Слизерин
Третья парта второго ряда кабинета истории магии всегда принадлежала Варе, и само собой, Кире. Ровно положив перо на изжелта белый пергамент с аккуратным ровным почерком, Варя с улыбкой оглядела окружение, снова гордо удостоверившись в правильности этого места. Ведь отсюда было видно всё: и Марью Степановну, раскрывающую загадочные тайны прошлого, и снег, с высоты шестого этажа застилавший живописный дворик, и Фила с Сашей боровшихся со скукой — за этим всегда было весело наблюдать — и рядом сидящую, но обычно валяющуюся Сменкину; и Снежку с Вэлл на задних рядах. Вдруг слева, пока никто не видит, в девочек прилетел клочок бумаги. Варя вопросительно глянула на Фила. Тот кивнул, мол, да, это их послание. Кира, в отличие от подруги, которая не спешила с запиской и уже напридумывала себе множество причин и приглашений от Фила, быстро развернула пергамент. К счастью, а может, и к сожалению, записка не была особой тайной. «Ну что? Идём сегодня на Часовую башню? Где там ваше зверье?» Тут же последовал ответ, прилетевший прямо в висок Черныху: «К твоему сведению это не зверье, а существо». «Ну существо, ладно. Когда идём?¿» «Почему именно сегодня? Потом как-нибудь» «!!Кира!! — последовал размашистый почерк Абрикосова, — Зима на дворе. Я, между прочим, первый узнал, а увидели — Артас с Виком. Нечестно -_- ». «Ладно. Сегодня вечером. Часов в восемь». Получив окончательный ответ, Саша пихнул Фила в бок и кивнул головой, намекая на задние парты. Фил на секунду задумался и, как ни в чем не бывало, пожал плечами и отмахнулся. Саша усмехнулся и сам отправил записку Снежке. — Видела? Они не общаются, — припав в парте и скрывая произвольно ползущую на лицо улыбку, шепнула Варя. — Видела-видела. Перебесятся поди, — пожала плечами Кира, чуть обречённо выдохнув: ей совершенно не хотелось снова всех мирить. Развернувшись, девочки легонько кивнули — только тихо — видя радостную и сияющую от нетерпения Морозову. Для декабря погода стояла весьма ясная. Только мороз неприятно пощипывал лицо, что Ветровой сегодня не нравилось. Накинув шапочку, куртку и удостоверившись в идеальности наряда, Варя покинула комнаты Слизерина. У стен башни уже все собрались. И Варя не сдержала счастливой улыбки при виде так давно не появляющейся компании в полном составе, особенно, в такой дружелюбной обстановке: Саша давился со смеху, помогая злой Алёнке выбраться из сугроба, куда она завалилась по его вине; Снежка, пользуясь магией снега, пыталась помочь бедной Огнёвой, но Фил всячески ей мешал и отговаривал; Вик и Арт между тем рассказывали о своей неудачной первой вылазки, изредка прерываемые замечаниями Маши. — О, вот и Варя подошла. Привет, — махнул Фил, переведя на нее всё внимание, и недовольная Снежана выхватила у него свою шапку. — Привет, — улыбнулась Варя и поздоровалась со всеми. — Попросила же не трогать. Холодно. — Это мне должно быть холодно, — спокойно подметил Черных, как всегда чуть усмехнувшись, намекая ей на колючее отношение к себе. Хотя он уже должен был привыкнуть. Снежка нахмурилась, надела шапку, но ничего не ответила. — Варь, ну где ты была? Пропустила такую схватку! Богиня Огня против кучи снега! — Абрикосов! — завопила Алёнка, пригрозив кулаком. — Сейчас, сейчас. Вот доберусь я до тебя. Твоё счастье, что сейчас зима — мигом сможешь потушиться! — Алёнка, — усмехнулась Маша, помогая ей отряхнуться, — все кости сейчас себе отморозишь. — Ну, Маша — прям, как моя бабушка, — протянула Огнёва и, выбравшись из сугроба, погналась за Сашей со снежками, а точнее с талой водой. — Эх, всё-таки такое пропустила, — сожалея, цокнула Варя, глядя на Абрикосовское погребение в сугроб. Вскоре с башни спустилась Кира. Тихо и настороженно она подозвала друзей. Без происшествий взобравшись на самый верх, ребята, хоть и не могли дождаться встречи с львышом, но в первые секунды недоверчиво разглядывали питомца. — Ну-с, прошу любить и жаловать, — гордо улыбнулась Сменкина и взяла на руки. — Это Крип. — Дьявол во плоти — вот как его надо называть, — обиженно выпалил Вик, глянув на нахмуренного зверька. — Ой, Кира, какой он хорошенький! — запищала Снежана, близко разглядывая львыша, тот поддался вперёд и разрешил себя погладить. —Просто прелесть! После смелого поступка Морозовой остальные тоже подобрались ближе. — Ха, настоящий львышь? Здесь, в Хогвартсе? Н-да-а. Такое ожидалось только от тебя, — весело цокнула Маша и, достав перо и пергамент из поясной сумки, принялась зарисовывать Крипа. — А-то! И смотри-ка, сколько я продержалась. — И сколько ещё продержишься? С учётом того, сколько теперь об этом знают, — скрестил руки на груди Арт, немного поежившись. Кира пожала плечом и не успела ответить на вопрос мнительного Мещерякова, как горящая желанием потискать Крипа гриффиндорка тут же схватила удивлённого малыша и, тараторя комплименты, принялась ласкать его. — Но-но, испортишь. Будет не зверюгой, а комнатным растением. — Да отстань, Саша. Завидно — так и скажи, — усмехнулась Алёнка и, показав язык, продолжила гладить львыша. — Да скорее ревностно, — сквозь зубы ухмыльнулся Вик и незаметно дал пять напарнику по делам амурным. — Слушай, Кир, а он тут не замерзнет? Зима как-никак, — поежилась Варя, потрепав маленький клочок гривы Крипа. Крип оголил белые зубки и промурлыкал. Варя ему понравилась. Полностью завороженная зверьком девушка не заметила подобравшегося со спины Фила. Сдерживая рвущийся смех от своей же идеи, блондин бесшумно и резко с криком «Цапнет!» схватил её за плечи, чуть толкнув вперед. Варя взвизгнула и отскочила назад. Но Фил вовремя ее поймал, отчего она оказалась в его объятиях. Черных отошёл на безопасное расстояние, не удержался и залился смехом, как и остальные. Кроме чуть хихикающей, заумно поправившей очки Маши и не видящей ничего смешного Снежки. — Фил! С ума сошел?! — Варя отпрянула в сторону и теперь, нахмурившись, зло смотрела на друга. Благо, Фил до того расхохотался, что прикрыл глаза и не видел румяного вида Ветровой. После юмористической паузы Вик, наконец-таки перестав подозрительно присматриваться к «Дьяволу», задумался: — Ну так? Он будет здесь целый год? — Не знаю, — пожала плечами Сменкина. — А куда его деть, кроме, чем здесь? Если до Рождества не ударят морозы, то посидит тут, а на каникулах я его увезу. Не боись, не к вам… Поди не замерзнет. — Не кипишуй, Кира, жив будет, — засмеялся Фил. — Твой характер пережил, значит, и мороз переживёт. На смелое наблюдение блондина Кира, гордо соглашаясь, кивнула и пожала плечами, мол, что правда, то правда. За шаткими холодными стенами башни уже завывал ветер, а луна лениво восходила на тучное небо. Мороз потихоньку стал пробирать, замораживая окна и ступени. Посидев еще немного, ребята разошлись.***
Варя, подпирая руками поясницу, глядела куда-то в высокий потолок, часто-часто моргая и не давая поту заметно стекать по лицу. Она слегка покачивалась, восстанавливая дыхание и обдувая растрепанные локоны слабым ветерком. Воздуха критически не хватало. А проигрывать совсем не хотелось. Сквозь задерживаемые на несколько секунд вдохи до нее доходили звуки, как где-то в стороне Маша звучно окружала себя куполом молодой зелени, в то время как Аленка, бегая вокруг, из-под кулаков и стоп метала огненные шары в более ли менее открытые участки купола. Снежка определенно стояла напротив, быстро дыша и кроша в крошечных ладонях куски льда на мраморный узорный пол. Хогвартс — самое интересное, самое загадочное, самое захватывающее место в мире, где никогда не известно, куда ведет новая дверь. Эта дверь, убранная узорами черной розы, среди светлых каменных стен седьмого этажа, вовсе и не была дверью — так, просто, стеной отделяющей кабинеты, не хотевшей кого-нибудь впускать. Но в последнее время она стала открываться чаще. Больше трех недель назад Кощей Владимирович привел девочек в Выручай-комнату, сказав, что если они захотят, то именно здесь они смогут проводить индивидуальные занятия, не боясь слежки директора и остальных учителей и призраков. По их желанию Выручай-комната стала большим тренировочным залом с высокими античными колоннами, резными, почти зеркальными потолками, глухими каменными стенами, мишенями, ветреными колокольчиками. Звучный стук трости в ту же секунду заставил Варю встрепенуться и переметнуть взгляд на напарницу. Взмахнув ладонями и очертив ими вихрь, Варя пустила потоки ветра вперед. Снежка встала в стойку и, метнув ледяные искры, направила несколько осколков льда на слизеринку. Варя уклонилась и отбила снаряды. Снежка отошла в сторону и бросила в оппонентку рассыпь льда. Лед попал по руке, но Варю это не покалечило. Рывком отправив поток, Варя развернула последние искры, отчего Снежка зажмурилась и вырастила перед собой глыбу прозрачного льда. Быстро выкатившись из-за глыбы, Морозова пальнула еще парочку ледышек, но Варя перенаправила их в стену, звучно разбив на осколки. — Достаточно. Варя облегчённо выдохнула, выпрямилась и поправила косу, зная, что сегодня они хорошо выступили. Снежка выдохнула, встала с пола и, очертив руками плоскость, уменьшила глыбу до маленького кубика. — Неплохо. Намного лучше, чем на прошлой неделе, — Кощей Владимирович усмехнулся и кивнул, разрешая девочкам расслабиться. — Спасибо, — сквозь тяжкие вдохи просияла Варя, чуть ли не выпрыгивая из ботинок и сдерживая себя от расспросов. Ведь так и хотелось услышать больше похвалы и полный анализ их магии, который учитель, в силу своего характера, рассказывать бы не стал. Снежка смущенно кивнула и обессиленно положила голову на плечо Ветровой. На удивление, Варя не отошла, а тепло усмехнулась и придержала пуффендуйку. — Э, а как же мы? Мы не молодцы? Кощей усмехнулся и отошел ближе ко второй схватке. Довольная Аленка улыбнулась и, обежав зеленый купол, метнула в него жаркий столп огня. Пепел сожженных стеблей разлетелся в стороны, но Маша, сосредоточенно и попеременно взмахивая руками, быстро нарастила новый более прочный слой, не давая Аленке и шанса. — Ну, Маша! — Бесполезно, Аленка! Я еще не устала! — крикнула Маша, запыхаясь, но голос сквозь непроглядный купол гулко и тихо донесся до всех. Аленка цокнула и попыталась снова. Скользнув по полу, гриффиндорка двумя руками прожгла основание, а затем рывком ноги, словно подножкой, заставила корни купола оторваться от пола. — Хватит, — профессор громко стукнул тростью и Аленка, недоуменно обернувшись, остановилась. — Эх, Кощей Владимирович, я ведь почти подпалила ее! Такой зрелище обломали! — Ты меня подпалить хотела?! — Маша выглянула из той самой проженной дырки и, плавным движением вернув стебли обратно в землю, недовольно уперла руки в бока: — Ну, Аленка! Цель была вовсе не такой. Алёнка широко улыбнулась и, медленно пятясь назад, юркнула ближе к остальным, дабы затеряться от гнева когтевранки. Тренировка по времени должна уже заканчиваться и профессор как обычно подозвал девочек для подведения итогов. — Маша, Алена, очень неплохо. Но более быстрой сообразительности в таких ситуациях Алёне не помешает, — Кощей кивнул, а Алёнка, хоть и возмущённо, но согласилась. — Варя, Снежан, ваша дуэль прошла хорошо, но скорости и решительности не помешает обеим. Девочки хоть и устали, но на похвалу оживлённо кивнули. — Девочки, а, по-моему, мы молодцы, — улыбнулась Варя, оглядев измотанных хранительниц. — Держу пари, прошлые хранители были слабже. — В вашем возрасте им и не только это под силу было, — усмехнулся Кощей, глядя в потолок и покачав головой. — Кощей Владимирович, а расскажите нам о них. Большие аметистовые глаза ученицы, горящие пылким желанием знаний о предках, заставили бывшего преступника вернуться в воспоминания. А в купе это четвёрка, казалось, знакомых глаз, будто бы из далекого прошлого глядевших на него, так и вовсе — со вздохом присесть на ступеньки, потрепать набалдашник рукояти, готовясь задержаться на двадцать минут и не пожалеть о потерянном времени. Девочки улыбнулась и тоже присели рядом. — То, что они были сильнейшими в истории, вы знаете. Но именно в их время люди решили, что хранителей не должно существовать. С этими гонениями, ловушками, указами об изничтожении кровной магии они долго блуждали и прятались, оставив семью и родных в более безопасном месте. Приходилось жить, где получится, где есть время. Но и их время подошло к концу. — Каким был Касьян? — выпалила Варя, заинтересованно округлив глаза и не побоясь перебить декана. Она совершенно ничего не знала о родственниках по папиной линии — мама никогда ничего не рассказывала, ограничиваясь простым: «Он ужасный человек, нам без него и так хорошо». — Мягко говоря, мы с ним не ладили. Он был сильным, темпераментным и вспыльчивым. В чем-то мы были похожи, отчего и не выносили друг друга. — А Серафим? Он… он же мой дед. Точно, как я, был, даже? — Намно-о-го спокойнее, рассудительнее и вдумчивее. Серафим был лидером. Негласным, но лидером. Всегда умел воодушевить и поставить народ на ноги. Огромный, как шкаф. А в паре с Флорентием, щупленьким, казалось бы, ботаником, соорудить баррикаду или придумать план отступления и атаки было легко, — Кощей тепло усмехнулся — говорить об этом их потомкам намного легче, чем подолгу омрачаться этими мыслями в могильной тишине. — Иногда слишком серьёзный Серафим и слишком вспыльчивый Касьян ссорились, но быстро приходили в норму. Особенно, быстро, когда в дело вступала Пелагея. О, она была прекрасна. Я до сих пор не могу понять, как легко она могла их помирить. Даже будучи седой старушкой, она мирила трёх дедов, словно детей в школе. — Понятно от кого в Маше это рвение к учебе, — усмехнулась Снежка, кивнув на Цветкову. — А в тебе доброта и миротворчество. Как же вышло, что на Алёнка на Серафима не походит? — чуть хихикнула Варя, глянув на гриффиндорку, которая, услыхав такое заявление, постаралась серьёзно нахмуриться, как по её мнению сделал бы Серафим. — В каждом из вас есть что-то от прошлых хранителей. Их опыт, знания, качества, характер, магия, жизни — всё переплетается и находит отражение внутри вас. Вы не можете быть их копиями. В вас есть что-то от прошлого, что-то от далёкого прошлого, что-то своё, которое передастся будущим хранителям. Варя, заметив некую наставническую гордость, спокойствие и душевность в серо-мутных глазах декана, сама воодушевилась этим рассказом, настроилась идти до конца: — Что же произошло в последний их день? — Варь, — Кощей, прикрыв глаза и понимая чего она хочет добиться, вздохнул, — на сегодня вопросов хватит, — он оперся о трость и протер рукой лицо. Взглянув на часы учитель поторопился собраться. — Если мы сейчас не разойдемся, то определённо встретим по дороге Ядвигу или Арлен Семеновича, а этого ведь никто не хочет? Со вздохом девочки согласились и поднялись с пола. — А мы идём на этой неделе в Хогсмид? — вдруг встрепенулась Алёнка, посмотрев на хмурого учителя. — Кощей Владимирович, ну пожалуйста! Мы же так хорошо всё выучили. Вон, как атаки все знаем, — быстро кивнула Варя, беря эту идею в свои руки и подходя ближе к профессору: доверять переговоры Алёнке было опасно. — Маша уже купол делает, Снежка — лёд выращивает, Аленка — прекрасно справляется с гневом, я — перенаправляю острые предметы. Профессор нахмурился и уже в дверях оглядел с жаром ждущих ответ учениц. Сдаваясь, он всё-таки кивнул и вздохнул: — Спрошу у Васильевны. Девочки мигом повеселели и — так как они хорошие ученицы, достойные похода в Хогсмид — быстро разошлись по гостиным комнатам.***
Ветрова посмотрела на часы и облегчённо выдохнула — скоро надо будет отправляться в школу и, к счастью, все прошло гладко. — Ребят, не забывайте: через час тут, на мосту быть всем без исключения! Баквит с меня шкуру спустит. — А ты потом с нас. Да-да, поняли, — махнул Саша, заворачивая за угол вместе с Аленкой, Филом и Кирой. Варя ещё раз пригрозила ему кулаком и, взяв обещание полегче обходиться с приколами, отпустила. Развернувшись и хорошенько продумав кто куда ушёл и когда вернется, Варя со спокойной душой и направилась, в заветное кафе. Не то, чтобы ей было скучно с Артом, Машей и Снежкой, которые долго уговаривали её пойти в таверну с ними и в уютной обстановочке поесть знаменитую местную выпечку, но Шпулькина пригласила Варю первой, так что обижать добрую пуффендуйку Варе не хотелось. Погрузившись в мысли о том, что любят старосты и, что они делают, и, вообще, как к ним войти и, что сказать, Варя не заметила, как оказалась в абсолютно белоснежном, отдаленном от шумного центра месте, где старенькие скрипучие дома сильно конрастировали с зимним покровом. Помог ей очнуться оклик. Самый знакомый и приятный оклик. — Варя! Ты чего тут? Никак наших потеряла? — Нет конечно… — Ох, Варя, Варя, это ж надо так Роблена подвести, — продолжал цокать Фил, явно преувеличивая. — Не называй его так, — хихикнула Варя, оглядываясь. — Да ладно тебе, его тут нет, — усмехнулся блондин разведя руками — они совершенно одни. — А ты почему не с нашими? — Арт пришел и, скажем так, парочкам надо побыть наедине. Черных подмигнул и усмехнулся. Глядя на него Варя улыбнулась и совсем забыла про старост, думая только об этой фирменной усмешке, золотистых волосах, выглядывающих из-под шапки, и голубых глазах, мерцающих ярче падающего снега в лучах солнца. — Ты куда сейчас? Варя моргнула и, в поисках любого знакомого места, посмотрела в сторону, прекратив наглое созерцание вида Черныха. — Я к Чупокабру хотела зайти, — кивнула Варя, вдруг вспомнив того самого странного рыжего. — В прошлый раз у него такое колечко на полке лежало. Надеюсь, не продал. Пойдёшь? Фил, заметив некоторую кокетливую улыбку и особенный блеск аметистовых глаз, усмехнулся, засунул руки в карманы и кивнул. Пыльные окна и потертая вывеска Чупокабра даже зимой умудрялись откуда-то брать пыль и грязь. С прошлого года, казалось, ничего не изменилось, разве, что табличка была кривее, чем обычно, а дверь приоткрыта. Пройдя внутрь, ребята сразу услышала разговор старых знакомых. — Ты сейчас же отдашь мне его! Варя вздрогнула и, вжавшись в плечи, остановилась у стеллажа. Она легко узнала голос человека, которого сегодня заменяет в походе. — С чего бы? Скрипучий и подозрительный голос Чупокабра заставил Фила поморщиться и не спешить вмешиваться в разговор. Слизеринец жестом приказал Варе следовать за ним и затаился за большим шкафом. Это и вправду был Баквит. Серьезные, грозный, поддавшийся вперёд и злобно опирающийся о прилавок староста взглядом прожигал хитро прищурившегося, но спокойного Чупокабра. — Я уж хотел идти ставить чай. Думал, в кой-то веки сам Роблен Баквит пришёл навестить. — Что Баквит тут делает? — шепнул Фил, прислушиваясь к разговору. — Не знаю. Он говорил, что не идёт. Да и в строю его не было. Чупокабр с ухмылкой протирал стеклянный кувшин и ждал ответа от старого друга. — С того, что я дам тебе любую сумму. Назови цену, — твёрдо ответил Роб, сжимая кулак. — Даже если ты дашь мне сотни галеонов, алмазов или предложишь мне Лепрекона с мешком золота верхом на единороге, я никогда не продам тебе ничего. Никогда! — Даже если ценой будет твоя жизнь? — Чего? — Чупокабр вопросительно наклонил голову на бок и в ту же секунду к его открытой шее рывком была приставлена палочка с неистово горящим на её конце бирюзовым свечением. — Немедленно отдай мне куб! — Какой куб? — прохрипел барахольщик, пятясь к стене. — Не прикидывайся! — даже из-за стеллажа чувствовалось злобное шипение старосты и судорожные глотки жертвы. — Куб хранится у тебя уже несколько лет. Отдай его мне. Варя крупно дрогнула: таким Баквита она никогда не видела. Решительно выдохнув, она попыталась выкарабкаться сквозь барахло в коридор, дабы разузнать, что тут вообще творится, но Фил не позволил. Взглядом намекнув ей на сумасшествие идеи идти к разъярённому старосте, не зная и причины их стычки, Фил попытался затащить вдруг возомнившей себя гриффиндоркой подругу обратно. — Он не у меня! Хриплый голос заставил Варю застыть на месте, чем Фил тотчас воспользовался. Рывком притянув ее в тень громоздкого шкафа, Фил прижал ее ближе. Баквит непонимающе свел брови, ошеломленно слегка ослабил хватку, давая парню три секунды на полный ответ. — Вот, в том… в том месяце забрали. Люди из министерства. Сказали, что этот артефакт должен находиться под их присмотром. Баквит вздрогнул, широко раскрыл глаза, будто бы что-то вспоминая и осознавая, и опустошенно опустил слабые руки. Чупокабр, трясясь всем своим щуплым телом, рухнул на прилавок, отирая прожженное, чуть ли не проткнутое горло. — Зачем тебе куб, Роб? — Не твое дело. — Не моё? Зачем тебе эта безделушка? Говори! Говори, чёрт тебя подери, проклятый! Зачем?! Ну?! Хриплый и мерзкий голосок продавца вывел и так взбешенного старосту из себя. — Остолбеней! Взрывной поток магии с силой оттолкнул барахольщика в стену, отчего несколько банок и склянок обрушились на бедного парня. Чупокабр закашлялся и, выкрикивая причитания и всякого рода ругательства, принялся вставать и отряхиваться, чем ещё больше стал раздражать Баквита. Варя от испуга пискнула и попятилась назад, отказываясь верить в разрушаемость восхваляемого образа старосты. Никогда. Никогда ни Варя, ни Фил не видели старосту таким. Таким жутким и пугающим. Он редко участвовал в дуэлях и никогда бы не посмел напасть на безоружного. Да, иногда он бывал высокомерным, эгоистичным, скрытным, но чтобы его глаза наливались кровью и ненавистью к тощему, никчемному продавцу, не заслуживающему его внимания барахольщику — такое впервые. Чувствуя подкашивающиеся ноги и обмякшие руки, Фил поспешил поддержать и обхватить слизеринку. — Держи себя в руках, Варя. Слышишь? Мы обязательно спросим у него. Но только позже. Хорошо, что Фил был полностью сосредоточен на разговоре этих двух, иначе бы почувствовал её короткие вдохи, услышал бы такт сердца, увидел бы насколько покраснела Варя, чувствуя пытающийся её успокоить тихий тембр голоса и тёплые руки у горла. По крайней мере, Варе казалось, что он не видит. Недолго думая, староста устало помассировал висок, нервно вздохнул, и всё-таки подошёл к рыжему. — Неужели ты всегда такой противный? — склонившись над всё ещё кричащим Чупокабром, Роб достал палочку. — Обливеит. Варя ужаснулась и, мотая головой, все пятилась и пятилась назад, бормоча неразборчивые отнекивания и бредни. Фил сглотнул и испуганно отступил в тень. Понимая, что Ветрова не в состоянии нормально мыслить, он мягче взял её хрупкие плечи, одной рукой прикрыв ей рот. Отойдя с ней глубже за стеллаж, блондин присмотрелся к барахольщику — спит, а, значит, памяти уже нет. Баквит наклонился ближе к уснувшему. Довольствуясь своей работой и, почувствовав наконец-то тишину, староста кивнул, взмахнул шлейфом тёмной мантии и вышел на тихие, ничего не знающие улицы. Чашка горячего какао крепко сжималась в трясущихся ладонях. В согревающем напитке отражалось бледное личико все еще не пришедшей в себя Вари. Фил сидел напротив, медленно попивая такой же напиток. — Ты как? — спросил Фил, обеспокоенно оперевшись на стол и наклонившись ближе. — В порядке. Варя смиренно кивнула и подернула плечиками, которым было легко и холодно без недавно согревающих рук Фила. — Мы… Мы могли бы помочь. Фил тихо вздохнул и отпил. Оправдывать свою трусость ему сейчас незачем. Придется только принять этот факт. — Мы ведь оповестили его соседей. Всё нормально. Слизеринка, соглашаясь, пожала плечами. Девушка посмотрела в кружку, снова увидев бледное лицо, а ведь недавно оно было красным, как рак. Невольно девушка тихо улыбнулась. — Фил, там, в его лавке, прости, что пришлось оттаскивать меня. Я просто растерялась. Варя усмехнулась и еще больше покраснела, вспомнив то приятное чувство рядом с ним. — Бывает, — Фил отпил какао и, глядя на Варю, усмехнулся — совсем не та Варя, к которой он привык. — Я всегда хотела спросить, но повода обычно не было, — девушка не спускала взгляда с шоколадной пенки и тихо стучала по кружке. Почувствовав на себе заинтересованный взгляд голубых глаз, она вздохнула и подняла глаза. — Тебе всё ещё нравится Снежка? Фил неожиданно для себя сконфуженно и застенчиво пожевал губами. Раньше, когда все ученицы его возраста бегали за ним, ему были обычны такие вопросы — вопросы от любой поклонницы насчет ее соперницы, и он всегда легко и непринужденно отвечал на них неоднозначно, с загадкой. Когда-то и на такой вопрос в своей голове он безраздумно, счастливо кивал, широко улыбаясь этой мысли. Но сейчас нет. Он думает. Думает, глядя в полупустую чашку какао. — Не знаю. Внутри что-то щелкнуло. А точнее сердце пропустило удар. Варя огляделась — в незнакомой таверне много чужих непонятных взрослых, которым нет дела до парочки подростков, но несмотря на это, она всё-таки наклонилась ближе, снова по-особому блеснув парой фиалковых глаз. — Говорят, любовь живёт три года. Фил поднял глаза. Сейчас она была близко — близко трепетная искра в глазах, близко смущенное, чуть бледное лицо, близко тёмные идеально собранные в косу волосы, близко алые губы. — Может, и твоя своё отжила? Фил тихо усмехнулся и глянул на приоткрытые на губы. — Всё может быть. Поддавшись вперёд, Варя мягко коснулась его губ своими, запуская пальцы в золотые волосы, а душою улетая в небо.