Проигравшие

      Почти ледяной ветер пронизывал тело до костей, и если бы не огромные, припорошенные снегом и идеально ровные изгороди по обеим бокам подъездной дороги, то он, вероятно, просто сбил бы с ног одну из парочки появившихся здесь волшебников.       Поморщившись от очередного его потока, девушка отвернулась от летевших в лицо и во все стороны хлопьев снега и смогла, наконец, осознать происходящее. — Что мы здесь делаем? — прикрыв глаза, проявляя чудовищную сдержанность, спокойно спросила гриффиндорка. Лили, рассматривая сквозь красивые чугунные ворота величественное, но одинокое строение, не сомневалась, что этот вопрос постигнет такая же участь, что и многие предыдущие. И оказалась права, ведь ответа не было. Точно так же не было выбора, когда Скорпиус лишь жестом руки и с недовольной серьезной гримасой указал следовать за ним. — Нужно рассказать, что я встретил старых знакомых, — решил всё-таки ответить Скорпиус, но больше ничего не объяснил.       Приближаясь к поместью, шагая между двух высоких границ садового лабиринта, Поттер меньше всего хотелось думать о том безысходном и зависимом положении, в котором она находилась. Все мысли сводились к тому, что этот ненормальный день когда-то таки закончится, забирая с собой всё уже произошедшее и то, что только ждет её. — Чувствуй себя как дома, — ровно, снова не проявив нужной доли радушия, сказал Малфой, выжимая красивую медную ручку одной из резных двустворчатых арочных дверей. Жестом ладони пригласил Лили в дом и зашел следом, а прикрыв дверь, погрузил здешнюю атмосферу в былые темные тона.       После сплошной белоснежной пелены глаза с трудом различали даже очертания предметов, но через несколько медленных и робких шагов вперед, преодолев своеобразную прихожую этого дома, Поттер невольно приоткрыла рот.       Перед ней вырос огромный зал, что своими размерами почти достигал половины Большого зала в Хогвартсе, и девушка могла поклясться, что ожидала увидеть здесь что-то совершенно противоположное тому, что видела. Приготовилась лицезреть тусклые каменные стены, стоящий во всех возможных углах фамильный антиквариат, кучу холодного гранита и мрамора, и все, что должно было буквально кричать о состоятельности, независимости и благородстве хозяев.       На деле внутри всё было не без этого, конечно, но всё же по-другому: тепло, красиво и довольно уютно. Единственным, что позволяло рассмотреть здешний интерьер был огромный разожженный камин посреди той стены, что располагалась по левую руку от входящих. Вокруг него полукругом стоял обитый темным бархатом гарнитур из дивана и тройки кресел, а несколькими метрами правее и глубже — неподалеку от ряда прикрытых тяжелыми шторами высоких окон, находился большой обеденный стол на две дюжины персон. На нем стояло несколько роскошных ваз, в которых доживали свою жизнь большие и невероятно красивые белые розы. Одна другой краше, словно только что сошли с нарисованной картинки, несмотря на то, что на дворе была глубокая снежная осень.       Вся мебель, огромный ковер, часы на каминной полке, подсвечники, десятки старинных ламп и бесчисленное количество волшебных картин в серебряных рамах выглядели невероятно дорого и полностью справлялись со своей задачей. Говорили не только о богатстве здешних обитателей, но и дарили уют, и гласили о том, что люди не обделены хорошим вкусом. — Охо, — тихо восторгалась гриффиндорка, медленно осматривая здешние достопримечательности. — А ты чего ожидала? — реакция гостьи явно импонировала юноше. Даже немного повеселила. — Ах, да, Поттер, что-то сродни Лютного переулка, — он прищурился, вспомнив её слова о том, что упомянутое место было бы ему как раз под стать. — Здесь красиво… — пробормотала Поттер, рассматривая теперь высоченный кассетный потолок и огромную люстру, в тысячах стеклянных камушков которой играли огненные отблески. Замолкла, вернув свой взгляд на хозяина, стягивающего с себя куртку. — Парт! — здешнюю уютную тишину, нарушаемую доселе лишь их коротким диалогом и веселым треском огня, разбавил баритон Скорпиуса, а всего через миг раздался тот хлопок, с которым обычно появляются домашние эльфы. Лили даже вздрогнула и порядочно дернулась, когда всего в паре метров от неё из воздуха появился молодой домовик. — Мистер Малфой! — низко поклонившись в знак приветствия, обмотанный лоскутом красивой пурпурной ткани, которая была один в один схожа со здешними портьерами, серьезный с виду слуга явно ждал указаний. — Отец дома? —  спросил Скорпиус. Настолько сухо, что Лили не могла этого не заметить. Даже не догадывалась о качестве их со старшим Малфоем отношений, и думать об этом никогда не думала, но сейчас надеялась, что ответ будет отрицательным.       Ей совсем не хотелось заводить знакомство с тем, о ком она не раз слышала от родных ей людей. И далеко не самое лучшее, если говорить о глубоком прошлом и том времени, когда её и Скорпиуса ещё и в помине не было на этом свете. Всё, что Лили знала об отце Скорпиуса заканчивалось на его имени, былой вражде с её отцом, и что Драко Малфой, находясь под влиянием своих родителей — дедушки и бабушки Скорпиуса, судьба которых после второй магической войны была для Лили тайной, некогда, как и они, состоял в числе Пожирателей.       Знала и то, что мистер Малфой прослыл коллекционером, что по мере надобности принимает участие в каких-то министерских делах, состоит в попечительском совете их школы и даже слышала, что его имя когда-то всплывало рядом с такими обозначениями, как благотворительность и спонсорство, но особого значения этому не придала. — Ваш отец в своём кабинете, хозяин, — ответил эльф, сложив перед собой ладони и всё ещё не смея отвести от хозяина свои огромные янтарные глаза. — Хорошо, — подытожил слизеринец, а девушка совсем не удивилась тому, что тот говорит со слугой надменно и даже грубовато. — Позаботься о ней, — шагнув к лестнице, он кивнул через своё плечо на Лили, а Парт, будто получив невербальное разрешение отвлечься, взглянул, наконец, на гостью. — Добрый день, мисс, — поклонившись и ей, он учтиво поздоровался. — Привет, — мило улыбнулась Лили, рассматривая создание напротив. Всегда питала слабость и даже жалела домовых эльфов, но он был всё так же сдержан. Лишь повел одним из длинных ушек и казался невероятно серьезным и невозмутимым, а это казалось Лили странным. Если учитывать то, что младший хозяин заявился в дом в разгар учебного семестра, в компании незнакомки и что они оба выглядят так, словно целый день провели на помойке, но Парта, судя по всему, это не смутило. — «Ещё бы… Прислуживать этой семейке. Тут уже ничего не удивляет и точно не до веселья», — подумала Поттер. Представила будни здешнего слуги и реально оценила то, почему он словно не умеет улыбаться, но уже радовалась, что ей, вероятно, удастся избежать встречи с ещё одним хозяином эльфа. — Чего изволите?.. В первую очередь? — деловито спросил домовик и Поттер замешкалась. От неловкости и нежелания командовать. — Я бы не отказалась умыться, — честно призналась она, но до того мягко и скромно, что эльф ещё раз повел ухом. Вероятно, не особо привык к подобному тону, ведь слова звучали сродни просьбы, а тот, очевидно, привык к иному.       Поттер всё ещё чувствовала на лице, руках и шее липкое и тянущее ощущение от запекшейся крови и хотела от него избавиться. Вспомнила о причине своего внешнего вида и покосилась на уже взмывшего по ступеням юношу. Даже при таком освещении четко рассмотрела на полу череду капель крови. Они всё ещё капали из крепко зажатого кулака ушедшего Малфоя, но картина вокруг сменилась. Успела напоследок увидеть, как светлый затылок молодого человека исчезает за первым поворотом второго этажа. Чувствовала, как длинные теплые пальцы пергаментно-серого цвета, принадлежавшие эльфу, берут её за ладонь, а теперь вот оказалась в совершенно другом месте.       Перемявшись на ногах от того, что такое быстрое перемещение дезориентировало её, Поттер осмотрелась. Снова пришла в восторг и распахивала губы. — О-го, — тихо восторгалась девушка.       Домовик, обладающий привязанной к этому дому магией, был единственным, кто мог перемещаться в здешних стенах. Он, как Лили поняла, избавил её от нужды подниматься по той же лестнице, где шел Скорпиус и перенес в ванную на втором этаже поместья. Скорее в одну из нескольких, ведь если учесть размеры дома, то их должно быть чуть ли не с половину десятка. — Ты один?.. Один в этом доме? — поинтересовалась девушка, но даже не смотрела на домовика. Вместо этого осматривала огромную ванную комнату. Та превосходила своим размером даже ванную старост в Хогвартсе и не могла не удивить. Как минимум тем, что по обеим бокам от белой входной двери всё было в изумрудно-зеленом блестящем мраморе с черно-золотыми разводами. Даже три пары колонн, подпирающих идеально чистый зеркальный потолок. Будучи в паре метров друг от друга, они огораживали своеобразный проход, ведущий к огромной ванне-бассейну. — Да, мисс?.. — чуть вопросительно, а Лили тут же поняла, что эльф и понятия не имеет кто она такая. — Поттер, — сказала девушка, а в безэмоциональном доселе лице слуги промелькнуло удивление, — я — сестра Альбуса Поттера. Думаю, вы с ним знакомы? — Знакомы, мисс Поттер, — кивнул Парт, но всё же было видно, что такая концентрация этой фамилии в здешних стенах и жизни юного хозяина всё-таки удивила домовика. — Мне всегда нравился этот юноша, — сдержанно признался он. Вероятно, был истинно предан молодому хозяину и просто не мог относиться плохо к лучшему другу Скорпиуса. — Да, мисс Поттер, в этом доме только один эльф, — Парт ещё раз ответил на её недавний вопрос, а девушка уже подумала о том, сколько часов в день у него уходит, чтобы держать здешние достопримечательности в такой выедающей глаза чистоте.  — А как давно ты служишь хозяевам? — любопытствовала она. Заодно пыталась хоть как-то разговорить его. — С тех пор, как сюда переехала миссис Гринграсс. Около двадцати лет. До этого я прислуживал в её доме, — коротко и грустно объяснился он, а Поттер замялась. Поджав губы, чувствовала, что внутри неприятно подпрыгнуло и перевернулось. Совсем неприятно.        Будучи всегда окруженной любящими людьми, вырастая в компании добрых, понимающих родителей, двух веселых братьев и вечно шебутной семейки Уизли, она совсем забыла давнишний рассказ Альбуса о том, что Скорпиус с начала своего третьего курса рос уже без матери. Слушая тогда об этом, Лили впервые в жизни почувствовала в его адрес что-то кроме неприязни. Ощутила искреннее сочувствие даже в сторону Скорпиуса Малфоя. В адрес того, кто с тех самых пор стал ещё злее и невыносимей, но Лили только сейчас задумалась, что во многом именно эта утрата могла послужить тому виной. — Прошу сюда, — эльф указал тонкой рукой на ряд из трех умывальников под обрамленным в золото зеркалом причудливой выгнутой формы. — Если я ещё чем-то могу быть полезен, я с радостью выполню все Ваши поручения, — сказал он, но упомянутой радости не было и тени. Был суше черствого пряника. Словно запрограммированная на некий набор слов и действий машина. — Нет, я… Спасибо. Наверное, больше ничего, — немного сбивчиво сказала Поттер, но эльф, услышав слова благодарности, позволил себе подобие улыбки. — Вы уверены? — переспросил он, рассматривая красивыми янтарными глазами кровавые пятна на одежде. Ему явно нравилось то, что девушка учтива и благодарна. — Разве что… — оценив своё отражение, она поморщилась. Не хотела обременять домовика просьбой, но тот сам поспешил предложить свою помощь: — Вычищу в два счёта, — как будто гордился, что будет полезен, кивнул на её одежду и выпрямился. — Спасибо, — стянув грязную куртку со следами сегодняшнего приключения, Лили отдала её в руки Парта. Не хотела обременять его ещё и этим, но возвращаться в школу в таком виде не хотела больше. Тот, поклонившись в ответ на её благодарность, растаял в воздухе, но прежде одарил гостью той улыбкой, что Лили сочла сносной и вполне искренней.       Ещё немного глядя на то место, где только что растворился собеседник, она шагнула к зеркалу. Уперлась на край умывальника и сосредоточилась на своём отражении, но в глухой тишине четко услышала шаги. Они звучали за дверью, и принадлежали поднявшемуся по лестнице Скорпиусу, что неспешно следовал мимо этой комнаты дальше по длиннющему коридору.       Наскоро приведя себя в порядок, Поттер даже через прикрытую дверь расслышала два мужских голоса. От того, что зародившийся парой минут назад диалог теперь больше смахивал на ссору и пестрил повышенными тонами: — …Ты не имел прав на такие решения! — чётко расслышала гриффиндорка незнакомый ей суровый голос. Аккуратно приоткрыла двери и в приливе интереса выскользнула наружу. Оказалась в красивом и действительно длинном коридоре с будто нескончаемым рядом дверей. Каждая из них была по правую руку от далёкой арки. Оттуда, наверное, и пришел слизеринец. Все входы в помещения отделялась друг от друга подставными столиками, или висевшими на стенах полотнами в красивых рамах, но голоса звучали из единственной открытой двери. — Если бы я их сегодня не увидел, ты бы и не знал, что они вернулись, — упрямо и грубо ответил Скорпиус, пресекая воспитательные речи отца. — Я — совершеннолетний и вправе решать где и с кем мне быть. И что делать! — не сбавлял обороты юноша. — Очень бы хотелось, чтобы ты отдавал себе отчёт в том, что происходит, — уже сдержанней, но с невероятным упреком ответил взрослый волшебник. — Совершеннолетний, — почти фыркнул он. — Ты мой сын и должен хотя бы прислушиваться к тому, что я тебе говорю. И пока ты не закончишь школу, я буду нести за тебя ответственность. — Так же, как твои родители несли её за тебя? — на грани фола, ведь упоминание о конкретном дурном влиянии Люциуса и Нарциссы Малфоев вряд ли порадовало Драко. Тем не менее, они всё же были его родителями. Любили его, конечно, и не исключено, что до конца своих дней потом жалели о своих ошибках. — Ты хоть понимаешь, что было бы, если бы они нашли тебя? — строго, но будто умоляя понять его, сказал старший хозяин дома. — Ещё и девчонку Поттеров сюда впутал?! — снова повысил тон Драко. — Ты помнишь, кто её отец, я надеюсь? — съязвил он, но замолк и тяжело выдохнул, а приблизившаяся ещё на несколько шагов девушка даже затаила дыхание, чтобы не разоблачить того, что стала свидетелем этого недопонимания между представителями двух поколений. — Скорпиус, если бы Астория знала… — на выдохе заключил он, но в голосе уже не было неистовой злобы. Её замещало разочарование и даже грусть, а у Лили от очередного упоминания о миссис Гринграсс снова сперло дух, ведь некогда слышала, что та при жизни была очень красива, умна, талантлива и невероятно добра. Не испорчена богатством и не зациклена на чистокровности. — Не смей заговаривать о ней! — сквозь зубы процедил слизеринец, а Поттер, дёрнувшись, уже знала, что это и есть высшая точка его кипения. — Что бы она сказала, если бы узнала, что ты шляешься по таким местам? Подвергая себя риску ради каких-то сомнительных дел, о которых не считаешь нужным рассказать даже отцу? — Я рассказал тебе всё, что ты должен знать. И если бы не хотел тебя предупредить о том, что тебе теперь тоже нужно быть осторожней, то ты бы и не догадывался где, с кем и что я делаю, — злобно пояснил молодой человек, — мог бы просто сказать спасибо, а не делать вид, что тебе есть хоть какое-то дело до моей жизни, — небрежно и ехидно бросил он. — Не говори глупостей, Скорпиус! Конечно есть. Ты… Да как ты не понимаешь?! — почти сорвался на крик мистер Малфой, — я пообещал ей. Я поклялся, что буду заботиться о тебе и если ты забыл, я напомню тебе, что ты — мой сын! Единственный, и тот, кого я вырастил, в чью жизнь я как раз имею право вмешиваться! — Ты обещал, что позаботишься и о ней! — запредельно громко крикнул юноша, но в словах переполнились эмоциями настолько, что Лили остолбенела и проглотила тот огромный ком, что стал ей в горле. Никогда прежде не слышала, чтобы Скорпиус так эмоционировал. Знала, что он способен на всё, только не на то, чтобы ощущать что-то сродни душевных терзаний, — ты обещал ей, что найдешь выход, — тише сказал он, но с кричащим в каждом новом звуке упреком, — обещал ей, а она всё равно умерла! — обвинял отца Скорпиус. Своими словами словно резал без ножа того, у кого ответов не находилось, а Лили четко уловила почти дикую для Малфоя эмоцию — боль. Скорее всего, на такой ноте заканчивался каждый их разговор.       Вокруг снова воцарилась мертвая и давящая на уши тишина, а задыхающейся от шоковых эмоций Лили пришлось прикрыть рот ладонью, чтобы оттуда перестало вырываться глубокое, тяжелое и частое дыхание. Оно было последствием того, что на голову Поттер, словно снег среди июля, свалилось множество пояснений. Один лишь короткий подслушанный ею диалог расставлял в голове девушки всё по полкам так быстро, что от этого закололо в висках. Много лет не понимая причин снобизма, злобы и мерзости младшего Малфоя, Лили и предположить не могла, что под толстой и неприкасаемой шкурой живет что-то настоящее. Переживания, семейные размолвки и боль от утраты действительно любившего его человека. И одного из всего нескольких, кого искренне любил и он. А может, и единственного. — Я возвращаюсь в школу, — терпко кинул старшекурсник, а Лили словно обдало кипятком.       Сорвавшись с места, она кинулась в ту сторону, где должна была находиться и взялась за ручку двери в ванную как раз тогда, когда в коридор шагнул озлобленный Скорпиус. Вышло так, как будто она только что покинула её пределы. — Мы ещё не закончили разговор, Скорпиус! — кинул напоследок Драко, но юноша уже ничего не слушал. — Идём, — чеканя шаги, приближаясь к ней всё быстрее, он даже не посмотрел на гостью. Лишь сильно схватил за запястье и та, уже не впервые за сегодня, поморщилась от боли. Эти ощущения прекратились лишь тогда, когда они миновали пять дверей и шагнули в ту, что была самой крайней. — Полегче ты, — возмутилась Лили, но не очень громко.       Потирала руку и смотрела, как Малфой с хлопком закрывает дверь, а после водружает на неё свою уже перемотанную тонким бинтом, сжавшуюся в кулак ладонь, но больше не проронила ни звука. Лишь нахмурилась, и знала, что под его горячую руку лучше не попадаться. Откровенно говоря, смелая и достаточно решительная гриффиндорка сейчас даже побаивалась того, кого видела перед собой. Тем более её пугало зависимое положение и то, что она была теперь единственной его грушей для морального битья. Она-то в любой момент может понадобиться Малфою, что больше походил на кипящий чайник: скулы ходили ходуном, жилка на виске пульсировала, а раздувающиеся крылья носа жадно вбирали недостающий воздух.       Упираясь ладонями в дверь, молодой человек опустил голову, прикрыл веки и быстро облизал губы. Сделал пару глубоких вдохов, а только потом, взяв под узду свою злобу, повернулся к Лили. — Понравилось представление? — перемена не могла не шокировать — он, всё ещё упираясь на вытянутые руки, ухмылялся. Как ни в чём не бывало, словно и не было того разговора, что вывел его из себя.       Поттер сразу поняла, что он догадался. О том, что слышала то, чего не должна была. Сложно было не услышать. Даже если бы она находилась в то время в стенах огромной ванной, ведь сказаны речи были запредельно громко и в сердцах. — Не очень, — честно и даже сочувственно скривившись, ответила девушка.       Лили, ещё раз тяжело сглотнув и желая отвлечься от всего этого так же быстро, как и слизеринец, лишь вытерла об штаны изрядно вспотевшие ладони. От неловкости отвела взор и заскользила им по той комнате, где они оказались.       К счастью для неё, Скорпиус прошагал к высокому вещевому шкафу, а Поттер смогла, наконец, немного расслабиться и оглядеться. Медленно прокручиваясь вокруг себя, гриффиндорка снова впала в крайнюю степень изумления. Оценив несколько фотографий на каминной полке, что был сразу напротив входной двери, девушка уже не сомневалась, что она находится в самом сердце логова её несносного спутника — в его личной комнате.       До этого она могла только предположить, как должно выглядеть это место, но снова ошиблась. Думала, что каждый уголок будет пропитан кричащими намеками на его достижения в школе, квиддиче. Что увидит в мрачных стенах целое сборище такого же дорогущего антиквариата, которым были обставлены комнаты поместья, но всё снова было не так. Начиная с того, что её размер был едва чуть больше комнаты старосты в башне Гриффиндора, и заканчивая тем, что здесь было невероятно тепло, светло, мило и царил легкий беспорядок. Вероятно, что из-за того, что Скорпиус запретил Парту что-то перекладывать и эльф бывал тут только для того, чтобы погонять пыль.       Сквозь два огромных окна проникало море дневного света, падая на искусственно состаренную мебель, уютный темный диван, кресло и просторную кровать. Помимо этого тут скромно покоился красивый комод и письменный стол, а абсолютно всё свободное пространство занимали бесчисленные полки и шкафы с книгами. Сотни. Непомерное количество разнообразных томиков в самых диковинных переплетах. Из-за них сходство с обитель миссис Пинс было очевидным. По мнению Лили, это было чуть ли не последним местом на земле, что подходило Малфою.       Открыв шкаф, он даже не обратил внимания, как пытающаяся выдавить хоть какой-то звук Поттер наблюдает за ним. Смотрела, как он стягивает с себя испачканную кровью толстовку. — Ты все?.. — неуверенно начала Лили, но получилось тише, чем хотелось, — ты все их прочёл? — чуть ли не с восторгом спросила она, указывая пальчиком в наглухо забитые шкафы.       Лили всегда питала слабость к тому, что было напечатано на бумаге. Будь то обычная книга или даже учебник. Может, из-за этого и прославилась своей святостью, ведь тратила время не на мальчишек, а на книги, находя их более интересными и привлекательными. К своим годам накопила багаж из пары сотен томов, а вот счёт с парнями был нулевой, но она и понятия не имела, что подобной страстью страдает и он. Причем тщательно скрывая эту страсть к текстам за увлечением противоположным полом. Как раз последнего Малфой никогда не скрывал. Обычно всё было наоборот: кичился новой «подружкой», а вот за книгами его Лили никогда не видела. Разве что парочку раз, но лишь за учебниками. Она, будучи вечной поклонницей школьной библиотеки, могла поклясться, что видела его там до безумия редко. — Не все, конечно. Не вижу смысла тратить время на творения бездарностей, — хмыкнул юноша, небрежно махнув ладонью в сторону самой дальней полки. Там, вероятно, и покоились те самые книги, что не прошли отбор на предмет его интереса, но их количество едва достигало пары-тройки десятков. — А остальные значит прочёл? — изумилась гриффиндорка. — Это разве преступление? — повёл бровью Малфой и позволил себе половину улыбки. Только после этого посмотрел на девушку и повеселел от того, как удивлённо она выглядит.       Засевший в голове стереотипный образ Малфоя снова трещал по швам и он, стягивая через голову белоснежную футболку, вскоре повеселел ещё больше. И снова тому причиной стала девчонка Поттер.       Лили, потратив на тщательное рассмотрение его наполовину обнаженного тела несколько молчаливых секунд, почти дёрнулась. Это было уже после того, как взгляд почти прилип к нему. Оценила грудь, мускулистые руки, довольно широкие плечи, но такой реакции добились идеальные рельефы торса и четкие линии косых мышц, что уходили под пояс таких же идеальных джинсов. Поттер, уличенная в такой неосторожности, быстро захлопала глазами и начинала краснеть. Отвернулась от его взгляда, но с мыслями о том, что слишком уж много идеального для такого, как он, а в голове зазвучал голос Марго. Её смелые слова о том, что Скорпиус кое в чём невероятно хорош по сравнению с другими. Они так завладели её сознанием, что девушка мотнула головой в попытке отправить их в небытие, но ведь любопытная же девичья натура. Да и Малфой, упиваясь увиденным и её непомерной для уже относительно зрелого возраста робостью, тоже не дал её мыслям кануть в бездну: — Поттер, ради всего святого, — посмеивался он, разворачивая чистую футболку, а Лили вовсю почёсывала нос. С интересом рассматривала корешки книг и пыталась избавиться от той горячительной волны, что прокатилась по лицу. Ей бы это даже удалось, если бы Скорпиус, натягивая на ходу одежду, не сокращал то расстояние, что разделяло их, — у тебя же два брата. Только не говори, что никогда не видела парней без футболок. Тебе точно почти семнадцать? Не пять? — весело и насмешливо говорил он, но всего в полуметре от её спины, а девушка уже листала какую-то взятую наобум книгу. — Конечно видела, — фыркнула она. Лили же не могла озвучить то, что к хорошо слаженным телам братьев по резонным причинам родственной связи априори не может чувствовать такой заинтересованности, как к тому, которое имела неосторожность рассматривать. Причём с необъяснимым для себя же любопытством, но текст перед глазами скоро пошел пятнами. Почти дернулась от его близкого дыхания, что уже было ей знакомо. Именно от этого захлопнула книгу и шагнула прочь, а Скорпиус, запустив руки в карманы, не переставал улыбаться. Ему уж точно нравилось вгонять бедную Лили в краску. — Ты правда все их прочел? — быстро перевела тему, собрав остатки решительности, и вышло неплохо. Медленно шагая вдоль полок, девушка читала надписи на корешках.       Некоторые удостаивались короткого кивка, означающего то, что эта книга ей знакома, и что она тоже её прочла, но парочка заслужила особого внимания и даже восторга. — «Утопия», — улыбнулась Поттер, быстро потянув с полки ветхий томик. Для него почему-то было отведено особое место. Судя по всему, эта книга тоже заслужила особого внимания хозяина. Не говоря о том, что ей было много лет и за них её перечитывали не один раз. Об этом свидетельствовали заломы на страницах, которые Лили уже переворачивала. — Ты знаешь, что Мор начал работать над ней в 1515 году? Он в совершенстве владел латинским языком, но по причине множества языковых опечаток в Первом издании, ему пришлось обратиться к другому топографу? — затараторила она, — после этого вышло два новых, но первое лондонское увидело мир аж через шестнадцать лет после кончины Томаса Мора и… Ты чего? — замялась к концу фразы, глядя на то, как слизеринец широко улыбается. Поджала губы и нахмурилась. Настолько увлеклась одной из излюбленных книг, что совсем забыла, кому она это рассказывает. Аккуратно закрыв обложку, Поттер уже собиралась вернуть книгу на место, но хозяин дома не дал это сделать, развеивая её домыслы о том, что сказанное ею было не уместным. Хотя, судя по его виду, он знал обо всём том, что Лили только что рассказала. — Смотри, Поттер, — снова переворачивая твердую обложку, Скорпиус прикусил краешек губы. Считывая язык его жестов, Лили могла сказать о том, что он доволен. Юноша легонько постукивал пальцем по нескольким строчкам и снова наблюдал за тем, как ползут вверх брови гриффиндорки. — С ума сойти, — ахнула она. Сжимала в руках один из упомянутых экземпляров из лондонской типографии, а цифры под сроками гласили о том, что через пару десятков лет эта книга справит свой пятисотый день рождения. — Это и вправду?.. — изумилась она, прижимая к груди книгу. — Невероятно, — ещё раз рассмотрев корешок, бережно вернула томик туда, где ему было отведено личное пространство.       Повернувшись, девушка легонько провела внутренней стороной предплечья по ребрам. Это её неосознанное движение говорило лишь об искреннем смятении и замешательстве, но на глаза снова попалось то, что завладело её вниманием — множество приколотых над письменным столом газетных вырезок, кипа писем и всё то, что прямо или косвенно касалось каких-либо издательских тем. Заключением стала магловская антикварная и дорогая печатная машинка, и стопки напечатанных на ней листов и рукописей, аккуратно сложенных на самом краешке деревянной столешницы. — Ты что-то пишешь? — с изумлением спросила она и прищурилась. Действительно удивилась. Это было ещё одной гранью того подводного айсберга, что таила в себе суть слизеринца. Лили уже потянулась к почерканным в некоторых местах страницам, но ладонь юноши сильно прижала листы бумаги. — Это не интересно, — ровно кинул он. — Да ну? Правда? — теперь улыбалась и гриффиндорка. Настала её очередь радоваться эмоциональному дискомфорту собеседника, хотя по его виду и не скажешь, но поступок говорил сам за себя. — Могу дать рецензию, — не унималась Поттер, складывая руки в замок под грудью. — Только не делай вид, что что-то смыслишь в этом, — посмеивался, но при этом отлично знал, что перед ним чуть ли не самая дотошная любительница прошуршать страницами.       Лили Поттер в этом деле переплюнула только ещё большая «читака» — Роуз Уизли, закончившая в прошлом году Хогвартс с кучей наград за отличную учебу и усердие во всех школьных делах. К слову, это на её место был выбран школьным старостой Скорпиус.  — Значит, наш разнузданный слизеринец питает слабость к литературе, — закусила в приливе интереса щёку. И скажи ей кто-то, что она будет позволять себе такой тон, упрямый взгляд и такие темы в адрес Малфоя, то Поттер бы и куда подальше послала бы. Ещё утром, но раз пошла такая пляска, и за сегодня он невольно открылся ей с других сторон, то Лили просто не посмела упустить такой шанс. Тем более, она и сама помышляла связать свою будущую карьеру с работой в издательстве. На это её давно вдохновил пример Джинни Поттер, работающей в «Ежедневном пророке» ещё до того, как увидел этот мир старший из братьев Лили — Джеймс. Вот только страстью Лили было не писательство, а кое-что другое. — Разве в чтении есть что-то преступное? — хмыкнул он, — того же желаю большей половине непроходимых тупиц из твоего факультета. Будь у них хоть капля желания обзавестись интеллектом, — размышлял, но замолк и облизал губы. Сузил глаза и теперь выглядел так, будто его одолевает азарт. — Любимое произведение средневековья, Поттер? — быстро спросил он, но больше походило на начало допроса с пристрастием. — А разве не очевидно? — не сдержала веселья Лили, кивнув на ту книгу, что недавно сжимала в ладошках. Заслужила тень улыбки и кивок. — Исторический роман? — настаивал он. Будто ждал от Лили оплошности и хотел убедиться, что всезнайку она из себя только строит. — О-о-о… Много. Пусть будет «Королева Марго», Дюма, — не терялась девушка, — хотя вся трилогия потрясна. — Классика? — Пф-ф-ф, — выпустила из легких воздух она, — уйма: «Джен Эйр», «Унесенные ветром», — задумалась и подалась вперед, — «Гордость и предубеждение», — нарочно намекала на то, что Малфою эти понятия очень близки, но тот ухмыльнулся и почти закатил глаза. — Детская? Как раз по твоей теме, — подначивая, сочтя происходящее забавным, он тоже сложил на груди руки и внимал каждому ответу девушки. — Кэрролл, конечно. — Конечно, — тихо хихикнул он. Сразу понял о чём идёт речь, — ты даже мне кое-кого напоминаешь. — Алису? — улыбнулась Поттер. Ей тоже импонировало происходящее. — Безумного шляпника, — с окрасом очевидности исправил её юноша, и Лили уже не сдержала смешок. — Ну, хоть на книги у тебя отчасти есть вкус. Несмотря на то, что все они магловские, — подшучивал молодой человек. Опираясь на спинку кресла, взявшись за неё ладонями, он скрестил ноги в лодыжках и бесцеремонно осмотрел Лили с макушки и до пят, — а вот с другим вкусом явно проблема, — словно упрекал, не довольствуясь её мешковатым свитером. Хотя обтягивающие джинсы заслужили еле заметный, но одобрительный кивок. А может и то, что пряталось под ними, но об этом Лили не думала, хотя и стоило бы. Ведь это ей предстоит каким-то образом заставить себя нравиться ему. Хотя в свете недавнего это казалось реальным, ведь он явно оценил то, что она не глупа, весела и интересна. Ещё и разделяет его интересы. — Нам пора, — оторвавшись от Поттер, он сказал это тогда, когда оценил положение стрелок на наручных часах.        Натянув чистую кофту вместо той, что была испачкана кровью, Малфой жестом руки предложил ей первой покинуть комнату. Спустившись по изгибам лестницы на первый этаж, оба не успели сделать и пары шагов, как в огромном зале послышался голос. И он, порождая в девушке порцию жуткой неловкости, принадлежал не Парту. Драко Малфою, а Скорпиус посуровел. Причём моментально. — Уже уходите? — шагнув от камина в их сторону, мужчина выпрямил свою спину, а Лили не могла не изумиться тому, насколько сын похож на него: горд, даже холоден, но статен и невероятно красив. Это сходство стало ещё сильней, когда старший из пары Малфоев откинул полы дорогого пиджака и скользнул ладонями в карманы не менее дорогих брюк. — Добрый день, мисс Поттер, — суховато поприветствовал он, удостоив девушку взором лишь к концу фразы и протянув ей одну из бледных ладоней. — Добрый день, мистер Малфой, — нервно ответила она, отвечая на легкое рукопожатие, но ситуация была из ряда вон. До того, что отозвалась в ней дробью перепуганного сердца, ведь знать о существовании человека в теории и видеть его несколько раз, но лишь мимолётно — одно, а вот это вот уже попахивало официальным знакомством. — Парт! — вступив с отцом в перепалку взглядов, Скорпиус отвлёкся на хлопок. — Вещи, — грубо и сквозь зубы зашипел он домовику. Тот даже вздрогнул и совсем не понимал, чем заслужил такую немилость. Поклонился, исчез, и снова появился, сжимая в руках верхнюю одежду школьников.       Не проронив ни звука, слизеринец почти рывком забрал её. Таким же рывком схватил ладошку девушки. Та даже не успела попрощаться со старшим хозяином. — Скорпиус! — взывал в спину юноше мужчина, — ты не можешь всё время уходить! От меня и от разговора!.. — Ещё как могу, — кинул он через плечо. — Скорпиус!.. — злясь, но по большей степени отчаянно окликнул его Драко. Хотя и понимал, что сына этим не остановить. Скорее всего, их многолетний разлом в отношениях давал последние впечатляющие трещины. Те, после которых люди обычно прекращают своё общение или сводят его к критическому минимуму.       Лили, глядя напоследок на хмурое лицо взрослого волшебника, вышла следом за Скорпиусом, но от витавшей в воздухе немилости подмывало на тошноту.       Спустя минуту, ещё переваривая громкий хлопок входной двери, отсутствие прощальных слов и то, что слизеринец действительно не прав, она до боли поджимала губы. — Руку, — по-хамски сказал он, выставив вперед ладонь. Этим заслужил её немое, но злобное осуждение. — Мы не на светском рауте, Поттер, давай сюда! — схватив её, оба растаяли в воздухе, но терпение гриффиндорки достигало апогея. — Да что с тобой такое? — вырвалась из болезненного хвата Лили, а слова уже не были теми, что обычно подконтрольны разуму. Следующие обещали вылетать, прежде чем скривившая милое личико Поттер успевала бы их осмыслить, но ей было всё равно:  — Почему ты такой?.. Ведёшь себя, как… Ты же можешь быть нормальным! — почти срывалась на крик она, вспоминая их разговор в пабе и комнате. И голос её зазвучал так громко, что с опушки у хижины Хагрида, куда Малфой переместил их, ввысь взмыла стая черных ворон.       Почувствовав до ужаса неприятное шевеление в районе солнечного сплетения, девушка осмелилась и на те слова, что подкатывали к горлу: — Ты до полусмерти напугал ни в чём не повинного эльфа, таскаешь меня за собой и обращаешься со мной, как будто я какая-то вещь. Даже не рассчитываешь свою силу, а про отца я вообще молчу! Ты же прекрасно понимаешь, что он прав, а ты — нет! Он переживает за тебя! — возмущенно тараторила она. Пыталась противостоять испепеляющим глазам, и в душе молилась, чтобы Малфой не потянулся за волшебной палочкой. — И если ты такой умный, каким мнишь себя, то должен понимать, что родителям свойственно переживать за своих детей! И это нор-маль-но! — дробила для пущей убедительности слова, а слизеринец между тем шагнул к ней. Почти нависал над Лили. Теперь и она была напугана не меньше Парта. Только всеми силами не подавала виду и быстро облизывала сухие бледные губы. — Он же… — выдыхала и в какой-то момент не верила, что собирается это озвучить, но эмоции и жажда достучаться до Малфоя уже играли свою шутку: — … Он любит тебя. Это и слепому видно, и видно, что переживает… И понятно, что пытается заменить тебе… Асторию, — тише и испуганней сказав последнее, Лили захлопала длинными ресницами. Прикусила язык, поскольку поняла свою роковую ошибку, но было поздно: теплая ладонь с тонкими бледными пальцами уже сомкнулась на вороте куртки, отнимая у гриффиндорки возможность сделать нормальный вдох. — Поттер, будь добра и не лезь не в свое дело, — медленно перекидывая голову с одного бока на другой, он был в статичной ярости. Цедил слова сквозь зубы, прищурил озлобленные глаза, которыми поочередно смотрел в два идеально обрамленных изумруда под широко распахнутыми веками.       Лили попыталась что-то сказать, но он не позволил, сжав руку сильнее и потянув её вверх так, что Поттер пришлось повиснуть обеими руками на его каменной ладони и встать на цыпочки. — Не смей даже на миг думать, что имеешь на это право… Что знаешь меня. Ты будешь последней, кому я разрешу это сделать! Понятно? — яростно шептал он ей, оценив то, как в белках её глаз появляются кровавые трещинки. — Усекла?! — тишину и морозный воздух поразил рык злобы, а Поттер, не имея возможности сказать хоть что-то, хватанула порцию воздуха, что по резонным причинам не достигла легких, крепко зажмурилась и смогла изобразить подобие кивка. Только после этого он разжал ладонь, а Лили попятилась и громко задышала. — Ненормальный, — потирая шею, сказала она безумно тихим, полным ужаса и даже охрипшим голосом, а Скорпиус, совладав, вероятно, с собой, шагнул назад. Глядя в какой-то миг на свою ладонь, он медленно сжал её в кулак и опускал руку. — Ты идиотка, Поттер, — спокойней, лишь с остатками злобы и словно с неким сожалением, он попытался найти её взгляд. И это ему удалось, но полные презрения и отвращения глаза Лили вопили о том, чтобы он держался подальше. Оценив реальность, Малфой снова шагнул вперед. На этот раз решительней. Может быть, чтобы с попыткой свести свой поступок на нет, и как ни в чём не бывало вернуться с ней в школу, но Лили снова попятилась. — Не подходи… Ко мне, — приподняв одну из ладошек, девушка ограждала себя от его приближения, но теперь и в серебристо-серых глазах было место недоумению. Он, всего на минуту потеряв над собой контроль, что было ему почти чуждо, не мог предположить, что всё так обернется.       Тщательно обдумывая всё и всегда, впервые в жизни поддался порыву, а теперь насторожился. Даже не от того, что это всё может достигнуть ушей Альбуса или кого-то из учителей, а от собственных решений и того, что Поттер отчасти права. Права, говоря, что в нём живёт лицемер и мерзавец, и что причиняет боль тем, кто им дорожит. Теперь стало не по себе от одной только мысли о реакции Альбуса. Другое его почти не волновало. Разве то, что он, превосходя комплекцию Лили как минимум в полтора раза, счёл свой поступок таким, каковым он и являлся — грубым и даже низким. — Поттер, чёрт…  — тихо выругался, но девушка его и не слушала. — …Никогда, — завершила свою мысль старшекурсница и уже направлялась к замку. Набирая скорость и лишь единожды обернувшись. Чтобы убедиться в том, что не следует по пятам, но он пока не смел. Так и не шагнул с места до тех пор, пока гриффиндорка не отошла на значительное расстояние. Злился на эту упрямую девчонку и её неумение держать язык за зубами. Сама затронула единственную в мире запретную тему, но и он… Должен был держать эмоции в себе, а не позволять им вылезти наружу. Ещё и вот таким вот почти животным образом.       Сам натворил, втянув Лили в сумасшествие сегодняшнего дня и позволив ей прознать то, что не должна была, самому и расхлебывать. И если бы не его неукротимое желание обставить Поттера, то он бы, наверное, и не думал о том, как всё исправить. А может быть и думал, ведь всего за несколько часов уже понял, что есть в этой девчонке что-то пробуждающее в нём интерес. Она по-прежнему была единственной, кто могла вот так вот просто распрощаться с ним на веки вечные. Без сожаления выкинуть его из своей жизни и памяти. Вполне вероятно, что сделает это лишь добравшись к Мегере. Попросит, чтобы та избавила её от сомнительной компании школьного старосты. Очень сомневался, что станет ябедничать. Это вот было не в её стиле, но кто же её знает?       На руку играло то, что сделать это она сможет лишь завтра утром, а значит, что у него ещё есть несколько вечерних часов. Чтобы разубедить Поттер в её безмерном упрямстве и отвращении к нему. Хотя вряд ли получиться. Вариант теперь один — запутать её в паутине своих интриг ещё больше.

***

      Вечером того же дня, меря комнату шагами, Лили замерла у окна. Сделав тяжелый выдох, который был последствием не менее тяжелого дня, девушка взглянула на часы. Стрелки перевалили за десять, и ужасная суббота подходила к логическому завершению. Во многом выходной, несмотря на компанию Скорпиуса, стал таким ещё из-за настойчивости подруг. Едва Лили вернулась в гостиную, как те практически набросились с расспросами, а Поттер, всеми силами пытаясь не раскрывать и половины событий, всё-таки сдалась под чудовищным напором. Поведала им обо всём, но лишь в общих и размытых чертах, и взяла с них клятвенное заверение молчать. Сама же умолчала о тех странных чувствах, которыми посмела проникнуться к слизеринцу в пабе. Точно так же помалкивала о его ссоре с отцом и всех вытекающих последствиях.       Скрыть свои мысли не составило особого труда, сложнее было утаить от прозорливости подруг ужасное настроение, что к вечеру стало ещё хуже. Кэт и Марго, оставляя Лили в одиночестве, выглядели виновато. Ведь понимали, что сами толкнули подругу в лапы мерзавца. И если бы знали всю правду, то уже отказались бы от идеи о мести.       Виной упавшему настроению Поттер стали часы одиночества, растраченные на размышления о Малфое. Но как бы не старалась Поттер отвлечься и выкинуть этого молодого человека из головы, он всё равно туда возвращался, а вскоре девушка почти проклинала человеческую способность запоминать только хорошее. Безумно злилась на него и предпочла бы теперь держаться подальше, но не могла не прокручивать воспоминания о тех моментах просветления, когда Малфой казался ей нормальным.       Приняв решение хоть как-то расслабиться и буквально смыть с себя этот день, Лили, дождавшись того часа, когда студентам уже не разрешено бродить по школе, направилась в ванную старост. Замотавшись в атласный черный халат, плотность которого была ничтожна и не сочеталась с мерзлыми стенами замка, Поттер покинула башню факультета и спустилась на пару этажей. Дойдя до знакомой двери ванной старост, сказала пароль и зашла в знакомое ей ещё с прошлого учебного года помещение, выполненное из белого мрамора.       Надежды хоть немного расслабиться оправдали себя, когда старшекурсница с головой окунулась в теплую, волшебную воду. Наделенная какими-то неведомыми чарами, она дарила уют и такое нужное девушке умиротворение, но его как рукой сняло, стоило старосте вынырнуть.       Почти дернувшись и ахнув от неожиданности, Поттер одновременно испугалась и разозлилась. Находясь по плечи в воде, и будучи спрятанной под густым слоем белоснежной пены, она всё равно прикрыла руками обнаженное тело. — Что ты тут делаешь? — спросила Лили, вложив во фразу всё пренебрежение и презрение к адресату. Им, конечно, оказался тот единственный, кого она больше всего не хотела видеть. Тем более здесь, тем более сейчас и находясь в таком вот виде, но я слизеринец, сунув руки в карманы серых спортивок, вскоре широко улыбнулся и замер напротив девушки. — Пошёл вон, — коротко и очень грубо кинула гриффиндорка. Словно плюнула, а не сказала. — Я имею даже больше прав тут находиться, — с нотами веселья и явной насмешкой, сказал он. Намекал на то, что у школьного старосты больше прав, чем у факультетского. — Тем более, я знаю парочку полезных заклинаний, — избавил её от нужды расспрашивать, как ему удалось проникнуть в занятую ванную, ведь волшебство комнаты должно было отрицать эту возможность. — Уйди, — насторожившись, кинула она. Пригладила обеими ладонями мокрые волосы, но до бесящего нежелательный собеседник не шевелился. Лишь смотрел так, будто желал сквозь непроглядную пенную пелену увидеть то, что скрылось от глаз, а Лили потянулась к шее. Провела по ней ладошкой, вспоминая ту ноту, на которой они распрощались. — Уходи, иначе… — снова приказывала она. — Иначе что? И с чего это вдруг мне уходить? — хмыкнул он, сделав намеренный акцент на своей персоне. Улыбнулся ещё гаже и ждал, вероятно, ответ на этот обобщенный вопрос, — это же не твоя частная собственность. Хотя твоя жажда лезть туда, куда не надо очевидна, — прищурившись, рассуждал Скорпиус, медленно обводя взглядом светлые стены, — если что-то не устраивает, то ты уходи, — дернув бровью, он начал стягивать с себя футболку. Почти выживал отсюда гриффиндорку, доказывая, что пришел сюда по назначению, а не просто поболтать с ней. — Хотя, можешь оставаться, Поттер. Ты мне не мешаешь. Только держи себя в руках. Да и ручёнки тоже держи при себе. Мало ли что тебе захочется… с такой-то голодухи. — Не обольщайся. На тебя моя голодуха точно не распространяется, — парировала девушка, но мерзавец тут же выровнял спину и не преминул заиграть точёными скулами. Специально, вероятно, дал ей очередную возможность рассмотреть те рельефные формы и очертания, что при обыденном скрывались от её глаз за белоснежной школьной рубашкой или повседневной одеждой. — Ладно, — нахмурившись, говорила через зубки Поттер, но бесит же, как он опять довольствуется её неосторожным, будто оценивающим любопытным взглядом. — Тогда уйду я, — заключила Лили. Скривилась от развязности его слов и намёков, и почти дёрнуло от той мысли, что владелец столь красивого тела и отвратительного нрава станет к ней хоть на шаг ближе. Он снова лишал её выбора, а желание находиться от него подальше пересилило тот факт, что ей придется заматываться в полотенце прямо под водой.       Так оно и случилось, едва девушка добралась до подводных скользких ступеней. Затянув на груди тугой узел мокрющего полотна, с которого, казалось, стекало теперь море воды, гриффиндорка настолько лихо игнорировала Малфоя, что преодолев половину ванной комнаты и впрямь не заметила его приближения. Выжимая из волос и полотенца воду, была поглощена мыслями о том, что очередное совпадение в виде их встречи кажется ей очень странным. Почти не сомневалась, что слизеринец воспользовался картой Мародеров Альбуса, чтобы оказаться здесь в тот момент, что и она. Был лишь один вопрос: «Зачем ему это?!»       Даже несмотря на то, что девушка не мешкала, она всё равно не успела добраться до висевшего на золотистом крючке халата, а значит, что и до волшебной палочки в его кармане. — И это всё? Уже уходишь? Даже странно. Потеряла где-то свой гонор и упрямство. Или ты сильно спешишь куда-то, Поттер? — позволив себе насмешку, как ни в чём не бывало, преградил дорогу молодой человек. Словно не было всего того, что заставляло сейчас юную Лили почти бояться его. Говорил так, будто они опять нечаянно столкнулись в коридоре, чтобы обменяться парой фирменных любезностей. — Ужасно, — сказала первое, что взбрело на ум и лихо игнорировала его взгляд.       Она шагнула в сторону, но Малфой сделал то же самое. Немного наклонившись, пользуясь моментом, Скорпиус сквозь полумрак будто пытался рассмотреть шею гриффиндорки. Может ей показалось? Может это его любопытство? Или же акт запредельной заботы от Малфоя? Нет, конечно, но Поттер уже ничего не знала. Да и знать не хотела. Могла лишь сказать, что в кукую-то секунду он выглядел так, будто по какой-то причине не глумится над ней. Это показалось странным, ведь она, зная слизеринца, думала, что при следующей встрече тет-а-тет, если таковой суждено было случиться, тот не упустит порицать о том, что Лили сама во всём виновата. — О, не бойся, — ехидничала она и попыталась угадать причину его странного поступка, — я не расскажу об этом Мегере. Даже Альбусу. Обещаю. Это будет наша маленькая тайна, — используя весь свой артистизм, Поттер шептала, но попытка спрятать шею, а заодно и озлобленные глаза терпела крах. — Как и суть нашего разговора в коридоре? — повёл бровью и дёрнул уголком рта. — Сомневаюсь, что Ал готов услышать, что его сестра разбрасывается направо и налево просьбами о покровительстве. — Или я такой один, кому повезло услышать это из уст святой Лили Поттер? — подтрунивал над ней Малфой и получалось до того хорошо, что у собеседницы не нашлось ответа. Она лишь буравила его злым взглядом, в очередной раз жалела о том, что ввязалась в историю, злилась, но помалкивала.       Лили лишь по очереди смотрела в его глаза, когда Малфой приподнял руку. Та была отвергнута, но вскоре и во второй раз, а Скорпиус, не стерпев такого усердного неповиновения, снова цокнул от раздражения языком. Почти закатывал глаза и напористо шагнул вперёд. — Не прикасайся ко мне! — приказывала, просчитывая количество моментов нарушения её личного пространства, которые случились за один только день. И если бы могла, то испепелила бы его одним лишь взглядом. Превратила бы в кучку пепла того, кто намертво впился ладонями чуть выше её локтей. — Боишься меня? — почти задорно спросил он, пресекая её почти состоявшуюся попытку вырваться и сбежать подальше. Аккуратно прислонив девушку к холодной мраморной стене, Скорпиус снова приподнял ладонь, но та опять была откинута в сторону. Это закончилось тем, что он всё-таки добился желаемого, оценив еле различимые остатки отметин на шее Поттер, а та поджала губы, чуть скривилась от прикосновения, скользнувшего по кромке её подбородка, и покосилась на спасительную дверь. — Никто тебя не боится, — не выдержала Лили и почти взбесилась. Оградив себя от Малфоя ладонями, даже попыталась оттолкнуть и шагнуть прочь, но босая стопа тут же вернулась в огромную лужу воды. — Пропусти, — закрыв веки, еле слышно сказала она. Злобно, но и почти взмолилась, поскольку выдержать его развязный взгляд и своё собственное раздражение почему-то становилось всё труднее. Не говоря о том, что глаза так и метались в сторону его красивого лица и даже обнаженного торса. Вскоре Поттер была готова простить ему всё, что он натворил. Лишь бы забыть этот день, только бы он отстал и убрался подальше, унося с собой скверну характера и те её мысли, от которых воротит. — Ты сама во всем виновата, — обвинял он и девушка не выдержала. Беззвучно рассмеялась, ведь предполагала услышать нечто подобное. Только минутой ранее.  — Да, сама. Теперь я могу идти? — кивнула она. И снова что угодно. Даже ложь. Лишь бы отцепился.  — Не очень правдоподобно, — посмеиваясь, оценивал её актёрский талант, но и удивился. Ожидал от упрямицы всего, но такой податливости в списке не было. — Ты та ещё лицемерка. А ещё что-то говоришь обо мне, — раскусив её намерения, смаковал он и блаженно зажмурился, втягивая через ноздри витавшую в воздухе напряженность. — Скажи правду, Поттер. О чем ты на самом деле думаешь? Я даже готов дослушать до конца, — тихо-тихо говорил он, но после паузы. Суть слов и подача повергли Лили в оторопь, но ещё острее она становилась из-за столь близких сейчас глаза. — Ты серьезно? — нервно усмехнувшись, облизала губы и не верила ушам, — после всего, во что ты меня втянул ты спрашиваешь, о чём я действительно думаю? — процедила она. — А почему бы и нет? — хмыкнул слизеринец. — Другого такого шанса может и не быть. Так что дерзай, Поттер, я весь во внимании.        Понимала, конечно, что подкатившее к горлу откровение скорее всего вылезет ей боком, но сил держать его в себе уже не было, а после его короткого кивка терпение оборвалось, ведь решила не темнить и выложить всё и нахрапом. Он ведь так этого хочет. — О, ну тогда слушай внимательно! Я думаю о том, что таких мерзавцев и лицемеров я ещё не встречала. Ещё думаю о том, насколько ты в своём великолепии и неподражаемости на самом деле жалок… Но больше всего меня поражает, что ты трус, Малфой, — почти шептала она, ткнув пальцем в его обнаженную грудь. Было плевать, что говорит это прямо в лицо, что стоит перед ним практически в чём мать родила и на всё прочее. Совершенно всё, кроме тех двух заходивших ходуном глаз, хозяин которых пытался понять, откуда у девчонки Поттер столько смелости и наглости называть его трусом. — Ты боишься, — ухмыльнувшись, заключила она, не заметив, что заигралась с огнем и что её порядком занесло. Смахнула с предплечий прикосновения его пальцев, но те уже смыкались тугими кольцами, а они в свою очередь ползли вниз. Достигнув запястий девушки, пленили их, завёл ей за спину и не отпускал. — Даже не пытайся, — посмеивался над её попыткой вырваться Скорпиус, а Лили, гордо приподняв подбородок, уже понимала, что шансы на свободу ничтожны. Ей все равно не освободиться до тех пор, пока слизеринец не позволит, а звать на помощь — показать свою слабость. Ко всему ещё и совершенно бессмысленно. Отсюда в коридор не проникнет даже микротон. — И кого же я боюсь? — язвительно любопытствовал школьный староста, нависая над собеседницей. Стал серьезным, практически касаясь лбом её головы. Видела, как натянулись жилы на его шее и выглядела эта вот вся картина напротив весьма устрашающе. — Правды, — прищурилась, но и не помышляла темнить. Хотя и знала, что Малфой почти на грани потери самообладания, и сама отдалась во власть эмоций. Она опять довела его почти до точки невозврата, — ты думаешь, что тебе подконтрольно всё происходящее, а на деле ты до чертиков боишься, что кто-то увидит в тебе не того, кого ты из себя корчишь. Такой вот весь до мозга костей чистокровный, багатенький, а в свою кровать тянешь всё, что движется, наверное, — уверенно шептала девушка. — Ещё и хвалишься этим вот направо и налево. Ты же считаешь себя самым красивым, умным? Тогда почему ведёшь себя как пустышка? А знаешь почему? Потому что ты играешь на публику, а в этом притворстве уже давно потерял себя настоящего. Ещё и Альбуса за собой давно утянул в это болото высокомерия и тщеславия. А он рядом с тобой уже не многим лучше. Вечно прячетесь за своими совершенными созданными образами, но до чёртиков же боитесь, что под этим слоем притворства и фарса кто-то рассмотрит хоть бы часть вашей обнажённой души. У Ала она хотя бы есть, а вот у тебя… Если и есть, то я даже удивлена, что та ещё не сгнила под слоем грязи вот этого всего твоего Малфоевского, но дальше всё-равно будет только хуже, ведь тебе же это нравится. Нравится, что она уже гниёт и ты даже не заметишь, как скоро завоняется, но ты прав: я буду последней, кому ты позволишь узнать что-то о твоей внутренней помойной яме. И меня это очень даже устраивает.       Тоненькая жилка на виске пульсировала и всё, о чём просило внутреннее создание, сводилось к желанию задеть собеседника за живое. Найти его слабую сторону и хорошенько надавить. Так же, как на нащупанную за своей спиной ладонь. Его перемотанную тонкой белой тряпицей ладонь, из которой под сильным натиском девичьих пальчиков снова сочилась кровь. Это была её крошечная месть, а Скорпиус этого словно не замечал. Сцепил зубы, но навряд ли от настигших его болевых ощущений. Скорее от каждого произнесённого ею слова, но Поттер ещё не знала, что совокупность её немного утрированных, но в целом правдивых речей и действий, уже более растерянного взгляда и запаха карамели, который слизеринец вдохнул с показательным упоением, положат начало новым границам. — Обнаженную… значит… — выдыхая, он шептал это с хитрым прищуром. И если бы не чудовищная, заложенная самой природой сдержанность, то резкий поток пронёсшейся по телу злобы выплеснулся бы из него совершенно другим образом, но он, конечно, придумает что-то поинтересней громких возражений и не станет доказывать, что мнения Поттер ничуть не разделяет. Хотя, если откровенно, то и сам отчасти понимал, что её устами озвучена самая, что ни на есть правда. Просто такая, что она даже ему показалась гадкой, и он не хотел бы повязывать себя с такими вот словами. Да и раздражался, ведь Лили смела сказать то, чего другие бы просто побоялись. Именно Лили Поттер! — Обнаженную…       Повторял её слова и медленно осмотрел собеседницу с макушки вниз. Облизал губы, щурил хитрые глаза и ядовито ухмыльнулся. Оба её запястья сжал в одной лишь ладони, а решительности было так много, что готов был послать ко всем чертям даже их с Альбусом пари. Может, и придётся теперь, поскольку после пришедшей в голову идеи Лили чем-то нормальным к нему уж точно не проникнется, но плевать же, а желание очередной мстительной каверзы для упрямой святоши затмевало всё на свете. Именно поэтому он, потянувшись освободившейся рукой к уголку её полотенца, пачкал его редкими капельками алой жидкости. — Ты не посмеешь, — запрещала ему подобные вольности порядочно испуганная Лили. Приложила все усилия, чтобы вырваться, но снова не получилось. Меньше всего хотелось думать о том, что мерзкий, вмиг напрягшийся в попытке сдерживать её неповиновение Малфой посмеет. Ещё как посмеет. Лишь бы унизить её и отомстить. Приструнить гриффиндорку и напомнить ей о том, что он — сильный мира сего. — Пусти меня! Немедленно! — Как скажешь, — дернул бровью и действительно отпускал оборот ткани, и та в аккурат его следующей фразы шлепнулась в лужу на полу:  — Ты свободна, — почти ликуя, все ещё поочередно глядя в её большие глаза, он сразу же отпустил запястья гриффиндорки. Приготовился шагнуть назад, но словно ошпаренная от его поступка Лили схватила старшекурсника за плечи и потянула к себе. Даже сильно схватила ладонью острый щетинистый подбородок. Это был единственный способ не дать ему глумиться над её наготой и беспомощностью. — Сволочь, — сжав пальцы на лице Малфоя ещё сильней, она встала на цыпочки. Поочередно рассматривала его глаза и те морщинки возле них, что сложились от улыбки победителя. Сама Лили скривилась, пытаясь выказать мимикой всё, что о нём думает, и поморщилась от тепла его тела, которое ощущала своим. Чуть не задохнулась от вопиющей несправедливости, но потянула его на себя и прижалась к холодной стене, оказавшись между двух совершенно контрастных по ощущениям и температурам преград.       Хотелось разразиться неистовым гневом, провалиться сквозь землю и почти подмывало на слезы. Всё это, но только бы не при нём. Лишь бы не предоставить ему этого удовольствия, а ноги почти подкашивались, и ноготки на пальчиках впились в его теплую кожу. — Ещё какая… Сволочь, — игриво шепнул красивый молодой человек, рассматривая вблизи абсолютно поверженную оппонентку, а она лишь смотрела широко распахнутыми глазами и судорожно искала выход из ситуации.       Стоящие идеи не приходили, и пришлось до боли поджать губы. Теперь даже не посмела бы спорить о том, что сама виновата. Конечно сама. Надо было держать язык за зубами, а не выплескивать накипевшее. Вероятно, что это ещё не самое худшее, на что он способен, но об этом Лили не хотелось думать. Её и без этих мыслей трясло и мутило. — Смотри, как интересно получается, — первым заговорил он. Упираясь на предплечья и распрямив ладони по обе стороны от её головы, наклонился над её пылающим личиком, а Лили показалось, что она сейчас проломит затылком белоснежную мраморную стену позади. Сотни раз и на протяжении нескольких лет они обменивались остротами, вечно язвили, оценивая друг друга взглядами. Иногда среди этого всего даже попадались нормальные фразы, а виной тому, наверное, один и тот же близкий им обоим человек — Альбус. Не одними же гадостями, а в дни хорошего настроения и промежду прочим проскакивали и шутливые подстрекательства с еле уловимым намёком на устойчивую неприязнь. Всякое за пять лет было, а с этого сентября вообще лишь речи о собрании старост, что-то там о каком-то объявлении и полноценный взаимный игнор. Переросли, вероятно, поняли, что детский лепет, надоело, но их встреча во дворе Трансфигурации… А теперь вот это всё…       Сделав глубокий прерывистый вдох, Лили не могла не обратить внимания на размеренный стук такого близкого к её телу мотора. В полной тишине он звучал там, где у нормальных людей должно быть сердце. Совсем не такое молотящее по ребрам, как её собственное.       Мерзавец пока что не позволял себе ничего, что повергло бы бедную Поттер в ещё больший шок. Хотя казалось, что хуже уже некуда, но было, ведь он так близко, что могла бы посчитать каждую его ресницу, а одна его ладонь дотянулась до той руки, что сжимала его острый подбородок. При помощи взгляда он приказывал ей разжать пальчики, а когда цель была достигнута, безумно медленно повел по тонкой опустившейся руке вверх. Поттер лишь дернулась и не смела дышать до тех пор, пока от запястья до самого плеча не появился длинный кровавый развод от той раны, которую она же и расковыряла. — Давай так: я дам тебе выбор, Лили Поттер, — юноша, вступив в переговоры, почти обжигал горячим выдохом тонкую шею. Нагло перебирал пальцами прядь её длинных влажных волос и немного наклонился к ним, ведь как же от неё вкусно пахло… Настолько, что не удержаться и он, используя момент, прикрыв веки, медленно очерчивал кончиком носа невидимую линию от её уха до подбородка, а ошарашенная Поттер проглотила несуществующую слюну. Снова дрогнула, прикрыв глаза и впилась пальчиками свободной руки в его ребра с ещё большей силой. Будто это поможет хоть немного успокоиться и собрать в кучу весь бред происходящего. До этого момента готовилась к чему угодно. Даже к новой порции удушения, но что вот это за дикость?       И что бы там себе не думала эта Поттер, каким бы мерзким его не считала, но во всём была виновата сама. Нечего вечно перечить ему, лезть не в своё дело и пытаться воспитывать. Сама ещё не доросла до многого… Нечего было строить из себя понимающую взрослую, ещё и быть… Чёрт возьми, ведь уже совсем не та конопатая наглая девчушка! Действительно выросла и стала такая красивая, что прошлось замереть. Почти чувствуя губами гладкую кожу на её шее еле сдерживается, чтобы сейчас не шевелиться. Чтобы не шагнуть назад и не рассмотреть изгибы её уже женственного, тёплого, будто шелковистого тела, к которому так захотелось прикоснуться. Настолько, что пришлось сжать ладони в кулаки, но мозг уже генерировал нужные идеи. Которые всё-таки исправят положение: приведут его к победе и помогут добиться желаемого. — Какой?.. Выбор? — с иронией прошептала Поттер, но слава дались невероятно тяжело и были еле слышными. Зачем громче, если он так близко, что невольно шепчет их ему на ухо? Проглотив очередной ком, Лили прекрасно понимала, что теперь уж точно лучше быть поосторожней.        Скоро испуганный взгляд почти метался по лицу того, кто пока не опускал глаз ниже пухленьких губ собеседницы. Находясь в предчувствии мерзко шантажа, ведь другого глупо было ждать, девушка уже перебирала варианты его требований. Знала, что сможет обрести свободу только выменяв её на что-то нужное этому скользкому слизеринцу. Просто так Малфой никогда и ничего не делает. Поттер просчитала что угодно, но только не то, что он озвучил: — Забавно, — завлекательно шепнул Скорпиус и лицо Лили обдало его теплым, сладковатым от чего-то дыханием. Изрёк настолько же гадковато, насколько и обольстительно, — думаю, что сегодня у тебя настоящий праздник, — продолжил он, а вот Лили по-настоящему напряглась, — я же говорил, что ты запомнишь этот день, — тихо посмеивался он, прерывисто выдыхая новые порции воздуха, — первый раз, Поттер, всегда запоминается. — Ты совсем спятил? — прорычала, а придвинув своё лицо ещё ближе, впилась в его плечи так, что ноготки почти вошли под кожу. И ведь чуть не задохнулась, — совсем поплыл от?.. — запнулась девушка, не желая озвучить того, от чего стала бы багряного цвета. Хотя кровь и без того прилила к щекам, а мозг почти бился в агонии. От того, что её безгранично злобило. Да и страшно было не меньше. И это ещё молчок о том, что невероятно хорош собой, и близко так, как никто прежде. — О-ого, — он весело изображал удивление, отведя шею немного назад, — о чём же ты подумала? А может, ты не такая уже и недотрога? Неужели тут всё-таки есть место смелым фантазиям? — отняв от стены запястье, он легонько постучал по её лбу пальцем, а она скривилась, — что за грязные инсинуации? — чуть не хохотал Малфой. — Нет, меня не это интересует. Только не со святой Поттер, — фривольно рассуждал Скорпиус, медленно опуская взгляд ниже её лица. — Просто не посмею, — шепча, растягивая слова, он словно издевался и глумился над её целомудрием. — Просто не выпендривайся и скажи, что боишься Альбуса, который тебе кое-что оторвёт, если с моей головы хоть один волос куда-то денется, — приструнила его Лили, а тот от услышанного медленно запрокидывал голову и снова посмеивался.        Вскоре опускал развязный смелый взгляд и тот был нарочно оценивающим, а Лили пришлось прижаться к слизеринцу ещё сильнее, но это всё равно позволило ему заценить ложбинку на её груди и ядовитенько ухмыльнуться. — Может, и оторвал бы… — веселился Малфой, подыгрывая её смелости, — …если бы узнал то, что ему знать совершенно ненужно, но сейчас я говорю совсем не о том, о чём ты подумала. Я имею ввиду нечто гораздо более безобидное, Поттер — то, о чём ты не скажешь брату по той причине, что он просто тебе даже не поверит, — приблизившись, почти касался лбом её головы. — Как на счёт?.. Ну, скажем… первого поцелуя? У тебя же ещё не было даже этого? — рассуждая, сказал он и это ему ровным счетом ничего не стоило. Только радость от того, что Лили была на грани обморока: вытаращила глаза, в которых на миг всё пошло пятнами, побледнела, губы пересохли, а во рту стало так, словно клеем намазали.       Но она знала зачем это всё. Не смела сомневаться, что это не принесет ему удовольствие так же, как и ей. Он мстил. И месть была тонкой, продуманной и блестящей, ведь отбирал у неё то, что должно было принадлежать совсем не ему, а другому. Почти отнимал не озвученные и тайные девичьи грезы. Ведь это должно было быть запоминающимся романтичным моментом, наверное, и произойти с тем, к кому проникаешься какими-то искренними чувствами, но никак не здесь. Да ещё и с Малфоем. — Рано или поздно это должно было случиться, но держу пари, что не так ты себе это представляла, — сказал с издёвкой, подтверждая догадки девушки Скорпиус. — Сложно в это поверить? — хотя бы попыталась огрызнуться, но отводила взор и тем самым невольно делала его победителем.  — О-о-о, остынь немного. Ты должна благодарить меня. Хоть кто-то согласен это сделать. Поверить не могу, что в мире ещё существует кто-то, кто не целовался в шестнадцать. Вымирающий вид просто. Или ты ждала своего принца верхом на белом единороге? — Скорпиус ликовал, нагло перехватывая её взгляд. Желал, чтобы её внимание всецело принадлежало лишь ему. — Открою тебе тайну: их не бывает, и из этой парочки тебе максимум светит поцелуй с однорогой волшебной лошадью, но тебе повезло и я тоже кое-что умею.       Лили, вытерпев его слова, прикрывала глаза. Снова тяжело выдохнула, прильнула затылком к прохладной стене, но выбор был невелик. К тому же предстать перед Малфоем полностью обнаженной было намного непозволительнее, чем согласиться на ту дикость, что он придумал. Несмотря на то, что от двух этих вариантов мутило одинаково. — А ты?.. — снова просчитывала она, распахнув веки. Лишь взгляда хватило, чтобы выказать ему непомерную неприязнь. — Зажмурюсь, — весело шепнул Малфой, — обещаю. Тем более я вряд ли увижу там что-то интересное. Так что соблазн не велик. Я бы прям сказал, что его вообще нету, — насмехался он. Снова опускал к её телу глаза, имеющие теперь сходство с ядовитой ртутью не только благодаря блеску, но и качеству взгляда, ведь тот был для последних крох самоуверенности Лили сродни отравы. Нетерпеливо постукивал пальцем возле её головы, сведя к этому жесту ожидание вердикта, а после натянул ухмылку и вопросительно поднял брови. — Идёт, — чуть не простонала девушка и перемялась с ноги на ногу, а собеседник просиял. Бёрк как в воду глядела, когда говорила, что подруге, вероятно, придется это сделать. Только Лили не думала, что это произойдет после всего сегодняшнего Армагеддона. Да и голой при этом она себя точно не представляла. Да и надеялась, что до поцелуев всё-таки не дойдёт, ведь его тоже!.. Его тоже должно мутить от одной только мысли об этом, но он, похоже, готов на что угодно, лишь бы ей от этого похуже.       Потратила несколько секунд, чтобы это осмыслить, но после них Лили смогла прийти в себя и отринуть страхи. Сразу после мысли о Марго. Жажда мести творила чудеса. К тому же, глядя в его умопомрачительно красивые глубокие глаза, она не хотела врать себе. О том, что он прав: многие одногодки уже давно имеют в этом разной степени опыт, а Малфой на их фоне чуть ли не гуру. К прочему, несмотря на их многолетнюю неприязнь, к нему почему-то… словно тянет. Странное, необъяснимое, заставившее затаивать дыхание всякий раз, когда видела его. Уже давно. И это нечто безумно ничтожно, но всё равно ощутимо. Словно невидимая крошечная царапина от тонюсенького листа бумаги, но о ней вспоминаешь всякий раз, когда касаешься, ведь саднит так, как и отметины побольше. Вероятно, от того, что всегда казался ей неприступным, скрытным, излишне хитрым и самоуверенным, но до чего же красивый, интересный и обаятельный… Безумно…       Да и он, наверное, не так уже и ненавидит её. Иначе придумал бы что-то изощренней, чем поцелуй с Лили Поттер. Просто мстит и хочет поиздеваться.  — Посмотрим, какой из тебя на деле наставник, — теперь ухмылялась и Лили. Высмеивала его бредовую сумасшедшую идею, но на автомате облизала губы после того, как это сделал он. — Посмотрим, — сократив расстояние между лицами ещё на сантиметр, слизеринец немного наклонил голову. — О, расслабься, Поттер, — игриво и еле слышно шепнул молодой человек, почувствовав, как напряглась и даже дёрнулась, вонзаясь ноготками в его кожу на ребрах. Она словно ждала, что он громко рассмеётся и выпалит что-то вроде: «Я же шучу, дуреха, а ты уже размечталась о поцелуе со мной». Мог бы, но сейчас преследовал другую цель, а всё ради победы в пари. Этого не происходило. Вместо воображаемого ею он терпеливо дождался, пока Лили выпустит из плена своих зубок нижнюю губу, и вскоре замер, но совсем уже близко. На какую-то короткую секунду словно завис, снова и снова переводя взгляд от зеленых глаз к пухленьким розовым губам и обратно. Почему-то посерьезнел, а гриффиндорка сделала аккуратный раздробленный вдох. — Как скажешь, мистер «я кое-что умею», — тихонько и рассеяно съязвила напоследок Поттер. Предвкушала лишь бесчувственное и топорное механическое действо, конечно. Иным поцелуй с Малфоем и не назвала бы, но сердце, несмотря на её неподвижность, почти вылетало. И хорошо, если бы скривилась. Вместо этого сама не заметила, как жадно рассматривает зрачки странного прихотника, а говоря это, она сама себя почти не слышала.       Не смела шевелиться до тех пор, пока вкусный запах Малфоя не стал ещё более чётким. Снова вздрогнула, ощутив на кромке губ незнакомое, до странного приятное, но пока еле ощутимое щекотливое чувство. Тёплое и нежное прикосновение. Медленное, как его дыхание. Теперь он тоже словно затаил его. А может, делал это специально, чтобы помучить и насладиться издевательским моментом? Этого Лили не знала. Захлопала напоследок ресницами, но вскоре невольно прикрывала потяжелевшие веки.       На смену мыслям пришло ощутимое касание его мягких губ и весь смысловой поток словно оборвался. В голове всё смешалось и сплелось в непозволительно большой и сложный узел. В эту секунду разум складывал полномочия, передав их ощущениям и эмоциональным процессам. Вот их-то был целый переизбыток: злость, волнение, некий страх неизвестности, но все они начинали тускнеть на фоне других. Первым из нового проснулось любопытство, заставив Лили лишь чуточку, но обмякнуть. К тому же понимала, что назад дороги уже нет.       Чётко ощутив мягкость его распахнувшихся губ, Поттер ещё четче почувствовала прикосновение к своей шее. Ладонь слизеринца медленно и невероятно нежно пробиралась по её коже и притягивала ближе, порождая то, что доселе было неведомо хозяйке неукротимого нрава — вожделение. Не имея формы, растекаясь по всему телу, теперь оно верховодило всем на свете. Даже затмило голос разума, говорящий что-то о том, что условия Малфоя в целом выполнены, что это вот короткое пока прикосновение можно считать поцелуем, и для первого раза хватит, но он, разорвав касание всего на ничтожную долю секунды, заменил его другим. Ещё более приятным, уверенным и ощутимым, а чёртова непослушная рука гриффиндорки дрогнула. Вонзенные в светлую кожу пальчики ослабили хват и аккуратно скользнули вверх по его телу. Замерли аж у жемчужно-русой кромки его волос, а её губы… Они, ещё робко, но уже потакая до странного нежному прикосновению губ Малфоя, словно перестали ей принадлежать. Подобное случилось и с эмоциями — тех вмиг стало так много, что девичье тело предавало хозяйку.       И все бы сносно, если бы и хвалёное самообладание Малфоя не стремилось к исходу. И если бы не его жадность. Жадность от понимания того, что он — первый, кому это все принадлежит: сладкий запах карамели, который так нравится и пробрался в самые глубинные мозговые рецепторы, и еле уловимый ванильно-приторный привкус. Вероятно, обычный след какой-то косметики, но почему же вкус не кажется мыльным? На фоне пухленьких алых губ он казался сладким, чуть ли не приятным. О нём хотелось думать не меньше, чем о шелке и тепле хрупкого обнаженного тела, к которому не прикасался ни один другой. И откуда столько жажды собственничества? Особенно по отношению к этой дурёхе Поттер, но именно желание обладать подуськивало его держать «своё» и не выпускать из ладоней.       Вернуться в свою реальность Поттер помогли мысли о бедной Марго, что попалась на вот такие вот его уловки. В шуме остальных они были похожи на отрезвляющий холодный душ. Вопили, что нужно опасаться, ведь Малфой умело пользуется всем тем, чем наградила его природа: от внешнего превосходства до отменного склада ума. И это всё с секунды на секунду перерастет в настоящий, глубокий и реальный поцелуй, но нельзя!.. Его блестящее притворство, фарс, былое наигранное радушие и ложь тщательно спланированы. Это всё фикция, поскольку места чему-то настоящему в его сердце нет. Несмотря на то, что оно ускорилось и теперь билось почти в такт с сердечком Лили.       Аккуратно вернув ладонь на острый подбородок юноши, Поттер немного отодвинула его от себя, но тяжелые веки открыла лишь секундой позже. И больше всего не ожидала увидеть напротив себя недоумение. Что угодно, но не так, чтобы в его серебристых глазах уйма замешательства и даже упрёк. К тому же юноша ещё не отнимал ладони с её шеи. Гриффиндорке даже показалось, что он снова притягивал её. Что чуть не подался вперед, но Скорпиус, переводя взгляд от её губ на глаза, сумел всё-таки остановиться. Уже натягивал на лицо довольную хитрую лыбу, подтверждая все догадки Лили о том, что произошедшее — лишь издёвка и подделка. — Сдачу оставь себе. Теперь твоя очередь, Малфой, ты обещал, — максимально деловито сказала Лили, но испытывала смятение. Она снова и снова пыталась понять его неосторожность. Ей показалось, что он, желая повторить недавнее действо, чуть не допустил ту же ошибку, которую еле скрыла она. Лили ведь почти превратила минувшую глупость в нечто другое — подкрепленное эмоциями, а теперь предположила, что и он тоже.       Поттер отвела взгляд. Чтобы Скорпиус не успел увидеть, что придала этому поцелую какое-то чувственное значение, но чтоб тебя, паршивый Малфой!.. Ведь придала же… Первый в жизни поцелуй, и такое вроде как всегда запоминается. Ещё и такой приятный, чувственный, нежный и волнительный... Такой, что хотелось ещё один... А потом ещё... Черт!       Достав из кармана волшебную палочку, улыбающийся Скорпиус поманил заклинанием висевший неподалеку черный халат, а в нужный момент выполнил обещание, подарив ей свободу. Молчал и просто безотрывно смотрел в спрятанную под черным атласом спину, в бронзовый затылок, прищурился и судорожно думал о чем-то своём. — Ничего не забыла? — веселый голос настиг почти долетевшую до дверей Лили и заставил обернуться. Он снова был собой, — милая вещица, — прокручивая на указательном пальце маленький кружевной треугольник нижнего белья, он даже выпятил нижнюю губу, — не слишком откровенно для святоши? — рассматривал с расстояния вытянутой руки тот самый прозрачный лоскуток и то, как розовеют щёки гриффиндорки.       Прошагав, забрала свою вещь, но замерла, словно вкопанная, и прищурилась. Границ уже не было, этот поцелуй словно стёр последние. — А знаешь, что самое смешное и забавное?.. — обольстительно зашептала она, передразнивая суть недавних слов Скорпиуса. Сделав ещё шаг, смело рассмотрела полуобнаженную мужскую фигуру и опять прижалась к его телу. На этот раз сама позволяла себе дикость, но какая уже разница? Лили потянулась ладошкой к лицу и не отводила от него глаз, а следом за этим нежно повела пальчиками по его щеке и спускалась вниз: шея, его вдох… острая ключица, выдох… контур груди, еле различимые мурашки от её приятного, легкого и щекотливого прикосновения… полоска между кубиками торса, короткий вдох и полная неподвижность грудной клетки…       Лили остановилась лишь тогда, когда скользнула подушечками пальцев по грани треугольника из мышц под его животом, немного пробралась за резинку его штанов, и сжала в пальцах кромку пояса. Теперь её очередь.  — Забавно то, что это всё не мне, а тебе понравилось, — глядя в серебро глаз снизу вверх, лениво моргнула Поттер, но говорила ещё медлительней, — что это не я… — немного запрокинула голову девушка и улыбалась, впиваясь ноготками в косточку подле его живота. Распахнула губы и позволила ему увидеть, как провела кончиком языка по кромке верхнего ряда зубок, — … а ты будешь вспоминать этот поцелуй, — Лили даже не поленилась встать на носочки и почти касалась губами его губ, — а всё потому… — прищурила озорные глазки гриффиндорка.       Она была вне себя. Лишь дотянулась до ладони Малфоя и положила себе на шею, не просто держа, а сильно сжав сверху своей. Буквально заставила его медленно преодолеть расстояние от ключицы до самого живота, сопровождая это парочкой беззвучных томных выдохов и блаженно закатившимися глазами, но была в этом всём неподражаема. Сразу сбилась, пытаясь посчитать каждый новый удар его сердца. Лили позволяла ему безумие — то, чего и он сам себе не позволил. Чего не сделал во время поцелуя, но так хотел, а теперь сквозь почти невесомую ткань ощущал её тело, а Поттер, конечно, сквозь тончайшую холодную материю чувствовала это прикосновение так, будто снова была нагая. — … Потому, что я буду единственной, Малфой… — добравшись другой ладошкой до его шеи, потянула юношу к себе и аккуратно заточила в зубки краешек его губы. Легонько прикусила её, опустила пышные ресницы, но тут же отпустила и открыла веки. Как только поняла, что он смыкает на её губах свои. Хочет, наверное, большего, хочет ещё, но нетушки, Скорпи. Вот тебе и реванш. — … Буду единственной, кого ты хочешь, но никогда не получишь. И всё, на что ты можешь рассчитывать — жалкий короткий поцелуй в мраке ванной комнаты с невыносимой для тебя Лили Поттер.       Отпрянув и отшвырнув от себя его ладонь так, словно это горячий уголь, Поттер оценила, как пошатнулся от глотка его кадык, а её красивое лицо просияло самой издевательской улыбкой. — Можешь оставить его себе. Поцелуй на память. О, и это тоже! — сунув в карман обездвиженного такой наглостью Малфоя кружевной лоскуток, она сравняла сегодняшний счёт. Ведь уже окончательно убедилась, что говорит правду. Иначе он не молчал бы и не выглядел бы так, словно его тело нашпиговали свинцом.       Скорпиус сам попался в те сети, что расставил для неё — действительно хотел её так, как никакую другую. То ли от азарта и того, что эта Поттер была для него почти недосягаема, ведь единственная, кто смеет устоять перед ним, то ли от мысли, что у неё никого ещё не было, но жутко желал намотать на руку бронзовые волосы и услышать, как с её губ срывается что-то кроме обольстительного и мстительного шепота. Желал, чтобы это всё трансформировалось в стон и мольбы приумножить то, что он сделал бы с ней. Особенно сейчас, когда вены накалились добела, рука словно ощущала прикосновение к тонюсенькой атласной ткани, прикрывающей изгибы её тела, а в носу ещё пахло сладкой карамелью.       Лицо юноши исказила гримаса, но Поттер было всё равно. Отвернувшись, Лили покинула ванную. Хлопнув дверью, и прислонившись к ледяной стене. Дыхание стало таким, будто она пробежала стометровку, но первым, что пришло в голову, было желание забыть этот день и встретиться завтра утром с Мегерой.