. Так создавалось впечатление, что она играет ножом. Рауль швырнул от себя последнего нападающего, и тот, пролетев с тройку футов, уткнулся носом в снег у сапог остальных двоих. — Убирайтесь, — приказала Кристина. На большее её голоса не хватило бы. Он и так едва не сорвался в фальцет. — Вы только посмотрите, кого защищаете! — хрипло гаркнул один, сплёвывая на снег кровь. Рауль протянул руку, и Кристина трясущимися пальцами вложила в неё нож. В отличие от неё, Рауль прекрасно знал, как с ним обращаться, и выставил его перед собой, чуть согнув руку. — Она же сказала, — гораздо твёрже произнёс он, — убирайтесь. Кристина снова склонилась над Эриком и уже не увидела, как они ушли. Но Рауль присел рядом, значит, всё было в порядке. Всё, кроме Эрика. На его лице не было живого места. То, что раньше казалось пугающим и неприятным, сейчас было скрыто кровавой пеленой. Глаза были закрыты, но даже так было видно, что один серьёзно подбит и в ближайшее время не откроется. Грудная клетка поднималась и опускалась, обозначая дыхание, и изо рта Эрика вырывались тихие хрипы. — Давай, — Рауль поднялся, подтягивая за собой и Эрика, — помоги. — Куда? — испуганно спросила Кристина. — Мы не найдём дорогу. — В твою гримёрку?.. Кристина покачала головой. — Дьявол, — выругался Рауль. Эрик на его плече чуть слышно застонал, но глаз не открыл. Он всё ещё был без сознания, и ему нужна была медицинская помощь, а они даже не могли никуда его отнести. — Лови кэб, — сказал Рауль решительно. И Кристина бросилась к дороге.