Hands off

— Это гей-клуб? — спрашиваю я и меня снова рвёт. Чимин понимает, что немного не рассчитал в процентном соотношении алкоголь и мой жизненный опыт, и потому заботливо придерживает мне волосы, пока я смачно блюю за баром-клубом. — Прикольно. — Дэни… — Чимин замирает, и я вместе с ним. — Как бы тебе это объяснить… — Всё нормально, я спокойно отношусь к геям, — смеюсь я, хотя вкус во рту сейчас очень противный. — Нет, нет, я не гей, — смеётся, — и он не мой парень, мы просто… спали? — сам себя спрашивает Чимин. — Да, отношений не было. — Ты типа би? — Ну да, вроде того. — Прикольно, — опять говорю я и Чимин спокойно вздыхает. Меня попускает, я даже пробую подняться и окончательно выпрямляюсь, когда понимаю, что пока больше не тошнит. Чимин даёт мне салфетки и бутылку воды, и я как следует полощу рот, вытираюсь и мы просто уходим из этого места, потому что очевидно, мне больше не наливать. Мы идём гулять по ночному городу. Я не собираюсь отвечать Сокджину на звонки, потому что он потребует меня в отель, а я не хочу сейчас возвращаться, и потому только пишу ему короткое «гуляю с новым другом, утром зайду к тебе на работу». Утро — понятие растяжимое. Для меня это всё вплоть до двух часов дня, и возможно, если я буду не сильно болеть с головой, то порадую Сокджина своим явлением в обед. — Так, — пытается завести разговор Чимин, — ты приехала сюда просто к отцу или что-то ещё? — На турнир, — выдаю я, а потом понимаю, что ляпнула и ударяю себя по губам. Я же хотела сохранить это в тайне как можно дольше, чтобы Чимин потренировал меня как можно больше, и чтобы потом очень удивился, увидев меня на турнире, где он будет судьёй. Заметив его заинтересованное лицо, приходится признаваться и во всём остальном. — По тхэквондо. Я хотела потренироваться у тебя, Сокджин сказал, что ты там судья. — Это нечестно, Дана, — хмурится он. — Ну так, — надуваю я губы, — я не хотела быть нечестной, но мне очень надо выиграть. — Зачем? А как же простой спортивный интерес? — Пфф, ради него я играла первые пару лет, — закатываю я глаза, — видишь ли, я не хочу всю жизнь прожить в Кояне. Я хочу продвинуться дальше. Я могу жить и работать в ЛА, как Сокджин, не без его помощи, конечно. Но сначала мне надо доказать, что я этого достойна. Я хочу победить, чтобы приехать на мартовский турнир. Потом я сдам экзамены и уеду сюда насовсем и маму заберу с собой, если она того захочет. Не хочу оставаться в Корее… — Это всё похвально, — говорит Чимин через некоторое время и молчание, пока мы движемся по аллее в сторону оживлённых улиц дальше, — но думаю, тебе придётся подыскать другого тренера. — Нет времени. Если ты откажешься, я просто продолжу заниматься в том же зале самостоятельно. — Как хочешь, — улыбается Чимин, — так ты только снизишь свои шансы на победу. — Ты меня недооцениваешь, — я вздёргиваю нос. — Когда я пройду вступительные испытания, с тебя ужин. — Дана, стать профессионалом в своей стезе для тебя уже мало? — пуще прежнего хмурится он и останавливает меня за кисть. Я смотрю на его руку, на его враждебно настроенное ко мне лицо, которое ещё совсем недавно радушно мне улыбалось, и начинаю немного паниковать. — Ты ведь не знаешь, ни кто устраивает подобные конкурсы для молодёжи, ни что ждёт тебя после победы. Ты просто упрямо поставила цель, не проверив её на прочность. — Я знаю, что это докажет Сокджину и маме, чего я стою и что моё увлечение не просто набить кому-то морду. — Вот именно! — он как-то резко прижимается ко мне, встряхивая за плечи, и я рефлексивно отталкиваю его, грубо сжимая за запястья. — Руки прочь, Чимин, — цежу я. Это заставляет меня немного протрезветь, а перед глазами всплывает услужливо сцена из недавнего прошлого. Я так же шла с какой-то вечеринки и была прилично пьяная, и кто-то поймал меня совсем недалеко от дома подруги, зажал в кустах. Он знал, что ноги — моё сильное место, а руки — слабое, потому что ноги практически сразу оказались связаны, а руки заломлены. Этот кто-то в совершенстве владел знаниями, как побороть тхэквондистку, какие у нас есть ахиллесовы пяты. Эта картина напоминает мне сегодняшнюю, и поэтому меня пробивает мелкая дрожь. Чимин и сам понимает, что перегнул палку, и отступает от меня. — Извини. Я просто пытаюсь тебя предупредить. — О чём? — я прячу руки в карманы худи, и мы идём дальше. — Если бы я мог просто тебе сказать… — Ты меня пугаешь, — признаюсь я, и Чимин слабо улыбается. — Не стоит, я не обижу. Но тренера всё-таки подыщи другого. Я пожимаю плечами и понимаю, что на сегодня это максимум, который я смогла из него выжать. Мы возвращаемся в отель под утро, прогуливаясь неспешно и обсуждая общие интересы. К тому времени я получаю ещё с десяток гневных сообщений Сокджина и практически полностью трезвею. Чимин говорит, что его квартира находится в нескольких кварталах отсюда и, проводив меня до входа, прощается. По глазам вижу, что на следующую встречу он не настроен и возможно, даже постарается меня избегать, но это ему не удастся, потому что мы как минимум будем пересекаться в зале, а потом на самих соревнованиях. Чимин, наверное, не в курсе, но пацанки вроде меня не сдаются. Несколько дней проходят для меня как в тумане в режиме адаптации. Не спится с шести утра. С Сокджином у нас холодная война третий день — он не даёт мне лишних денег, жалуется на меня маме, мама говорит «а чего ты ожидал?», а я бью грушу. Чимин приходит позже, обычно к самым своим занятиям, не то, чтобы я его выслеживаю, но до первых соревнований остаётся четыре дня и да, мне бы не помешала хотя бы его словесная чёртова консультация. Как-то раз один мальчик сказал мне, что я дерусь как девчонка. Потом последовала череда насмешек, мой позор, потому что тогда я не достигла ещё и шестого кыпа и дралась на уровне семилетнего, ответить обидчику не смогла. Почему тогда «Дерёшься как девчонка» звучало как признак слабости, как что-то плохое, что я должна побороть в себе. Конечно, через полтора года, достигнув второго кыпа в группе мальчиков, я побила выскочку. Жажда победы была сильнее обиды. И она должна была доминировать всегда, чтобы я достигла высот. — Ты вообще спишь? — слышу я за спиной и рефлекторно наношу удар. Чимину легко увернуться от моих ударов, и степенно проходит мимо меня, поправляя на себе футболку и широкие штаны. Почему-то он не часто любит надевать тобок, когда как я всегда придерживаюсь официоза даже в спортивном зале при повседневной тренировке. — Конечно, сплю, — фыркаю я как нечто очевидное. — Как ты достиг таких результатов, если так любишь поспать? — Практикуюсь во сне, — усмехается он и принимается оттачивать паккат*. Невольно начинаю повторять за ним, пока он это не замечает, останавливается и подходит, чтобы преподать урок мне. Но не совсем тот, который я ожидаю. После нескольких уклонов от его весьма быстрой атаки руками я всё же оказываюсь в захвате, потому что не сильно стараюсь или же ещё не до конца проснулась, а он пригибает меня к полу, не давая моим рукам дотянуться до его лица, и, сидя сверху, ногам ударить тоже. — Слушай, Дана, я думал, мы всё выяснили. Почему ты такая настырная? Неужели ты считаешь, что тебе всё сойдёт с рук? Я поджимаю губы, стараясь не показывать, как обидно сейчас прозвучало это его серьёзным голосом. — Я могу разозлиться и рассказать всё руководству, и ты будешь исключена аж с отборочного тура. — Я же не предлагаю взятку или что-то в том духе, — бурчу я, но похоже, с принципиальным Чимином это не работает. Я замечаю, как выцветают его корни — похоже, он моет голову каждый день, и заглядываюсь на то, какие острые у него скулы, переходящие к уху, какая длинная шея, покрытая каплями пота и воды. — И я думаю, ты от меня что-то скрываешь. — Мы едва знакомы, — говорит он, — каждый человек что-то скрывает. Ты думаешь, я буду изливать душу первой встречной, даже если у нас куча общих интересов? — Я это узнаю, — усмехаюсь и очень уверенно говорю я. И я уверена, что если понаблюдать за Паком, я смогу узнать правду. Мой дух соперничества даже не думает, а нужно ли мне знать его подноготную, потому что нет, не нужно, я делаю это просто так. Потому что это на меня похоже. — Боже, да валяй, — он поднимается, выпуская меня, и я подпрыгиваю следом. — А ты будешь на отборочном туре? Он уже через четыре дня. — Я сужу полуфиналистов и финалистов, — коротко отвечает Чимин. — Значит, опасаться, что я вылечу на первых порах, мне не стоит, — улыбаюсь я, и парень смеряет меня взглядом. Не дождавшись реакции на мою реплику, я возвращаюсь к одиночной тренировке у тренажёра, потому что отдельный зал, где проходят чиминовы занятия, начинают заполнять люди. Когда он начинает тренировку, я встречаюсь с ним взглядом через стеклянные двери. Мне непонятны опасения Чимина, хотя догадаться нетрудно. Вряд ли он стал бы предупреждать меня, если бы я и правда лезла куда не следует. А ещё он точно не стал бы этого делать, будь я ему совершенно безразлична. *паккат чаги — удар внешней стороной стопы.