Проигравшие

      Почти полный библиотечный мрак и тишина дарили умиротворение, но оно резко стремилось к исходу, стоило Лили вспомнить о своей участи или о тех условиях, которые ещё вчера днём Малфой любезно донёс до её сведения.       Лили, пообещав обдумать его цену за собственное спасение, совестно следовала этому самому обещанию. Даже чересчур, ведь уже больше суток толком не могла думать ни о чём другом, но какого-либо стоящего ответа или вывода пока не было. Хотя всё казалось до жути очевидным, и Поттер прекрасно осознавала, что она в самом что ни на есть тупике, но в ней ещё теплилась надежда найти другой выход. Даже несмотря на то, что сама девушка считала её безмерно призрачной. Приходилось врать и себе, чтобы отсрочить неминуемое.       Сама не помнила, когда в последний раз находилась в таком вот ужасном настроении. К тому же масла в огонь подлил недавний разговор с Марго, которую гневные речи Лили практически довели до слёз. Потом Поттер удалось-таки взять себя в руки и в разы спокойней объяснить подруге, что такого делать не стоило. Маргарита в свою очередь поспешила раскаяться и пообещала, что подобных глупостей больше не повторится, однако теперь предпочитала прятать от Лили свой стыдливый взгляд в учебники, или вовсе покидала Поттер и Бёрк под самыми разными предлогами.       О таком вот исходе их разногласия рыжеволосая гриффиндорка предполагала заранее, и тот обещал исчезнуть уже через пару дней. Ровно столько понадобится Маргарите, чтобы немного заглушить в себе чувство вины. С этим понятно, а вот куда начала деваться Бёрк? Кэтлин то и дело увиливала от этих ответов и пыталась улизнуть каждый раз, когда у неё появлялась возможность, а на расспросы Поттер снова говорила что-то о том, что ей нужно обсудить то или иное с кем-то из профессоров.       Лили только и оставалось надеяться, что у Бёрк к середине шестого курса, наконец, проснулась тяга к учебе. Уже бывшая староста, конечно, в этом очень и очень сомневалась. Особенно тогда, когда Кэт возвращалась в общую гостиную сияя ярче лампочки. Или после того, как темноволосая гриффиндорка пыталась наспех озвучить тему якобы написанного ею реферата, но краснела и выдавала что-то несуразное. Все эти наблюдения заставили Поттер насторожиться и путаться в догадках, но всё-таки занимали не так много времени, как мысли о собственной участи.       Глянув на маленький циферблат наручных часов, говорящий о том, что библиотека уже более четверти часа пуста и закрыта, Поттер потерла ладошками уставшие от тусклого света глаза и выглянула в ту часть помещения, где находился выход. Кроме кромешной тьмы и тишины не было ничего. Этого и следовало ожидать, ведь старушка Пинс, позволявшая иногда одной из немногих своих любимиц засидеться в Запретной секции, шла на такие уступки редко.       Лили играло на руку то, что новость о её проступке пока что каким-то чудом не достигла почти никого. Кроме тесного круга некоторых преподавателей, подруг, пары старост других факультетов и Малфоя. Не знал даже Альбус, а все остальные просто не замечали такой мелочи, как отсутствие значка. Тем более что Лили не прекратила выполнять обязанности. Только теперь это было на добровольных началах. С отсутствием палочки было сложнее. Особенно на уроках, но Мегера обычно забирала их не более, чем на неделю. Ещё позавчера обещала вернуть её после парочки наказаний.       Послышался тоненький скрип металлической решетки, но вряд ли, ведь следом не было ни звука. Закусив кончик магловской перьевой ручки, она с досадой смотрела на чернильную кляксу, оставленную после неосторожного прикосновения к пергаменту. Рука на автомате потянулась к широкому внутреннему карману мантии, но палочки не нащупала. Это опять освежило отчаяние девушки и сонная, измученная своими же мыслями и эмоциями Лили еле сдержала тихий стон, глядя на результаты своего трехчасового труда.       Почти заканчивала писать длиннющее эссе для профессора Лонгботтома, но настроения, сил и усидчивости совсем не хватало. Пришлось ссутулиться, зажмуриться и упереться лбом в край стола. Даже пару-тройку раз легонько приложиться головой о лакированную поверхность, чтобы встряхнуть содержимое черепа и настроиться на победный рывок. Должна была сдать работу в утро четверга. Несмотря на целую кучу других заданий, решила задержаться и сделать это сегодня, ведь завтрашний вечер у неё точно будет занят.       Виной этому стали проделки хозяина тихого и размеренного близкого баритона, что напугал девушку до нарушившего здешнее онемение возгласа. Молодой человек разоблачил себя только после того, как вплотную подошел к Лили. Заглядывая поверх плеча девушки, он, всё ещё не вынимая ладоней из карманов, улыбнулся и шепнул своё любопытное и игривое: «Что ты тут делаешь, Поттер?»       Пришлось часто и глубоко задышать, а рука, в которой появилось неприятное нервное покалывание, схватилась за кромку ребер. Поттер хотя бы попыталась удержать сорвавшуюся с места душу, но та неслась вниз с начальной скоростью пули. — Тише, — сказав это мягко, он хмыкнул. Весело, но и довольно нервно.       Лопнув прямо во рту небольшой пузырёк жвачки, наблюдал почти предынфарктное состояние девушки, что захлопала округлившимися глазами, и в душе уже пожалел о своей проделке. Как не крути, но отправлять Лили Поттер на тот свет, а ещё и посредством испуга, уж точно не входило в его планы. Он, конечно, был искусным издевателем, но лишь моральным. Тем более с этой выскочки и святоши на первое время достаточно. Она, при всей совокупности сильного нрава и неугомонного характера, и без прочего по его вине на грани нервного срыва. — Ну всё, тише, — с небольшим раздражением шептал, перекинув одну ногу через лавочку. Начинал злиться на собственную выходку. Эта своя же странность и бесила. Причем ещё больше, чем беспомощный вид гриффиндорки, но об этом Поттер знать не следовало.       Юноша умостился по её левую руку и ритмично постукивал по лавочке кончиками указательных пальцев. Наблюдал, как повернутая в профиль девушка всё ещё часто дышит и пытается облизать пересохшие губы. Прикрывает веки, опускает к столу голову и принимает ту же позу, в которой была настигнута врасплох. Наблюдения насторожили до того, что он даже позволил себе некое подобие успокоительного жеста. Почти. Хотел положить ладонь на спину гриффиндорки и легонько провести ею сверху вниз, но за пару сантиметров до ряда жемчужин в её позвоночнике остановился и сжал руку в кулак. Подобные действия явно были не его коньком, ведь не несли в себе и сотой части властных доминантных подтекстов.       В целом смотрел на неё так, как врачи психбольницы оценивают индивидуумов с диагнозом шизофрении, а Поттер уже ничего не удивляло. Ни то, что за последние три дня они общались больше, чем за все проведенные в школе года, ни то, что за эти самые сумасшедшие дни она провела с ним больше времени, чем в компании своих друзей.  — Пришел позлорадствовать? — отозвалась, наконец, Лили, но тихим и будто утробным голосом. — Думаешь, что ради этого искал бы тебя по всему замку? — насмешливо спрашивал Скорпиус и снова с намеком на величие своей персоны, что не расточает себя на подобное. — Думаю, что ради этого шанса ты не поленился бы и у Ала Карту Мародеров одолжить, — все ещё не шевелилась девушка. И глаз не открывала. — Она и так у меня. Знаешь, начинает пугать то, что ты слишком много обо мне знаешь, — весело хмыкнул юноша. Подыгрывал остроумию старшекурсницы. — Осторожней, Лили Поттер. Иначе мне придется тебя убить до того, как ты начнёшь открывать всем мои тайны, — с тихим задором говорил он, склонившись в её сторону. — Это не сложно, Малфой. Не такой ты и непредсказуемый, как хочешь в это верить. К тому же стоит вспомнить о какой-то гадости и твоя фамилия сама просится на язык. — Больше ничего не просится? — отшутился молодой человек, но Лили его изречение показалось пошловатым, — нормальные люди ночью спят, Поттер, а не пишут метровые рефераты, — неодобрительно покосился на длинный исписанный пергамент с чернильным пятном. Затем взор переместился на башни из книг, которыми была завалена половина стола, но более нахмуренного заслужил большой толстый узел бронзовых волос. Малфоя будто раздражало, что те сейчас не струятся по её плечам, а прикрепляются к затылку девушки при помощи обычного простого карандаша.       Его Лили, по своему обыкновению, всегда брала с собой. В компании потертой кожаной папки с листами бумаги, и использовала всякий раз, когда находилась в каком-то мысленном тупике. Это помогало отвлечься и собраться. Она рисовала. Иногда хватало нескольких загогулин или орнаментов, но львиная доля быстротечности её мыслей происходила тогда, когда на белоснежной поверхности появлялся какой-то полноценный, красивый черно-белый рисунок. Получалось реалистично и даже очень, ведь у Поттер к этому был врожденный талант. Еще с детства увлекалась подобным. Она не раз слышала восторженные отзывы о своем умении ото всех, кому посчастливилось увидеть её «абумные», чаще всего совершенно случайные работы, но таких людей было совершенно немного. Поттер не считала нужным их показывать и в основном скрывала. По той простой причине, что они являлись отображением её настроения и какой-то частички души, а ею совсем не хотелось светить перед всеми подряд. Скорее наоборот.       Чаще всего рисунком становилась её собственная тщательно продуманная, выношенная в мыслях и воображении иллюстрация одной из множества прочтенных книг, но иногда попадались и зарисовки из жизни.       Потратив забвение девушки на то, чтобы задумчиво свести брови и аккуратно и бесшумно потянуть из папки ненадежно спрятанный лист, Малфой уже через секунду рассматривал сегодняшний её рисунок. Скорпиус, которому с детства прививали любовь к литературе, живописи, музыке и всему, что прямо или косвенно связано с аристократией, не мог не оценить увиденное по достоинству. До этого и подумать не мог, что Поттер имеет хоть какой-то талант. Кроме, конечно, её упрямства, но с белоснежного листа на него смотрел домовой их родового поместья. Парт выглядел таким живым, словно сейчас шагнет в мрак библиотеки: хрупкое тельце, тонкие длинные пальцы, складки кожи, живущие отдельной жизнью длинные уши, сморщенный лоб и невероятно грустные глаза. Ко всему этому Поттер в деталях изобразила каждую складочку его одеяния, тени, а с помощью уже более легких штрихов поместила изображение эльфа на фон большого каминного зала его собственного дома. Это показалось Малфою странным хотя бы из-за того, что хоть и косвенно, но относилось и к нему тоже. Очевидно, что их субботний визит в Уилтшир оставил в Поттер какой-то мысленный отпечаток. — Нормальные люди не коротают вечера в Запретном лесу, — тяжело выдыхала Лили, а собеседник вернул рисунок на место и отдернул руку, прежде чем девушка нашла в себе силы поднять голову. Он, позволив себе удивление, на миг утратил нить былого разговора, но вскоре вспомнил свою фразу о том, что после десяти вечера нормальные люди всё-таки уходят из обители старушки Пинс. — Запретный лес? — задумчиво хмыкнув, снова удивился Скорпиус. Продолжил увлеченно пережевывать клубничное лакомство, но уже уловил суть её фразы. Теперь хотя бы начал понимать упаднический настрой Лили. Знал, что Мегера придумает для Поттер что-то интересное и до этого момента даже немного радовался этому. Скорее злорадствовал, но сейчас… Старая карга превзошла саму себя. — Да, — собравшись, дабы не дать слизеринцу потешиться её бессилием ещё больше, Лили выровняла спину и ещё раз потерла сонные глаза. — Сказала, что если я так люблю покидать пределы школы, то у меня снова появится такая возможность. И не раз, и не далее, чем завтра. А вот что меня там ждёт — загадка, — попыталась придать голосу максимум равнодушия, но для выражения мимики и использовала весь свой актерский талант: передразнила суровость Мегеры, талантливо пораздражалась её таинственности, а на последнем слове снизошла до многозначительного шепота, прозвучавшего на выдохе. Лучше уж так, чем радовать заносчивого слизеринца, но на настоящую злобу сил не хватало. Да и не особо хотелось расточать себя на очередную порцию бессмысленного по сути ехидства. К тому же за эти все дни всего этого из Лили излилось столько, что самой от этого было тошно. Вечно добрая, улыбчивая и смешливая Поттер предпочитала молчать. — Ну, даёт, — ухмылка от смешанных эмоций Поттер померкла — он цокнул и почесал пальцем взмывшую бровь, — на старости лет совсем попятило старушку. — Не без твоего участия, между прочим, — напоминала до пугающего уравновешенная Лили, позаимствовав свою странную сдержанность незнамо где. — Сам-то свою шкуру спас, а всё шишки кому? — Мне просто повезло, — равнодушничал и осмотрелся по сторонам слизеринец. — Конечно, — пробормотала это, протяжно выдохнув из носа воздух. — Тем, что задатки лжеца родились раньше, чем ты сам? — Все намного прозаичней, — Скорпиус медленно поднимал к графитовым дугам оба серебристо-серых глаза и прятал их под веками, — тем, что я умнее тебя. И что не в юбке. Она же терпеть не может всех, чьи волосы длинней её собственных хоть на сантиметр. Мегера — старая, одинокая волшебница, растратившая свою жизнь на таких, как мы. Ни детей, ни мужа. Никого. За этим всем, кстати, стоит интересная история. И очень давняя, — интриговал он. Растущий интерес Поттер был нескрываем, но та не решалась что-то спрашивать. Не факт, что желала знать подноготную Мегеры, да и не хотела упрашивать его рассказать ей, а пришлось бы. Малфой просто так с такими сведениями не расстался бы.       Не проронив ни звука, формировала из книг стопки и выбралась из-за стола, чтобы расставить их по своим местам. Удивило хотя бы то, что Малфой пока тоже молчал. Не глумился над наказанием и отсутствием палочки. Лишь с тенью какой-то странной полуулыбки наблюдал за тем, как Лили следует к шкафу. Они снова будто ссорились, но на фоне всех до единого былых разногласий эта размолвка была всего шёпотом. Так и было. Лишь обычная перепалка скудными остротами. — А что ты тут делаешь? — гриффиндорка не выдержала повисшей тишины и снова чувствовала на затылке его взгляд. Только не знала, что он уже поплыл по её телу вниз и становился развязным и оценивающим. Опустила руку, когда внушительная стопка книг поплыла по воздуху и начала самостоятельно находить отведенные её фрагментам места. — Старуха Пинс попросила закрыть вместо неё библиотеку, — прокручивая в пальцах палочку, Скорпиус тоже приподнялся и подпёр торец стола. Сложив руки на груди, юноша улыбнулся, но уже шире. Говорил чистую правду. Только не знал, что подорвать свой величественный зад с удобного дивана придется ради Лили Поттер. Это совпадение и повеселило. — Долго тебе ещё? — деловито спросил молодой человек, кивнув на исписанный тонким почерком пергамент, но по закатанным глазам и цокоту языка Поттер понял, что та и думать о задании больше не хочет. Ещё бы. Просидев здесь пять часов к ряду, выполнив несколько заданий и пропустив ужин. — Сколько? — повеселило хотя бы её забавное выражение лица и Малфой, склонившись над той единственной книгой, что осталась на столе, бегло вычитывал строки об опасных растениях Средиземноморья. — Пару-тройку абзацев, — ответила Лили. Скрепя сердце, ведь уже и думать не хотела о бесконечной писанине.       Спустя четверть минуты, сменив несколько выражений лица, он задумчиво поморщил лоб и махнул палочкой, которая привела в действие ручку. Та уже вовсю скоблила по пергаменту, пятно чернил пропало, а Поттер оставалось лишь наблюдать за происходящим. С опаской и недоумением покоситься на старшекурсника, а после и наклониться над своей работой, но как только девушка убедилась, что там не бессвязный бред, а вполне информативный и нужный текст, то насторожилась ещё больше. — Решил помочь? — медленно вздымая брови, не верила своим глазам Лили. Была переполнена иронии ещё и от того, что подобная магия не относилась к разделу легкой: заставить ручку или перо написать именно нужный текст, ещё и без ошибок и в довольно короткий срок… Это всё требовало от волшебника сосредоточения и задатков мультизадачности — умения совершать несколько дел одновременно. — Интересно, во что мне это станет? — хмыкнув, озвучила мысли вслух и в очередной раз повеселила его. — Или ты просто хочешь похвастаться своими магическими способностями? — О, я запишу это на твой счет. Считай, что это помощь ущербным, — усмехался он. Мягкая подача не вязалась со смыслом. Скорпиус явно намекал на то, что оговоренной цены в десяток поцелуев с неё пока достаточно. Тем более что он никогда прежде не видел эту бойкую и вечно перечащую ему девчонку в таком вот подавленном состоянии. Это опять раздражало, ведь если не она, то тогда вообще никто не в состоянии ему противиться, а так уже совсем не интересно.       Ещё и напугал до полусмерти ту, черты лица которой несмотря на скудное освещение масляной лампы всё равно были четко различимы и казались непозволительно красивыми. Даже собранные волосы уже не так раздражали, ведь открывали взору её личико и тонкую шею со сладким запахом тягучего лакомства. — Ущербным… — на тяжелом выдохе пробормотала Поттер и ковыряла уголки глаз, а в них даже с расстояния в пару метров были видны красные прожилки. Оценка этой вот статичной картины и заставила Малфоя заговорить: — Идём, — кивнул в сторону выхода, как только раскусил, что на достойные дискуссии Лили сейчас не способна. Одновременно с тем, как ручка сделала свой последний росчерк по пергаменту, а бывшая староста сгребала в кучу папку с художествами. Потертый кожаный переплет заслужил напоследок ещё один оценивающий взгляд серых глаз. Безумно внимательный. Малфой словно сквозь непроглядный слой желал рассмотреть то, что за ним скрыто. Даже забыл сострить что-то о том, что за его милостивый жест и неоценимую помощь с окончанием эссе Лили могла бы и поблагодарить. Для начала… — Интересно, как бы ты сама отсюда выбиралась, — немного вопросительно, но по большей части именно рассуждая, сказал молодой человек. Эта мысль настигла его сразу после наступления кромешной тьмы: Поттер потушила свет настольной лампы, и вокруг стало так, что глаз выколи. Не особо спасали и лунные лучи, что падали на пол сквозь стрелочные окна между исполинских стеллажей и расчерчивали каменный пол бледными полосами холодного света.       Едва глаза сощурились от черноты, как тут же зажмурились от яркого света волшебной палочки школьного старосты. — Вот так вот и добиралась бы, — неловко соскользнув с последней ступени, что вела из Запретной секции в основную часть библиотеки, огрызнулась Лили. Уже не впервые удивилась отсутствию пикантного ответа, но ещё больше, когда теплая рука Скорпиуса нащупала её ладонь. Нашла её на поверхности прижатой к груди папки с рисунками и скрученного в трубочку пергамента. Он всего-то еле слышно цокнул языком, тихо поражаясь её неуклюжести.       Поттер решила не изменять своим принципам и некому рефлексу, что появлялся всякий раз, когда юноша проявлял своеволие. Желания и порыва к свободе хватило на одну скудную попытку, а предыдущий опыт доказывал, что слизеринцу лучше не перечить. Да и вообще недурно было бы помалкивать, ведь пульсирующая в висках боль уже давала о себе знать, а новой перебранки от странного жеста его доброй воли совершенно не хотелось. Тем более что молодой человек уже пробрался пальцами сквозь её тонкие пальчики и зачем-то образовал из их ладоней крепкий замок.       Вместо разговора хотелось наслаждаться тишиной, разбавляемой только глухими шагами. И задумчиво рассматривать его аккуратный серьезный профиль. До самого выхода. — Как тебе поживается в шкуре магла? — запирая при помощи палочки двери, не сдержался Скорпиус. Ведь хоть какой-то повод вывести странную Поттер на что-то подобное беседе, ведь потупила взор и вот-вот начнет грызть ногти на руках. Не тащиться же через половину школы молча. В компании именно той персоны, которую так и хотелось подстрекнуть на их вечное противостояние. Это уже перерастало в привычку. Да и её голос недурно было бы лишний раз услышать. — Не очень хорошо, — ответила честно, тихо и запредельно сдержанно, а смотрела так, будто хочет, но не решается что-то сказать: распахнула губы и сделала вдох, что должен был выскользнуть наружу уже с какой-то фразой, но из тела вернулся только выдох. Слов не было. Настолько свела бровки, что это не осталось незамеченным, и Малфой невольно сбавил шаг. Совсем скоро остановился, а почти выкрутившая собственную руку из его ладони девушка будто заклякла. Попятившись с пару шагов, прильнула спиной к близкой холодной стене. Она закрыла глаза и прислонилась к ней ещё и затылком. Всё это побуждало лишь один вывод — сумасшедшая Поттер изо всех сил пытается остудить то, что творится под нелепым пучком её волос. Или же ей действительно очень паршиво. — Чёрт побери, да что с тобой? Мне снова бежать за Диккенсом? — мягко иронизировал он, упоминая ту книгу, которая за считанные секунды вывела отрицательные чувства Лили на приподнятый уровень. Сказал это с улыбкой, но уже тревожно размышлял о том, что придется тянуть гриффиндорку до Больничного крыла, ведь та с минуты на минуту сползет по стене или вовсе свалится в обморок. И не исключено, что от голода, нервов или недосыпания, а виной этому всему кто?       Своей фразой заслужил слабую и еле различимую ответную улыбку. Мимолетную, ироничную, но она всё-таки была. Впервые с того момента, когда речь как раз и шла о «Рождественских повестях». Вместе с этими воспоминаниями пришли и другие. Об ощущениях, что сопутствовали прочтению первых строк.       Лили, ещё не открывая глаз, закусила изнутри щёку. Теперь это сопровождало каждое чёткое, яркое и не идущее из головы воспоминание об их междоусобных боях, которые с каждым новым разом заканчивались совершенно непредсказуемым исходом. И те образы были настолько живыми, что ладошка девушки скользнула по гладкому кожаному переплету папки и половина её легла на живот. Там, на манеру того, как это было с губами после их поцелуя, осязались его прикосновения.       Своевольные, наглые, ненужные, но в то же время теплые и нежные. Провоцирующие волну мурашек лишь после одного о них упоминания. И опять по голове начинает лупить фрагмент универсума — реальность. Самая настоящая, от которой всё ещё чуток мутит. — Не нужно Диккенса. Уже не поможет, — распахнув глаза, ретиво ответила Лили. Нечего было позволять ему раскусить её слабости. Он же в любой момент обернет это всё против неё же. Уже, уже оборачивает. Малфой же гаденыш, каких свет не видывал. Намотал на ус и думает, что может влезать без разрешения в её голову, а это притом, что всё подобное как раз должна делать она. — Разве что старое собрание сказок поможет мне избежать завтрашней отработки, — глядя в темень каменного прохода, озвучила свою тупиковую безысходность Лили. — Ты знаешь, что может помочь, — дернул бровью юноша. Эти мысли и бурное воображение, разыгравшееся от предвкушения обусловленной платы, явно его радовали. Но он и не надеялся, что сказанные слова заставят гриффиндорку опустить голову, а вскоре гордо поднять её, сопровождая начало фразы безумно смелым взглядом: — А что?.. Что если я согласна? — из скривившейся, словно среда на пятницу, Поттер вырвался тот ответ, который всего на миг заставил её прижаться к стене и растревожить почти бездушного Малфоя, но теперь девушка уже шагнула в его сторону. — Что-что?! — всё тише выдыхая, вытянув вперед шею, слизеринец искренне изумился. Облизался и немного запрокинул голову от настигшего его беззвучного шока и ликования. С Поттер явно творилось что-то странное. Слишком просто. И будь она в трезвом уме, то не подошла бы по своей воле так близко, что Малфой мог рассмотреть каждую трещинку на её губах. — Испытываешь трудности со слухом? Или с восприятием? Я сказала, что согласна на твои условия, — громче и по-гриффиндорски смело сказала она. — Разве ты не этого добивался?       Девичий голос гулким эхом отбивался от промозглых каменных стен, увешанных кучей портретов с изображениями нежеланных слушателей, но Лили было плевать. — Ой-ёй, Поттер, — весело сказал Малфой и отшатнулся от этого смелого жеста девушки, что вскоре мог настигнуть его, поскольку ему показалось, что она уже вставала на цыпочки. — Не всё сразу и не бери нахрапом, — подначивал он, скользнув свободной от палочки ладонью в карман. Выглядел до бесящего вальяжно, а собеседница в это самое время жутко недоумевала и начинала злиться. Неистово. В голове торжествовал дебош, но не рождалось даже скудненького пояснения его поведению. Он же сам придумал всё это, шантажировал и подставил, чтобы она согласилась, а теперь что? Издевается?       Специально молчит и будто упивается звуком дроби её сердца. Знает же, что для скромной Поттер подобные решения сродни чудовищной пытки.  — Не лучшее место. Не находишь? — после бесконечной тишины староста сменил тактику — отринул насмешку и предпочел обольстительный тон. Он всегда был и останется его козырем. Как и жесты, ведь Скорпиус, медленно шагнув за спину обездвиженной Лили, сказал это, наклонившись к её уху.       Почти касаясь своим лицом пылающих щек Поттер, он огляделся поверх её плеча. Улыбающийся от уха до уха Малфой вел себя так, будто сейчас захлопает от удовольствия в ладоши, но эта его выходка переходила за грань терпения девушки. Шестикурсница при помощи лишь испепеляющего взгляда требовала объяснений.  — А если об этом кто-то то узнает? О, не бойся. Я-то никому не скажу. В отличие от некоторых предпочитаю держать язык за зубами, но они… — юноша указывал светом волшебной палочки на множество рамок и жителей картин. Те уже начинали о чём-то то шептаться. — У замка есть уши. Так вот иногда рождаются сплетни, — медленно повернув голову и сделав приятнейший теплый выдох, он снова шепнул это в ухо гриффиндорки. Дело говорит, конечно, и кому это понимать, как не всезнающему Малфою, но зачем же при этом делать убивающие паузы и касаться своими чертовски мягкими губами её щеки, Скорпиус?        Малфой легонько тряхнул волшебной палочкой, и наступила темнота, но для Лили, прикрывшей свои веки, всё погрузилось во мрак раньше его жеста. Пришлось проглотить свои уже ставшие в горле комом слова и решения. — К тому же вдруг у тебя с первого раза не получится?.. — пошловато и весело шепнул он. — Что?..Что тут может не получиться? — нервно, а неразличимые черты коридора заставляли говорить шепотом и обостряли все присущие человеку чувства. Первым стало предательское обаяние, почти разложившее по полочкам всю гамму его запаха, но Малфой снова исчерпал её терпение. Даже бессилие и усталость превращались в приличные гневные потоки. — Разве что уже после первого из десяти мне понадобится бумажный пакет, — не разделяя и крох его запредельного ликования. Поттер озлобило, но щеки горели в основном от стыда. Теперь этот манипулятор ещё и измывается, а она опять в проигрыше.       И опять не может противостоять его сильным рукам. Медленно, а оттого и безошибочно нашедшим её талию. Неспешным цепким ладоням, бережно вернувшим Лили к прохладной каменной стене. В аккурат её онемения и выдоха сквозь раскрытые губы, но одна из наглых паршивок, поднявшись по ряду пуговиц её рубашки, пробиралась выше. Подарила волнующее ощущение и замерла. Бледные пальцы, нырнув в большой бронзовый узел волос, какое-то время пробирались прямо в мягкую преграду, но как только им это удалось, иллюзия свободы оборвалась, ведь они тут же сомкнулись. Приказывали отвести голову немного назад и в сторону. Чтобы их хозяин смог прильнуть к тому участку шеи, где под атласной кожей билась в агонии плавящаяся от прикосновения его губ артерия. Продолжительного, теплого, ставшего скоро совсем ощутимым. Отнявшего воздух и пытающего силу воли неистовыми пытками касания… — И я, Поттер… тебе его наколдую, но ты же не думаешь?.. — оторвавшись лишь на пару ангстремов, специально помедлил он. Знал, что Лили пока не полностью понимает его требования, но её непонимание казалось Скорпиусу вершиной великолепия. Это была прелюдия, и если бы не она, то действо не казалось бы таким интересным.        И если бы Малфой был не волшебником, а простым магловским фокусником, то окрестил бы происходящее «престижем» — главной, самой интересной и завершающей частью трюка. Когда происходит некое раскрытие тайны и фокусник сам желает разоблачения, но лишь частичного. Полное раскрытие тайны для настоящего знатока своего дела смерти подобно, ведь оно даст понять публике, что перед ними обычный шарлатан. Ей же в свою очередь не следовало знать, что она — нечаянная подопытная собственного брата и жертва соблазнителя Малфоя, и благодаря искушению он, конечно, и надеется приблизиться к победе.       Начало было положено, а Скорпиус стал на шаг ближе к своим истинным намерениям: кончик его языка коснулся кожи, горячие влажные губы напоминали раскаленное добела клеймо, и всё начало напоминать то действо, после которого, вероятно, на шее вздрогнувшей Поттер мог бы остаться след.  — И совсем не сложно… правда, Поттер?.. Можешь быть нормальной, когда хочешь.… — оторвавшись от лоскутка теплой кожи, что далось ему почти через силу, протянул Малфой. Он еле слышно причмокнул от сладости запаха и поплыл в не менее сладкой ухмылке, перемещая свои губы выше. Настиг той линии, где проходила тонкая грань розового ободка её губ, и замер. На бесконечную, наполненную клубничным запахом его жвачки секунду, а после её дроблёного выдоха и его короткого размышления мозг вечно просчитывающего всё на свете слизеринца впервые в жизни подводил хозяина — начал отключаться. Будто вместо холодного расчетливого жителя там теперь восседал маленький проказник. Чертёнок что-то напутал и вместо ненужных поочередно выключал каждый востребованный рубильник: «сдержанность», «это же девчонка Поттер!», «ты же кто? Чуждый ко всем эмоциям Малфой!»… Скорпиусу даже показалось, что он расслышал в голове выразительный щелчок и писклявый запальчивый смешок, когда сомкнул на её нижней пухленькой губке свои. Проведя по ней языком, поделился с Поттер фруктовым привкусом. Выждал чудовищно бесконечную для Лили паузу и в глубине души даже удивился поттеровской податливости, когда проделал то же самое, продвинувшись на сантиметр выше. Четко уловил момент, когда девушка нерешительно, но сама немного приоткрыла губы, но не тут-то было, ведь гриффиндорка к своему ужасу тут же поняла, что он точно не шутит и не испытывает её на прочность. Смекнула, что на этот раз поцелуй будет совсем другим.       Готов был поспорить на что угодно, что если бы не полнейшая темнота, то уже наблюдал бы перед собой парочку огромных изумрудных испуганных глаз. Это было неоспоримо после того, как Поттер дрогнувшими ладонями и почти толчком отстранила его подальше. — Да ладно… — посмеиваясь, шепнул послушно отдалившийся Малфой. Похоронил во мраке нечаянную эмоцию досады, что не сочеталась с насмешкой голоса, и взмахом палочки вернул в эту часть коридора яркий волшебный свет. — А ты и вправду думала, что они должны быть похожи на тот, что был в ванной?       Говорил всё так же тихо, ехидно прищурился, но от своей прозорливости ликовал. Всё было так, как он представил: испуганные глазки, закушенная губа, которая теперь пахла клубникой, и стыдливый румянец на щечках. — На то жалкое подобие? — хмыкнул Скорпиус, нарочно употребив именно то слово, каким сама Лили охарактеризовала их поцелуй. — Знаешь, Поттер, от нормальных человеческих поцелуев ещё никто не умер, а от твоей святости, правильности и чистоплюйства аж оскомина берет, — подначивал юноша, внося в диалог непринужденность, веселье, но и раздражался же. Тому, что был нагло прерван в самом начале чего-то интересного, приятного и совершенно безрассудного. По-другому поцелуи с младшей сестрёнкой лучшего друга и не охарактеризуешь. — Попей водички. Авось поможет, — огрызнулась Поттер и потёрла свободной ладошкой кончик носа. — Не подташнивает? Я бы тоже с удовольствием наколдовала тебе бумажный пакет, но без палочки не могу. Так что справляйся со своими рвотными позывами как-нибудь самостоятельно, — переусердствовав с тоном, Лили снова закусила губу. Может и из-за того, что уже сочла свою амбициозность опрометчивой? Ведь до чёртиков же любопытно, что скрывается за его чувственными губами. Даже несмотря на то, что от этих мыслей пробивает мелкой дрожью. — Ради Мерлина, Лили Луна Поттер, — посмеиваясь, почти застонал Малфой. От бессилия на её упрямый нрав. — Ты хоть раз делала, что тебе хочется, а не то, что нужно? — любопытствовал и говорил с весёлым упреком. — То есть ты думаешь, что мне хочется сунуть своя язык в твой рот? — ошалела Поттер, увеличив между ними расстояние. Так хотя бы не хочется потуже затянуть галстук на шее саркастичного смазливца. Мало ли что ещё на уме у Малфоя, а окружающий полумрак и их очередное уединение уж точно подхлестывают странность обстоятельств: снова страшно, не по себе, но и любопытно, куда приведет этот бредовый диалог. — Или кроме меня некому сунуть свой? — Я думаю, что к шестнадцати с лишним можно было хоть кому-то позволить это сделать, Поттер! Даже интереса ради, — подняв сведённые брови, он был переполнен иронии. Хотя бы от того, что их разговор пестрил детским и одновременно очень личным окрасом.— Самой не надоело от этих правил? Сделай уже хоть что-то, что выходит из зоны твоего комфорта: заколдуй, покрась волосы в синий, поцелуй кого-то первая, сунь руку в карман прохожего и достань оттуда кролика, или сходи голой на башню Астрономии и заори во всё горло, в конце концов, — отчаянно перебирал он. — Хоть что-то! Твоя главная проблема в том, что ты слишком много думаешь, — обвинял собеседницу Скорпиус и указывал в её сторону. Сам не ожидал, что разговор перетечёт в такое вот русло, но за несколько дней прямо накипело, а мысли вылетали наружу быстрее, чем свежий номер «Ежедневного пророка» вылетает из катка в типографии Лондона. — Того же и тебе желаю, — за невольно повеселевшей от его слов Поттер не постояло. Собеседник тоже улыбнулся и медленно провел ладонью по выразительной острой скуле. — Поттер, ты хоть раз совершала что-то хоть немного сумасшедшее? Что-то, что не нужно будет объяснять даже самой себе? — с неподдельным интересом спросил он. — Я говорю о том, что тебе и вспомнить-то со школьных лет будет нечего, — объяснял так, словно забыл, кому это говорит. — Я думаю, что за все эти годы тебе не помешала бы хорошая встряска. Ты блестяще учишься, любимица всех профессоров и половины школы. Да по тебе пускает слюни толпа старшекурсников, а ты этого даже не замечаешь, — выпалил он, но тут же прикусил кончик языка.       Импульсивность собственной фразы и странный гневный жар пришлось прятать под жестом ладони, которой задумчиво потирал поднятые брови. Чуть не дал понять ей, что упоминание о поклонниках-неудачниках, проигнорированных гриффиндоркой, его почему-то раздражают. И сильно, поскольку он должен быть единственным, кто заслуживает её внимания. Иначе прахом все старания и прощай победа над излишне самоуверенным в себе Поттером. — Хотела себе взрослого наставника и покровителя? Тогда внимательно слушай: твоя репутация святой Поттер работает до тошного безупречно, и я на твоем месте не отказывал бы себе в безумии, — обуздав на пару с иными мыслями ещё и обострившее чувство собственничества, павшее на голову словно лавина с гор, Малфой прищурил глаза. Отсутствие каких-либо издевательских подтекстов вызвало в Лили ещё большее удивление, чем суть монолога. В довесок он ещё и улыбнулся. Скрытый смысл был лишь один — с момента первого прикосновения к её губам в нём вопил азарт и жажда обскакать Ала, но теперь каждая клетка тела рядом с ней будто предавала своего хозяина — он жаждал нового поцелуя. Может это тоже можно объяснить любопытством? Пока не понятно, но он его хотел. И даже большего. Вспоминал прикосновение её обнаженного тела, что было знакомо. Настолько понравилось, что от оценки собственных смелых желаний крепко сжались кулаки. Она — запретный… Очень запретный плод, но от этого и так сладок. — Общение с тобой разве не считается безумием, покровитель? — удивилась Лили и тоже не сдержала улыбки. Ироничной, нечаянной, но всё-таки искренней. А почему бы и нет, если отчасти он прав — иногда правила существуют для того, чтобы их нарушать, а она вот никогда этого не делала. Может даже хотела бы, но не делала, а все его речи словно пища для размышлений и легкий толчок в спину. В ту сторону, где намного интереснее обычных и постылых серых будней. В них всё те же лица, учебники и скучные порой границы школьного замка. — Считается, — весело хмыкнув, согласился он. Опустив улыбающуюся физиономию, юноша прикрыл веки и покачивал головой точно так же, когда в комнате старост говорил девушке о том, что она невыносима. Перемена их настроения читалась на лицах, — идём, подопечная, — кивнув в сторону лестницы, он уже брал Лили под локоть, но не сильно и напористо, а лишь легонько подтолкнув в нужную сторону. — Тебе разве не сюда? — удивилась гриффиндорка. Махнула на оставшийся позади них портретный проем, что скрывал за собой гостиную старост. — Проведу тебя, — довольно мягко ответил Скорпиус и улыбнулся краешком губ. Её молчаливому удивлению и собственным мыслям тоже. — Мало ли что случится. Ты ведь умеешь находить проблемы на ровном месте, а тут целых три этажа, — подначивал он. Хоть и знал, что виной всего свалившегося на неё является он сам, но не удержался, а сказав это, получил свою порцию укоризненного взгляда, но было место и улыбке. Еле видной — той, что Лили ловко спрятала в поджатых губах.       Поначалу шли молча и лишь искоса поглядывали друг на друга. Поттер обдумывала случайность сегодняшней встречи и правдивость его слов. О том, что Малфой и не знает, на какие она на самом деле подписалась безумия. Что он в них главный герой, а она с каждой новой встречей приближается к границе «дозволенное» и вот-вот перешагнет её. И не далее, чем завтра вечером. Вышагивая семимильными шагами по этому же коридору в поисках тихо пожелавшего сейчас доброй ночи Скорпиуса.

***

      Все вокруг так сильно хотели, чтобы стала немного жёстче, раскованней, наглее и смелее в своих решениях. Эта Марго со своей бесящей наивностью, Кэтлин, голова которой забита только парнями и шмотками, поехавшая от старческого маразма Мегера, а теперь ещё и Малфой со своими причудами и поцелуями… Хотели? Получайте! Распишитесь и пеняйте теперь на себя. Терпению виднелся край.       Ещё и Хагрид со своей запредельной любовью к магическому зверинцу, а этот раненный кентавр, которого они тащили с самой гущи лесной чащи, даже и спасибо не выдавил. Обозвал Лили неуклюжей, что-то злобно бубнил, наступил своим копытом ей на ногу, ещё и кровавыми лапищами своими перепачкал всю одежду. Как будто мало того, что она была мокрая от снега и грязная из-за той каши, что творилась в Запретном лесу.       И зверски, невероятно холодно. Особенно если учесть, что проведённое на свежем морозном воздухе время составило четыре часа. Убийственно длинных, жутких. Не спасли даже попытки Хагрида разговорить её. Чтобы хоть немного отвлечь бедняжку Лили от мыслей. Это великану не удавалось, как бы он не старался. И про Мегеру что-то бормотал. Мол это несправедливо и всё такое, но Поттер-то от переживаний их хорошего семейного друга только хуже стало.       Перемахивая сразу через пару ступеней пролета Большой лестницы, Лили сильно скривила личико от того шепота в картинах, что преследовал её. Словно она пробирается вверх сквозь улей назойливых пчел. И те замолкли. Все до единого, но лишь после того, как девушка замерла и заорала своё громогласное: «Заткнитесь!». Малфой же советовал вчера покричать. Она, конечно, не голая, и не башне Астрономии, но пусть теперь попробует сказать, что не сумасшедшая. В десять вечера на такой вот поступок решились бы только тот, кто не в ладах с извилинами.       Посмотрев на часы, гриффиндорка всего за миг просчитала вероятность местонахождения школьного старосты, который как раз должен заканчивать вечерний обход Хогвартса и, вероятно, находится на последнем этаже. Это злило ещё больше, но ноги несли вверх сами по себе. Остановили хозяйку на пролёте четвертого уровня и весьма кстати. Это позволило прищуренной, часто дышавшей Поттер прислушаться и различить заливистый девичий смех, что уже стал громче. Скорее всего, староста Слизерина, коей являлась противная склочница и сплетница Нотт, вырулила из последнего коридорного перелома. И не одна, а Поттер, не терпевшая эту стерву с далекого первого года обучения, впервые в жизни порадовалась ей. Из-за того, кто шел рядом с ней и отвешивал очередную свою шутку. Возможно, действительно стоящую, ведь темноволосая девушка тут же впилась пальчиками в его руку и согнулась от смеха. Хотя не факт, а фактом было то, что эта мерзкая Нотт уже давно спит и видит в своих снах Малфоя. Это не было секретом ни для кого, но девушку, ищущую его расположения любыми методами, ничуть не смущало. И под «любыми» подразумевалось то, от чего Поттер, будучи на десятки порядков скромнее слизеринки, впадала в краску.       Некие слухи о природе её поведения дошли даже до Лили, а она была чуть ли не последней, кто интересовался личной жизнью любого из этой парочки. За эти вот ненужные ей сведения можно было поблагодарить Бёрк, что всегда знала всё и про всех, а о Нотт поведала такие откровения, что Лили, слушая в начале года эти рассказы, пришлось прятать в ладонях лицо или вовсе закрывать уши.       Нахмуренная Лили уже крутанулась на месте и стремительно набирала шаг. Почти летела навстречу парочки и те совсем скоро её заметили. Не на шутку удивились, но Нотт, в отличие от Скорпиуса, который начинал терять приподнятое настроение, повеселела ещё больше. Упускать шанс похохотать над Поттер было для неё непозволительной роскошью. Особенно если учесть, что вид Лили имеет действительно нелепый, а слизеринка и понятия не имеет о том, что послужило причиной увиденного. — Охохо… Да ты просто няшка, — засмеялась темноволосая слизеринка, указывая на неё пальцем. — Заблудилась?.. Поттер, выглядишь так, словно кого-то убила и съела, а останки закапывала руками. Причём под Гремучей ивой. Фу-фу-фу…       Брезгливо осмотрела подошедшую девушку с ног до головы и намеренно медленно, но ликовала же. Насмешливо хмыкнула, поморщилась и впилась в предплечье Скорпиуса ещё сильнее. Будто старалась держаться подальше сама и волновалась за него, чтобы не стали нечаянным жертвами дикой на вид гриффиндорки и не испачкались. Посмотрела на молодого человека, ища в нём тот же настрой, но была удивлена и разочарована. Насторожилась и начинала раздувать крылья носа, как только Скорпиус смерил её хлёстким коротким взглядом. Даже завидовала, что внимание Малфоя всецело принадлежало теперь другой. Уже несколько молчаливых секунд. За них он оценил внешний вид Лили и хорошенько нахмурился. Явно не разделял радости Нотт. Староста вообще будто забыл, что эта пиявка рядом. Он точно не обрадовался той картине, что предстала перед взором. — Поболтаем? — напористо спросила безумно злая Поттер. Взглянула на нежеланную третью и очень лишнюю так, будто её ценность не выше протухшего флоббер-червя, а после вернула взгляд к глазам Малфоя.       Оба не шевелились и смотрели друг на друга. Малфой кивнул, а задира Нотт, гадко ухмыльнувшись, уже созрела к какой-то тупости или гадости.  — Только посмей что-то сказать, — предупреждала её Поттер. Перебила на вдохе и бросила слова с той подачей, которой научилась у Малфоя. Не посчитала нужным даже посмотреть на склочницу. Внутри рождалось воодушевление, ведь слизеринец плыл в одобрительное ухмылке. Ученица имела все шансы превзойти учителя, а Скорпиус был одновременно доволен и удивлен её поступком. — И я клянусь, что твоих и без того редких засаленных кучерей станет на порядок меньше, Нотт! — убедительно угрожала Поттер, но как только сжала ладошки в кулаки, обнажила сжатые зубки и шагнула вперед, то опешившая слизеринка сразу же попятилась за спину Малфоя. — Мало того, что ты дрянь, так ты ещё и трусиха, — усмехнулась Поттер. Никогда и ни при каких обстоятельствах не позволяла себе и толики похожего. Игнорировала подобное и умело. Всегда сдержанная, толерантная и воспитанная девушка была не то, что во всеоружии. Ей казалось, что она сейчас голыми руками и без посторонней помощи смогла бы дотащить того самого противного кентавра куда угодно. — Шагай отсюда. Пока вся школа не узнала о том, что ты делала с Забини в прошлое Рождество. А я смогу расписать это в таких красках, что ты будешь стыдиться потом собственного отражения в зеркале. Ещё как смогу.       Нотт офонарела и заклякла с приоткрытым ртом. Покосилась на Малфоя, начинала приобретать пунцовый оттенок. Скорпиус же прятал беззвучное веселье за увлеченным почесыванием глаз и бровей, а Лили, мысленно поблагодарив Бёрк за полезные сведения, уже брала его за запястье и тянула в сторону лестницы, но с дичайшей и победоносной ухмылкой. Нагло увела юношу прямо из-под носа оппонентки. Во всех смыслах.       Уже размышляла о том, где бы им лучше поговорить, но эти обязанности взял на себя школьный староста. Легонько подталкивал Лили в спину и они оба, молча поднявшись на этаж выше, шагнули в помещение ванной старост.       Этот вариант был идеальным. Начиная с того, что в занятую и запечатанную волшебством комнату никто не войдет, а разговор не будет услышан, и заканчивая тем, что Поттер могла хотя бы помыть руки и умыться.        Гневно выдохнула, упёрлась ладонями в стену возле закрытой двери, закрыла глаза и опустила голову. Снова повторяла его реакции. После ссоры с отцом Скорпиус выглядел точно так же, но встречу с Нотт и ссорой-то не назовешь. Гневный монолог заслужил настоящего изумления, одобрения и восторга Малфоя. Об этом говорили его медленные и громкие хлопки в ладоши. — Нет слов, — широко улыбался и медленно расчерчивал шагами здешнюю обстановку, — таки браво. Чёрт побери, Поттер, а я опять повторюсь, что ты не разочаровываешь. Я смотрю, что отработка всё-таки пошла тебе на пользу. И мои советы тоже, — иронизировал он. Оглядел Лили с макушки до пяток, но совсем не так, как это делала Нотт, ведь Поттер даже в таком вот скудном освещении увидела на его лице некое подобие сочувствия. Судя по тому, что оно принадлежало Малфою… Он же априори не знает подобного. Это, вероятно, было просто высшей степенью его сопереживания, а может и того, о чём Скорпиус только слышал или читал — новое в списке его эмоций чувство вины. — А что там случилось с Нотт и Забини в прошлое Рождество? — еле сдерживал смешок, а злющая Поттер начала понемногу остывать. — Будто ты не знаешь, — обернувшись в его сторону, хмыкнула старшекурсница. Коротко и смущенно улыбнулась. — Ни за что не поверю, — зарумянилась Лили, а Скорпиус опять потирал ладонью глаза и вздрагивал в приступе беззвучного смеха. — И почти уверенна, что она мечтает, чтобы ты оказался на его месте, а если окажется, то ты уже позаботься, чтобы на этот раз поберегла свои коленки. — Я и Нотт? — удивившись, он указывал себе в грудь пальцем, — фу-фу-фу. Нет, Поттер. Даже если осталась бы единственной женской особью на планете. Подбешивает иногда даже та нитка, что держит её уши. Хорошо, что там больше ничего нету. Если бы что-то перекатывалось в черепной коробке, она бы взяла на себя смелость сомневаться, что недалёкая, — давал свою характеристику и это ему не стоило ровным счётом никакого труда. — К тому же никогда не сунусь туда, где до меня была целая очередь, — скривился слизеринец и Лили тоже. От его отрицательной реакции и пренебрежения злобный настрой собеседницы смягчался, но под бронзовым переливом локонов уже бил в набат голос разума. Этому причиной стало ещё не до конца понятое девушкой чувство. Она же не могла знать, что впервые в жизни, всего на миг, но испытала подобие ревности, святая его дурехе из Слизерина. — Итак, что я тут делаю? — осмотрев бледные стены, перешёл к делу Малфой. Скрещивал перед своей грудью руки и подпер плечом одну из холодных гладей. — Разве это не очевидно? Будто ты не понимаешь, — раздражалась девушка. Просеменила мимо Малфоя и приблизилась к пустующему бассейну. Присев, открыв один из золотистых кранов, из которого тут же вырвалась толстая струя теплой успокаивающей воды, Лили сунула под неё ледяные руки и блаженно зажмурилась.        И она бы, возможно, стыдилась своих мыслей и будущих поступков, но доминирующая над всем на свете злоба снова накрыла с головой. — Хочешь поцеловать меня? — не в бровь, а в глаз, но по правде хотелось другого, а дёрнувший бровью староста это понимал. Ей, конечно, хотелось обещанных Скорпиусом последствий. — Не особо, — стирая на ощупь грязные разводы с лица и шеи, призналась Поттер. Брезгливо поморщив нос, потянула из растрепанных волос фрагмент полусгнившего под покровом грязи и снега листа. — Хочу избавиться от этих идиотских наказаний и вернуть себе палочку и значок. Эта старая дура совсем с ума сошла! — негодовала Поттер, и указывала пальчиком в ту часть замка, где находится кабинет заместителя директора школы, — если надумаешь шандарахнуть её Обливиэйтом, то будь добр и не скупись. Может повезёт и мозги Мегеры встанут на место, — мстительно прищурила переполненные злости глаза и довела Малфоя до беззвучия. Слышать от Лили Поттер подобные речи было диким. Ещё больше, чем желать поцелуя с ней. В разы, но она не шутила, а он, почти алчно ловя каждый её жест, этим вот и занимается — желает поцелуя. Хотя нет. Не так же. Смотрит, но уже хочет не хотеть обусловленной платы. Хотя бы не так сильно, но странного порыва приблизиться уже так много, что ему пришлось закусить зубами изнутри щёку и нахмуриться.       Рассматривающий собеседницу Малфой только сейчас обратил внимание, что тело черпающей воду Поттер ещё сотрясалось от мелкой дрожи. Вероятно гневной, но к общей картинке добавлялся сизый нос. И то, как Поттер шмыгнула им уже пятый раз подряд. Не могла согреться несмотря на то, что всё ещё не избавилась от грязной, снова испачканной кровавыми пятнами куртки и полоскала руки в теплой воде.       Медленно подойдя к кромке бассейна, Малфой делал это нарочно молча. Так и предполагал, что посмотревшая на него снизу вверх Лили насторожится. Даже немного напугается и подумает, что он пришел взимать с неё обещанную плату, но Скорпиус пока не собирался. Перспектива поцеловать озлобленную, ледяную и чумазую девушку не очень вдохновляла. — Вставай, — говорил тихо и подал девушке свою ладонь, чтобы та поднялась на ноги. На немой вопрос Лили о его намерениях закатил глаза и снова повторился. — Зачем? — насторожилась, но послушалась и вложила в его руку свою прохладную мокрую ладошку. — В шахматы будем играть, — закатывал свои серебристо-серые глаза. Едва девушка выровнялась, слизеринец потянулся к её куртке и медленно, а оттого бережно стягивал её с плеч гриффиндорки. — Повернись.       Сказал не напористо, даже заботливо, но Лили от такого тона словно оцепенела. Впилась пальчиками в края одежды и даже посильнее запахнула их, а Малфой громко цокнул языком. — Поттер, ты просила меня о помощи? — спокойно и ровно спросил, шагнув ей за спину. Лили пока не улавливала связи их договора с происходящим, но всё-таки кивнула, — просила, и просила сама. И знала мои условия. И если мне не изменяет память, то согласилась на них, — улыбнулся он, освободив её от верхней одежды. — Согласилась, — еле выдавила из себя сбитая с толку гриффиндорка. Ссутулилась и обняла себя руками. Хоть убей, но на поцелуи не похоже. Да и Малфой себя прежнего слабовато напоминает. — И я уверен, что тебе не терпится насолить МакГирен, но Поттер… — тихо посмеивался он, и говорил так близко, так мягко, что его тембр голоса начинал успокаивать. Это, вероятно, было ещё одним врожденным талантом Скорпиуса. Заложенный самой генетикой и природой дар влиять на чужие эмоции, — …ты себя видела? — окончательно повеселев к концу фразы, он вытер большим пальцем каплю воды с её щеки и перетёр остатки влаги в ладони. Почти заражал девушку своим настроением, а Лили, несмотря на былой багаж злобы, смогла оценить не только ужас, но и нелепость своего вида. — Тебе нужно смыть с себя этот грязезащитный слой. Я уже не говорю о том, что недурной затеей было бы выспаться, — сочувственно скривил свои точёные черты лица, рассматривая в глазах собеседницы кровавые прожилки. Тех после вчерашней встречи в библиотеке стало только больше. — Начинаешь вызывать жалость, — отвлекался на здешние стены, ведь позволил себе непомерное количество заботы. Это от внимания Поттер не ускользнуло. И логично, что удивило её. Потому и встрепенулся, обретая былые, привычные уверенно-настойчивые мотивы поведения.       Потянувшись рукой, Малфой легонько заточил в пальцы краешек её кофты и начал поднимать. Словно предвкушая  — неторопливо, аккуратно, а при помощи лишь взгляда в глаза напротив перевернул всё внутри их хозяйки вверх тормашками.       Что он там говорил? Позволять себе сумасшествия? Впрочем, на настоящее не тянет. Если учитывать то, что перейти грани она ему точно не позволит, а остаться в одном только белье — это всё равно не больше, чем уже бывало. Да и Малфой, уже искушенный многим таким, о чём скромница и помышлять не пыталась, точно не удивится увиденному. Чему, если несколько дней назад Лили имела честь прижиматься к нему, будучи при этом совершенно голой?       Все эти и ещё с десяток подобных мысленных рассуждений и подтолкнули Поттер послушно поднять руки.       За своё беспрекословное подчинение заслужила одобрительный взгляд и даже блуждающую улыбку. Последняя не исчезала с его лица и тогда, когда он неспешно заканчивал начатое. Стоило тонкой одежде упасть на холодный мраморный пол, как в глазах юноши мелькнул жадный огонек. Ей не показалось. Он таким и был, ведь с остервенением запоминал каждый сантиметр и изгиб открывшегося взору тела, вдоль которого только что скользили тёплые и гладкие ладони, а она почему-то это всё ему позволяла. Да и странных эмоций от своих наблюдений за ним получала не меньше, чем Скорпиус. — Ты… Ты смотришь на меня так… — всё-таки проглотив неловкость и обещая даже не пытаться объяснить себе же свой поступок, Лили не могла найти ни одного достойного сравнения. Могла быстро и поочерёдно смотреть в его глаза и неспешно и глубоко дышать через приоткрытые губы. Снова и снова. — Как? — ни тени улыбки, ехидства и чего-то прочего. Вообще ничего. Он завис в этом моменте. Что-то обдумывал, вероятно, не выказал ни одной эмоции, но если бы Лили узнала, что происходит в этот момент в его голове, то не поняла бы и половины, ведь целая смесь противоречий.       Не смел отводить взгляда от завораживающего перелива изумруда. Последовало приятное касание мужских ладоней, намеренно скользнувших сначала по дрогнувшему животу девушки. Нащупали пояс обтягивающих грязных джинсов, зацепились за их край и притянули немного вперёд. Следом Малфой принялся неспешно разделываться с рядом металлических пуговиц. Только благодаря шуму воды, что лилась из крана, Лили ещё концентрировалась на остатках реальности. Не сразу, но нащупала его запястья, не сразу, но сжала ладошками, заставив его остановиться. Не позволила ему закончить начатое и робко отпускала зажатые в пальчиках мужские руки. — Я сама, — шепнула Поттер. И правильно сделала, ведь кадык Малфоя уже пошатнулся от тяжелого глотка, а вечно упорядоченным мыслям под платиново-русыми волосами грозил Апокалипсис. И Боже упаси позволить ему вырваться наружу. Тогда этой норовистой гриффиндорке точно несдобровать, а Альбус снесёт ему с плеч голову и глазом не моргнет. В этом сомневаться не приходилось, поскольку фантазия уже рисовала ему откровенные образы того, к чему ведёт эта его забота о Лили Поттер. — Как скажешь, — проявив чудовищную сдержанность, он шагнул назад, но с непринуждённым видом. Опять оценил вид девушки и хотя бы попытался при помощи мимики довести девчонку до смятения, но он же не знал, что Лили, упрямо не отводя взгляд и до ужаса медленно и робко расстёгивая последнюю пуговицу, в этот самый миг тоже вступает в неравный бой со своими тайными, запретными и ненужными желаниями.       Отвлекся хотя бы на циферблат часов. Хоть что-то. Лишь бы не хотеть раздеть её. Не хотеть рассмотреть её всю, и так неистово, что во рту суше, чем в пустыне. И уже начинает настораживать, что Поттер согласилась заплатить за свою свободу. Черт! Всего десяток и чего? Поцелуев? За плечами уже есть багаж в сотни. А тут что? Всего лишь десять очередных. Ведь блестящая же затея — двух зайцев одновременно — всё продумано им и так, чтобы приструнить, а может и вовсе унизить её, и окрутить словно дурочку, ведь не сможет же устоять перспективе близости с таким школьным лидером и красавчиком. Ещё ни одна не устояла, но каждый новый момент близости с ней, вероятно, может стать последним, ведь и собственное терпение рядом с ней куда-то пропадает. Но что это за бред вообще? Он же кто? Тот, кому всё на свете по плечу, а вся эта ересь скоро уйдет из его головы. И прежде, чем та сегодня прикоснется к подушке. Об этом и думал. — Мегеры до субботы не будет, — по-деловому заговорил он. — И что это значит? — просчитывала варианты Лили, а Малфой, бесцеремонно рассматривая напоследок красивое черное кружево её белья, ухмыльнулся. — Это значит, что у тебя есть три дня на уплату долга, Поттер. Грядет твоя свобода. И если мои подсчеты верны, то завтра тебя ждёт целых три или четыре незабываемых действа. Или больше, но это уже по желанию.       Даже не дожидаясь ответа, юноша выровнял спину. Замерев у выхода, вскоре покинул ванную старост в самом что ни на есть приподнятом настроении. Поттер же после хлопка двери часто заморгала и громко выдохнула. Словно за всё время их разговора не решалась на полноценное дыхание, а сейчас компенсировала утраченное. Положила ладонь на солнечное сплетение и пыталась хоть немного увлажнить пересохшие губы — она боялась и очень.       Вот только пугали уже не былые страхи. Ума пока хватало, чтобы сообразить о том, чего на самом деле боится. Страхом стало желание того, чтобы не уходил. Пусть и со своим надменным, самовлюбленным видом, но чтобы расхаживал сейчас рядом и говорил о чём угодно. О Мегере, о дурочке Нотт… Плевать. Хотелось ещё минуточку слышать раздражающие речи, сказанные уже не бесящим её баритоном.

***

      Деление комнаты посредством собственных шагов начинает входить в привычку. Особенно в половину двенадцатого и снова в компании целой кучи размышлений. Думала и о том, что вскоре эта комната уже перестанет быть её обителью, но львиную долю прочих мыслей сейчас заняли другие. И разговор с встревоженной Марго. Та сидела в удобном кресле и поглядывала на подругу. После возвращения Лили обеспокоенно затараторила о том, что Бёрк куда-то подевалась. Пропала сразу после ужина, и будь она в библиотеке, то уже больше часа назад должна была вернуться в башню Гриффиндора, но подруга словно в бездну канула. — Как это она ничего не сказала? Хоть что-то же должна была? — волновалась Поттер, закусив ноготок на указательном пальце, но желание прибить лгунишку Кэт уже достигало апогея. От Бёрк, конечно, можно было ожидать любых дикостей, но та обычно о них предупреждала. — Ничего, — прищурившись, махнула головой Маргарита. — Я даже не видела, как она уходила. — Да быть такого не может, — возмутилась Лили и задергала туда-назад бегунок спортивной кофты, надетой поверх тоненькой пижамной майки из красного шёлка.И уже давно следовала бы совету Малфоя выспаться, но не судьба, вероятно, а от этого раздражалась ещё больше. — И что теперь? — тихо, словно испуганно спросила наивная темноволосая гриффиндорка. Всё ещё чувствовала, наверное, перед Лили свою вину, но и за Бёрк, кажется, переживала не меньше. — Ничего, — задумчиво ответила Лили. — Не могла же она куда-то дальше стен замка добраться. Где-то здесь, вот только узнать бы где именно. — В голову уже давно пришла одна стоящая внимания идея, но воплощать её Поттер пока не собиралась. Несмотря на то, что додумалась до неё ещё половину часа назад. Надеялась, что Кэт объявится, но не тут-то было. — Послушай, Марго, — мягко начала она, присев у кресла на корточки и взявшись ладонями за плечи подруги, — иди спать и не переживай. Я найду её и постараюсь сделать это раньше, чем кто-то из профессоров. — Как? — растерянно спросила сокурсница и тихонько шмыгнула носом. — Я знаю как… Есть одна… — тихонько выдохнула Лили, —…бредовая идея. Иди и попытайся уснуть.       Сказав это максимально обнадёживающе, Поттер терпеливо дождалась, когда подруга покинет комнату. Улыбнулась ей на прощанье, но посуровела, едва за девушкой закрылась дверь. Быстро обулась в комнатные балетки и даже не соизволила сменить короткие и тонкие пижамные шорты на штаны. Ей было явно не до этого.       Пролетая пустынную гостиную факультета, Поттер замерла у выхода. Оценила правильность своей идеи, но это далось тяжеловато. Шагать сквозь портрет пришлось с громким выдохом, а вот путь в несколько этажей наоборот — затаив дыхание. Ещё и в темноте, практически на ощупь. — Сильные мира сего, — оглядевшись, шепнула Поттер, но в ответ послышался тихий храп жителя картины. Пришлось потыкать в него пальцем, выслушать бормотание и повторять пароль, но он привел к заветной цели — освещенной лишь пламенем камина комнате школьных старост.       Смысла спрашивать саму себя о том, что она тут делает не было. Лили прекрасно знала преследуемую цель. Собравшись с мыслями, Поттер какое-то время прислушивалась к треску объятых пламенем поленьев. Боязливо и медленно шагнула в комнату и замерла, натягивая на ладошки манжеты своей кофты. Сжимала и разжимала пальчики, но после резкого выдоха нашла решительность ступить в сторону лестницы. Та обещала увести наверх, но уже на первой ступени девушку словно заклинило.       Даже боялась представить, какая куча фирменного ехидства вскоре её настигнет. Сознательно шла будить спящего зверя, но разоблачение Бёрк стоило того, чтобы достойно всё выстоять. — Мне показалось, что мы говорили о завтрашнем дне, Лили Поттер. И четко помню, что попрощались. Или ты уже соскучилась?       Заставивший дернуться голос звучал со стороны высоких окон. Тихий, но задиристый. Будто довольный, а с кресла, повернутого в сторону темного пейзажа школьных окрестностей, медленно приподнимался его владелец. — Как ты узнал, что это?.. — спросила, но ответ показался раньше, чем она закончила вопрос. Смотрела на свиток пергамента, зажатый в его ладонях. Это и радовало, ведь ради Карты Мародеров она сюда и пришла. — Я думал, что мы договорились. На счёт того, что тебе нужно поспать, — он повёл бровью и немного высмеивал её здесь присутствие. — Поттер, Поттер, откуда столько целеустремлённости? Я прямо тебя не узнаю. Превзошла сегодня саму себя. Пришла с оплатой долга? — Я тут не ради этого, — отрицала одним лишь строгим тоном его развязные предположения Лили. И если бы не злость от выходки Бёрк, то вполне вероятно, что перенимала бы его игривое настроение, но не на этот раз. — Тогда ради чего? Постой!.. Дай угадаю, — чуть запрокинув голову, он спрятал нижнюю губу за рядом зубов и прищурил глаза. Лили даже через десяток метров увидела промелькнувший в них блеск. — Подругу потеряла? Не волнуйся, она в целости и сохранности. Хотя я не до конца уверен…       Разменял веселье на таинственность, а девушка, собрав всю решительность, подошла к нему на расстояние вытянутой руки и протянула ладонь навстречу волшебного пергамента. Полностью игнорировала его оценивающий взгляд, но вспыхнувшее внутри волнение не рвалось наружу лишь каким-то чудом.       Нужного результата не добилась, ответ не получила, а о карте можно было и не мечтать. Это стало очевидным, ведь Скорпиус впился в творение Мародёров ещё сильнее предыдущего и отвел руку за спину. — Между прочим, я имею на неё больше права, чем ты, — легонько ткнула пальчиком ему в грудь девушка. Злоба начинала набирать обороты и его шутливые выходки казались неуместными, как никогда. — С чего это вдруг? Она тебе не нужна. Ты и без неё знаешь, как добраться до библиотеки и назад, а большего тебе знать обычно и не нужно. Даже странно, что пришла сюда. Хотя… Четвертый этаж и библиотека как раз не далеко… Какое удачное совпадение. Правда, Поттер? — происходящее забавляло Малфой. Он, рассыпаясь в тонких издёвках, уже вернулся в кресло. Позволил себе обмякнуть в нём, накрыв пергамент замком из сцепленных пальцев обеих рук и закидывая ноги на невысокий подставной столик. Выжига и плут, но до чего же красив и обаятелен. Особенно когда в своей стихии.       Сведя негодование к тихому рыку раздражения, Поттер прекрасно понимала, что он получает от этого удовольствие и делает всё специально. Сцепила на груди руки и шагнула в сторону прозрачного оконного витража. Прошло несколько секунд, прежде чем в голове родилась ещё одна идея. О том, как поставить интригана на место. Безумная, но разве с ним по-другому получается?       Повернулась в его сторону раньше, чем староста успел поднять свой развязный взгляд. Сделала пару шагов, скользнула между креслом и столиком, и замерла напоследок, но уже наклонялась над ним и упиралась ладошками в глянцевую кожу подлокотников. Хотел вывести её за грани зоны комфорта? Получай, а она только из чувства противоречия готова наступить себе на горло так, что тебе и не снилось, Скорпи. — Где Бёрк? — специально облизала губы, хитро и мило улыбнулась. Не прятала за зубки кончик языка, а прикусила его. Игриво вскинула бровь и ждала ответа. Прищурила глазки, когда довольный таким раскладом собеседник пожимал плечами. Чуть наклонив на бок голову, рассматривала каждый сантиметр утонченного бледного лица и немного распахнула от немого смешка губы. — В надежных руках, — подавшись вперед, вступая в эту забавную перепалку, шепнул Скорпиус, но их противостояние взглядов, что забегали по лицам, только набирало обороты. И не только взгляды, ведь от назревающей эмоциональной игры и предвкушения щекотки нервов ускорились даже сердцебиения. — Чьих таких руках, Малфой? — подняв ладошку, ковыряла пальчиками узел его галстука. Лили неспешно повернула голову на другой бок и покусывала краешек растянувшейся в полуулыбке губы. — В чьих-то. Надёжных. Большего ты не узнаешь, — тихо и с вызовом отвечал старшекурсник. — Надёжных значит. Ну, это радует, — тихонько ехидничала Поттер. — Хоть кому-то из нас повезло… оказаться в надёжных руках.       Позволила слизеринцу почувствовать тот сладкий запах, который уже не дает ему покоя. Так же четко, как он ощутил на кромке своих волос тепло её пальчиков. Они перебирали короткие прядки над жилистой шеей и делали это на манеру того, как и во время их первого поцелуя. Словно издевались над его пошатнувшейся силой воли, но всё же были милостивей, чем распахнувшиеся мягкие алые губы.       Такие близкие, что начинаешь чувствовать их температуру, но это всё — жестокий обман и вместо желанного прикосновения, тепла и сладости совсем иное. Срабатывает рефлекс. Тело предаёт и приходится нехотя дёрнуться от боли. Её белоснежные зубки обнажаются в улыбке, а вместо приятного, ненавязчивого, но уже знакомого привкуса чего-то ванильного во рту появляется металлический привкус собственной крови.       Жутко злит своеволие этой девчонки и даже безумие, но ещё больше то, что лишился желаемого. Именно это и побуждает схватить норовистую гриффиндорку в охапку. Пришлось усадить себе на колени, а основной задачей стало лишить несносную Поттер права выбора. За какой-то миг оценил, насколько понравилось чувствовать вес этой упрямицы, но вот этот вот её смелый и наглый поступок уж точно давал ему теперь зеленый свет. Малфою хотелось мести, теперь его очередь. И он точно не собирался спрашивать разрешения, когда почти до боли сжал ладонями неприкрытые одеждой бедра, перекинутые по разные стороны от его ног. Переместил руки выше и практически впиться в хрупкое тельце негодницы. — Ты просто ненормальная, — лихорадочно ухмыльнувшись, часто задышав, он облизал ту маленькую ранку, вид которой довел Лили до ликования. Почти до эйфории доводил тот факт, что впервые в жизни так быстро и без помощи слов вывела из себя этого самовлюбленного смазливца. Готова была зайтись торжествующим хохотом. Даже несмотря на то, в какой откровенной позе находится.        Короткий победный раунд был за ней, но начинался новый. И в нём Лили Поттер уж точно не выстоять. Хотя бы из-за того, что Малфой уже… Уже провел от её талии полосу, поднимал прикосновения по позвоночнику, и вскоре наматывал на ладонь обороты ярких, сплетённых в хвост волос. Два, третий… Гневным шепотом приказал не трогать его руку, как только потянулась ладошкой и попыталась остановить его, а другой рукой, схватившей девушку за подбородок, потянул её лицо к себе. Один обжигающий злобный выдох ему ничуть не помог. Скорпиус смахнул улыбку победительницы с лица Поттер лишь пальцем. Тот нагло прошелся по девичьей губе и пробрался за её пределы. Малфой медленно и властно помог ей распахнуть губы, жадно вдохнул и уже не мешкал.       Всё, что он успел напоследок, так это оценить смешанные эмоции Лили. Может это и заставило его замедлиться, ведь в какой-то момент она вовсе замерла и не шевелилась. Скоро словно дрогнула от знакомых ей ощущений. На тот короткий миг, когда он прикоснулся губами. Чтобы принять важное решение, вероятно. Лили прикрывала увенчанные пышными ресницами веки и как будто обмякла в его объятьях. Вскоре оценивала то, чего сама же лишила их двоих. Ещё тогда, в темном коридоре четвертого этажа. Сейчас же несмело повторяла его осторожные, медленные, но уже более откровенные движения, ощутила что-то совершенно новое, теплое, волнительное и сладковатое на вкус. Послушно поменяла наклон головы, когда бледные пальцы сжимали и легонько потянули её яркие волосы. Происходящее уж точно пустило по телу Лили приличную волну мурашек.       И чёрт бы побрал эту Поттер с её умением схватывать всё на лету. С её мягкими губами и ласковыми ладонями, что раскаляют вены на шее добела. И с чередой её выдохов, заманчивой девичьей робостью, гладкой глянцевой кожей, прижатыми теплыми бёдрами и длиннющими мягкими волосами. А ещё и эта её идеальная фигура, изгиб спины и жемчужинки позвоночника, по которым уже скользит рука. Бесконтрольно, подчиняясь лишь нарастающему вожделению, но оно теперь верховодит всем на свете. Даже тем, что уже не боишься спугнуть её каким-то спонтанным поступком и тянешься к змейке спортивной кофты. И эта вот тряпичная штука невероятно бесит, ведь жутко мешает быть ближе к тому, чего так сильно хочется. Хотелось всю её.       Вот так плата за то, что не позволил ей разоблачить интрижку Поттера и Бёрк, но Ал хорош, ничего не скажешь. Всего неделя, а он уже затащил её в гостиную в подземелье. Пускай пока думает, что победа в кармане. — Тише, Лили Поттер. Можешь даже не пытаться, — мягко и соблазнительно сказал молодой человек. Удалось оторваться от негодницы, но лишь ради высшего блага. Чтобы тихо, но приказать ей не сопротивляться смелому касанию, а то уже пробралось через все бесящиеся тряпичные преграды, прикоснулось к дрогнувшему животу и поползло по теплой коже вверх. — А ты по какому праву раскомандовался? — хотя бы пыталась противостоять. Разоблачила себя потяжелевшими веками, которые еле подняла, и тем, что закусила влажную после поцелуя губку. Не отдалилась ни на сантиметр. А смогла бы? Она все так же смотрела на него немного сверху вниз и повела по мужской щетине пальчиками. Единственным знаком, что выдал теперь адское волнение, стала очередная тонкая дрожь. Словно волна, прокатившаяся по хрупкому телу. Взяла начало тогда, когда пальцы Скорпиуса поочерёдно касались тоненьких ребер. — Потому, что ты тоже… — потянувшись к ней, помедлил и улыбнулся ей в губы. Упираясь головой в её лоб и поочередно глядя в обрамленные зеленым зрачки. Он мысленно ругал себя за нечаянное «тоже», но отступать не имело смысла. Он повторялся: — …Ты тоже хочешь этого. И скажи, что нет. Тебе ведь до безобразия интересно… Что-то новое… Безрассудство, Поттер. И все твои мысли сейчас сводятся лишь к одному: что дальше и зачем себе в нём отказывать? Правда? Особенно, если это всё до безумия интересно, ново и поверь мне, что очень приятно…       Шептал, но до чего же заманчиво. Чистая правда устами змея искусителя. Нежные, умелые, чувственные, обронившие истину губы дрогнули от улыбки, а смысла объяснять ещё что-то не было. Да и до Лили, которая скорее всего не в своём уме, вряд ли что-то дойдет. Тем более что девчонка затаила дыхание от той невидимой линии, которую юноша начертал под её грудью при помощи большого пальца, а недостаток кислорода, как известно, влияет на мозг пагубно. И, судя по тому, что эта праведница уже берет происходящее в свои ладошки — сама приближает свои раскрытые губы, то кислорода ей катастрофически и безмерно мало. Грешно темнить и не сказать, что и ему тоже. И ведь с каждым новым сантиметром желанного тела всё меньше. Он словно сгустился, но думать об этом слишком поздно.       Юркая ладонь искушенного слизеринца становилась смелее с каждой секундой, а вместе с ней и гриффиндорка. Несмелым казалось лишь то, что Поттер подается навстречу его прикосновениям аккуратничая. Блаженно закатывая под прикрытыми веками глаза всякий раз, когда он снова и снова нежно и смело рисовал на рельефах половины её тела невидимые круги и теплые линии.       Бесконечные, вожделенные, такие нужные сейчас отпечатки на коже, и те уже становились страстными, напористыми касаниями. Заставляли задыхаться. Были такими, что не хотелось покидать его оковы, но пришлось, ведь спустя быстротечность нескольких минут от всепоглощающей волны безумия спас шагнувший в портрет староста Когтеврана.       Уткнувшись носом в щетинистую щеку Малфоя, румяная Лили тоже притаилась и не двигалась до тех пор, пока когтевранец не исчез на верхушке лестницы. Какое-то время, подняв голову, ещё смотрела ему в след, но лишь для того, чтобы обуздать желание продолжить всё это и отсрочить огромный прилив стыдливости и неловкости. А заодно и подавить в себе желание заорать во всё горло что-то о том, что у неё поехала крыша, но как ей не поехать, когда в его уже ослабевших, но осязаемых объятиях так уютно и хорошо? Особенно от ласковых, неспешных, оглаживающих спину касаний. И как он на неё сейчас смотрит… Будто всеми силами пытается прочесть её мысли, но хорошо, что не может. Иначе и в его хладном здравом смысле просияла бы огромная брешь.       Теперь хотя бы понятно, почему эти дурочки липнут к нему, как пиявки. Ещё бы, ведь не устоять. Тем более перед ним бессильны такие, как… Мерлиновы седины! …Марго!.. — Мне пора, — словно ужаленная этой мыслью, Лили ускользала из его рук и уже вскакивала на ноги. Поправляла майку, кофту и прятала взгляд. Будто бы ей интересно то, чем укрыт здешний каменный пол. Тот, по которому ходит этот слизеринец… Красивый, такой вкусно пахнущий и запредельно нежный… От которого должно было бы и тошнить, но тошно только от самой себя. По резонным причинам. — Иди, Поттер. Тем более Бёрк уже вернулась, — кивнул на карту улыбчивый старшекурсник, но в голосе проскочила мятежная нотка. Словно не очень-то и хотел, чтобы уходила, но ей же это всё только кажется?       Конечно да. По-другому и быть не может. А если и может, то нужна только ради того, чтобы повторить и приумножить былое сумасшедшее, не подкрепленное настоящими чувствами действо.       Сделка, Лили, просто идиотская плата по идиотскому счету... И всё это... По-идиотстки...О, Боже...       Только бы сдержаться и не начать хлестать себя по щекам прямо здесь. И стыдно… Господи, как же стыдно!       Настолько, что в потоке жара не сразу услышала то, как он окликает её по имени. Впервые не по фамилии, а просто по имени и без вечного «Поттер». Просто тихое «Лили», игривый взгляд, вечно прямая спина и наспех облизанные языком губы, к которым так и подмывало вернуться.       Последовал её вопросительный кивок, его взгляд, от которого подкашиваются ноги. Дрожь от паузы, но вскоре то, что отзовётся в Поттер очень странной улыбкой. И должно бы и ужасом, но нет, ведь та не померкнет до самого входа в гриффиндорскую башню: — Будем считать, что за помощь с эссе ты рассчиталась, но… Все ещё десять, Лили Поттер… — с наигранной строгостью и безумным обаянием… — Этот не считается.