a bouquet of my pain

Независимо от того, насколько сильно Гэвину казалось, что жизнь его закончилась, мир не остановился только от того, что он страдал — у Рида всё еще была работа, которую он должен был делать. Поскольку он выбирал работу в одиночку, дабы избежать разговоров с напарником, он добился значительного прогресса в отслеживании различных поставщиков наркотиков по всему городу — теперь все, что им нужно было сделать, это организовать арест и отправить этих уродов за решётку. Легко. Была только одна маленькая проблема. В действительности он должен был это делать вместе с Ричардом. До операции оставалась неделя, и он знал — Фаулер лучше собственноручно убьет Рида, чем даст ему больничный сейчас. Они были загружены делами по красному льду под завязку, и это не совсем то, что им сейчас было нужно в городе, который только-только приспосабливался к недавно принятым законам об андроидах. — Ваши жизненные показатели свидетельствуют о крайнем уровне стресса, — голос андроида разорвал некомфортную тишину. Со вчерашнего инцидента Ричард говорил осторожно, что заставляло Гэвина задаваться вопросом, знал ли он, что Рид подслушал разговор. Но так как Ричард не говорил и не делал ничего, что прямо сослалось бы на это, Гэвин, нахмурившись, отмахнулся от этой мысли. Не то, чтобы это имело значение. Он затянул ремни своего пуленепробиваемого жилета. — Я в порядке, — он огрызнулся. Рид не смотрел на Ричарда, но мог чувствовать его взгляд на себе. — Такой уровень психического напряжения может привести к невосприимчивости вашего тела в определенных ситуациях, а ваши рефлексы станут гиперчувствительными. Детектив, в такой опасной миссии, я настаиваю… — О боже, может, уже заткнешься? — Гэвин рявкнул и захлопнул дверь шкафчика. Звук отозвался эхом в раздевалке. Ричард замолчал, хотя его желание сказать что-нибудь висело в воздухе. Гэвин сжал зубы. Восемь дней. Восемь дней и все будет кончено. *** Гэвин помнил, как, будучи ребенком, он сбегал из комнаты перед рассветом. Он шел в сад, ложился в траву, смотрел, как исчезают звёзды, и солнце медленно пропитывает темный бархат ночи. Он наблюдал, как цветы ипомеи медленно раскрывались, когда полосы золотого света целовали их; теплые цвета сталкивались с завораживающим пурпуром шелковых лепестков. Он считал их красивыми. Пока однажды они не начали расти в его легких. Тогда он впервые почувствовал настоящую боль. Невозможно пошевелиться, дышать. Каждый раз, когда он пытался вдохнуть воздух, ему становилось только больнее, это было невыносимо, он просто хотел, чтобы всё закончилось. Он хотел, чтобы все закончилось. И тогда он впервые по-настоящему испугался. Его до костей пробрало от страха. Страха еще большей боли и смерти. Страха заснуть и никогда не проснуться. Он кричал, распластавшись на столе, но ни звука не сорвалось с его губ. Тогда он впервые почувствовал себя по-настоящему пустым. Он не возражал. *** Мир вокруг кружился. Почему…? Ему было больно, кто-то ударил его — в челюсть и живот вроде. Он чувствовал кровь во рту. Точно, он побежал впереди всех, снова, безрассудно, и теперь он пожинал плоды своей глупости. — Блядь! — воскликнул Гэвин, пиная воздух не глядя. Всё, чего он добился, это падения на спину. Он видел звёзды в тусклой темноте брошенного хранилища, в котором они были. Он перекатился и поднялся, махая кулаками в сторону злоумышленника (злоумышленников)? Их было трое, понял Гэвин. А ещё у него не было больше оружия, что было пиздец как не идеально. Возможно, Ричард был прав, говоря что-то там об уровне стресса. — Эй, какого хуя?! — заорал Гэвин, видя, как кто-то огромный и тяжелый одним ударом вырубил одного из нападающих. Двое других заорали что-то на языке, который Гэвин не понимал, и даже не узнавал, и попытались убежать. — Аа, хрена вам! Но прежде чем он смог что-то сделать — схватить оружие, кинуться следом, даже пошевелиться — Ричард побежал, вырубая подозреваемых наркодиллеров хорошо скоординированными движениями, оставляя Гэвина потерявшим дар речи. Нехорошо. Гэвин видел моменты, в которых Ричард был жесток по отношению к другим андроидам и даже к людям, но сейчас было по-другому. Казалось, Ричард был на грани. Нетерпеливый. Андроид развернулся, и всё существо Гэвина неприятно встрепенулось. Глаза Ричарда практически светились в темноте, холодные и резкие пятна света, направленные прямо на Гэвина. Губы андроида были сжаты в тонкую линию. Его светодиод был голубым. Он не должен был быть такого цвета. Он прикоснулся двумя пальцами к LED. — Это RK900 #313 248 317 — 87, напарник детектива Гэвина Рида, — он проинформировал кого-то на другом конце провода, удерживая зрительный контакт с названным напарником. — Запрашиваем подкрепление и парамедиков на текущее месторасположение. На месте преступления опасные преступники, без сознания, также приблизительно пятьдесят килограмм различных наркотиков. Спасибо. Неожиданно Ричард ухватил его за руку, заставляя мужчину зашипеть от неприятных ощущений. — Эй, больно же, мудак! — Вам следовало послушать меня, когда я сказал оставаться позади. — Отпусти меня! Не прикасайся, блядь, ко мне! — Вы обещали не действовать легкомысленно! — сейчас Гэвин понял, что было не так. Ричард повысил голос. Он никогда этого не делал раньше — никогда столь гневно и отчаянно. Андроид тащил Гэвина из здания, на слепящее солнце и свежий снег. Гэвин прищурился. Ричард практически вышвырнул его наружу, в обширную пустоту, что их окружала. Они были на окраине города, рядом только дорога и снег. — Пошел нахуй! — он огрызнулся, хватаясь за место, где Ричард сжал ему руку. Дышать становилось тяжелее с каждой секундой. — Вы обещали мне, Гэвин! — Ричард заорал. Злость и страх забурлили внутри Гэвина. У него изо рта медленно текла кровь, наполняя горло неприятной теплотой. — Боже, я…! В чем ваша проблема? Я сделал что-то не так? Я думал, что после той ночи между нами… мы могли… Почему вы меня так ненавидите?! Гэвин согнулся, и целое соцветие сирени упало на снег. Кровь, что вылилась наружу, раскрасила чистую, белую землю в печальный красный. Рид захрипел, и подавился следующей гроздью. Ему было тяжело и больно дышать, голова кружилась от недостатка кислорода. Это ощущалось, как если бы кто-то вогнал ему между рёбер тонкие ножи, как если бы его кожа могла вот-вот треснуть. Ричард перестал кричать. Гэвин не хотел поднимать взгляд, но всё равно посмотрел. Размазывая кровь, он встретился взглядом с андроидом. Ричард пялился, вытаращенные и полные ужаса глаза, рот слегка приоткрыт, и в кои-то веки лишен дара речи. — Что… кто…? Почему вы мне не сказали? — воющий ветер практически унёс его слова. Гэвин сплюнул, маленькие окровавленные лепестки смешивались с грязным снегом. — Потому что это, блядь, не твоё дело. — Нет, Гэвин, — рявкнул Ричард, и он звучал так сломленно, — это, блядь, мое дело. Ты мой напарник, мой друг, и тебе больно! И ты скрывал это от меня! Как ты мог? — Я мог с этим справиться. — Это четвертая стадия ханахаки, ты не можешь просто «справиться с этим»! Блядь! — Ричард в раздражении взлохматил свою идеальную укладку. Что-то внутри Гэвина треснуло. — И с каких таких пор тебе не всё равно, а? — он закричал пропитанными ядом словами в ответ. — С каких пор андроиды знают хоть что-нибудь о любви? Внезапно, все погрузилось в тишину. Ричард, с слегка приоткрытым ртом, уставился на Гэвина с такой болью и горем на лице — оно выражало одновременно тысячу невысказанных слов, но Гэвин по-прежнему не слышал ни одно из них. Мужчина отвернулся от напарника, громко выругался, забрался в машину и уехал, оставляя андроида одного в ледяном шторме. Было стойкое чувство, что он оставил там своё израненное сердце.