Слизерин
Заросшие стекла оранжереи ещё никогда не раздражали так, как сегодня. Отсутствие палочки ещё никогда так не раздражало. — Проклятые бегонии… Маша бы сейчас очень помогла. Фил шумно вздохнул и откинул грабли в сторону, а с ними — и все попытки разгрести сцепленные сорняки. Саша, уставший и желающий разобраться с этим поскорее, что-то недовольно промычал и продолжил отдирать со стен стебли плюща. — Ужас… зачем вообще очищать эти стекла? Все равно ведь зарастет! — Ага… Слушай, а у Маши сейчас нет дел? — Саша замер, а по лицу полезла наглая хитрая улыбка. — Вроде нет, — также хитро заметил Фил. Думать долго не пришлось, и уже через минуту Саша умчался на поиски подруги. Фил остался один на один с злосчастным солнцем и такими же растениями. Но, как оказалось, ненадолго. — Ты доволен, Черных? Фил сморщился как только услышал хлопок двери и язвительный высокий голос однокурсника, который с шорохом отшвырнул сорняки со стола и обиженно нахмурился. — Из-за вас у меня отняли двадцать очков! Прекрасно! — Тебя-то как занесло? Для любимца Вась-вась должна была выбрать менее ужасное наказание. — А куда убежал Саша? Видел его в коридоре, — подметил Илья, не желая отвечать на вопрос слизеринца. — За Машей. А что криминального? — Ты никогда не отличался умом, Фил. У Маши урок, и, кажется, их перенесли в другой кабинет. Так что считай, Саша пропал надолго. Фил мысленно проклял свою удачливость и этот день. «Блестяще!» Но, к большому изумлению и облегчению, добрая часть времени прошла либо в молчании, либо за короткими замечаниями, которые вовремя прекращались благодаря тому, что Фил никак не отвечал на колкости. Юноша уже поверил, что этот день не совсем плох, как он ожидал, но поторопился: нытьё и укоры Муромова, так и старающиеся унизить Фила, с каждой минутой являлись всё чаще и язвительнее. — Да ты задрал уже, Муромов! Очередное возмущение Ильи Фил не выдержал, от чего когтевранец даже немного вздрогнул, услыхав удрученный рык и то, как Фил в ярости развернулся к нему: — Хочешь, чтобы я ответил тем же? Я могу. А смысл? Ты ведь понимаешь идиотизм своего поведения: не́ перед кем выпендриваться и унижать меня. — Ну, о идиотизме тебе известно больше, чем мне. — Есть с кого информацию брать. Илья, закатив глаза, фыркнул, всем своим видом показывая отвращение и незаинтересованность. — Сердечно благодарен. Заметь, эту перепалку начал не я, а, как всегда, ты. — Все мои возмущения не без причины. — Пожалуйста! Давай, огласи список. Я слушаю. Фил выжидающе оперся о стенку с полностью адресованным Илье вниманием. Он был готов придушить Муромова — разобиженного слизняка, который всё это время не мог и рта закрыть, а сейчас молчит в тряпочку. Но, не собираясь ждать вечность, Фил всё же вернулся к работе. Сколько он себя помнил, с Муромовым всегда были проблемы: постоянные ссоры, препирания, язвительные замечания; его высокомерная ухмылочка, взгляд, полный триумфа и возвышенности; редко доходило до драки. Ни к кому у Ильи не было претензий больше, чем к Филу. Настолько Фил особенный. И иногда складывалось ощущение, что не будь его, Илья бы запросто занял его место в компании: такой же ребёнок из богатой и чистой семьи. Но всему есть причина, а Фил не может выявить эту конкретную причину уже несколько лет. — Знаешь, иногда мне казалось, что мы можем подружиться. Ты не такой противный, когда адекватный, — подметил Фил, зло сдирая сухие травы. — Ну спасибо. — С Машей ты нормально общаешься, к примеру. И с Виком, Кирой. Даже с Артом и Варей пересекаешься иногда. Ну, а козёл отпущения всегда — я! — С «козлом» соглашусь. — А почему так? Илья промолчал, искоса глянул на однокурсника, снова зло перекосив лицо. — Ну?! Скажи, наконец, в лоб, почему? Его молчание выводило слизеринца из себя. Фил в кой-то веки шёл навстречу. Ссоры на пустом месте встали уже по самое горло. А он… Где объяснения, что, чёрт возьми, происходит?! Но Муромов тупо молчал, мимикой высказывая отвращение. — Ладно, моя версия: я умнее, интереснее, харизматичнее, коммуникабельнее тебя в сотню раз, наши отели продолжают расти, а моя подруга, которая тебе нравилась, теперь мне непросто подруга… — Серьёзно, не знаешь, почему? — взорвался Илья, — Сказать?! — Да, извольте, наконец! — Да потому, что… — Завидуешь? — Потому, что ты — Фил, — Илья скривился от ненависти. Оранжевые зрачки засветились ядовитым блеском, и все то, что он хотел поначалу вылить, в итоге сократилось до одного предложения: — Самовлюбленный, эгоистичный раздолбай, идиотизм которого бьет ключом. — А твой эгоизм, скверный характер, токсичность — не причём? — И ты, думаешь, не причём? —Я? С чего бы?! Муромов, ты себя слышишь? Я виноват в том, что у тебя нет друзей? Что тебя ненавидит весь курс? Что ты ведешь себя так по-свински? — с каждым предложением Фил повышал голос, а Илья в ненависти сжимал кулаки. — Что ты жалок? Что Варя предпочла меня, а не токсичного стукача? — Да абсолютно все мои проблемы из-за тебя! Ты!.. Всё испортил! Ты!.. Дальше Илья больше не мог говорить: начал задыхаться и трястись. Он согнулся, зажмурился, ощетинился, тяжело закашлял и попытался остановить внезапный приступ. Фил негодующе проморгался и выпал ещё с первой фразы, пытаясь обдумать её по-новому. Илья промямлил что-то о последствиях болезни, но в больном лице и жёлтых глазах виднелась не только болезнь, но и скрытая надломленность. Виднелись обида, ненависть, хладнокровие, грозящее явить зверя. Он виноват? — Я— виноват?! Да, давай, кати бочку на меня! Муромов ведь идеальный послушный мальчик и во всех его невзгодах виноват раздолбай Черных! Но внезапно отворившаяся дверь мигом выветрила желание докопаться до истины. Саша огорчённо и, запыхаясь, вошёл в оранжерею. — Нету её. Вообще нигде. У вас все в порядке? — Да, просто… небольшой приступ. Саша ещё отпустил шутку по поводу опасности этих двоих остаться наедине, на что те умело, как подобает, ответили, отшутились.***
Фил сидел за столом в комнате который час подряд. Голова раскололась пополам по нескольку раз и мыслить здраво уже не могла. Юноша не мог дописать конспект. В голову лезли ненужные на данный момент мысли. Он виноват в поведении Ильи? Он виноват в поведении Вари? Совершенно внезапно и одновременно на Фила напало столько проблем. Прошло пару дней с наказания в оранжерее, и за эти пару дней Фил и Илья никак не пересеклись: когтевранец не капал на нервы, не стремился унизить, молчал, даже когда были удачные случаи. И это напрягало. Невольно Фил задумался о его словах. Но ничего на ум не приходило: он не мог вспомнить момент, когда стал корнем всех зол — такого просто не было, лишь мелкие пакости, в которых виноваты оба. Плюс ко всему, Варя вела себя странно. Она всё дальше отдалялась от него, отчего Фил все чаще вспоминал деньки до того, как всё завертелось. Или наоборот: Фил вспоминает деньки, отчего и отдаляется Варя? Фил удручённо вздохнул и уронил кипящую, словно котёл, голову на стол. — Фил, ты чего? Слизеринец подпрыгнул на месте и огляделся. Когда Кира успела войти и по-хозяйски разлечься на его кровати, Фил не заметил. Он посмотрел на неё и в немом вопросе приподнял бровь. — Когда успела? Да вот минут пять уже. Странно, что не заметил. Фил всё также негодующе наблюдал за однокурсницей. — Просто так. А почему бы и нет? — Кира поудобнее расположилась, заложила руки за голову и принялась рассматривать потолок, а иногда мельком удивлённого Фила. — Да скучно мне: к нашим в башни не потащусь, Саша ушёл куда-то, Варя у Кощея, а в гостиной всякий сброд… — Ладно, понял, понял. Оставайся. Фил чуть рассмеялся и вернулся к конспекту. Некоторое время Кира молчала, показательно громко вздыхая от скуки и пытаясь хоть как-то отвлечь Фила, но не выдержала и спросила: — Скучаешь по ней? Фил непонимающе обернулся, но слизеринка даже не смотрела на него. Он вернулся к конспекту, предпочитая тоже не смотреть на неё, ведь оба понимали, что выглядят глупо. — А ты будто нет? — Ну я-то живу с ней в одной комнате — скучать не приходится, — Кира в душе усмехнулась, а Фил разочаровываясь в себе, тихо цокнул. — А, ты про Снежку подумал? — Так, тебе Саня рассказал, да? — Я свои источники не выдаю. — Ну, всё с вами понятно. Кира не собиралась извиняться, и Фил уткнулся в пергамент. — Я тоже скучаю по ней. Как по подруге, разумеется. — Слушай, Кир, — Кира заинтересованно исподлобья, насколько позволяло её положение на кровати, взглянула на него. — Ты знаешь, почему Илья такой? — Илья? — Да. Это ведь, знаешь, как в литературе: у каждого врага должна быть мотивация и предыстория. — Не думала услышать от тебя что-то из литературы. Говорить сейчас с девчонкой о девчонках Филу не хотелось. Не потому, что он не доверяет такое Кире (как раз-таки ей в этом плане он доверял больше, чем Маше и Алёнке), а потому, что этот вопрос ему уже надоел. Неужели он не может жить без дел амурных? Не может разобраться в этом позже и самостоятельно? Сейчас пусть эти дела идут куда подальше и надолго. — Ну, если подумать, — задумалась Кира, пробуждая Фила от внутренних переживаний. — Илья всегда был таким. Всегда был двуличным: высокомерным и тактичным, заискивающим подлизой и ответственным недостаростой. — Кира хвалит Илью! Докатились! — Согласись, ведь так оно и есть. Тем более с тех пор, как он болеет, в нем что-то сломалось. Жалко иногда его. И ты в какой-то мере виноват. Да. Фил замер в немом вопросе, повернувшись к ней корпусом. Заметив это, Кира прикрыла глаза. — Своих источников, повторюсь, не выдаю. — Подслушивал, что ли? — Ничего не знаю, — отрезала Кира, выставив ладонь, и продолжила: — Виноваты ваши семьи, ваше противостояние и упёртые характеры. (Это не комплимент, и не думай даже). Илья всегда питал к тебе неприязнь. Даже не знаю, был ли он таким до Хогвартса. — Ну к тебе же он хорошо относится, хотя поначалу тоже недолюбливал. — Да когда как. Когда не грожу ему кулаком — хорошо относится. Маша в последнее время его защищает.***
Прошло примерно три недели и слухи о том, что у Ильи из-за Фила серьёзные вспышки приступов, многие забыли. Гораздо интереснее были слухи о том, что Варя изменяет Филу направо и налево, воркует с Баквитом, а ещё и с Кощеем успевает. Также слухи о том, что Фил ничего не предпринимает, сделали из него того ещё казанову без обязательств, к которому Кира уж очень часто стала заходить. Но в отличие от остальных, ни Фил, ни Варя не обговаривали отношения. Точнее незаметное исчезновение этих самых отношений между ними. Все прошло — вот так плавно и… без ссор?.. Фил сам периодически спрашивал себя: «Было ли это по-настоящему?». Он не верил в спокойствие Вари, которая, по его мнению, с первым же пропущенным воскресеньем, отведённым специально для них двоих, должна была устроить скандал, слезы, истерику. После нескольких недель она должна была смачно порвать с ним, одарить пощёчиной, наконец облегчив душу обоим. Но ничего этого не было. Варя попросту болтала с ним, иногда молчала, иногда смеялась — всё как раньше — до злополучного поцелуя в таверне. От былой нежности и близости не осталось и следа. Их заменили дружеские объятия и разговоры обо всем, кроме как об отношениях. Наедине они не оставались очень давно. Да и оба особо не стремились к этому. Фила не угнетало отсутствие Вари. Фила угнетало её желание избегать разговора. В отличии от девушки, он не особо боялся этого. Боялся обидеть, но был уверен, что пора. Его отшивали на протяжении трёх лет, неужели он не переживёт ещё один разрыв? Он не боялся подвести итог и сказать, что всё, впрочем, давно уже закончилось. Оба знали, что закончилось. И Фил не жалел, что так бы быстро и так пламенно. Первые ощущения того, что тебя любят — вещь незабываемая. Но Варя определённо так не считала. Варя не признавала скорого финала, чувствовала себя неловко, ужасно виновато перед ним. И это было заметно. Но Фил вдруг увидел её вместе с Машей в коридоре, когда не поленился найти когтевранку и поговорить о сдвигах Муромова. — Маш, Варь, куда собрались? Девушки остановились посреди коридора и подождали Черныха. — Вопрос есть. К тебе, Маш. — Оу, хорошо, только подожди, я сейчас. Маша отошла к ближайшему окну и установила там тяжеленную сумку. Когда от Фила шли вопросы, Маша готовилась к двадцатиминутному обзору какой-либо темы в школьной программе. Варя и Фил остались одни на несколько секунд в нескольких метрах от Маши. — Варь, может, поговорим? — Прости, Фил, но мне надо бежать, — торопливо засеменила Варя, улыбнувшись и явно немного нервничая. — Алёне помочь обещала. В следующий раз, ладно? Фил кивнул, и Варя, не объяснив Маше свой уход, ушла. — Ну? Что же Фил Черных не понял на этот раз? — заумный блеск зеленых глаз и усмешка направили мысли Фила в нужное русло. — После наказания в оранжереи Илья ведёт себя странно. — Да. Бывают у него заскоки. — Ты ведь его знаешь. Почему он такой? Маша неопределенно вздохнула. — Много причин.***
— Что случилось, Черных? Когтевранец негодующе поднял бровь, взглянул на возникшего перед его партой Фила. — Что, перед концом учебного года, захотелось оценки исправить? — Прошёл месяц, и я до сих пор не понял смысл твоих слов, — Фил несвойственно для себя выглядел серьёзным. — Каких слов? — Я — причина всех твоих бед? — Мир не крутится вокруг тебя. Илья едко ухмыльнулся, но Фил сдержался. — Маша сказала, что до школы ты был лучше. Я остался тем же. А вот ты стал отвратительным, — Илья хмуро закатил глаза, недовольно фыркая имя однокурсницы. — Но виноват во всем не я. Ты сам поставил себе цель обогнать меня. Но тебе ведь этого мало! — Мне мало? Заметь, это не у меня сейчас проснулась совесть, и это не я пытаюсь докопаться до тебя. Фил, чувствуя проигрыш, промолчал. Илья, на удивление, с лёгкостью сдвинул его в сторону и направился к двери. — Не строй из себя бедного, — крикнул вдогонку Фил, яростно сжимая кулаки. — Ты жалок! Жалок и слаб, как шавка! И во всех своих проблемах, в которых виноват сам, винишь меня! — Кто из нас двоих жалок? — Илья развернулся и улыбнулся. Но глаза выдавали шаткость его состояния. — Я, в отличие от тебя, не думаю только о том, как бы себя развлечь и как бы привлечь внимание. Я не являюсь позором семьи. — Тебе ли знать о моей семье. — На встречах часто беспокоятся и сочувствуют: «Как же Черных без наследника остались?» «Как им не повезло с сыном!» Да вся сеть Англии знает, какой у Черных бесполезный отпрыск. — Думаешь, я не знаю? Но у меня хотя бы есть… — Друзья? Да, Фил, ты променял семью на кучку друзей. Молодец! Ты всегда знал, что ты — позор, Фил. И навсегда им останешься. — Заткнись. — Бездарный сын? Так ведь дядя Серёжа называет тебя на частых встречах? А тётя Оксана? Она всегда опускает глаза и вздыхает, когда речь заходит о тебе. Илья бы скривился в усмешке, но удар, заставивший грохнуться на пол, не позволил ему отпраздновать победу. Илья попробовал подняться, наброситься в ответ и отбиваться, но его попытки были тщетны: Фил готов был пришибить человека, который для родителей был гордостью и опорой, в отличие от неудачника Фила. — Ты посмешище, Фил! Только стыдишь семью! Илья царапал, бил, кричал, хрипя от натуги, но останавливаться не собирался: он в кои-то веки отплатил Филу за все годы одиночества. — Повтори, стукач! Повтори теперь! — Ты всегда был придурком! Тупоголовый позор семьи! Тянувший все деньги отеля! Пару минут борьбы вымотали обоих, но Фил пытался держаться до конца. Но все же, нежданно для себя, первым сдал позиции. Внезапно Илья одичал: удушающая хватка возросла, волосы встали дыбом, глаза налились кровью. В один момент больной Муромов не чувствовал себя больным и готов, казалось, укусить и хорошенько треснуть локтем по черепу Фила, перепуганный взгляд которого отражался в янтарных звериных глазах, а дыхание приостанавливалось. — Гнида… ты… Муромов… кх… Увидев себя в глазах слизеринца, готовых закатиться в бессознании, а точнее не себя, а зверя в человеческом обличии, Илья ослабил хватку, расширил обезумевшие глаза, обрывисто вдохнул, не веря тому, что запросто бы убил однокурсника. Фил тут же воспользовался моментом: пнул и отполз на расстояние. Илья схватился за ушибленную ногу, затрясся, задыхаясь в новом приступе. Но Фил пихнул его, перевернув на спину, дабы тот не задохнулся. Несколько минут парни сидели в нескольких метрах друг от друга, тяжело дыша и приходя в норму. Фил утер кровоточащий нос и оглядел руки: на них были серьёзные царапины, словно от зверя. На Илье было меньше увечий, но чувствовал себя он слабже и паршивее. — Ну и царапины… кому скажу — не поверят, — слизеринец прокашлялся, потирая покрасневшее горло. — Скажут, оборотень задушить пытался. — Прости, — сглотнул Илья, прикрыв глаза, тяжко дыша и немного лихорадочно сотрясаясь. — Погорячился слегка. Фил осёкся и несколько позволяли силы вздрогнул. Но уши его не подвели: Илья действительно извинился искренне и виновато. — Твоя двуличность пугает. Чего уж говорить о приступах болезни. — Прости. Ты знаешь, что я завидую и не понимаю, когда ты стал лучше меня во всем, что ценят люди, но не семья. Почему все тянутся к тебе? Мы ведь начинали одинаково, а в итоге: в школе я презираем всеми, но дома — честь и гордость родителей. В этом плане я тебя переплюнул, Черных. — Да, — горько вздохнул Фил, прикрывая глаза. — Да… но не всё потеряно… — «Не все потеряно»! Да я жизнь потратил, чтобы доказать, что я лучше тебя! Что мне не нужны люди, друзья и все эти глупости. Что ты бесполезен. Но нет. До сих пор ты выигрываешь, а я проигрываю по всем фронтам. — Ты знаешь, что не поздно начать жить самому, а не идти по указке родителей. — Нет. Поздно. Он немного усмехнулся. Но Фил не видел ничего смешного. — Ты прав в некоторых вещах: для родителей я всегда буду помехой, пока не вылечу из дома. Но со временем желание угодить им просто исчезло. В какой-то мере компания помогла мне это понять. Фил немного усмехнулся, глядя куда-то в потолок, а Илья в размышлении промолчал. — Какие мы философы! — усмехнулся Илья, наконец разорвав тишину. — Ужас, и не говори. Никогда не был таким серьёзным. — Никогда не копался в себе так глубоко. — И это тоже. Оба неопределенно рассмеялись. — И если ты не против общения, и если тебя это утешит, мы с Варей разбежались. — Ты так говоришь, будто бы меня это волнует больше всего, — искоса глянул Илья, поморщившись. — Или ты для себя таким образом расставляешь точки над «i»? — Наверное, — вздохнул Фил, улыбаясь своим мыслям и затянувшемуся откровенному разговору. — Точки над «В». Точки над «И».***
— Муромов! Пс, Муромов! Илюх! Фил лёг на парту, пытаясь достучаться до впереди сидящего. Сидевшая с Ильей Маша ткнула того в бок и кивнула назад. — Ага, поможет он нам, — озлобленно шепнул Саша, разлегшись на парте и приготовившись к ещё одной пытке. — То, что наказание за погром кабинета вы отбывали вместе, не значит, что вместо трольева дерьма он благополучно передаст ответы… Какого?.. Прямо перед носом Саши о парту ощутимо стукнула рука, под которой спрятан был клочок пергамента. Саша негодующе приподнялся и вместе с Филом принял шпаргалку. — Спасибо. Маша, глядя на друзей, гордо усмехнулась и снова ткнула Муромова, на что тот, чуть в душе улыбнувшись, отмахнулся. — Варь, — Фил тайком передал Варе ответы и задержал её. — В общем, мы ведь… — Фил, не сейчас! — Ладно. Прости. Обрёл потенциального друга, обидел девушку и потерял доверие подруги — чем не отличнейшее завершение учебного года?