Проигравшие

      Тишину зимнего вечера разбавлял хруст снежного покрова, прогибающегося под тяжестью быстрых шагов. Череда более широких и целенаправленных принадлежала, конечно, Поттеру, а вот бедная и наполовину испуганная Кэт за ним еле успевала. И перешла бы на бег, а может и вовсе остановилась, чтобы перевести дух, но мешала рука Альбуса, заточившая её ладошку в замок и впившаяся почти мертвой хваткой.       Всё-таки надо было послушать Лили. Подруга же советовала десять раз подумать, прежде чем рот открывать, а теперь вот прямо апофеоз внутреннего хаоса. И зачем только ляпнула ему о том, что чувствует? Нужно было хоть попытаться держать своё при себе. Надеялась, что Поттер всё-таки та ещё не чуждая к чему-то вот такому лапочка? А может вообще думала, что поплывёт от этого в счастливой улыбке? О, Бёрк, наверное что-то перепутала. Это же Поттер. Да, он, конечно, слышал подобное от таких же наивных и влюблённых в него дурёх в разы больше, чем думаешь, а тебе только и остаётся, что снова и снова прокручивать эту нелепость, произошедшую в твоей комнате.       И это молчок о другом. И без того сердце заходится, а от застрявших в разуме слов про то, что хотела бы с ним… От них вот словно мутит, но не больше, чем от ненавистной неопределённости.       Тянул её за собой, а степень сосредоточения была так высока, что пропускал мимо ушей уже третью несвойственно робкую для Бёрк попытку выведать о том, что происходит. Ну, ладно спешит, всё же не лишено смысла, ведь совсем скоро закроются школьные исполинские двери — не далее, чем через четверть часа, а они вдвоём между тем только шагнули на край деревянного помоста. Так уж и быть, что выглядит спутник пугающе серьёзным. Это вот Кэти тоже пыталась объяснить себе тем, что с каждой новой минутой оба имеют всё больше и больше шансов встретиться с кем-то из преподавательского состава и нарваться на нечто вроде неприятной воспитательной беседы.       И успокоилась бы, но прямо носом чуяла какую-то назревающую бучу, ведь он молчал. Не разговаривал, не сказал ни словечка, а для Альбуса Поттера, готового и Бога пережить, чтобы истомлять интригой, засыпать загадочными, порождающими массу вопросов фразочками, это безмерно странно. Даже не хитрит и не улыбается, а просто до судорог в мозгу прокручивает что-то неизвестное ей, изредка поджимает губы и сводит брови. — Ал, если бы я тебя не знала, то сказала бы, что ты нервничаешь, — на грани нервного смешка, она, собрав по сусекам всю свою храбрость и не подавая виду, что внутри больше жара, чем во время взрыва в Хиросиме, озвучила результат своих за ним наблюдений. Вскоре недоумевала ещё больше, и не иначе, чем от хлёсткого укоризненного взгляда, кинутого в её сторону, ведь очевидно же, что ему вот это вот всё не по душе, а Бёрк ко всему этому ещё и перебила ход его мыслей. Тех вот самых, которые старшекурсник на протяжении минувших молчаливых минут тщательно и практически дотошно укладывал в подобие конструктивного ряда. — Может… Может, ты хоть бы попытаешься что-то объяснить? — начинала раздражаться гриффиндорка, — да кого ты ищешь?       Замерев, едва они шагнули в пустующий школьный холл, гриффиндорка безотрывно наблюдала, как Поттер отпускает её руку, быстро следует вперёд, заглядывает в пустой обеденный зал, смотрит на пролёты уходящей на множество этажей вверх Большой лестницы и вертит вокруг себя головой. Словно искал кого-то или наоборот — желал убедиться, что они тут одни, но зачем? Тем более сейчас вот самое время уносить отсюда ноги и не дожидаться, пока здесь появится школьный смотритель, кто-то из профессоров или вовсе Мегера, а случится это вот в скором времени. — Не кого, Кэт, а что, — вернувшись, тяжеловато выдохнул Ал и замер, наконец, напротив девушки, — ищу самое подходящее место, где мы будем ссориться, Бёрк, — нахмурившись, он отводил взгляд. Смотрел поверх своего плеча в ту сторону, куда и пал, вероятно, его очевидный выбор — на небольшой арочный проход у дальней стены, где берёт начало извилистая лестница без перил, уводящая не иначе, чем в подземелья замка. — Ты же знаешь, что нормальные люди избегают ссор? Особенно, если знают… о них… заранее, — скривив личико, аккуратно спрашивала удивлённая Кэт, но по мере окончания фразы в душу так и стучались громогласные догадки.        От них и побледнела и не отказалась бы от какой-то опоры позади себя, но кроме воздуха ничего не было, а смотрела на слизеринца так, словно на стремительно теряющего рассудок человека, но тот уже поманил её кивком головы и опять дотянулся до тоненькой ладошки. Сбивал её с толку и прилично.       Всё бы хорошо, и она уже понимала, что вечер не обещает быть томным, но слова о ссоре ну никак не сочетались с теми неаккуратными, что недавно принадлежали ей и несут в себе сокровенный смысл наличия искренних чувств. За что только попала к нему в немилость? Разве что за умение говорить вводящую в ступор неудобную для обоих правду. Ненужную ему правду? А теперь вот жди чего-то сродни: « Ты мне нравишься, Кэт… Но ты должна понять меня правильно… Не обижайся, конечно, но мне сейчас не до этого. Дело не в тебе, просто сейчас не самое лучшее время… Да у меня его вообще нету: квиддич, выпускной класс, подготовка к ЖАБА и прочее. Пойми и не обессудь. Сможешь? Оооо, ты просто чудо, Бёрк, я уверен, что станем с тобой хорошими друзьями… Было классно…»       От этих предположений и свело живот. И так ощутимо, что пришлось потирать его ладонью, а глаза так и смотрели на начало первого пролёта Большой лестницы. Он-то и дарил надежду отсрочить этот убийственный разговор хотя бы до завтра, а значит, что у неё будет целая ночь смириться с таким вот исходом. А может, выкроит пару часиков и на то, чтобы от души хаять и ругать свою же опрометчивость, болтливость, честность и безрассудство. — Ал, нет, я не пойду туда, — взволнованней и настойчивей пробормотала старшекурсница, пытаясь высвободить руку, но безуспешно. — Суббота, вечер. Ты точно спятил, — выгнув брови, говорила словно об очевидном, но в душе радовалась хоть какому-то найденному поводу оказаться вскоре в башне Гриффиндора.       Не хотела, конечно, чтобы её появлению в чужой гостиной, если такому и суждено случиться, был свидетелем целый факультет Слизерина, а путь к комнате Альбуса, куда, как она уже догадалась, Поттер и хотел направиться, лежал как раз через всю общую комнату. К тому же они всё ещё пытались держать в тайне их связь. Это им даже удавалось, но странные непонятые ею решения Альбуса обещали покончить с этим и положить начало десяткам сплетен, а те будут и всенепременно. Стоит ей только пойти у него на поводу и просеменить мимо любопытных взглядов и острых языков. Пусть и с кирпичным лицом, но ведь в личную комнату Поттера же, а потом только и останется, что слушать выдумки о том, чем они там занимались. Навряд ли кто-то подумает, что просто разговаривали. Даже если и так, то большинство ревнивых и завистливых слизеринок сочтут своим долгом опорочить гриффиндорку — очередную жертву, окрученную их умненьким, головокружительным и обаятельным капитаном сборной. Незваную, но пришедшую в их личное змеиное логово гостью, да ещё и чуть ли не с самым красивым и желанным в школе змеёнышем.       Её личным, будто единокровным, таким, к которому только прижаться и желать, чтобы не отпускал, а язык уже давненько не поворачивается называть его таковым. Разве что в шутку, но… Но вполне вероятно же, что через несколько убийственно волнительных минут он может стать уже «её бывшим змеёнышем», а она, шагая через его гостиную в обратную сторону, будет хотеть лишь одного — не разреветься в присутствии десятков тех, перед кем такое вот вообще смерти подобно. — Там никого нет. Это же последние нормальные выходные перед балом и почти все сегодня по домам. Там было пусто ещё утром. И будет так же до завтрашнего вечера, — почти закатывал глаза Альбус.       И вправду. Как-то из головы вылетело, что сегодня Хогвартс почти пустой. Сегодня масса старшекурсников, как и Лили, отправились по своим делам, а другие просто проводят выходные со своей семьёй, ведь из-за предстоящего бала каникулы как раз и сместились на два дня, а Мегера, проявив невероятную снисходительность, раздавала разрешения на отгулы направо и налево. Даже похлопотала над школьной каминной сетью, чтобы студенты не тратили целый день на поездку в школьном экспрессе. Такому вот виной, вероятно, стала просьба попечительского совета родителей, и то, что всё задуманное старой перечницей идёт по плану, ведь старосты и все вокруг доблестно справляются со своими обязанностями в подготовке к назревающему действу. При ином раскладе никто и носа бы дальше Хогсмида сегодня не высунул, но в замке между тем оставались лишь редкие старшекурсники и студенты младших курсов — те, кто вовсе не попадёт на бал в силу совсем юного возраста. — Идём, — тихо, но не потеряв ни капли настойчивости, поманил Поттер. — Кэти, или ты идёшь сама, или ты меня знаешь…       Строго, но не смог всё-таки сдержать нечто вроде нечаянной улыбки умиления. Дальше мог даже не продолжать, суть не озвученного была яснее ясного, а прошлые опыты это только подтверждали. Спутница хорошо знала, что её ждёт. И если бы не проявила податливость, то пришлось бы в очередной раз возмущаться тому, какой Ал всё-таки верзила, ведь ему-то и труда особого не стоит сгрести её в свои ручища. Использовал бы лишь половину силы, чтобы оторвать её от каменного пола, закинуть на плечо, и не обращал бы внимания, как на широкую спину один за другим опускаются почти неощутимые удары кулачков и ладоней недовольной сопящей крохи. Этого всего в преддверии назревающего серьёзного разговора не очень хотелось, а ко всему добавлялся ещё и факт присутствия малыша Крамби. Не желала его тревожить, ведь тот вконец пригрелся на груди своего новоиспечённого опекуна.       Быстро спускались, а по холодному и тусклому коридору, казалось, шли ещё быстрее. Замерли у знакомого каменного тупика, но Кэт ничуть не успокоилась. Сделалось даже хуже прежнего, как только закрылись двери уже знакомой ей комнаты. Теперь вот тяжеловато и прерывисто выдохнула. Воочию убедилась, что никто в гостиной не придал их появлению ровным счётом никакого значения: одна третекурсница, умостившись у камина, что-то читала; компашка из хохочущих над игроками в плюй-камни мальчишек тоже не заметила их, а в парочке робко посмотревших на неё четверокурсников Кэт узнала тех ещё тихонь и заучек. — Как же у вас тут всё-таки… Почти завидую. Вечно Слизерину самое лучшее, — цокнув языком, Бёрк пыталась не выдавать чудовищного волнения, и получалось просто отлично.       Умело скрывала его за тоном возмущения, говоря об отведенной для слизеринцев роскоши. Чего только стоит разница в размерах общих комнат их факультетов и то, что изумрудно-зелёная, в отличие от золотисто-бордовой, прямо перепичкана всякими дорогущими, вопящими об аристократии штуками, но Поттера это в очередной раз улыбнуло.       Не мог не вспомнить того, как уже слышал из её уст нечто подобное, а просторная, отведённая для капитана сборной комната так и вообще удостоилась отдельной темы. Несмотря на тёмные тона пола и стен, представляющих собой крупную каменную кладку, мягкую темно-коричневую кожу, которой были обтянуты диван и пара кресел, и то, что здесь не было окон и царил вечный полумрак, было в этих средневековых отголосках то, что почти восхищало: дорогие тяжелые ткани полога на столбцах еле различимой в такой полутьме широченной кровати, стоявшей в самой глубине помещения; тканый ковёр, в плетении которого использовались серебристые нити, резной письменный стол из дорогого красного дерева. А волшебный потолок, сквозь который было видно почти черные сейчас, но светло-зеленые днём воды озера, совершенно отнимал дар речи. Да и наличие выполненной в черно-зелёном мраморе личной ванной комнаты и огромного вечно пылающего волшебным пламенем камина прямо по центру одной из стен не могло оставить равнодушным. — Если бы я была боггартом, то ни за что не отказалась от такого, — замерев по центру спальни — между спинкой дивана и письменным столом — улыбчивая с виду Кэт кивнула в дальний левый угол. Показывала на красивый, старинный, но невероятно хорошо сохранившийся вещевой шкаф, что покоился впритык к книжному и, наверное, принадлежал давно канувшей в лета эпохе Ренессанс. — Если бы ты была моим боггартом, тебе и обличье не пришлось бы менять, — отшутился Поттер. Расстёгивал куртку и бережно доставал из кармана своего нового соседа, а тот, едва перед маленькими глазками предстала новая обитель, пискнул. — Боишься меня? — не сдержалась и хихикнула. От нелепости своего же предположения, и наблюдала за тем, как беспокойно заёрзавший в ладонях юноши Крамби сжимает свою монетку и рассматривает всё с высоты роста Поттера. — Вот видела бы ты своё лицо, когда ревнуешь…. Ты бы и не спрашивала.       Сказав это с весельем и упрёком, Алу только и оставалось наблюдать угольно черный затылок Бёрк, симулирующей невероятную заинтересованность чем угодно, лишь бы в противоположной от Ала стороне. — Куда же тебя?.. Где тебе нравится? — бормотал Альбус. Искал самое подходящее место для крохи, но как только в поле зрения маленьких глазок-бусинок нюхлера попался огромный золотистый чемпионский губок, выигранный Слизерином в прошлом году и упокоенный с тех пор на широкой каминной полке в комнате капитана, зверёк чуть не выскочил из бережливых мужских ладоней. — Стой же ты… Хочешь сюда? О, ну, он теперь твой, малыш. — Куда же ещё? — рассмеялась Кэт, скользнув взглядом по иным наградам Альбуса, что нашли себе место рядом с той, которая заслужила отдельного внимания питомца. — Чем не идеально? Тепло, блестит и куча места.  — Хоть какой-то теперь толк от этой железяки будет до того, как перекочует в Зал наград, — выпустив Крамби, Поттер аккуратно придерживал пальцем откидную крышку того самого кубка, а довольный зверёк, быстро забравшись внутрь, снова издал звуки писков, но сродни восторженных и благодарных. Сопровождалось это забавное действо металлическим звоном от золотого галеона, отбивающегося от стенок нового излюбленного места проныры. — Вот и отлично, — широко улыбнувшись, юноша был крайне доволен тем, что зверёк, вероятно, чувствовал себя как минимум в безопасности. При другом раскладе на стал бы сворачиваться в малюсенький клубочек на дне нагретого каминным теплом металла, не обнимал бы вверенную ему монетку и не прикрывал бы свои сонные глазки. — Садись, Кэти, — выдохнул обременённый грузом мыслей старшекурсник, указывая ладонью и кивком головы на то, чтобы выбирала себе место на диване или на одном из кресел, но настораживает же, что всего секунду назад улыбался, а теперь выглядел ничем не лучше её.       Выбор гриффиндорки пал на самое близкое к волшебному огню кресло, а Альбус, едва Кэтлин умостилась, поджала под себя ноги и обняла рукой колени, присел совсем рядом — на край дивана. Уперся локтем в его подлокотник, медленно водил по подбородку ладонью и истомлял тишиной. Вероятно, это были последние секунды, потраченные им на окончательное умозаключение о том, что будто мучило его уже несколько десятков минут.       Она так думала, и мучилась из-за этого не меньше, а на деле этот весь мысленный балаган продолжался, рос и зрел в Поттере не минуты. Даже не часы, а нескольких дней, но сегодняшний, замечательный, проведённый с Бёрк, и это её откровенное признание… Это всё было сродни петли, затянувшейся на его шее до последней удушающей стадии.  — Кэти, дай мне свою палочку, — поманив пальцами, юноша говорил тихо, серьёзно и совершенно спокойно, но до того решительно, что у Бёрк просто не оставалось выбора. Молча и медлительно внимала его просьбе, достав из кармана коричневый, увенчанный красивыми бежевыми витками волшебный предмет, а после расслышала, как в тишине щелкнул от заклинания дверной замок. Следом по комнате поплыло уже вербальное, сказанное его шепотом заклинание, от которого никто за пределами спальни и вой сирены не услышит, завопи она даже под самой дверью. Поттер, вероятно, думает, что его слова повлекут за собой подобный эффект, но вряд ли. Кричать она бы точно не смогла. Не исключено, что в конце их беседы вообще не выдавит и звука, а все усилия потратила бы лишь на то, чтобы проглотить комок и сдерживать предательские слёзы.       Это вот всё очень даже настораживало, но ещё больше то, что Альбус, извлекая из кармана и свою угольно черную палочку с чередой тонких колец на рукояти, напоминающих белоснежный кварц, запихивал их обе в расщелину между сидением и подлокотником. Словно от греха подальше и так, чтобы не было соблазна быстро и без труда дотянуться, появись такая надобность. — Теперь ты меня пугаешь, — сказала гриффиндорка, но было уже совсем не смешно. — Я тебя не понимаю, — выдохнув, почёсывала пальчиком тоненькую бровь. Сцепила ладошки в крепкий замок и ждала неминуемого. Сомнений было всё меньше, но зачем же лишать её путей отхода и даже маломальского шанса улизнуть тогда, когда ей заблагорассудится? — Я и сам… Себя не понимаю… — потрепав длинные волосы на затылке, Поттер ненадолго потупил перед собой взор и сделал почти залповый вдох. Словно встрепенулся, придвинулся на край дивана и подался вперед, упираясь теперь локтями в колени. — Давай, наверное, начнём с самого главного, — суетливо жестикулируя, он словно держал в ладонях невидимый шар, а напряженность на красивом лице смешалась с неспокойной, но вполне сносной улыбкой. — Ты мне нравишься, — говоря мягко, он выгибал дугу над одним глазом. — Приехали, — рассматривая ладошки, просто не могла не улыбнуться тому, что предугадала начало разговора. Причём слово в слово. Нелепая и наигранная радость — это было первой выбравшейся наружу эмоцией. Внутри между тем назревала целая истерика, а Альбус, расслышавший каждый произнесённый ею звук, хорошенечко нахмурился. А теперь вот прямо всем своим видом и онемением требовал объяснения, но его не было. Был лишь глубокий вдох, буравящий взгляд и её наполовину колкое и ехидное, но во многом и растерянное: — Нравлюсь тебе… значит?       Выдыхала, а глаза так и рассматривали всё на свете, но уж точно не того, кто как раз своих от этого странного действа и не отводил. — Представь себе, — говорил тихо, почти игриво, прищурился и даже хмыкнул. Весёленький тупичок однако, а взаимным непониманием разит и за версту, — и даже очень, Бёрк. Я бы даже сказал, что вот прям чересчур. — Но… — пропустила, вероятно, это мимо ушей. А под напором эмоций и не смекнула, что Поттер наличием подобного опыта в такого рода признаниях похвастаться никак не мог. Протянула почти насмешливо, а ведь только и хотела, что побыстрей с этим вот покончить. Словно подталкивала его завершить ту мысль, которую сама и перебила. — Всегда же есть какое-то «но». — Есть, и будет, и не одно, но немножко позже. А если ты не будешь перебивать меня… — начинал раздражаться юноша, — … то узнаешь всю правду. И больше, чем рассчитываешь. — О, да ладно, — открыто веселилась Кэти. Разве что не запрокидывала голову от немого смеха. — И какую же правду? Давай только проскочим ту часть, где что-то там о том, как нам было вместе хорошо, и сразу к тому, что будем хорошими друзьями, — почти вспылила гриффиндорка, вспоминая совсем свежий опыт в личной жизни лучшей подруги. Мысленно ругала семейку Поттеров за нездоровую жажду окружать себя «друзьями», но уже поджимала губы. Злилась на себя за то, что позволила себе разозлиться на Ала. Как бы то ни было, гриффиндорка хоть и сама была не без греха, но всегда уважала искренность и честность в отношениях. Даже если им виднелся край. — И мы будем, — как ни в чём не бывало. И глазом не моргнул. — Я в этом не сомневаюсь. Я и сейчас считаю тебя своим хорошим другом и всегда буду считать. — Отрадно… слышать, — отвернувшись, лепетала еле слышно и потирала ладошкой кончик носа.       Перебор, Бёрк, ведь дальше своего же курносого носа и не видишь, а поспешные умозаключения нужно было держать при себе, ведь он в их сути уже ничуть не сомневался. К тому же реакции и поведение Кэт окончательно избавили Альбуса от нужды заставлять её повторять те слова, от которых спрятанное в мужской груди сердце неспокойно подпрыгнуло ещё в далёком теперь отсюда Шеффилде — слова о том, что влюблена в него. И всё бы ничего, и он действительно слышал подобное в свой адрес и раньше, но ведь разница же в том, что сегодня это говорила не ослеплённая эйфорией жертва случайной связи, а озвучила та, к которой он впервые в своей жизни ощущал нечто очень и очень схожее.       Теперь в честности её признания не сомневался, а значит, что магия Непреложного обета точно утратила свою силу. Хотя вполне же логично, что обет с самых истоков имел обратный эффект, и правила отражались и на парочке слизеринцев, а значит, что волшебство кануло в небытие уже тогда, когда лучший друг нехотя, но разоблачил ему свои чувства к Лили.       После слов Малфоя и нагрянули размышлений о Бёрк, а после её сбивчивого признания всё стало яснее ясного. По логике и в силу осведомлённости Альбуса магию разрушили уже как минимум двое — Кэти и Скорпиус.       Он всё ещё не знал, что на деле творится между младшей сестрой и лучшим другом. После того короткого диалога со Скорпиусом парочку раз пресекал мысли о возможности их отношений на корню, а всё остальное время голова была занята совершенно иным. Иной, а слишком много места в ней занимала та, вместе с которой и провёл весь сегодняшний день, а рядом с ней в последнее время словно забывал обо всём и всех. Подле малышки Кэт удостоверился, что умереть от данного по дурости обета им с другом точно не грозит. Никак, ведь он, наверное, тоже… Он тоже, и в ту, что совсем рядом, а она вот-вот, да и пошлёт его ко всем чертям.       Хотя её тоже можно понять. Даже причудливой ей, умеющей выдерживать натиск повергающих в шок откровений, бывает тяжело от их гнёта, а последние половину часа ещё и темнила Альбус с ума сводит, но этот её пылкий характер! Сам Бог, вероятно, предвидел, что появится на его жизненном пути. Иначе не наделил бы Поттера почти бескрайним рационализмом и умением держать в узде все свои эмоции.       Сама напросилась, а Поттер… А что Поттер, если он ошалел от услышанного, но теперь вот-вот, да и засмеётся? Он будто потерял где-то все те терзания, что совсем недавно его так обременяли, а в эту секунду выглядит так, будто ликует и предвкушает. Щурит блестящие глаза, собирает в кучу все свои решения и плывёт в доводящей Бёрк до колик в животе улыбке, поскольку Кэт успевает подумать, что видеть её так часто ей уже не придётся. Прикрывая глаза, выглядит до чёртиков умиротворённым. Откидываясь на спинку дивана и обмякнув, Ал скрещивает вытянутые ноги в лодыжках, а руки на груди и, наконец, заговаривает: — Бёрк, я не собираюсь расставаться с тобой. Я тебе больше скажу: я не собираюсь позволять тебе расставаться со мной, даже если тебе этого прям вот очень сильно захочется, а причина для этого весьма и весьма очевидна. Даже не берусь говорить что-то о влюблённости. Не люблю трепаться о том, в чём плохо разбираюсь, но точно знаю, что чем больше я рядом с тобой, тем больше и сильнее мне этого хочется. Смотрю на тебя и завидую сам себе, представляешь? — почёсывал пальцем изогнутую бровь старшекурсник. — А после слов о… После твоего признания и того, что могло случиться в твоей комнате… — он сжимал челюсти. Улыбался, медленно заводив затылком по гладкой обивке, не скрывал блаженной гримасы, но от всплывших в закрытых глазах образов сильно зажмурил их, — … ты даже представить не можешь, что бы там было, Бёрк… Даже я… боюсь.       Озвучивал длинное, раздробленное и дребезжащее «У-у-уфф», а Кэт и не заметила, как до боли сжимала между зубами краешек облизанной ранее губы.       Даже не на грани фола. Просто аут, а вот такая вот вроде спокойная, одновременно властная, вопящая о сокровенном подача, его довольная лыба и то, как соизволил приоткрыть веки лишь закончив говорить… Ну как тут не восхищаться? И как не хотеть вот с ним ещё больше? А может снова завидовать этим слизеринцам? Ведь ему-то и труда почти не стоило говорить об этом, а Кэти вот-вот, да и сгрызла бы ноготок. И под самый край. Чётко представила парочку картинок того действа, что могло бы происходить на фоне простыней в гостевой комнате напротив её собственной.  — А-а… А мне может захотеться расстаться с тобой? — еле-еле выдавила и вышло совершенно оторопело. Внутри уже полнейший бедлам, а вот тело сути добравшихся до разума слов ещё не уловило, а виновата, наверное, противоречивость пришедших радости и тревоги. — Вполне возможно, — закусывал щеку, после оживился и снова придвинулся ближе. Потрепал напоследок волосы и принял былую позу, но выглядел дико. Словно… Виновато? А назад уже дороги не было. Он, конечно, всё решил. — Кэт, ты помнишь то утро во дворе Трансфигурации?       Запахло палёным, а не обделённая умственными способностями Бёрк чуяла неладное пуще прежнего, кивнула, но внутри екнуло от собственной щепетильной темы — их девичьего плана, куда имела честь впутать ту, за которую сидящий рядом и голову свернёт. А она знает, что ему всё известно. От этого и делалась мертвенно бледная, но что-то право в Альбусе тоже не ладно, ведь выглядит так, словно… Не обвинительно, а наоборот — виновато... — Это всё началось со спора. С простого и тупейшего пари, — выпалил, явно раздражаясь тому, что натворили, а теперь вот приходится расхлёбывать, но какой ценой. — Дурость полнейшая, и я очень жалею, что всё так. Что всё началось с вранья, но… Если бы случайно не переросло в то, что сейчас, ты бы об этом и не узнала, а я хочу быть с тобой предельно откровенным.       Две пары огромных угольно-черных распахнутых глаз и полнейшая тишина, в которой даже слышно то, как сопит на каминной полке их общий маленький кроха, а потоки мыслей, завертевшиеся в голове гриффиндорки, настолько громогласные и содержательные, что не смеет шевелиться. Пока что. — Оооо… Нет, Кэти, даже не мечтай, — лихорадочно ухмыляясь, дёрнулся в её сторону и указывал на Кэтлин пальцем. Будто предупреждал, что непослушание обретёт последствия. Как только увидел, что начала опускать на пол поджатые ноги. Хотя бы попыталась встать, хотела уйти, вероятно. Бежать отсюда без оглядки, но лишено же смысла полностью: ноги не слушаются так же, как и голова, прилично мутит, палочка возле него, а через закрытые волшебством двери и муха не проберётся, но мелочи же всё это. По сравнению с его приказным тоном и ещё более содержательным взглядом, а последний, наперевес со всеми его словами даёт понять лишь одно — так просто она от Поттера теперь не отделается.       И если бы не его странное желание вывернуть душу, то сияла бы ярче лампочки и радовалась полнейшей взаимности его чувств к ней, но нет же. Вечно этот Альбус со своими сюрпризами, а вместо желанной эйфории внутри Бёрк всё так и слиплось. — О, Боже…       Шепотом, растеряв практически все звуки, но сама же говорила, что всегда есть какие-то «но». У неё они тоже были. Вот они-то перекраивали ужасающую правду, произнесённую Альбусом Поттером, а Кэт, уставившись в пламя камина, о них и думала.       Всё обретало новый смысл: то, каким чудом Малфой и Лили, ведь очевидно же с кем спорил. И теперь вполне понятно на кого. А мальчишеский спор вместе с их затеей — чудовищное совпадение. Вот теперь понятно откуда у такого дикого стечения обстоятельств ноги растут, ведь всё это! Ещё и одновременно! От этой мысли и впивалась ладошкой в волосы на опущенной голове.       Почти трясло. Зачем только сказал ей? Но снова же понятно, что если бы была не нужна ему, то и не узнала бы об этом. Вопрос только в одном: в какой степени нужна и как надолго? — Ну, ты… — набрав в грудь воздуха, медленно покачивала головой. Злилась конечно, но шока было в разы больше. — Кто? Мерзавец? Идиот? Давай вот без этого Бёрк, — пугающе решительно сказал старшекурсник. Его озлобило и на то у него были свои причины. — Не нужно рассказывать мне какие мы. Вы с вашей затеей ничем не лучше. Ты на пару с Лили тоже далеко не святоши, как оказывается. По факту то же самое, разве что без Непреложного обета обошлись. Я бы сказал, что вот это всё примерно на одном уровне по шкале бредовости и тупости. Сплоховали все, но я хотя бы решил тебе это всё рассказать! И сказал бы раньше, но не мог, а вот кое-кто мог, но молчал. Так ведь, Кэт?       Сказав последнее с нескрываемым язвительным тоном, Ал замолчал. Выдыхал, успокаивался и потирал ладонью поджатые губы. Пресёк начало назревающего действия, конечно, и если бы не рвущийся из него поток правды, то театральная пьеса, разыгранная парочкой, была бы как минимум в двух актах. Найдя спине опору, отводил задумчивый взгляд и нетерпеливо постукивал пальцами по кожаной обивке. — Мерлиновы седины, Поттер, спор?.. Спор?! — чуть не задохнулась от возмущения, как только смогла заговорить. — На живых людей? Ещё и… Непреложный обет? Жить надоело? Да вы вообще умом тронулись? — скривилась от брезгливости, и что бы там он не говорил, но их с Малфоем затею считала тупее и на порядок бессовестнее. А теперь хватала ртом воздух и хлопала ресницами. — Вы тоже заигрались живым человеком, знаешь ли. Ещё и нашли, кого выбрать — Скорпа. А ещё говоришь, что мы с ним умом тронулись. Вы с моей сестричкой тоже не промах, — неспокойно хохотнул он. — Знаешь, что во всей этой ситуации самое ужасное? — тише заговорил нахмуренный слизеринец, а слова явно давались ему с душевным скрипом. Словно весили целую тонну, — то, что от этого больше всего как раз Лили и досталось. Хотя и Скорпиусу тоже… не сладко теперь, наверное. Никогда не слышал от него… такое… Чёрт, в голове от этого всего уже полная каша…       Сильно ерошил угольно-черную гриву и проводил ладонями по щекам. Он озвучивал самую, что ни на есть правду, вот только не договаривал, что каша была и в душе, а огромное чувство вины было в обоих и в равной степени. Что говорить, если наломали дров так, что языки к нёбу прилипли. И без слов всё понятно. Потому и молчат, переваривают. Оба виноваты, даже втроём, а все шишки Лили, вот только Ал всё-таки немного ошибается, но смелая гриффиндорская кошачья порода обещала развеять все оставшиеся между ними недомолвки. Правду за правду, а Кэт, взвесив в голове правильность своего поступка, не сомневалась, что с откровениями сегодня ещё не покончено. — Я от неё тоже никогда такого не слышала. Да и чтобы она плакала не видела.       Уверенно, ничем не хуже уже заклякшего по правую её руку Поттера, а тот хмурится и лишь при помощи мимики просит её сказать, что ему вот эти её слова послышались, но затянувшая на груди руки Бёрк, вероятно, решила расставить все точки и была неумолима: — Ты слышал, Ал. Не делай вид, что нет. Твоя сестра тоже неравнодушна к Малфою, и ваши споры с нашими планами уже совсем ни при чём. Он ей тоже… очень нравится. И это ещё мягко сказано, я бы назвала это совсем по-другому, но боюсь, что не дотяну тебя до Больничного крыла, случись у тебя припадок. Знаешь, Поттер, им двоим сейчас вообще-то не очень-то и сладко, но если бы кое-кто не был бы словно заноза в заднице, то им было бы проще. Им и других хватает, но ты вот самая крупная.       С невероятным упрёком, указывая пальцем, и рискнув пробудить в Поттере дремлющее, прикованное доселе цепями чудовище.       И пробудила.       Какое шло, такое и нашло, поскольку очень уж похожи, но это вот тот момент, когда превзошла даже непревзойдённого его, говоря то, от чего вступают в неравный бой две его противоположности — брат Лили и друг Скорпиуса. Невероятная смесь, просто коктейль Молотова, а малышка Кэти жутко рискует, так и чиркает у запала зажигалкой. — Ты шутишь? — чуть не скрипнул зубами, а эта его лихорадочная резкая улыбка, но её и след простыл, а мягкие губы стали похожи на тонкую розовую полосу. — А похоже на то, что шучу?       Долго ждать не пришлось, а она так и думала, что Ал подскочит, словно ужаленный. Была готова и вскочила следом, преградив ему путь. Ей было плевать. На то, что злился, а в гневе даже сжал кулаки. На то, что заметал разъярённый взгляд и смотрел на неё с высоты своего роста так, словно Бёрк сыграла с ним самую жуткую и жестокую шутку. — Что ты собираешься сделать, Поттер? — сильно дёрнув его за предплечье, Кэти помешала Алу шагнуть с того места, где их взаимные испепеляющие взгляды были разделены ничтожным десятком сантиметров. Не отводила своего взгляда от его глаз ни на микрон, а к горлу подкатила целая тирада. — Хочешь отвинтить своему другу голову? Давай. Но будь добр, когда закончишь, не забудь и свою положить на плаху, а потом и наши с Лили. Мы же тоже виноваты, но с нами хоть понятно. Всё из-за дуры Пэрриш, а вот с вами… Мне вот только интересно, что мы вам такого сделали. И как вы вообще нас выбирали? — язвительно хихикнула непревзойдённая в своём настрое Кэти. — Жребий тянули или?.. — чуть помедлила, читая в всеобъемлющих эмоциях Ала ту самую, от которой словно плетью подхлестнуло, — о-о-о, Поттер, да ты ещё хуже, чем я думала. Всё-таки тот ещё ядовитый змеёныш. Ты сам? Сам ему её подсунул? Да? А если так, то…меня, значит, тебе Малфой вручил. Как какие-то безделушки. Поделились поровну и вперёд. На что спорили-то? Кто к кому под юбку или в штаны быстрей заберётся, или кто быстрей в кровати покувыркается? Да вы просто душки, мальчики. Ты сам почти подарил ему свою сестру, Альбус! — скривившись, неучтиво ткнула ему пальцем в грудь, но перебить себя не дала. — Сам, Альбус, а теперь готов убить его? А Скорпиус, которому раньше и труда не стоило таскать всех в свою койку, вместо того, чтобы тупо переспать с ней и выкинуть, словно ненужную вещь, что-то к ней чувствует! Что-то настоящее, Поттер! И даже больше, наверное, чем она к нему! И если ты пошевелишь своими извилинами, то поймёшь, что это вот всё сравнимо только с рождественским чудом. Это просто… Нереально, да! Да их сама судьба, может быть, свела. У них и без тебя всё разваливается, а ты ещё и тянешь туда свои ручища! — Имею право! — выпалил юноша, а красивое лицо истончалось от злобы. И как же хорошо, что счёл её слова о «переспать» сказанными промежду прочим. — Никакого! Есть своя жизнь, ею и живи, а их оставь в покое! Пусть сами разбираются, а если не оставишь, то будешь вместо Малфоя рассказывать сестре всю подноготную и то, как продал её за горстку тщеславия, будто она какая-то вещь, — тараторила злая, словно фурия, девушка. Что он там шутил о своём боггарте? Сомнения канули в бездну. — Ты ведь даже не допускаешь той мысли, что им двоим может быть друг с другом по-настоящему хорошо. Открой глаза, Альбус! Твой лучший друг и твоя же родная сестра впервые и по-настоящему влюбились. Самый большой бабник и самая заядлая святоша в школе нашли друг друга и хотят быть вместе! Дико, не спорю, мне тоже дико от той мысли, что человек, который стал мне очень, Поттер, очень-очень дорог, оказывается, просто-напросто тупо поспорил на меня, но так и есть, черт тебя дери! — вопила Кэт.       Позволяла себе громкий тон, а Поттер как в воду глядел, ведь не сомневался, что до этого дойдёт. Только в его воображении они разбирали и укладывали по полкам свои отношения, да и такого уверенного речитатива он от неё не ожидал, а переполненная злобой и искренностью девушка от своих слов едва не задыхалась.  — Да чтобы ты знал, я вообще сомневалась, что такие, как ты с дружком, научатся что-то чувствовать к нормальным людям. Что-то кроме того, что все вокруг и заусенца на ваших пальцах не стоят, но научились же. Даже ты, Альбус, иначе и не подумал бы рассказать мне правду, но совесть, наверное, окончательно загрызла. А знаешь почему? — прищурила глазки старшекурсница. — Потому, что ты не такой сухарь, каким считал себя всю свою жизнь. Понятно? Может это тебе и не по душе, но всё так, как есть: они что-то чувствуют, мы что-то чувствуем, а если тебя что-то не устраивает… Если тебе что-то в этом всём не нравится, то сделай мне одолжение и катись в пекло, Альбус.       Если бы не была так поглощена приливом убийственной честности, то и сама себя не узнала, а теперь полная тишина. Молчала и зачёсывала пальцами свои волосы. Впивалась в них ладошкой и отводила глаза.       Достучалась, наверное, до чего-то, скрытого под толстенной бронёй Поттеровского упрямства, ведь словно завис — молчит, не шевелится и тянет оторопелое «ого», а оно сродни тому, каким было её собственное в родительском доме. — Вот тебе и ого, — ответила тем же Бёрк. — Знаешь, Альбус, — тихо и болезненно сказала девушка. Словно через силу, а скривила личико не иначе, чем от шума своего же внутреннего скрежета. Так звучала сейчас её надломленная душа, наверное, а к череде предыдущих добавилась очередная трещина, — ты прав, и мы с Лили не намного лучше вас. И я уже сто раз пожалела об этом, но с другой стороны… Если бы не так, то мы все до сих пор ходили бы и тихо друг друга ненавидели. И я ценю твою честность. Даже не знаю, хватило бы духу, будь я на твоем месте. Я ведь даже не злюсь, — отводя взгляд, она горьковато улыбнулась, — скорее жутко разочарована, но мне очень хочется верить, что хотя бы у Лили и Скорпиуса ещё может что-то получится. Могло бы… Если ты, конечно, пообещаешь отвязаться от них, — тяжело выдыхала старшекурсница и сделала аккуратный шаг в сторону — туда, где лежали спрятанные будто окостеневшим Поттером волшебные палочки. — Могло бы?.. — совершенно недоумённо спросил Альбус, а былую злобу так и вытесняло недоумение. Куча, ведь всего за пару минут узнал то, о чём и подозревать не смел, то, на что и не рассчитывал, но верил каждому услышанному слову. Ещё не до конца осознавал последствия, но речам гриффиндорки верил, в очередной раз восхищался её прямотой, а как только до здравого смысла добралась вот прямо вся суть её слов, он моментом встрепенулся. — Хотя бы?.. Ты сказала хотя бы у них, Бёрк... Это ещё что значит? — Ал, я не знаю, что там у них творится. Пообещай мне, что не будешь им мешать. Это всё, о чём тебя прошу, — вторила о своём Кэти. — С этим договорились, но… Ты сказала: « хотя бы у них…» — повторялся Альбус, а черная дуга над глазом сроду не была так высоко. — «Хотя бы у них». Это прямо дословно. Не хочешь ничего объяснить? — серьёзнел юноша. Кэти же не могла догадываться, что разговор о сестре с Малфоем так быстро вытеснят сорвавшиеся с её уст слова. Причём почти без остатка. Поттер просто откладывал это всё в дальний-дальний ящик. Даже дал не до конца осознанное им, но такое желаемое Бёрк согласие не трогать их, а говорить хотел о себе и Кэт, и о том, что наблюдал: — Куда-то собираешься? — понизив голос как минимум на октаву, протянул одновременно с тем, как рука девушки плавно двинулась за её волшебной собственностью, но Кэт, уже достаточно хорошо зная реакции Альбуса, замерла, а юноша, в котором пока шевелились лишь блеснувшие безумием глаза, больше напоминал того, кто на охоте уже заприметил свою жертву и вот-вот, да и вопьётся в неё своими зубками. К слову, они немного скрежетали, а вот руки, сравнимые по силе хвата лишь с кольцами питона, пришли в движение. Пока только фаланги пальцев, но это пока. — Уже поздно, Альбус, а мне ещё идти через весь замок. Не хочу, чтобы кто-то из профессоров видел, что гриффиндорка бродит по вечерам по подземельям. Да и день был… насыщенным, — на свой страх и риск, конечно, но дотянулась до двух волшебных предметов. Даже протягивала Поттеру его палочку, но глупо же было надеяться, что уйдёт отсюда, прежде чем слизеринец получит ответы на все до последнего вопросы.  — Во-первых, одна бы ты и не шла, — хитрил и сгребал в цепкие пальцы сразу оба предмета, — во-вторых, ты и не уйдёшь, — шагнув более тёмную часть комнаты, ему и усилий не стоило спрятать обе палочки наверх высоченного шкафа. Намеренно клал туда, откуда Кэт и в прыжке бы их не достала.  — А в-третьих?       По большей части растерянно. Чуть ли не впервые не могла предугадать того, чем закончится этот ненормальный вечер. К тому же внутри всё тот же каламбур: вроде должно быть и обидно, но нет, ведь квиты, а она ничем не лучше и не хуже Поттера. Хоть по теме Лили более или менее понятно, ведь радует то, что Ал не забился в гневном припадке, а это дорогого стоит. Кэт бы хотелось, конечно, чего-то более определённого. Только зачем это нужно, если Лили заупрямилась, настаивая на дружбе, а Малфой отверг и это, сочтя отсутствие общения лучшим, чем притворство? Ой, чертовщина сплошная, а от повисшей в комнате неловкости аж мутит. Между ними-то с Альбусом что теперь? А он смотрит и молчит. Словно ждёт, пока внутренний жар прожжет в бедняжке сквозную дыру. — А в-третьих, ты пока что можешь остаться здесь. Тогда тебе не придётся тащиться через весь замок, мне не придётся тебя провожать, и нас не увидит ни один профессор. Но самое главное, о чём ты никогда не догадаешься, заключается в том, что все эти бредовые предлоги я выдумал только для того, чтобы выкроить ещё немного времени, которое я потрачу, вымаливая у тебя прощение.       Мягко улыбнулся и приближался. Окончанием своей фразы повеселил, конечно, ведь улыбнулась и она, а в крепких и обнявших руках ощутила искомый покой. Несмело потянулась к широкой спине ладошками, прижалась к груди щекой, прерывисто вздыхала и прикрывала веки. Как-то сказала ему, что в его руках ей почему-то становится очень уютно, безопасно и безумно хорошо. Запомнил, наверное, ведь с тех пор объятий в разы больше. Стали словно сильнее, цепче, но оставались такими же бережными. К тому же Бёрк была из тех, для кого они говорили о чувствах даже больше, чем поцелуи. Блаженно улыбалась всякий раз, ощутив его тёплый выдох и мягкие губы на своей макушке. Так было и теперь. — Хотя бы попытайся простить меня. Идёт? — склонившись к спрятанному за темными локонами уху, тихо шепнул юноша. — Такого натворили, что и самому паршиво. Я облажался, Кэти, я знаю. Можешь не говорить это… И облажался так, как никогда.       Прямо слышала, как сильно гложет досада, а потому и не сомневалась в его честности. Больше нет. А смысл, если он открыл ну вот самые распоследние тайны? Ещё и понимал, во что это ему может вылиться. Лишь надеялся на благоразумие вспыльчивой Бёрк. И как удачно, что совсем не прогадал. — Точно, Поттер, облажался, — неспешно отстраняясь, она медленно потирала ладошками его бока и прищуривала глазки. Странные, блестящие, пропавшие в прищуре от её милой, но загадочной улыбки. — Но я знаю, как ты загладишь свою вину. — Что-то задумала, — всё так, как и всегда, но это же веселит. Прямо вот до смеха. Безумная же Бёрк, безумный он, и безумны их отношения. — И как же?  — Для начала… Ты должен всё-таки пообещать мне, что оставишь сестру в покое. И неважно то, с кем, что именно и когда она делает. Пусть сама решает, — указывала на него пальцем. Ткнула в грудь и говорила строго. — А если я не согласен? — напрягся Поттер, но уже понимал, что выбор у него не велик. К тому же пришла пора осознать, что его сестра — без пяти минут совершеннолетняя и в его опеке совсем не нуждается. — Тогда не видать тебе меня, как собственных ушей. И я не шучу, можешь не сомневаться, а поводов у меня достаточно. Ты же знал, что такое вот будет. Иначе не забрал бы мою палочку, чтобы не смогла уйти, и не говорил бы, что не позволишь мне расстаться с тобой. Лгунишка, конечно, ведь лишиться Альбуса и в мыслях не было, но достойна громогласных оваций. Браво, Брависсимо, Кэти! Ну, какая ты всё-таки смышленая. Всех зайцев сразу и наповал: и за подругу похлопотала, а заодно решила убедиться в том, насколько всё-таки важна для Поттера. Насколько сильно стала ему важна. — Бёрк, я не говорил тебе, что ты меня убиваешь? — медленно освобождая содержимое легких, Поттер запрокинул голову, вздымал брови и потирал пальцами щетинистый подбородок, словно перед ним предстал тяжелый выбор. — А если пообещаю, что не буду их трогать?.. Что мне за это будет? — хитрец же, а смена настроения и безумный блеск в глазах так и вторят об ожидании какой-то выгоды и от неё. Теперь будто готовился к заключению сделки, но и веселился от её попытки шантажа. Всё-таки легко отделался, а с души словно камень свалился. Улыбающаяся теперь Бёрк всего-то послала ранее к Адским воротам, а он предполагал другой, на порядки худший исход. — А ты будешь прощён, — глядя на него снизу вверх, прижималась, привставала на носочки и шептала, — полностью и без остатка. Если будешь впредь хорошим мальчиком…       Заманчиво, даже развязно. Перебирала пальчиками завязки на спортивной кофте, закусывала губу и скользнула ладошкой по жилистой шее, а в обаянии таком равных ей он точно ещё не видел. Видел многих, но такой не было, а от мысли, что у неё ещё никого не было тот самый заточённый в напрягшемся сильном теле собственник бил в тяжки. Проклятые девчачьи уловки. И как только ей удаётся, а он от одного такого вот взгляда… А ещё и этот искомый запах, сладковатые цветочные ноты которого чувствовал и недавно, но сейчас аж до оскомины, а во рту так сухо, что и проглотить нечего.       Чистейшее обольщение, отборное, редчайшее, его личная пытка, и если бы не знал правды, то в очередной раз подумал бы, что уже опытна в том, о чём сегодня заговаривали. В том, чего хотел бы с ней, а сейчас вдвойне, потому и сжимает кулаки. Закусывает щеку, закрывает глаза и качает головой. Мысленно хвалит её за предоставленный спектакль, но как же хороша чертовка. Невероятна. Так бы и сгрёб её всю, а дальше то, о чём предупреждал. Не говорил, а именно предупреждал. И что она там говорила? Что не любит розовые сопли романтики ещё больше, чем он? О, Кэти, как скажешь. Как захочешь, а с таким вот нравом, как у неё, подсознание Ала вовсю рисовало то, во что им выльется эта их обоюдная нелюбовь к телячьим нежностям: жарко, смело, развязно и совершенно за гранями… Пусть не сразу, потом, но так, чтобы до судорог. — Обещаю, Бёрк, — отвлекался от мыслей слизеринец. Самое время, ведь ещё немного и есть шанс дать им волю, а это вот безнаказанно не закончится. — Только предупреди её…их обоих, чтобы поменьше мелькали у меня перед носом, — гримасничал, а собеседница, распахнувшая от шока и улыбки уста, ещё немного, и захлопала бы в ладошки.       Засуетилась, издавала тихенький писк радости и обвивала руками его шею. — О, да ладно. С твоим «для начала» уяснили, а что дальше? Любой каприз… Как видишь…  — А дальше пообещай, что будешь заботится о Крамби. — Буду, конечно, — смеялся Поттер, кинув взгляд туда, где малыш и коротал в приятных сновидениях всё то время, пока парочка устраивала разбор полётов. — Это всё? Или есть ещё какие-то пожелания? — Ещё?.. — чуть слышно. Застряла, наверное, в своих мыслях. Неспокойно перебирала пальчиками волосы над его шеей и попеременно смотрела в ярко-карие глаза, отражающие дрожащее пламя камина, — больше ничего. Просто скажи, что будешь рядом и никуда не денешься…       Он улыбнулся, но мог поклясться чем угодно, что от сказанных шепотом слов содержимое в венах ускорилось так же сильно, как это сегодня уже было от её признания, но на деле разница ощутима: теперь никаких недомолвок, никаких мыслей от прочем и терзаний от чувства вины. Только спокойное, тихое и совершенно новое для него ощущение. Не имеющее запаха, бесплотное, неосязаемое, но греет и превращается в тёплые потоки, разливающиеся по всему телу. — Вот тебе и розовые сопли романтики, Кэт, а говорила, что терпеть их не можешь, — шутливо порицал старшекурсник, проводя большим пальцем по её тёплой и румяной щеке, — а если ещё и поцелуешь… Ну, всё… — получилось едва разборчиво, и не иначе, чем от нежных ладошек. Пленивших щетинистый подбородок, потянувших ближе к тому, что мигом ранее было очаровательной девичьей улыбкой, — официально ты теперь романтик, Кэтлин Бёрк, — облизывал губы. Хотел бы ещё, второй, но выбрал нечто более важное.       Он смотрел. Смотрел уже не так, как прежде. И не было ничего схожего с тем взглядом, что всецело сосредоточился на ней в доме Бёрков. Тогда было так, будто впервые, а сейчас вот наоборот, будто напоследок и до чего же жадно. Пытался, наверное, запомнить глазами всю её, и запоминал. Даже крошечные и еле различимые янтарные вкрапления в карих глазах. Именно её глаза были для него сродни тому, какими были для Кэт его объятья, обладали не меньшей силой и были столь же желанны и нужны. Рассматривал каждую бесчисленную ресницу над ними и бледно-розовый контур на границе целованных сотни раз губ. Руками запоминал её тёплую кожу, а глубоким вдохом — любимый запах.  — Куда мне теперь?.. Деваться?       Другого исхода всей этой перипетии и представлять не хотелось. Да и день уж точно нельзя назвать ненасыщенным, ведь где только не были и что только не пережили. И много интересного повидали, и душу вывернуть успели, а ещё это её потешное выражение лица, когда всё-таки выпустил её из рук. А он-то всего-навсего сказал, чтобы раздевалась. — Зачем? — не улавливала сути и следила за тем, как Альбус шагает к шкафу. — Нет, Поттер, я, конечно, совсем не романтик, но чтобы прям так… С ходу… — хихикнула Бёрк. Шутки шутками, но всё-таки насторожилась. Мало ли что, а от прямодушного Ала можно и ожидать чего-то вроде: «разве ты не этого хотела? Давай». — Будем делать то, чего раньше не делали, — веселился Поттер, но специально же, а от её недоумения явно получает удовольствие. — Ты будешь ночевать со мной в моей комнате, а я буду засыпать со своей девушкой.       Достал что-то похожее на пижамную рубашку и протягивал её гриффиндорке, но та была в полтора раза больше худенькой Кэт. — О, Поттер, мои поздравления с первым разом. Даже двойным. Сомневаюсь, что ты до этого засыпал со «своими девушками». А теперь вот заснёшь. Ещё и с той, с которой у тебя ничего не было. О, я же говорила, что ты тот ещё лапочка, — остроумие и язвинка заслужили очередной улыбки, но правда же, а Бёрк, рассматривая вверенный ей большой элемент одежды, тем временем недовольно поморщила носик. — Могу дать что-то другое, но будет ещё больше. Эта на меня маловата. — Да нет… Не в том дело, — хихикнула от того, что истинную причину недовольства он явно не угадывал. — А в чём же? Сбегать в башню за твоей пижамкой? Любой каприз, Кэт, я же обещал, — веселился, шутил, но недолго. Ровно до следующей фразы: — У меня её нет, Поттер, — смело и игриво ответила Бёрк, попятившись, одарив его безумно игривым взглядом и разделавшись с первой парой пуговок своей белоснежной рубашки, — я не сплю в одежде, Альбус. Люблю спать голая.       Дернув бровью и одним из уголков рта, отворачивалась и шагала к противоположной стороне кровати. Оставила прищуренного Ала с попыткой увлажнить губы и на съедение мыслям, а он так и не нашёл ни сил, ни желания хоть бы отвернуться. И даже после её веселого, кинутого через плечико заверения о том, что прямо затылком чувствует его взгляд. — Думаешь, за пару дней что-то там поменялось и покажется мне новым?        Говорил смело, а сквозь полумрак съел глазами каждое её плавное движение и те участки уже обнажённой спины, к которым раньше лишь прикасался. Несколько раз, а рассматривает впервые, но удовольствия от этого, как оказалось, ничуть не меньше. — Ну, главное, что не жмет? — спустя минуту оценивал то, насколько наряд превосходит комплекцию тряхнувшей длинными рукавами Кэт. Переоделся сам, а забравшись в кровать, и прижав её к себе, даже питал надежды, что они так и заснут. Обнявшись и в одной пижаме на двоих.       Так бы и было, если бы кроха Бёрк спустя пару минут умиротворяющей сонной тишины не уткнулась бы носом в его шею и не сказала бы своё тихое, но вполне решительное и честное: — Я всё равно... Хочу только с тобой, Ал, и знаю, что ни о чём потом не пожалею…