Проигравшие

      Поздним вечером, сидя у окна своей уютной теплой комнаты, Лили, обняв колени, свысока смотрела сквозь холодное стекло на пустынную улицу.       Прошли почти сутки тех пор, как её новая реальность, к которой так успела привязаться, рухнула в пропасть, но легче пока не становилось. И хоть эмоции значительно притупились, но внутренние ощущения здоровски напоминали вчерашние — грусть, разочарование и боль от осознания лжи и предательства. Да и непозволительно сильные и настоящие чувства к Малфою абсолютно никуда не делись. Конечно нет, а быть может и наоборот, ведь на самом деле её «пока всё не зашло гораздо дальше», сказанное вчера Бёрк, было наглой ложью, она уже к нему сильно привязалась, дальше просто некуда…       Прильнув головой к прозрачной ледяной опоре, неспешно перебирала пальчиками тоненькую цепочку на своём запястье. Ту самую, которую бережно застегивали пальцы слизеринца. Закрывала глаза, но перед ней как будто застыл его облик. Даже сейчас, гладя сквозь стекло на темную, освещённую лишь скудным фонарным светом улицу, Поттер могла поклясться, что видела до невероятного похожую фигуру какого-то человека, застывшего в просвете за деревьями обнаженного зимним холодом парка. Но навряд ли же он, злая шутка уязвлённой души, ему тут точно делать нечего. Он ведь уже победил, и их с Альбусом затея уж точно обрела своё логическое завершение. Несколько будто бесконечных часов назад.       По приезду пообщалась с родителями, но не больше часа, а когда стало невмоготу изображать улыбку и притворяться, что в её жизни всё по-прежнему прекрасно и беззаботно, ускользнула наверх. Под предлогом того, что хочет отдохнуть после бала, нескольких сложных недель подготовки к нему и учёбы.       Даже родные и любимые стены не помогали. Здесь тоже всё напоминало о нём. За столь короткий отрезок времени, длинною чуть больше месяца, Скорпиус наследил на жизнь вперёд.       Лили так и просидела тут с самого обеда, покинула пределы комнаты лишь единожды. Хотелось хоть как-то заставить себя поесть, но как только спустилась вниз, увидела новоприбывшую парочку из брата и лучшей подруги. Совершенно не ожидала их приезда и тут же сказала маме о том, что не голодна. Даже толком не смотрела на них и схватила первое, что попалось под руку, коим оказалась небольшая булочка с корицей. Клюнула маму в щеку, невероятно натянуто улыбнулась и была такова. Даже не осталась на совместный ужин, а тот обещал быть интересным, ведь Альбус решительно и официально представил родителям Кэтлин Бёрк как ту, с кем состоит в отношениях. И это было первым подобным визитом в доме Поттеров с тех пор, как уже взрослый Джеймс впервые привёл сюда смущенную ныне уже семикурсницу Лизу Голдстейн.       Любопытство, конечно, в какой-то момент взяло верх и Лили, замерев на первом пролёте лестницы, прислушалась к тому разговору, что доносился кухни. Несмотря на целую кучу своих ощущений, в тот момент она испытывала искреннее удивление. И даже крохотной толике радости среди всего внутреннего мрака было место. С трудом верилось, что такой вот ветреный обычно оболтус Ал взаправду и на полном серьёзе знакомил кого-то с родителями. А значит, что старший брат впервые в жизни ни то остепенился, ни то имеет на Кэтлин Бёрк некие дальновидные планы, но тут скорее всё в кучу.       Кэтлин Бёрк была желанной гостьей в доме Поттеров, но кто бы сомневался? Старшие Поттеры помнили её с тех пор, как была тут и ещё совсем девчушкой, и знали о ней достаточно много из рассказов Лили. Удивились, конечно, поскольку доселе предположить не могли, что их среднее чадо состоит с кем-то в отношениях, но Ал не мог не заметить того, что одобрили его выбор. В особенности Джинни Поттер, но в подобной реакции мамы Ал доселе не сомневался. Особенно порадовала дружелюбная реакция отца, отношения с которым иногда издавали тихий, но противный, пробирающий до мозга костей скрип. Но Гарри Поттеру точно пришелся по душе этот неожиданный, но приятный визит в его дом — был рад видеть сына и очень, но и его компанию, казалось, ничуть не меньше. И не мудрено, о старших Бёрках он знал не понаслышке, был лично знаком с ними и всегда уважал это семейство. И хоть они не были достаточно близки, и львиная доля их общения была связана с работой, но Гарри не сомневался, что единственная дочь Лианы и Филиппа Бёрк такая же умная и добрая. Знал много хорошего и от Лили, а впоследствии имел честь самостоятельно убедиться насколько Кэти общительная, весёлая и открытая.       Лили приходилось практически заставлять себя есть, а мечты полноценно выспаться так и остались мечтами, было скорее похоже не нескончаемую череду погружения в дремоту. Забыться полноценным сном получилось лишь спустя три дня с того момента, как переступила порог отчего дома. Казалось, что невероятно долгих, почти нескончаемых, за которые абсолютно ничего не изменилось. Разве что все слова, сказанные ею и ей в тот самый ужасный вечер, снова и снова повторялись и всплывали в памяти. Всё пережитое как будто превратилось в уже полнометражное кино: обрывки памяти четко отображали мелкие и значимые моменты, но ведь всё равно не все. Какая-то их часть теперь воображалась с неким эффектом размытости и Лили злило то, что сознание играет с ней эту злую шутку, стирая худшее и оставляя ей только то, что так судорожно доказывала троица заговорщиков.       В конце декабря, когда тона уютной и яркой комнаты угнетал заоконный пейзаж туманного серого Лондона, где белоснежный ранее снег смешался с грязью, Лили услышала, как умиротворяющую доселе тишину нарушил трехкратный стук в дверь. Негромкий, но на фоне полного онемения звуков он заставил её чуть ли не вздрогнуть.       Так и не отозвалась, молчала до тех пор, пока сквозь дверной проём не проник очередной звук. Голос нарушителя покоя принадлежал пришедшему по какой-то причине брату. — Лил, можно? — спрашивал он, но облик высокого статного юноши нарисовался прежде, чем успела ответить. — Чего тебе, Альбус? — сухо и безразлично спросила сестра, даже не подняв на него взгляд. Она так и продолжала выводить что-то на листе бумаги тонким серым карандашом, — пришел спросить как у меня дела?       Альбус, пробравшись сквозь дверь, хмыкнул, хоть и еле слышно. Из-за жуткой иронии, естественно, ведь Лили даже ровным тоном и спокойной подачей умудрилась в очередной, уже тысячный раз заставить его ощутить свою вину. Ал же яснее ясного оценивал своё в этом всём участие и воочию наблюдал то, к чему привело его некогда глупое, странное решение втянуть в это всё родную сестру, но с другой стороны… — Я пришел извиниться, для начала, — честно признался Альбус, а девушка замерла. Она так и не взглянула на брата, но рисовать перестала. И на несколько долгих секунд, за которые слизеринец сделал череду неспешных шагов и присел рядом — на краешек устеленной лазурным покрывалом кровати. — А после? — на свой страх и риск спрашивала гриффиндорка. Так и чувствовала, что Ал тут по большей мере для того, чтобы ещё раз и основательно обсудить самую болезненную тему. Ещё бы. За последние три дня на общей территории недомолвок, переглядок и громко говорящего молчания накопилось выше крыши. — А после будет зависеть от того, в какой степени ты простишь меня, — признался и был до чрезвычайности прав. Ведь если нет, то и слушать не захочет. А может и вовсе выгонит из комнаты и по праву. Он же не знал, что Лили уже настолько обессилена этим всем, что и последнего не сможет. Говорить ей совсем не хотелось, слушать, честно говоря, тоже, но выбора не было. Между тем юноша, решая не откладывать всё в дальний ящик, шумно выдохнул. Собрался с мыслями и, наконец, заговорил: — Прости меня, Лил, пожалуйста, — с явно читаемым раскаянием сказал он. Но не тихо, а вполне решительно. И стало яснее ясного, что готовился к этому разговору заранее и точно вынашивал его в себе уже не первый день. — Я знаю, что ты ещё долго будешь злиться на меня, я понимаю. Вполне возможно, что ты вообще никогда не сможешь до конца простить мне это и в этом я тебя тоже пойму. Но сейчас я хочу, чтобы и ты кое-что поняла, — словно со странными для него, непривычными ей умоляющими нотами в голосе говорил брат и это пока работало. Во всяком случае, Лили полностью отвлеклась от рисунка и подняла глаза. Пусть и переполненные разочарования. Даже обиды. — В тот день… — аккуратно начал он, а слушательница уже вобрала побольше воздуха. Так и чувствовала, что дальше будет тяжко.       Ал тоже понимал, что шагнул на тонкое острое лезвие, и что имеет все шансы только усугубить, но решительности расставить всё на свои места было больше. — В тот самый день, когда мы со Скорпом заключили последнее пари… — Когда ты практически подарил меня Малфою, будто безмозглую и бездушную куклу, верно, Ал? — говоря спокойней некуда, лишь слегка прищурилась от злобы. — Мы ведь об этом дне говорим, я ничего не перепутала? — облизала поджатые губы девушка.       Альбусу пришлось проглотить этот резонный упрёк, а от такого вот её спокойствия стало хуже прежнего. — Я выбрал тебя только по одной простой причине, Лили… — Давай я угадаю, Ал, потому что это должно было быть невероятно интригующе, да? Ведь с другими не так интересно, а тут и ставки выше, ведь родная сестра…        Прозорливости не занимать, а Лили буквально дословно повторила то, что было озвучено некогда за столом слизеринцев — «ставки выше»… Чтоб их… И всё бы так, как она сказала. Если бы не одно значимое «Но». — Я выбрал тебя из-за понимания невозможности того, что у него хоть что-то получится, Лил. Пойми, зная вас, и так долго, я был настолько уверен… Абсолютно и полностью уверен, что ты пошлёшь его куда подальше до того, как он откроет в твоём присутствии рот, что без раздумий назвал твоё имя. Только из-за этого. Я знал… Я думал, — исправился Поттер, — что ты — та единственная, которая никогда и ни за что не подпустит его даже на расстояние вытянутой руки. И так бы и было, готов голову на отсечение дать, но если бы не вмешалась банальная случайность в виде дичайшего совпадения, ведь ты сама… Ты понимаешь, о чём я?       От смелого, почти наглого и настойчивого вопроса Ал выгибал бровь и даже позволил уголку своего рта дрогнуть от некого подобия улыбки. Пусть и натянутой, а та такова из-за странности судьбоносной насмешки. А вот Лили пока не спешила говорить что-то о том, что ей не интересно и что не хочет об этом слышать. Просто не могла пока. Вместо этого она невольно складывала в голове всё тот же пазл и только сейчас поняла, что там доселе не хватало крошечного сегмента. То есть она всё это знала и без Альбуса, но осознала именно эту случайность только сейчас. А значит, что в истории всё же было место судьбоносным совпадениям и всё это не только заслуга расчётливого Малфоя. Была там толика и её вины. — О нашей с Бёрк… затее, — тихо отвечала девушка, вспомнив тот день. Вместе с этим пришли и другие воспоминания, много. Очень, но одним из значимых стало и то, где ей не хватило смелости вовремя рассказать Малфою правду об упомянутом сговоре. Не хватило, потому что побоялась разрушить нечто ещё очень шаткое, но уже, по своей сути, прекрасное, а после… После Лили расплачивалась за свою ошибку, ведь их настиг первый по счету Армагеддон. — В тот же день, — тихо соглашался Ал и кивнул. И было видно, что его даже слегка веселит и очень удивляет подобное. И скоро ясно почему: — В том же Большом зале, в те же пять минут, наверное, как только зашла Пэрриш. Во всяком случае, если я правильно понял это по рассказу Кэти. Да и по поводу записки… Я ведь не знал, даже предположить не смог бы, — скривился от ощутимой вины, когда девушка вновь поджала губы. Давно понял, что сдал сестру целиком и полностью и уже знал, что к тому времени этих двух нечто связывало. — И ты ему не призналась об этом всём по той же причине, по которой он тоже не смог рассказать тебе о споре. Хотя я точно знаю, что он скорее хотел этого, чем нет, и даже пытался, как и ты уже знаешь.       Альбус приподнимался на ноги. Даже немного злился её показательному молчанию, но терпел, и начал медленно брести по светлой и одновременно невероятно яркой комнате. Оставалось надеяться, что сестра молчит не из-за того, что всё услышанное ей глубоко фиолетово, Ал уповал на то, что она думает, вспоминает и переваривает, а не наказывает его тишиной. — Не сравнивай, Альбус, — заговорила наконец-то Лили. Тихо, но очень строго. — Это вообще невозможно сравнить, — сказала она, но Поттер с его обострённым чувством справедливости аж свёл брови. Повернулся в сторону слушательницы и принялся загибать пальцы: — Вы оба с самого начала лгали друг другу, оба промолчали в нужный момент, оба фактически играли на чужих чувствах, поскольку должны были влюбить в себя друг друга, но самое странное, что у вас у обоих последнее получилось. Разница только в том, что Скорпиус узнал о твоей лжи раньше. Естественно он не смог тогда с этим смириться. Не смог тогда, как и ты не можешь сейчас. — Он унижал меня, Альбус! — срывалась Лили. Подалась вперёд, и откинула куда-то в сторону уже мало интересующую папку с рисунками — пальчики руки с силой впились в карандаш и имели все шансы надломить его, разделив на две части. — Стоял и называл меня лгуньей, хотя сам при этом бессовестно лгал! — А ты не думаешь, что он делал так, потому что ему тогда было невыносимо больно?! — не стерпел очередного потока несправедливости Поттер. И в каком бы зависимом и проигрышном от ситуации положении не был, но сейчас просто не позволял ей так нагло гнуть свою линию. — Так же больно от разочарования и правды, как и тебе на балу. Тут вы одинаковые!       А Лили аж потупила взор. Но не от повышенных тонов, а от того, как в контрастной тишине звучали отголоски слов Альбуса и от того, какой смысл в себе таили. — Да, он запредельно сильно накосячил, гораздо сильнее тебя, я его не оправдываю ни капли, как и себя, но… Господи, Лил, — шумно, слышно и почти отчаянно выдохнул Альбус. Сильно тёр поднятыми ладонями своё лицо, а после с таким же усердием сжимал пальцами руки свой щетинистый подбородок. — Он настолько убедил всех в том, что всё всегда ему подконтрольно, что он самый умный… — театрально развёл руки Поттер, — что абсолютно ничего не чувствует и никогда не совершает ошибок, что все вокруг уже давно в это поверили. Даже ты! Даже я! — поочерёдно тыкал пальцем Ал. — А на этом контрасте даже мелкие помарки уже воспринимаются как смертный грех, а большие и подавно, но ты же… — махнул ладонью в сторону сестры юноша, но чуть ли не обессилено. Как-то небрежно указав на неё, а после пальцы пропали в карманах его кофты. — Ты, как и я, уже знаешь его настоящего. Он сложный, очень сложный человек, иногда даже чересчур. Он гордый и характерный, да, но ты забываешь, что при всём этом он — обычный человек. — Необычный, — оспорила Лили. Отрицая его нормальность или оценивая то, что многим людям и не снились такие вот качества, присущие Скорпиусу? Не разобрать, но Ал и не собирался. — Он — необычный обычный человек, которому свойственно делать ошибки и глупости, Лили! А потом жалеть о них и что-то чувствовать. Просто раньше он вообще не показывал кому-то то, что умеет что-то ощущать, — тяжело итожил брат, глядя сквозь окно на своды далёких крыш еле различимых в тумане домов. Скоро смотрел куда-то уже гораздо ближе, в пределах небольшой лондонской улицы, и прищурил от чего-то глаза. — Он безумен, — тихо сказал юноша. Сам же подтверждал правдивость слов чередой коротких кивков. Десятком, не меньше, — отчасти, но ты как-то направила его безумие в правильную сторону. Сама того не понимая. Рядом с тобой он что-то понял. А я уже точно понял, что он понял. И он никогда не о чём не жалел, мне казалось, что просто не умеет, но теперь видно, что это неправда.       Альбус, переваривая собственные спонтанные речи, нажимисто потирал пальцами сведённые над прикрытыми глазами брови. Такой поток искренности казался и ему диким. Это было совсем непривычно и для неё, словно вопль отчаяния некого эмпата, который не только понимает, но и в полной мере проживает озвученное. Но совсем же… Совсем же не в его духе, а Лили аж невольно восхитилась и удивилась. Тому, что доселе, как оказалось, снова недооценивала Альбуса в роли лучшего друга. Всегда думала, что горстка слизеринцев и Бога готова пережить, чтобы перещеголять друг друга. Думала, что в основном на этом вот соперничестве и держится их связь, а всё людское они если и питают, то прячут глубоко в себе, но теперь понимала, что очень сильно ошибалась. Во всяком случае, с подобными мыслями в адрес Альбуса.       Слизеринским змеёнышам, вероятно, тоже не чуждо иногда греться в нормальных человеческих чувствах и эмоциях. А если ему, то может и?.. — Хочешь верь, хочешь нет, но он всё-таки поменялся за последнее время. Это вот только в книгах такое бывает, как в «Рождественских повестях» Диккенса, — хмыкнул Поттер. Зная любовь своей сестры к чтению, выбрал из многих, как ему показалось, самый подходящий пример, ведь хорошо помнил, как маленькая Лили когда-то до дыр зачитывала эту книгу. — Помнишь мерзковатого старикашку Скруджа, который за одну только ночь переосмыслил свою жизнь? — потрепал гриву волос слизеринец.       Лили аж зажмурилась, опустив голову. Удар под дых, но и до странного смешно, потому и горько улыбнулась. Внутри всё так и подпрыгнуло, но Ал же не мог догадываться, что попал в самое-самое яблочко, упомянув того единственного, кем Лили доселе так отчаянно упрекала Малфоя. — Знаешь сколько раз я заговаривал с ним об отце? — позволял себе полностью погрузиться в размышления вслух Альбус. В осознанные, серьёзные, переполненные чего-то взросло-человеческого. — С тех пор, как умерла мать Скорпиуса? У него тогда словно крыша поехала, и я его в этом отчасти понимаю.       Альбус, наводя столь многозначительный пример, намеренно дал сестре время высказать свои предположения, но Лили лишь закачала головой, а от затронутой темы о матери ей стало ещё грустнее и она сильно поджала губы. Больно было даже представить тот период времени. Совсем мало знала о нём, но уже не сомневалась, что Алу тогда пришлось не сладко, ведь он, конечно, невольно разделял утрату Скорпиуса. И Лили уже ничуть не сомневалась, что в те дни, часы и минуты старался быть для Малфоя самым лучшим другом — отдушиной, утешителем, тем, кто всегда слушает и умеет слышать. Не исключено, что именно этот горький момент окончательно и бесповоротно некогда повязал двух сорванцов узами самой настоящей и крепкой мужской дружбой. Такой вот, что держится потом всю жизнь. — Я просил его поговорить с отцом десятки раз, а может уже и за сотню перевалило. А его как отрезало, знаешь сколько раз он меня послушал? — хорошенько прищурил свои ярко-карие глаза он. Ал показывал количество при помощи лишь двух сведенных вместе пальцев, а после озвучил ту самую итоговую цифру. — Ноль, Лили. Ни разу. За несколько лет. Но стоило тебе появиться, — щелкнул пальцами Поттер. — И я никогда раньше не видел, чтобы он так отчаянно хотел сделать для кого-то хоть что-то. Он вообще не считал кого-то достойным того, чтобы ради него и мизинцем пошевелить. — Это всё иллюзорно, Ал, это было не по-настоящему, а лишь для того, чтоб обскакать тебя и выиграть. Все эти красивые жесты, даже подарки, слова и прочее — лишь холодный расчет. Ты, наверное, забыл, что мы говорим о Скорпиусе. Он всегда искал во всём выгоду. И находил. — Я тоже так думал… — снова щелкнул Альбус и чуток сузил глаза. — Знаешь, он как-то пришел ко мне, буквально влетел в мою комнату и такой странный, злой и даже будто растерянный, а это вот для него диковастенько. В тот вечер он сказал, что больше не хочет играть, что хочет покончить с этой идиотской затеей. Прочитал мне целую лекцию о том, какой я идиот, поскольку не вижу или даже боюсь того, что уже чувствую к Кэти. И даже сказал, что мы крепко облажались, — усмехнулся Поттер. Не иначе, чем от ассоциации со своей гриффиндорской кошечкой, — и вопил, что это уже на голову не налазит. Это вот прям дословно. Я даже думал, то начистит мне физиономию. И я не знаю, что между вами было уже тогда, даже думать не хочу, но он пришел за картой, и был чуть ли не в отчаянии, когда узнал, что ты опередила его и забрала её за пару часов до этого. Он хотел лишь одного — найти тебя, Лили, — снова призывал понять его Альбус, — тогда мне казалось, что готов был обыскать каждый угол школы, чтобы добиться желаемого. — У него бы всё равно не вышло, я была у Хагрида, — бормотала сестра, почёсывая кончик опущенного носа. Она поняла, о каком вечере идёт речь, это было после их патового разговора в Подземелье. — В общем, это всё сошло на нет уже тогда, наш идиотский спор на этом и закончился. И формально он не выиграл, Лили, а проиграл, кстати, потому что сдался. Его победа была только в том, что ты, как и он, к тому моменту уже влюбились, раньше, чем мы с Кэт, но победа была в финальной точке, как с Пэрриш и предыдущими, а с тобой он эту точку почему-то совсем не хотел ставить. Но он больше не хотел даже слышать что-то о нашем пари, и значит, начиная с этого момента, все его поступки и решения точно были его личными мотивами. И поверь, что с остальными Скорпиус всегда прощался не моргнув и глазом, вообще никогда ни к кому не привязывался.       Лили не могла не думать об услышанном, хоть и пыталась. Причём из всех сил, но память уже сложила всё в конструктивный ряд и все события, что были за красной чертой обозначенного Альбусом времени. Они замелькали яркими красками: тот его взгляд в Большом зале, когда она что было духу пыталась отсрочить их назревающий разговор, но он всё-таки её настиг… В стенах гостиной школьных старост, где Скорпиус сказал своё почти отнявшее у неё возможность дышать: «Так влюблён, что боюсь прикоснуться». От этого сейчас и наяву перехватило дыхание. Словно она опять слышала эти слова, а если поверить Альбусу… Поверить в то, что говорил Малфой всё это искренне… А после согласился на дружбу, но ради того, вероятно, чтобы хоть что-то, чем совсем ничего. О прочем и думать боялась, ведь тот день рядом с ним и… после Хогсмида, фотомастерской и их появления в Лондоне мысли переносили сюда, в эту комнату, а глаза так и прожигали лазурное мягкое покрывало под собственным телом. То, где было когда-то без воздуха от его серебристо-серых и безумно от его бледно-розовых… Где до багровых параллельных на его мускулистой бледнокожей и без ума от его клеймящих по телу… До невероятной, неописуемой, настоящей и уже любимой телу дрожи… — Не злись на меня, Лил, — тихо просил Ал. Буквально выдернул её из омута воспоминаний и большое ему за это спасибо, поскольку дальше ещё больше, все их дни и ночи, и такие, которые ещё немного и показались бы совсем реальными и по-настоящему искренними, — я лишь хотел, чтобы ты, возможно, посмотрела на полноту картины немного с другой стороны. Но, в конце концов, тебе решать о том, кого любить, а кого ненавидеть, прощать или нет, и даже какие ошибки совершать. Есть то, чего уже не изменить: ваши, наши планы, ложь и недоговорки… Но так же точно не изменить того, что он всегда будет тебе небезразличен. А вот небезразличен рядом или где-то там, это уже зависит от тебя.       Ал, договорив, выдохнул, но Лили так и не могла что-то сказать. Ни возразить, ни оспорить, ни огрызнуться, проявив в очередной раз степень своей гордости. Слова будто слиплись в один мешающий нормально дышать комок. — Лили, если бы я тогда… — нашумел своим очередным тяжелым выдохом Ал. Он медленно прохаживался по той комнате, которую всегда считал невероятно уютной и необычной. Всегда любил бывать здесь, а теперь на глаза попались небольшие бумажные фигурки разных магических существ. Узнав творения уже чуть ли не обожаемой Бёрк, Альбус просто не мог не улыбнуться. — … Если бы я знал… — блекла улыбка юноши. Причём со скоростью звука.       Несмотря на то, что говорил Альбус невероятно тихо, в этой проедающей сознание тишине его короткий обрывок фразы звучал как набат. — Даже не начинай, Альбус, — закатывала глаза добротно нахмурившаяся девушка. Уже почти тошнило от этой самой фразы, а ещё она вспомнила то, как её произнёс несколько дней назад Скорпиус и от этого аж промурашило. — Нет, послушай, — настаивал Поттер, — если бы у меня была возможность вернуться в тот день, в Большой зал, и что-то поменять… Лили, я бы не стал этого делать, я бы не стал этого менять.       Изложив своё откровение, замерший напротив юноша буквально впился взглядом в абсолютно изумлённую от долетевшего до ушей гриффиндорку. Она даже не смогла хоть как-то выразить своё удивление от услышанного, только лишь посредством мимики лица. — Если забыть про этот весьма ужасающий своими моральными последствиями исход, к которому привело сражение нашей глупости и вашей гордости… — объяснялся молодой человек, но совсем скоро потупил взгляд. А потом снова смотрел сквозь блестящие холодные стёкла на молочно-белый цвет объятой туманом улицы. — Он любит тебя, Лил, любит так сильно, насколько умеет. И очень жалеет о своих ошибках, правда. Как и я, но если бы не они, то вы бы так и продолжали изредка цапаться в коридорах школы. А мы с Бёрк всё так же через раз здороваться. Да, ты разочарована, точно злишься и возможно даже напугана неизвестностью того, что будет дальше, но это всё пройдёт, а вот остальное никуда не денется.       Неосознанно выказав запредельную дозу странного сочувствия и взаимопонимания, Поттеру только и оставалось оценить исход этого разговора. Поэтому и смотрел на неё. Будто ждал вердикта на всё ранее озвученное, но взаправду так и было. Оставалось загадкой, каким именно он будет. — Знаешь, Ал, ты тоже… изменился. По-моему, твоя кошечка очень крепко впилась в тебя коготками, — подводила итог Лили, почёсывая пальчиком яркую макушку, и у неё даже получилось слегка улыбнуться. Впервые искренне за несколько последних дней.       Оценила склонность Альбуса к честности и чуть ли не эмпатии по достоинству. И, несомненно, чувствовала в этом участие Бёрк. Наличие чувств к Кэти — это по-прежнему было тем смягчающим обстоятельством, которое подтолкнуло Поттера говорить всё то, что он тут наговорил. А наговорил, потому что уже понял, каково это быть к кому-то столь сильно привязанным. Вот только и думать боялся, что может лишиться этого, а Скорпу и Лили — двоим гордецам и упрямцам, в этом вот аспекте точно не повезло. Осталось уповать, что хоть малая толика сказанного доберётся по назначению. — Всё может быть, — тихо рассмеялся Поттер. — Наша кошечка, Лил, — исправлял её Альбус.       И он, конечно, упрекал сестру за её решение взъесться на свою лучшую подругу из-за её молчания. Тем более, что Кэт изначально была самой рьяной сторонницей Поттер. Ал прекрасно помнил то, как ревностно защищала Лили от его вмешательства в личную жизнь сестры. — Лил, ты хотя бы пообещай мне, что попытаешься подумать о всём том, что я тебе рассказал, хорошо? — тихо спрашивал Ал, вернувшись на своё место на крае кровати. — Про нашего Скорпиуса, — акцентировал юноша, потянувшись в сторону сестры.       Лили молчала, даже не кивнула и смотрела сквозь оконный проём на тусклые мышино-серые краски столичной зимы. Не хотела обещать того, чего не могла. Альбус и не ждал ответа, вместо этого дотянулся и поцеловал её у кромки ярких волос. Он и так знал, что она будет думать об этом. Даже если поневоле. Вполне возможно, что этим вот уже и занимается. — Можешь не верить мне, но мы все молчали, потому что ты нам совсем не безразлична. Каждый о своём: Скорп не хотел всё разрушить, а мы с Кэти… Лили, она и вправду молчала ради тебя, и меня заставила, — не удержался и дернул уголком рта слизеринец. Немого насмешило то, как бровка Лили поползла от удивления вверх. На фоне разницы комплекции Ала и Бёрк это самое «заставила» было особенно потешным. — Серьёзно, — совсем улыбнулся Ал. — Я готов был убить его, когда узнал о вас, и представь вообще степень моего шока, и если бы не Кэт… Она вообще шантажировала меня! — возмутился молодой человек, но с каким-то явно читаемым задором, а Лили снова улыбнулась, просто не сдержалась. Всё-таки какая же странная эта парочка. — Сказала, что не видать мне её как собственных ушей, если я к вам полезу, представляешь? Ох уж эти гриффиндорки, — чуть улыбаясь, сетовал Ал. Качал головой и потирал пальцами поморщенный лоб, — как же с вами иногда невыносимо. И как только угораздило?.. — Вы с ней одного поля ягодки, Альбус, — объяснила шестикурсница, а он аж рассмеялся, хоть и растеряв все звуки. — Что? — чуть удивилась его реакции, она ведь всего-то сказала ему правду. — Ничего. Почти то же самое мне сказал Скорпиус. Сказал, что я, наконец, пойму как со мной сложно, — Поттер чуть ли не закатывал глаза, но лыбиться не перестал. — Понял, надеюсь? — обвиняла его этим вопросом Лили. — О, во всей красе, не сомневайся, Лил… Не сомневайся…       Ал поднимался на ноги. Совсем не знал, как будет дальше, но радовался хотя бы тому, что оставлял сестру в лучшем расположении духа, чем она была в тот момент, когда переступил порог комнаты. Даже вот это вот дорогого стоило. Вышагивая по пушистому белому ковру, замер совсем у двери, повернулся, но молчал пока. Только смотрел, внимательно и задумчиво. Явно о чём-то важном для него. — Что? Хотел напоследок обронить ещё немного мудрости? — задиристо спросила сестра. Ал наперевес со своими дикими речами сегодня точно был в ударе, с этим вот не поспорила бы. — Не зря же меня назвали в честь величайшего волшебника всех времён, — улыбнувшись, горделиво выпрямился Ал. Хотя скоро обмяк и ковырял пальцами уголки глаз перед следующей фразой: — Но это не такая уже мудрость, скорее просто факт. Лил, он не оставит всё это просто так, ты же его знаешь. Скорп обязательно что-то придумает, а если у него всё-таки не получится… Я даже не представляю, что он может вытворить, а он может. Будет это какой-то его грандиозной задумкой или невероятно гениальной глупостью. Он безумен, Лил, но более честного и преданного человека к тому, кто ему дорог, я ещё не встречал.       Альбус смолк. Ещё немного задержался, вглядывался в лицо сестры, и вышел из комнаты, но оставил после себя ещё больше громких мыслей, чем было до его прихода. От них как будто стало мало места. Лили не спеша сползла с кровати и приблизилась к источнику дневного света. Замерла там, где парой минут ранее стоял Альбус. Прищуривший глаза так же, как и сейчас она.       В свете тусклого сырого дня, который скорее соответствовал глубокой осени, нежели зиме, на практически безлюдной, мутной улице было лишь пара случайных прохожих. Ссутулившись, они спешили куда-то, но скоро в поле зрения попался тот один, кто вообще не шевелился.       Было нечто знакомое в том, как одетый в чёрное человек, скрестив на груди руки, а ноги в лодыжках, подпирал спиной каменный парапет, отделяющий начало небольшого, окутанного туманом парка от проезжей части.       Всматриваясь в его неподвижность, юная Поттер оседала на подоконник широкого окна и обнимала руками подогнутые колени. Прошло не меньше минуты, прежде чем человек подал признаки жизни: выровнявшись, сильнее натянул капюшон, а после обе его руки скользнули в карманы куртки. Оглядевшись по сторонам, не заметив на Гриммо присутствие кого-либо, медленно отвернулся. Он шагнул прочь, но исчез раньше, чем оказался в объятьях плотной молочно-серой дымки, будто просто растворился в сгустившемся воздухе.

***

Листая книгу на уютном диване в просторной теплой гостиной, Лили невольно прислушалась к приглушенным звукам смеха и разговора, доносившегося с кухни. Лежать и смотреть на яркую абстракцию на своём потолке стало в какой-то момент невыносимо, даже любимые стены начали раздражать однообразием. Как и мысли, но вынести их из пределов дома Лили ещё не была готова, хотя уже и хотелось. Об этом и размышляла, прикрыв книгу и рассматривая то, как разительно поменялся заоконный пейзаж. В преддверии Нового года, до которого оставалась парочка дней, столичные улицы, наверняка, были переполнены праздничной атмосферой. Ничуть не худшей, чем перед уже минувшим Рождеством.       За ушедшие пару дней погода стремительно поменялась и на смену старому, уже почти исчезнувшему снежному покрову пришел новый — чистый, белоснежный и пушистый настил. Его с каждой секундой дополняли большие, падающие с неба хлопья и так много, что это точно не скрылось от всех здешних детей. Ещё до обеда все они повыходили из своих домов и во всю наслаждались красотой вернувшейся зимы, устраивая настоящие снежные битвы, смеясь и делая причудливой формы снеговиков.       Даже пришлось позавидовать им, хотелось вернуться в своё беззаботное и счастливое детство, где она была на их месте, а рядом почти всегда было двое весёлых и любящих старших братьев. Сейчас всё стало гораздо сложнее, во многом из-за того, что Лили чувствовала себя одинокой, как никогда: Джеймс был в доме родителей уже полноценным гостем, а не жителем, Пэрриш, удачно изображая дружбу несколько лет, оказалась полнейшей мерзавкой, с Кэти и Алом тоже всё ещё совершенно неоднозначно. Даже несмотря на то, что злобы на них значительно поубавилось. А теперь вот ещё и лишилась того одного, у кого было сразу несколько ипостасей. Кого-то очень нужного, некогда совершенно чужого, но ставшего совсем родным, а теперь во всех нишах души, которые уже занимал собой и просто своим существованием, весьма болезненно.       Книга, несмотря на талант автора, оказалась ей весьма неинтересна и Лили без сожаления оставляла на подставном столике лишь наполовину зацепившее чтиво. Вполне возможно, что винить в этом следовало совсем не писателя, а старшего брата и его недавние слова. За два дня они уже приобретали схожесть с противным внутренним голосом, будто кто-то поставил их на назойливый повтор и постоянно воспроизводил в её голове. Как бы то ни было, более интересным уже показалось пересилить себя и воплотить, наконец, идею выбраться из тесного плена стен, в которые сама себя заточила. На несколько как будто самых длинных дневных и ночных кусочков своей жизни. Может хоть так удастся отвлечься и перестать размышлять об одном и том же.       Умоляя себя не передумать, Поттер решительно следовала в сторону лестницы. Та обещала привести её в комнату, но девушка не собиралась там задерживаться. Лишь хотела переодеться в нечто соответствующее прогулке по красивым заснеженным улочкам Лондона, но не успела шагнуть даже на первую ступеньку. И хорошо, что сходу замерла, ведь ещё немного и зацепила бы маленького, тихо пискнувшего от испуга нюхлера. — Привет, малыш, — отшатнувшись, негромко говорила Поттер. Изогнула бровки и тут же поплыла в улыбке от вида милейшего беззащитного проныры. — Тебе, наверное, не следует тут быть одному, Крамби, — переживая за то, что чуть не наступила на кроху, Лили вскоре абсолютно умилялась этим небольшим зверьком. Присела на корточки и потянулась к нему ладошкой, а он снова издал немного странный писк. На этот раз больше походило не на испуг, а на некое подобие возмущений. И скоро ясно почему, поскольку он, сбежав, вероятно, от своих опекунов, доселе старательно заталкивал в свой кармашек на животике что-то блестящее. Очевидным было то, что появление Лили помешало ему закончить начатое, а в краешке серебристого предмета у теплого брюшка узнала ложку из их фамильного серебряного сервиза. — Если она тебе так сильно нужна, то ты можешь её забрать, — эмоционируя, шептала Лили. — Думаю, что никто даже не заметит, — хихикнула гриффиндорка, а зверёк снова пискнул, теперь точно от восторга. Всё-таки подался ближе и кое-как вскарабкался на её теплую ладошку, но в какой-то момент голова словно перевесила и он неуклюже уткнулся своим утиным носиком в её пальцы.       Поттер выровнялась, снова тихо рассмеялась, когда почувствовала в руках теплый, пушистый и довольно тяжеленький для своего размера комочек. Маленький, и Лили, будучи отличницей по всем предметам, знала, что такие обычно ещё находятся возле своих родителей. Но Крамби, к огромному сожалению, с этим не повезло и единственным, кто его любил и опекал была Кэт. Изредка подопечные старших Бёрков, приходившие кормить и навестить их волшебный зверинец в доме, но впоследствии и Альбус. Приютивший у себя в комнате и ставший ему ещё одним опекуном. Ещё и другом, ведь малыш за пару последних недель уже сильно привязался к своему старшему сожителю. Ещё бы. Поттер потакал ему во всех прихотях, а бывало даже так, что в отсутствие Бёрк Крамби, неуклюже сползая с высокой каминной полки, забирался в кровать Поттера и засыпал у него на широкой груди. Чаще всего вцепившись лапками в толстую теплую серебряную цепочку на шее юноши. А бывало и так, что Ал просыпался без своего украшения и приходилось добротно пощекотать мальца, чтобы тот опустошил свой безразмерный кармашек на животике. — Ну, а где же твои?.. — только и успела спросить Поттер. С небольшим упрёком на невнимательность сладкой парочки и заглядываясь в черные глазки-бусинки мальца. Скоро сама получила ответ на свой незаконченный вопрос. Он пришел с приглушенным расстоянием голосом Кэти. Та ахнула, строго и растерянно спрашивая Альбуса о том, куда подевался их общий подопечный. — Ал, я же просила, проследи за ним, пожалуйста, пока я… — гневалась Кэти, следуя из кухни в длинный и глухой полуночно-синий коридор, увешанный несколькими фамильными снимками Поттеров. Отвернув голову, заглядывая поверх собственного плеча, Кэти прям на ходу чихвостила Альбуса за невнимательность. Да так, что и не сразу заметила присутствие Лили. Замерла в паре метров от неё, причём резко. И как будто даже удивилась. И взаправду, ведь за все эти дни они с Лили толком и не виделись, несмотря на то, что жили в одном доме. — Лил, — тихо, но резко выдохнула её имя гриффиндорка. Даже с какой-то чуть слышимой вопросительной интонацией. На большее пока не решилась. — Вам, наверное, надо быть повнимательнее с ним. Очень проворный для своего возраста, — мягко улыбалась Лили. — Ещё какой, — улыбнулась в ответ Бёрк, но с каким-то не присущем ей при обыденном раскладе ни то смущением, ни то замешательством. — Трём взрослым фору даст, — почти гордилась подопечным темноволосая старшекурсница.       Шагнув ближе, забирала из ладошек Лили крохотного воришку и, так же, как и Поттер, сходу оценила его вес: — Ого, — пробормотала она и тоже посмеивалась.       Тут же принялась щекотать малыша и на ладонь, а впоследствии на пол посыпалась целая пригоршня сахарных бусинок серебристого цвета, которые должны были быть обильным украшением на новогоднем торте. Череду цокота завершил более глухой звук — тот, с каким на ультрамариновый ковер шлёпнулась серебряная чайная ложка. — Она твоя, Крамби, — уже широко улыбалась рыжеволосая девушка, подняв и протянув миниатюрному нюхлеру столь полюбившийся ем предмет, — мы же договорились, — подмигнув, Поттер легонько провела пальчиком по его утиному носику, а маленький проныра аж зажмурился от удовольствия. Ревностно заталкивал блестящий предмет в свой карман и пискнул, выражая благодарность. Вцепился в ладошку Кэти и свернулся в клубочек перед тем, как Бёрк бережно положила его в свой широкий карман бордовой толстовки.       Умиротворение Крамби послужило зарождению неловкой паузы. Глянув в черты лица лучшей подруги, Поттер в какой-то момент так чётко считала в нём эмоцию ни то грусти, ни то сочувствия, что от этого хотелось бежать без оглядки. Опустив глаза, Лили разворачивалась и снова была готова шагнуть на первую ступеньку лестницы, он Кэти чётко и решительно наплевала на повисшее молчание: — Лили, — спохватилась она. Приглушенным голосом, а Поттер так и чуяла, что Бёрк сейчас продолжит или повторит нечто сродни того, что было озвучено Альбусом. Этого до безумия не хотелось, речей Ала хватило взахлёб и прямо бесит то, что практически ему верила. И понимала, что если Кэти возьмёт её в оборот, то придётся сдаться. — Не надо, Кэт, — сходу запрещала Лили. — Нет, я не об этом… — заверила Бёрк, разгадав реакции Поттер, но личико скривила сильнее прежнего. — Лили, я скучаю по тебе… — тихо сказала она. И очень честно. Так сильно, что Поттер не смела шевелиться. Так и застыла, вцепившись в деревянные резные перила. — Я здесь, в твоём доме, но все эти дни… мы почти не видимся, даже не разговариваем. Я ведь правда, правда хотела как лучше. И я действительно понимаю как тебе сейчас плохо, но может тебе?.. Может тебе стало бы немного легче, если бы ты была не одна со своими мыслями? — спрашивала Бёрк, выдав собственные переживания. — Дай мне хоть кусочек, Поттер, — умоляла она, сделав короткий шаг вперёд, — не жадничай.       Лили мимолётно грустно улыбнулась и покачала головой. Была не готова пока делиться с кем-то. Даже не была уверена, что сможет вслух говорить об этом. Поднялась на пару ступенек, но Кэти опять заговорила и от услышанного пришлось остановиться: — Я не предавала тебя, Лили, — тихо и чуть ли не болезненно, — всегда была на твоей стороне. И если бы я узнала когда-то правду от кого-то другого, а не от Альбуса, то я бы точно не смогла его простить. Потому и молчала. — Кэт, я никогда не считала тебя предательницей. Ты всегда была мне хорошим другом, — сказав с подобными эмоциями, Поттер разве что дополнила фразу оттенками задумчивости. — Была, — чуть слышимо бормотала Кэт, опустив голову и потерев кончик носа. — Неверное, не достаточно хорошим. Иначе не подговорила бы тебя на безумную идею. — Точно, безумную, — выдохнула Поттер. — По-моему, я притягиваю безумцев, — иронично хмыкнула гриффиндорка. — Однозначно, — Берк расширила глаза и кивала в знак согласия. Сначала оценила одну лишь их с Алом парочку, а в нагрузку у Поттер ещё и Марго с Малфоем. — Адекват среди полных неадекватов, каково это?       Хотя зачем спрашивать, итак всё видно, но Поттер вполсилы улыбнулась. — Господи, какая же… глупость, — шепотом ругала сама себя Кэти. Уже не впервые, конечно, но сейчас вот опять захотелось. — Ну и почему?.. — нудила Кэти, скривив личико. — Почему ты мне тогда не сказала, что это вот самое полнейшее?.. — Я не сказала? — округлив глаза, от шока Поттер аж хихикнула. — Говорила? — ещё больше поморщилась неугомонная кошечка и закатила глазки, показательно раздражаясь собственной глупости. Даже скорее нездоровому авантюризму, но Лили точно не могла её полноценно винить. Бёрк тогда лишь подбивала, а она сама согласилась на эти сумасшествия. — О, Бёрк! Вы с Алом точно два сапога пара, — почти рассмеялась Поттер. — Давно не отличаете нормальное от сумасшедшего, но я рада… — закивала она, мягко улыбаясь, — правда рада, что хотя бы у вас… — А может… Может и у вас… — невероятно аккуратно сказала Кэт. Обещала же, что обойдут эту тему. — Просто надо, чтоб прошло немного больше времени, чтобы понять… — Понять что? — почти безразлично спросила Лили. Во всяком случае, ей хотелось, чтобы это так звучало, но не вышло, эмоции вклинились даже в этот крохотный вопрос. — Кое что, — увиливала Кэт, иначе точно развернут тему и понесётся. — Узнаешь, когда поймешь. А ты не хочешь?.. — отвлекала подругу Бёрк. Уже видела, как та вешает нос и поспешила перевести тему. — Не хочешь выбраться куда-то? Там так красиво, я бы с удовольствием, — оживлённо кивала в сторону запертой в конце коридора двери гриффиндорка. — Как раз собиралась, — честно призналась Лили, — но хотела пойти сама.       Кэт поджала губы и закивала. Не настаивала, ведь Поттер, наверное, все ещё хотела обезопасить себя от некоторых тем и Бёрк её в этом отлично понимала. Всё-всё понимала, кроме странного взгляда Лили, а смотрела сейчас она куда-то в сторону кухни и с довольно весёлым выражением лица от чего-то.       И скоро ясно от чего, стоило Кэт повернуться. Тут же обнаружила, что карман её кофты пустует, а Крамби, несмотря на свою неуклюжесть, бесшумно ускользнул и направился по своим делам. Странным казалось и то, что рассыпавшихся бусинок на полу значительно поубавилось, но когда успел-то? — За ним и вдвоём, наверное, сложно уследить, — предположила Поттер. — Ещё как, хотя Ал уже практически приручил его, представляешь? Крамби его обожает, больше чем меня, наверное, — повеселела и Бёрк. — Тот ещё шкодник, и вечно норовит сбежать, но я… Я рада, что он так удачно приблудился. — Я тоже, — тише, но так же мягко улыбнувшись. Не могла не признать себе, что на контрасте минувших дней этот пусть и короткий диалог… От него словно сделалось легче, будто уже не так одиноко, а от объятий Кэти, которые послужили логическим завершением разговора, на душе стало в разы теплее.       Эти мысли не покидали Лили даже когда она, замерев на крыльце дома №12, жадно вдохнула морозный зимний воздух. Осмотрелась, словила ладошкой пару пушистых хлопьев, сильнее натянула пушистый капюшон, а после ноги сами несли куда-то по городу.       Пройдясь по нескольким хорошо знакомым улочкам, Поттер даже не задумывалась о том, куда идет. Даже потеряла счёт времени.       В сгущающихся сумерках город действительно выглядел празднично и почти сказочно. До Косого переулка явно не дотягивало, но всё же. Она не ошибалась: яркие дорогие витрины огромных магазинов завораживали, уютные тёплые рестораны были забиты посетителями, которые пришли побаловать себя самыми отменными блюдами. Из пабов, откуда доносилась громкая музыка, то и дело высыпались смеющиеся шумные компании, а им на смену приходили новые. Кинотеатры привлекали своими неоновыми афишами, из каждой даже маленькой кофейни пахло теплым шоколадом и кофе с корицей. Даже крошечные полуподвальные пекарни радовали своими тематическими угощениями в виде зимних, рождественских и новогодних символов.       Рассматривая всё это, Поттер в какой-то момент начала вглядываться в прохожих. Некоторые люди, сжимая в руках пакеты с покупками, куда-то спешили, а девушка с пышными волосами-пружинками так заливисто смеялась над шуткой подруги, с которой брела по тротуару, что Лили невольно хихикнула себе под нос.       Всё это наконец-то отвлекло её от внутреннего ужаса, надо было ещё раньше заставить себя выбраться из дома. Сжимая в руках большой бумажный стакан с вкусным горячим чаем, Лили об этом вот и думала. Прямо с ногами забиралась на высокую плоскую лавочку — деревянный настил прямо в широкой гранитной глыбе — часть оградки местной парковой зоны.       Вроде бы никогда не была здесь, парк показался незнакомым, как и улица, но знала, что находится сейчас относительно не далеко от центра города.       Сделала небольшой глоток и смотрела в недалёкие эркерные окна напротив. На фоне тусклого, но тёпло-желтого и приятного фонарного света освещение книжного магазина казалось невероятно ярким, а выступающая из фасада форма окна позволяла увидеть с улицы практически всё, что происходило внутри: красиво, чисто, очень атмосферно, ведь большинство предметов интерьера было сделано под старину. И совсем немноголюдно. В магазинчике была всего парочка покупателей, но и они, расплатившись по счету, уже забирали свои сложенные в пакет покупки. На прощание улыбнулись милой и очень симпатичной молоденькой продавщице и шагнули сквозь дверь, над которой тут же зазвенел маленький колокольчик.       Проводив их, темноволосая девушка с красивыми выразительными глазами шагнула к полукруглому выступающему окну и замерла. Обняла себя руками и смотрела на то, как красиво и плавно с неба спускаются всё новые и новые комочки снега. В свете уличных фонарей это выглядело ещё невероятней. Лили заметила, что наблюдая за этой практически сказочной картиной, девушка улыбнулась. Прислонилась лбом к прозрачному сектору большого, разделённого на несколько квадратов окна, но спустя всего несколько секунд выровнялась.       Вероятно, виной тому стал тот, кто появился в поле её зрения и всего в нескольких метрах от неё — в таком же большом, красивом и прозрачном выступающем окне.       Лили только сейчас обратила внимание, что светлый, забитый книгами магазин с красивой витриной соседствовал с каким-то милым местечком. Им оказался семейный ресторанчик — то самое хоть и небольшое, но невероятно уютное заведение, где всегда чувствуешь себя как дома и всё до безумия вкусно. В последнем Лили, потянув через ноздри вкуснейший запах, доносившийся из кухни, даже не сомневалась. Да и по интерьеру и количеству посетителей было видно, что там очень чисто, тепло и уютно. Точно по-семейному, а большой и ленивый рыжий кот, который запредельно нагло прохаживался доселе прямо между оживлённо беседующих гостей, уже нашел себе место в именном домике у самого окна. Лениво зевнул, потянулся и свернулся во внушительного размера комок, наблюдая за тем, как к ближайшему столику подходит красивый молодой официант в белоснежной рубашке.       Невероятно обаятельный, статный, широкоплечий и энергичный. Он так приветливо улыбнулся своим гостям, что от этой улыбки будто затаила дыхание даже та, которая недавно наблюдала сквозь окно за вечерним снежным пейзажем.       Лили прищурила глаза, с таким любопытством смотрела на кусочек этого живого, чужого жизненного сюжета, что даже подпёрла ладошкой подбородок, упираясь локтем в изгиб колена.       Принимая заказ, заметив в соседнем окне девушку, молодой человек то и дело поглядывал на неё, но так странно робко, смутившись, что это совсем не сочеталось с его смелостью и даже артистизмом, с каким он недавно встретил новоприбывших гостей заведения. Договорив с посетителями, уходил, ловко переступив рыжего хвостатого толстяка, который, как уже поняла Лили, считал чуть ли не кошачьим долгом сделать кому-то из здешних работников какую-то подлянку.       Незнакомка, проследив за ним до тех пор, пока его не скрыла из виду стена, сделала шаг назад. Он позволил ей видеть в стекле не только улицу, но и своё отражение, и красивая девушка наскоро поправляла свои пышные темные волнистые локоны. И даже одежду на точёной фигурке, а как только закончила, вернулась на своё место, только на этот раз ещё больше повернулась в сторону соседнего окна. Хоть и делала вид, что её до сих пор увлекает лондонская зима.       Спустя пару минут парень возвращался с чашками какого-то горячего напитка, но одна из них имела все шансы опрокинуться в опасной близости от гостя и совсем не рыжий лохматый проказник стал тому виной. Скорее та милая девичья улыбка, которая снова была замечена — та, которая стала ещё шире от некой нелепости происходящего, но и он улыбнулся ей. Причём так по-настоящему, что настала её очередь смутиться. Поджав губы, пытаясь спрятать улыбку, она медленно шагнула вглубь своего магазина, но Поттер чётко видела как они оба, разойдясь по своим делам, еще долго улыбались себе под нос.       Лили покинула своё место в партере лишь тогда, когда стакан с чаем был опустошен, а ленивый пухлый кот полностью погрузился в сладкий сон. Сумерки давным-давно сменились темнотой, настала пора возвращаться домой, но по правде говоря, пока что не хотелось. Пытаясь ещё немного отсрочить этот момент, Лили, сунув руки в карманы, неспешно брела по аллее того самого парка, который доселе был за спиной. Было что-то знакомое в том, как причудливо извивалась одна из его мощёных дорожек, но Поттер уже вспомнила, что когда-то была здесь. В тот самый день, когда забирала из магазина выбранное мамой платье и не решилась сразу отправиться домой.       В тот день, переполненный размышлениями, ноги сами привели её сюда. Она замерла, от настигших её воспоминаний внутри в какой-то миг ёкнуло. Осмотревшись, пошагала по пустынному снежному скверу, но лишь тогда, когда убедилась, что вокруг ни души. Так и не могла избавиться теперь от ощущения, что за ней кто-то наблюдает. Хотя тут точно не было ни души — тихо и совершенно безлюдно. Возможно, это были жестокие игры подсознания, ведь где-то в глубине души ей бы даже хотелось, чтобы как когда-то… Чтобы на запястье сомкнулось неожиданное касание руки того, кто уже не раз удивлял своими внезапными появлениями.       Лили прибавила ходу. Стрелки подбирались к девяти и если подсчёты были верны, то примерно через час она должна была быть дома. На улицах по-прежнему было много людей, но было сложно не заметить, что хмельных или шумных компаний гораздо прибавилось. Проходя мимо одной из подобных, Лили услышала, как какой-то молодой человек громко зовёт кого-то. Не подала виду, но скоро поняла, что парень, который вглядывался ей в лицо, когда она проходила мимо, зовёт именно её. Других девушек тут не было, лишь пары и какая-то пожилая леди с собачкой.       Зов повторился, но Поттер опять проигнорировала его и даже немного закатила глаза. — Эй, постой, — вскоре прозвучало и совсем рядом. Когда симпатичный молодой человек лет восемнадцати-девятнадцати нагнал девушку и даже поравнялся с ней, улыбнувшись. Зацепился пальцами за край рукава её куртки, тут же отпустил, но Лили этот его порыв не очень понравился. — Куда ты так спешишь? — чуть посмеивался незнакомец. — Домой, меня ждут, — ровно ответила Поттер. Каких-либо спонтанных знакомств или общения сейчас хотелось меньше всего. Даже несмотря на вроде как дружелюбный вид человека с приятной внешностью. К тому же от него вкусно пахло и точно не пахло алкоголем, но Поттер уже догадалась, что одним из его качеств является ни то целеустремлённость, ни то назойливость. — Я проведу, — с еле читаемой вопросительной интонацией сказал он, скорее это было утверждение. — Я проведу! — решительно сказал кто-то позади, но вот он, в отличие от незнакомца, точно утверждал и абсолютно точно не улыбался, а Поттер аж дёрнуло. Пришлось почти умолять себя не остановиться, хотя ноги переставали слушаться и она замедляла скорость шагов. Нечаянно, надо было идти дальше и доблестно игнорировать происходящее. Будь её воля, с удовольствием оставила бы этих двоих здесь, лишь бы они оба отцепились, но нахмуренный и решительный Скорпиус уже нашёл её ладонь и тянул за собой. — Отцепись! — тут же вспылила, прошипев сие через стиснутые зубки Поттер.       Попыталась выкрутить руку, но абсолютно безуспешно. Бесило то, что позволяет себе вольности, злило его присутствие, но и удивляло не меньше. И всё бы хорошо, но её реакция не скрылась от того третьего и теперь настала его очередь хмуриться, наблюдая за ними в паре шагов позади. — Ты её слышал? — грубовато кинул сверстник Скорпиуса, следуя по пятам. И защитник передумал бы, возможно, но такая реакция девушки на появление Малфоя не пришлась ему по душе, а Поттер даже оценила схожесть этих двоих: в комплекции, смелой наглости и даже в некоторых чертах лица. — Отвали! — грубо отрезал Скорпиус через плечо, практически сцепив зубы и ещё сильнее нахмурившись. Незнакомец его мало интересовал, а вот с Лили, которую хотелось поскорее увести отсюда и вытянуть на серьёзный разговор — другая история. — Ты тоже! — снова попыталась избавиться от навязчивых касаний гриффиндорка, но опять без особого успеха, они только усилились, почти до болевых ощущений, а Малфой прибавил ходу. По пути быстро мониторил глазами улицу. — Ты слышал? — хамовито повторил незнакомец, — пусти её! — догнав их, смело и нагло дернув Малфоя за плечо, поворачивал его в свою сторону, но зря же он так, наверное. Скорпиус подобного не стерпел и сразу же замер. Без слов пока и до убийственного спокойно смотрел на свою руку, где только что ощущались чужие касание, а после медленно и многозначительно заскользил взглядом. Замер тогда, когда вглядывался в лицо юноши напротив, но стал, казалось, ещё свирепей: скулы заиграли, серебристо-серые глаза пропали в прищуре и он раздувал крылья носа, а подобное показательное негодование было чуть ли не редкостью. — Если ты сейчас не уберёшься отсюда, — гримаса злобы начала трансформироваться в подобие надменной ухмылки, но на этот раз у Скорпиуса вышло особенно хорошо и он сделал короткий, приблизивший его к лицу незнакомца шаг и заглянул ему в глаза, — то очень сильно об этом пожалеешь, это я тебе гарантирую, а если сомневаешься… Но я бы не советовал проверять. — Я бы тоже… — прерывая повисшую паузу, за которые эти оба обменялись самыми недружелюбными взглядами, Поттер, выдыхая от бессилия, опустила голову и потирала свободной ладошкой сведённые в одну линию брови — … не советовала.       Мало того, что этому безумцу и труда не будет стоить дойти до рукоприкладства, и у него есть все шансы одержать в этой схватке победу, так Малфой ещё и имеет фору в виде наличия волшебной палочки, а вот последнего на переполненной маглами улице точно не хотелось бы. — Вот и чудненько, правильный выбор, — дернул бровью Скорпиус, ответив этим на смиренное злобное молчание оппонента. Потянул половинку едкой ухмылки и только потом отвлёкся. Шагнул прочь, забирая с собой гриффиндорку. — Пусти меня, Малфой, — хоть и тихо, но довольно ощутимо злилась Лили, предпринимая последние, вероятно, попытки освободиться и избавить себя от его присутствия. Оглянулась через плечо, чтобы посмотреть не следует ли за ними тот самый незнакомец, но этот её жест был оценён Малфоем так, как он того захотел. — Не терпистя вернуться к новому знакомому? — ехидничал он. — Почему бы и нет? — оборвало девушку. А она аж остановилась. Впервые за сегодня могла полноценно видеть его лицо и даже приблизилась к нему. — Может хоть он не будет на меня спорить со своим лучшим другом, да, Скорпиус? Пожалуй, сразу его спрошу, чтобы это потом не вылезло через полтора-два месяца или ещё попозже!       Договорив, Лили с такой силой дёрнула рукой, что на этот раз обрела свободу. Даже шагнула в обратную сторону, и та обещала привести её к симпатичному маглу. Все ещё нахмуренному и наблюдавшему за этой парочкой незнакомцу.       Эти её слова и решения стали его личным триггером и Скорпиус, шумно выдохнув своё раздражение, опять цеплялся за руку и тянул её куда-то в иную сторону. Незнакомец, четко уловив нарастающие злостные эмоции Лили, шагнул всё-таки со своего места. Несколько ускоренных шагов привели парочку на узкую мощеную улочку между боковыми стенами магазинов. Замерев в начале этого переулка уже через несколько секунд, парнишка магл недоумевал — там было абсолютно пусто, не было даже намёка на чьё-то присутствие.