Проигравшие

      Они появились в теневом пятне парка — единственном месте на длинной извилистой аллее, которое не было освещено фонарным светом.       Лили, ощутив, как пропадают касания нежеланных рук, сразу поняла, где они находятся. Совсем недавно была здесь и тут же рассмотрела сквозь обнаженные деревья объемные полукруглые окна, которые ещё недавно подарили ей такой искомый покой и даже ставшие в последнее время чуть ли не редкостью приятные эмоции, но сейчас чувства разительно отличались. Когда в одном из окон погас свет, Лили, собирая по осколкам свою решительность, перевела взгляд на того, кто стоял всего в паре шагов. — Тебе не следует бродить по вечернему Лондону, ещё и так далеко от дома, — проявив строгость, осуждал её решения Скорпиус. От Лили не скрылся истинный мотив его слов, дело было совсем не во времени, было ещё не поздно, дело было в другом, и это чётко читалось в ревностных тонах мужского голоса. — Ну, теперь-то да, я стала гораздо ближе к Гриммо, — ехидничая, огрызнулась гриффиндорка. — Верни меня обратно, Скорпиус! — приказывала она и добротно нахмурилась. — Как ты вообще нашел меня? — В городе, где живет восемь миллионов маглов? — повторялся Малфой. Он уже говорил ей что-то подобное, тоже вспомнил, как это было, и в красивом лице мелькнула короткая эмоция веселья. — Ну, сложно было не заметить одну сумасшедшую с волшебной палочкой наперевес, — объяснился уже знакомыми ей словами юноша. — Следил за мной? — упрекала Поттер. Даже намекала на его сумасшествие. — Не совсем, — уклончиво ответил Скорпиус. А после молчал. Ни капли надежды на то, что выдаст нечто разъяснительное и правдивое. А чего ожидала? Что выложит всё как на ладони? Разве забыла, с кем связалась? — Я же обещал, что найду и украду тебя, помнишь? — только и ответил слизеринец, проведя в конце слов ладонью по губам. — Верни меня назад, — настаивала Лили. Уже чуть сдержанней. Это было единственным, чего хотелось, но заведомо знала, что все подобные попытки — абсолютно бесполезная затея.Была научена опытом. К тому же Малфой покачал головой в ответ на её слова, но кто бы сомневался? — Верну, но когда поговорим, — только и сказал он и о чём-то задумался. Какие-то размышления в его премудрой голове точно не давали ему покоя и юноша, глядя уже несколько секунд куда-то вниз, потирал пальцами щетину на своём подбородке. — Мы уже обо всём поговорили, Скорпиус, больше не о чем, — рубила на корню гриффиндорка. Скривила красивые черты личика, смотрела чуть ли не с отвращением и ждала. Даже протянула ему свою руку для транснгрессии, но скоро поняла, что напрасно. Злясь, переполненная решительности она шагнула в нужную сторону. И опять по недавно хоженому маршруту. Невероятно раздражало хотя бы то, что ей опять придётся потратить более четверти часа, чтобы добраться туда, откуда он её перенёс, плюс оставшийся путь домой. — Не сбегай, Лил, — настойчиво, почти властно отрезал Малфой и шагнул так, чтобы помешать ей воплотить задуманное. — Зачем?! — запальчиво шептала, осуждая его бредовый замысел. — Зачем, Скорпиус? Я не хочу опять говорить о том, что уже сказано, — чуть ли не умоляла понять её, но изо всех сил прятала свои глаза. Всё на свете, лишь бы не встретиться с ним взглядом, ведь есть вероятность, что с этого момента всё падёт прахом: гордость, убеждения и решительность поставить жирную и последнюю точку. Скоро злость сменялась чем-то иным, сродни смирения. — От этого ничего не изменится, за исключением ощущения, будто ковыряем не зажившие раны друг друга, — гораздо тише размышляла Поттер.       Лили, ощутив полное бессилие, оседала на красивую лавочку вблизи. Словно стеклянными глазами смотрела куда-то перед собой и совсем опустила голову, запустив в яркие, растрёпанные от морозного ветра волосы сразу обе ладошки. — Я даже… — заговорила чуть слышно, но в такой тишине был слышен каждый звук и полутон её голоса, — … даже смотреть на тебя не могу, веришь? — Верю, — признался Скорпиус, хоть она и не надеялась на ответ. — Зачем ты здесь? — совсем тихо спросила Лили и так, как подобное уже бывало, а он присаживался на ту же лавочку и совсем рядом. — Ты и сама знаешь, — глядя перед собой на сложенные одна в другую ладони, опускал глаза, а Поттер свои крепко зажмурила. Так и знала, что следом за этим грядёт просьба о прощении, но за последние дни подобные мольбы стали ей невыносимы. — Скорпиус… — Нет, послушай, — суетливо начал, повернувшись вполоборота. — Я знаю, я прекрасно понимаю, что ты имеешь полное право практически ненавидеть меня, но... — Но что, Скорпиус?! — нервно шептала Лили, но после скривилась от безысходности, — опять эта мерзкая «Н»… — Но в какой-то момент ты стала мне важнее всех остальных, Лили! — оборвал её Скорпиус. И так решительно и хлёстко, что Поттер шумно вдохнула, — остальных и уж точно меня самого… — Это неправда, — выдыхала слова девушка. На красивом личике мелькнула горькая, пропитанная иронией улыбка, но Поттер, вынашивая некие размышления несколько дней, была во всеоружии. Словно предполагала подобную этой встречу. Конечно да, и всё заранее продумала. — Ты влюбился в саму мысль о том, что влюблен. Но ты не любишь меня. Ты любишь свою любовь, — тихо, горько и безжалостно говорила она, — но это вот как раз твой эгоизм. Ты думаешь вовсе не обо мне, Скорпиус, а о том, что ты чувствуешь. Тебе так хочется это чувствовать, что ты всё перепутал. — Я тоже так думал, — отчасти согласился он и с той же дозой реализма. — Сначала. Смотрел на тебя и не понимал… Пока в один прекрасный момент не понял, что ошибаюсь. А потом на твой зов появился Парт, — повернулся, наконец, к ней Малфой. И так внимательно смотрел, так сильно прожигал её профиль своим взглядом, что Лили стало не по себе. — Магия не лжет, ты и сама это знаешь, — тихо и ровно говорил очевидности слизеринец. — Поверь, что об эгоизме я знаю многое, но сейчас… Мне и самому с трудом верится, что я говорю это тебе, веришь? До сих пор я говорил это лишь одному человеку и думал, что больше никогда никому не скажу… Я люблю ТЕБЯ, а не свои чувства к тебе.       Он сыпал откровениями. Причём такими, что впору было затрястись от радости и затянуть на его шее крепчайшее кольцо из своих рук. И если бы всё это неделю назад, то так бы, несомненно, и было, но скорее что-то похлеще и простыми объятьями навряд ли бы закончилось, но после Рождества… Сейчас так хотелось бы верить каждому его слову, каждому звуку, но она, судорожно убеждая себя в том, что сказкам со счастливым концом место лишь в книгах, строго-настрого запретила себе все слабости.       Скорпиус, конечно, далеко не глупец, лишь тот, кто всегда умел читать между строк. Будучи любителем пошуршать страницами, тоже был научен горьким опытом того, что счастливый конец романа скорее редкость, чем нечто ожидаемое. Так было и у них, прям нутром чуял, но не попытаться всё исправить просто не мог. Малфоевская же настойчивая и настырная натура… Смотрел куда-то вперёд, снова сцепил ладони в замок, опускал голову, уперев локти в колени, а большими пальцами уперся в краешки своих бровей. Даже закрыл глаза пред тем как озвучить своё тихое: — Я хочу читать тебе книги…       Перебил её на вдохе, а она всего миг назад хотела попрощаться и встать. Хотела избавить себя от чего-то ноющего и болезненного, но так и замерла, сильно вцепившись в края лавочки у своих ног. — …Все на свете, любые, мне всё равно, — качнул головой он, — но я хочу читать их, чтобы у меня была возможность просто быть рядом и обнимать тебя. Когда я с тобой мне хочется говорить глупости, чтобы видеть то, как ты смеёшься. И мне не перехочется вечно удивлять тебя, я это не перестану. Чтобы видеть в тебе этот почти детский искренний восторг, — слегка улыбнулся Скорпиус. Вспомнил, наверное, то, какие эмоции сопровождает упомянутое. — Даже буду впутывать тебя в какие-то истории, ведь ты на самом деле это всё очень любишь, просто до меня ты этого не знала. И я безумно… Безумно влюбился в ночи с тобой. Ты так тихонько дышишь, а я будто не могу надышаться тем, как пахнут твои волосы. И ещё больше в каждое утро… — снизошел до шепота юноша. Такого чувственного, настолько сильно значимого, что эти приглушённые тона, как ей показалось, могли бы сейчас перекричать целый гул стадиона, — когда смешная и растрёпанная Лили пытается сползти с кровати, — тихо посмеивался слизеринец. — Но у тебя даже не получается перестать липнуть к подушке и ты поднимаешься с кровати вместе с ней. И в то, как ты смешно потираешь нос, когда уже долго смеёшься над моими шутками и не можешь успокоиться. Даже в твою скромность и в то, как ты всё ещё немного стесняешься меня, но я тоже… Иногда я ловлю себя на мысли, что я тоже… Так влюблён в тебя, Лили, что боюсь к тебе прикоснуться. До сих пор, представляешь? В твоё тело, в твои мысли и в то, что ты чувствуешь. Даже если это сочувствие к домовику или восторг от книжного магазина. Я не перестану, просто не смогу… — замотал он головой. Пытался, наверное, избавиться от какой-то назойливой гадкой мысли. — Не смогу больше не видеть того, как ты рисуешь, говоришь о книгах и о чувствах, не ощущать, как вкусно ты пахнешь, не слышать тебя… Единственное, чего я не хочу и не буду делать, это лгать тебе, если ты сейчас скажешь, что у нас с тобой ещё может что-то получиться. Пожалуйста, Лил, поверь мне.       Неизмеримые откровения, опять. С виду так же честно, насколько обоим больно — запредельно сильно, а Скорпиус всё ещё не открывал глаза. Он даже не видел того, как выглядит сейчас будто растерявшая все звуки этого мира и оцепеневшая гриффиндорка. — Я не могу… — чуть слышно, будто и дышать боялась, ведь такие слова, что ещё надолго застрянут в сознании и в самых-самых закромах разума, даже души, поскольку уже кажется, что зацепил каждую крошечную её фибру, — просто не могу, — почти не обронив звуков, повторялась Лили, закрывала глаза и легонько качнула головой. — Лили, поверь мне, — умолял, и впервые в жизни, наверное. — Вот увидишь, всё теперь будет совсем по-другому. — Не будет, Скорпиус… И в этот раз не будет… — делала глубокий протяжный вдох Поттер, и надеялась, что с зимним воздухом внутрь попадёт запредельная доза решимости, иначе никак, — мы пытались и у нас не получилось, затем снова, и снова не вышло. Даже поиграли в дружбу и проиграли. Всегда будет что-то, что не даст нам быть вместе: мы сами, родители, клубок змей, неважно… Я больше не хочу, — с невероятной грустью шептала Лили, а глаза так и застила пелена слёз. Причем таких, что сдержать их уже было невозможно. — Я больше не могу, с каждым разом это всё больнее и больнее, просто не могу, — ещё тише шепнула Лили и совсем отвернулась, но он всё-таки увидел почему.       А ещё недавно была уверена, что сможет достойно выдержать подобный разговор. Вставала и собиралась шагнуть, но он опередил её, замер перед опущенным личиком девушки и теперь шансы улизнуть сошли на ноль. — Ну что ты делаешь?       Его совершенно тихий и мягкий вопрос, а красивые черты точеного лица скривились чуть ли не в страдальческой гримасе, но этого она точно не видела, пока не ощутила на своём лице прикосновение тёплых и ласковых ладоней. — Что ты делаешь, глупая? — смахнув пальцами сразу пару покатившихся ручейков, он так сильно прижал её к себе, что Лили уже и не пыталась сдержать всё то, что так отчаянно прятала внутри. Даже от самой себя, не позволяла же себе подобного даже в часы одиночества в комнате, лишь немые скупые слезинки и почти каменное лицо.       Теперь иначе, но он, целуя её влажные от слёз прикрытые веки, горячую щеку, задев уголки губ, к которым просто не посмел прикоснуться, всё понимает. Вместо поцелуя легонько провёл по губам пальцем. Снова прижав к себе и сунув нос в россыпь ярких волос, жадно вдохнув их запах, Малфой прекрасно понимает, что ей приходится чуть ли не наступить себе же на горло. Чтобы следовать собственным верным, по её мнению, решениям. Вот только от помеси здравого смысла и зова сердца редко выходить что-то хорошее, лишь полнейшая неопределённость. Вот ей и приходится выбирать и ясно же что побеждает. Но вот какой ценой. — Умоляю, не делай этого, Лил, — шептал прямо ей в ухо слизеринец сквозь завесу мягких волос. Прижал к себе сильнее, а вот Лили, которая доселе его легонько обняла, положив ладошки на широкую спину, теперь опускала руки. — Больше не буду, — сказала Поттер. Обещала больше не обнимать, а он аж зажмурился. Но пришлось её отпустить, ведь Лили отстранила от себя, а после ещё и разделила их шагом. — Ты же опять, ты снова!.. — запальчиво шептал он, — проигрываешь себе, своей же гордости, но результат будет потом. Я тоже не хочу, просто не смогу… — повторял её же слова Скорпиус, вот только говорил о совершенно противоположном — о том, что не сможет без неё. Так же, как она пытается доказать ему то, что не сможет с ним. — Не нужно, Скорпиус, — упрекала его девушка, так строго, насколько смогла в таком вот подавленном состоянии, — не нужно опять говорить, что ты чего-то не можешь. Ты всегда добиваешься желаемого. И ты это уже доказал, одержав победу в пари. — Как видишь, не всегда, — небрежно махнув ладонью, разочарованный Скорпиус говорил о не оправдавшем ожидания разговоре. От него обоим стало только хуже, наверное. — Но ты всё равно будешь думать о моих словах снова и снова. Пока они не покажутся тебе настоящими, ты же это знаешь, и я знаю. Уже слишком хорошо тебя знаю, Лил. — Буду, — честно ответила Поттер. Не видела смысла юлить или врать, — конечно буду, Скорпиус, и ещё очень долго, наверное, — ещё раз подтверждала она, — но это навряд ли что-то изменит.       Он выравнивал спину одновременно с тем, как легкие наполнились воздухом от глубокого и протяжного вдоха. Поднял подбородок, а взгляд серебристых глаз заскользил по пустующим дорожкам парка. Поджав губы, прикусив их изнутри, Скорпиус больше не говорил. Лишь коротко кивнул, но даже не смог взглянуть на Лили. Протягивал свою ладонь и смиренно дождался пока она вложит в неё свою хрупкую ладошку.       Мигом позже они появились в тусклом маленьком парке на Гриммо. На том самом месте, где Лили несколько дней назад видела в просвете обнажённых зимним холодом деревьев чью-то фигуру. Теперь вот поняла, что ей тогда не показалось.       Не спешила первой забирать руку, вместо этого искала его взгляд, но не нашла. Скорпиус по-прежнему смотрел куда-то поверх её головы. Лили, желая то ли задержать его хоть ненадолго какой-то фразой, то ли хотя бы попрощаться, распахнула губы. Даже вдохнула перед началом слов, но не успела и звука обронить — он отнял тепло своей ладони мигом ранее того, как исчез, а Лили аж замутило от той мысли, что навсегда.       Малфой всё-таки был прав, поговорить стоило. Всё так же больно, даже больнее, возможно, но от осознания того, что последние точки расставлены, как будто стало немного легче дышать. Если ей это не показалось. А остальное теперь дело времени, ведь так? Да, определённо. Если она, конечно, не налгала себе сейчас с три короба…       Даже не заметила, как добралась в свою комнату. Прильнула спиной к закрытой двери и закрывала глаза. На лице все ещё осталось ощущение от прикосновения его теплых рук, и эти его поцелуи… Снова и снова крутила в голове его фразу о том, что она теперь будет думать о его словах. Пока не увидит в них правду. И она думала. Снова и снова. Чёрт! Только о них и могла думать! Набирала полные щёки воздуха, начиная своё быстрое и бесцельное брожение туда-назад по комнате и ковыряя пальчиками ноготки на другой руке, но резко замерла. Приблизившись к окну, касаясь лбом холодного стекла, смотрела на вечерний зимний пейзаж. Внутри аж затрепетало. Сейчас ей почему-то хотелось видеть чей-то знакомый силуэт, но там было абсолютно пусто.

***

      Скорпиус был прав. Ещё как, вот только прозорливый слизеринец умолчал о том, что все те его слова вот-вот да и начнут сводить её с ума. Единственным спасением было желание всё так же покидать стены дома 12, в которых, как ей казалось, стало уже совсем тесно. Не солгала, если бы сказала, что прямо сейчас готова вернуться в Хогвартс. Вот только если бы не одно «но» — там всенепременно будет он и как им дальше быть Лили не знала. От мыслей о взаимном игноре становилось даже хуже, чем от раздумий о том, что она, возможно, ошибается.       Новогодний праздник прошел, но ощущался такт же, как и Рождество — практически безрадостно и в полном отсутствии праздничного настроения, несмотря на то, что Лили всеми силами пыталась изображать обратное.       Как бы то ни было, но второй день января был ознаменован ещё одним праздничным событием и на этот раз более значимым, чем в предыдущие шестнадцать лет.       Сегодня на контрасте с недавним прошлым настроение было на удивлениие хорошим, но тут скорее заслуга родителей, которые ещё с утра развеселили и ободрили дочь, первыми поздравив Лили с её совершеннолетием. Сделали это едва она проснулась, поскольку обоим предстояло сегодня отправиться по своим делам. Расцеловав именинницу, поспешили, ведь стрелки часов перевалили за девять и надо было поторопиться, но пообещали вернуться хотя бы за пару часов до праздничного ужина. На его проведении настояла мама, ведь Лили подобного не очень и хотелось. Джинни еле уболтала её, сказав, что совершеннолетие всё-таки стоит отпраздновать. Заверила, что это будет лишь ужин в кругу самых родных и приближенных, но и тех насчитывалось пара десятков и это минимум. Все подобные мероприятия в доме Поттеров всегда получались весьма многолюдными, так уж сложилось: большая семья Уизли, седовласый здоровяк Хагрид, друзья старших Поттеров, которые впоследствии стали крестными троицы их детей, парочка сотрудников из министерства, с которыми отец работал уже полтора десятка лет и которые практически стали членами их семейства…       Поттер, не утруждая себя желанием принарядиться, надев джинсы и кофту с капюшоном, спускалась на завтрак. По пути из комнаты мычала себе под нос какую-то незатейливую мелодию, а как только переступила порог кухни, ахнула.       Совсем не ожидала, но после громкого хлопка зажатой в руках Альбуса хлопушки на неё полетела целая куча блестящих мелких конфитти и метофана. И всё бы хорошо, но хлопушка было была волшебной и россыпь тех самых блестяшек не опадала на пол, а сбивалась в маленькие тучки и врезалась в именинницу ещё около пары минут. За них Лили выслушала поздравления лучшей подруги и брата и даже успела оценить внушительную гору подарков, что ждала её на обеденном столе. Десятки разного размера свёртков, упакованные в самые яркие и пёстрые обёртки. — А это от нас с Альбусом, Лил, — бодренко перемявшись с ноги на ногу, сияла от улыбки Кэти. Указывала пальчиком на очень внушительного размера коробку у самого края стола и потирала ладошки.       Лили не могла не улыбаться, причём широко и по-настоящему, испытывая неподдельную радость, но совсем не праздник и наличие подарков стало тому виной. Причина её счастья была на порядок прозаичнее — она была в том, что эту парочку уже окончательно затягивало общее «наш», «мы», и «вдвоём».       Отвечая на объятья, Лили поблагодарила их за поздравления, но Бёрк настояла, чтобы Поттер всё-таки открыла их подарок до того, как успеет сделать хоть первый глоток утреннего чая и была так настойчива, что Лили пришлось сдаться.       И снова ахнула, увидев огромный набор самого лучшего и необходимого, что только мог бы себе представить художник: от дюжин самых разнообразных кистей до сотен разных тонов красок. Грифели, бесчисленные карандаши, палитры, волшебный ластик, который самостоятельно и непомерно аккуратно исправлял помарки мастера… Даже набор магических красок, которые сами оживали на картине и для этого даже не требовалось специальное заклинание. Словом там было всё, о чём только может мечтать тот, что хоть капельку увлекается изобразительным искусством. У Лили, несмотря на её увлечение подобным с детства, одновременно никогда не было и половины подобного. С таким вот набором иллюстрации в «Обскурус» обещали быть ещё более качественными и просто выше всех похвал. — Невероятно, — восторженно сказала Лили, широко открыв глаза и даже приоткрыв рот. — Самый лучший подарок, который можно себе представить. Спасибо огромное! — благодарила она.       Кэти чуть не светилась, но было странным то, что Альбус сейчас не разделял этих вот эмоций сестры и девушки. Он тоже улыбался, но как-то странно, а после заговорил и с каким-то скептицизмом: — Ну, он, конечно совсем не плохой, но я сомневаюсь, что лучший.       Рука Поттера нырнула во внутренний карман кофты и Ал, в аккурат недоумения обеих гриффиндорок, протягивал Лили какой-то небольшой конверт. Бёрк, вероятно, тоже была не в курсе.       Лили, взяв вверенное из рук брата, тут же покрутила его в пальчиках, но не обнаружила ни единой надписи. Лишь голый светло-бежевый конверт с каким-то тонким бумажным содержимым в виде письма. — Что это? От кого? — задавала резонный вопрос Лили. Всё ещё улыбалась, но улыбке этой не суждено было задержаться на красивом личике. Во многом из-за странной гримасы старшего брата, он будто без слов говорил ей: «Ты и сама догадываешься».       Лили только сейчас заметила, что Альбус недавно пришел с улицы — пышная грива хаотично торчащих во все стороны волос была усеяна не только остатками вездесущих теперь конфетти, но и мелкой россыпью капель — остатков растаявших снежных хлопьев. — Я не возьму, — тут же отрезала Лили. Протягивала свёрток обратно, но Альбус и не пошевелился. — Не хочу быть чем-то ему обязана, — опустив взгляд, пробормотала гриффиндорка. Непреклонности разительно не хватало, она о чём-то думала. — Очень сомневаюсь, что тебя это к чему-то обяжет, — будто уговаривал прислушаться к его словам Ал. Одним лишь тоном слов. — Думаю, что это всё-таки бескорыстно. Но ты так и не узнаешь что там, ели не откроешь.       Лили кусала губы и всё, что могла — судорожно сопоставлять что-то в своей голове, но хорошо, что Бёрк и Ал ни сном ни духом о том, что творится там. Что творилось там, но уже не после бала, а после того, как состоялся разговор в освещённом тёплыми фонарями парке. — Он здесь? Где? — тихо, но настойчиво спрашивала Лил, а внутри разыгрался апофеоз внутренней борьбы.       Ал пока молчал. Лишь какую-то долю секунды смотрел на далёкую отсюда дверь. Лили, проследив за его взглядом, нашла ответ на свой вопрос. Поочерёдно смотрела на сладкую парочку и решительно шагнула к выходу.       Она и не видела того, как Ал переглянулся с такой же, как сам, удивлённой Кэт. Пока натягивала куртку с широким пушистым капюшоном, Бёрк дотянулась до ладони юноши и вцепилась в его руку с такой силой, что Поттер нечаянно восхитился не только силе характера своей девушки, ведь у него чуть не хрустнули пальцы, а Лили…       В попытках выбраться из своего коматоза, погрузла в нём ещё больше, вот только он теперь отличался. На смену грусти и горести от чувства предательства пришли тонны сомнений и мысли о правдивости признаний, но это случилось недавно. И если бы нет, то и мысли бы не было шагнуть через порог, запахивая на себе края теплой куртки.       Замерла на первой же ступени. Несколько длюннющих по ощущениям секунд рассматривала вечно прямую широкую мускулистую спину, спрятанную сейчас под слоями тёмной одежды. Облик того, которого несколько дней назад так сильно хотела видеть из своего окна.       Сейчас он тоже не шевелился. Сидя на высоком каменном парапете парка, сложив расслабленные руки на одно подогнутое колено, Малфой безотрывно наблюдал за стайкой детишек, которые во всю резвились в белоснежном пушистом снегу.       Вооружившись всеми гриффиндорскими качествами, приближаясь, Лили скоро забиралась на ту же широкую каменную ограду и совсем рядом, но села лицом к дому, а спиной к парку. Словно оставляла для себя пути быстрого отхода, если в таковых случится нужда. — Только не спрашивай, почему я здесь, — хмыкнув, опередил её Скорпиус. Как только заметил её присутствие. Даже раньше, чем она уселась, но так и не повернулся в её сторону. Словно ему всё ещё не хватало для этого решительности, но вряд ли же. Это точно не про Малфоя, но он так и не перестал наблюдать за детишками. Даже улыбнулся от чего-то, по его мнения, забавного. Хотя отчасти это была его ироничная реакция на тот факт, что Поттер сама пришла по его душу. На это он, признаться, даже не рассчитывал.       Так и знал, что озвученное им будет первым, что Поттер захочет спросить. Тем более, после крайнего и уже вроде как последнего разговора между ними, ведь по её мнению ему тут делать точно нечего. — Просто принёс твой подарок, только и всего, — покосился на зажатый в тонких пальчиках конверт Малфой. — С днём рождения, Лил. — Я не… Не могу принять его.       Повернувшись в его сторону, Поттер протягивала к его рукам то самое послание с неизвестным ей содержимым. Интересно, конечно, было. И очень, но не рискнула выдать это, сочтя в некой мере проявлением привязанности к несносному слизеринцу. — Ну, именно поэтому я отдал его Альбусу, а не тебе, — поднимал бровь Малфой. От очевидности своих же догадок. — Я знал, что ты так скажешь. Но я тоже не могу взять его назад, это подарок и он для тебя. И я приготовил его задолго до бала если что, так что не расценивай его как мой извинительный жест. Ты ведь даже не открывала, да?       Он, наконец, повернул лицо. И теперь смотрел так, будто навёрстывал упущенное время: внимательно, сосредоточенно, жадно, оценивая каждую мимическую морщинку, прожилки глаз и трещинки на когда-то целованных губах.       Лили хватило только на кивок — это всё, на что было способно сейчас тело. От блестящих серебристых глаз, а они на фоне белоснежной пелены вокруг казались почти нереальными, Поттер аж потеряла способность связно мыслить. Зато способность вспоминать никуда не делась и все те моменты, когда смотрела когда-либо в эти глаза, нарисовались в памяти. И до беспредела отчётливо. Несмотря на то, что их накопилось несколько сотен — мозг работал на износ. — Давай когда ты откроешь, сама решишь, нужен он тебе или нет. Если нет, просто кинешь его в камин, договорились? — будто заключал сделку Малфой. — Не бойся, Лили, — успокаивал он, потому что поджала губки. Прищурил глаза и лишил её возможности видеть все его эмоции. Теперь, когда вновь повернулся в профиль, продолжая наблюдать за лондонскими детишками, Лили осталась лишь половина его зримых чувств. — Там нет душераздирающих любовных рукописных поэм от меня. Всё-таки сентиментальность — не мой конёк, ты всё правильно думала. Там только подарок. Но пообещай, что ты сначала откроешь, а потом сожжешь, а не наоборот, хорошо?       Лили снова кивала, а он аж улыбнулся такой несмелой реакции. Ожидал, вероятно, чего-то погорячее и с приправой в виде фирменного львиного упрямства. — Вот и славненько, — посмеивался юноша. — Осталось только не перепутать, да? — улыбнулся Скорпиус, и безмерно по-настоящему, как остроумный мальчишка, а в лице слушательницы мелькнуло нечто лишь похожее на улыбку. Намного слабее и вместе с неловкостью.       На краю парка стало тихо. Единственными звуками пока были детские возгласы и смех. Молчание становилось тяжелее, но это было ожидаемо. Особенно когда Скорпиус наскоро облизал губы и нахмурился, сведя брови. — Ты ведь не передумаешь, да? — спрашивал тихо и спокойно. Но о чём-то настолько важном для него, что он смотрел на бледные цепкие пальцы одной ладони, а они превратились в кулак.       И снова отвечала посредством движений, вот только не кивая, а покачивая головой. Хотя ему показалось, что совсем неуверенно и с ничтожной амплитудой, почти не заметной. — Решаешь за нас двоих, — шёпотом раздражался слизеринец. Поворачивался, счастливые дети уже мало его интересовали. Лишь та, что не выдерживала его взгляда, отвернувшись и опустив голову. Снова и снова обкусывала губы, варясь в своих мыслях. — Я решаю за себя, Скорпиус, — сказала, наконец, Лили. — Это были самые странные недели моей жизни, такое впечатление, что год прошел.       И не поспоришь, всё так. За столь ничтожный кусок времени столько всего, так сильно и будто надолго, бесконечно долго, что теперь вот придётся потратить как минимум в два-три раза больше, чтобы хоть начать отходить от этого всего. Не говоря уже о полном забвении. — Странные, может быть даже самые лучшие, но потом… А теперь нам только и осталось, что забыть это всё. Как одновременно прекрасный и ужасный сон, — рассматривала свои ладони девушка. Сил глянуть на него ещё не нашла. — А тебе бы хотелось? — до пугающего серьёзно. Без примеси иронии или чего-то прочего. Он действительно ждал от неё правдивый ответ. — Забыть всё это? — Больше всего не свете, — выдержав паузу, призналась прикрывшая глаза Лили. Слова давались тяжело, как никогда, — как и тебе. Безумно сильно…       Понимала, что это из разряда фантазий, но по-другому полностью избавиться от всей внутренней лепры точно не выйдет. Только по истечению времени, но нужно слишком долго ждать. Да и вообще не факт, что время лечит, может это придумали для книжек? Хотелось безжалостно вырвать из себя всё то, от чего так больно, ну или вернуть время вспять, чтобы до неузнаваемости перекроить на тот момент ещё будущее, оказавшись в том самом осеннем утреннем Большом зале… — Как и мне… — соглашался Малфой. Коротко кивал и грыз кожу на краешке губы.       Он снова смотрел ей в лицо. Долго, но потом словно встрепенулся.И просиял улыбкой. Будто ему и труда не стоило забыть предыдущие фразы, хотя ведь стоило. А Лили даже не догадывалась насколько титанического. — Перестань, Лил, — обвинял её за грусть Малфой. Оживился и хотел погребения предыдущей темы больше, чем слушательница. — Сегодня же твой день рождения. И если я ничего не перепутал, то в этот день полагается улыбаться. И ты точно не должна грустить, — выразительно шепнул, склонившись в её сторону. Это пока не сработало и Скорпиус, ловко соскользнув с парапета, замер у колен опустившей нос Поттер. — Ну же, Лил. Пообещай, что хотя бы постараешься.       Попытки найти яркие изумрудно-зелёные глаза увенчались успехом, а он аж улыбнулся от этого, причём широко и не скрывая довольства. Улыбка пришла на пару с его шкодливо-рябяческим настроем, пусть и натянутым. Прерывисто выдыхал от тихого смешка, глядя как робко Лили потирает кончик носа и изо всех пытается улыбнуться. Но у неё совсем не получилось.       Брал её лицо в свои ладони. Тронул губами возле кромки ярких волос на лбу и задержался. Лили не могла видеть того, как сильно в этот момент зажмурился. Аж до пятен перед глазами. Он показал ей своё лицо тогда, когда там нарисовалась мягкая обаятельная улыбка, прислонился лбом к её голове, почти касался кончика её носа своим, но рук своих не отнял. Лили так и не обняла, обещала же, что не будет, но пальчики крепко впились в боковые швы его одежды, даже в рёбра и так цепко, словно намертво. Будто боялась отпустить. — Я тебя безумно сильно, моя безумная девочка… — смело зашептал он и до боли серьёзно, а Поттер тут же поняла, что предыдущее нечто было лишь подобием. Вот это было настоящим финальным аккордом, — настолько, что готов забыть это всё. И ты тоже… — ронял на её лицо свой горячий, пахнущий чем-то вкусным выдох. — …Ты тоже потом всё забудешь. Немного времени, совсем чуть-чуть, Лил, — обещал Скорпиус, — и всё будет так, как ты хочешь.       Больше не сказал ничего. Вместо сотен и тысяч слов на губах появилось ощущение чувственного, заставившего замереть её сердце поцелуя. Такого по ощущениям значительного, что тот, который когда-то был у портретов в его доме, и в подмётки не годился, а она ему всё это позволяла.       Конечно да, и в мыслях не мелькнуло лишить себя этого, ведь он такой родной, так вкусно пахнет, с привкусом шоколада, будто самой тёплой, любимой температуры и эти его признания, ещё и самым приятным голосом на свете. Такого вот или даже хоть отдалённо похожего нигде никогда не было и точно не будет. Впервые в жизни о том, что он — действительно редкое и единственное в своём роде издание. Он тогда ей не лгал.       Отпускал её, и не только из объятий. Просто отпускал, во всех смыслах, ведь сказала, что ей этого безмерно хочется.       Задержавшись лишь на секунду, но жадно запоминая её последний взгляд, Скорпиус после перемахнул через каменную ограду. Немного ссутулив спину и спрятав руки в карманах, глянул напоследок на смеющихся неподалёку детишек, но так и не оглянулся, хоть и чувствовал на себе тяжелый взгляд. В какой-то момент юноша скрылся из виду за толстым стволом многовекового широкого дерева и обещал показаться уже через пару шагов, но его не было. Не было тогда, когда внутри Поттер всё замерло, не появился и после, когда сорвалось и сигонуло вниз, а Лили так и продолжала ждать, когда на горизонте возникнет до боли узнаваемый силуэт.       Смотрела и не смела моргать, будто боялась упустить момент его появления, но тщетно же, уже поздно, исчез, а Лил судорожно искала ответ на один лишь вопрос: почему так хотелось бежать за ним вприпрыжку? Так сильно, что пришлось впиться ноготками в ледяную каменную глыбу, но если бы и решилась, то смогла бы? Слишком много вопросов без ответов и уже бесила сама себя.       Пришлось почти умолять себя отвлечься и получилось, но показалось, что прошла вечность. В тонких пальчиках тихонько хрустнул тонкий светлый конверт, а она выдыхала, набираясь смелости. Забравшись с ногами на широкий холодный парапет, зацепила бумажный треугольник на обратной стороне послания и тянула неизвестное пока содержимое.       Малфой не солгал, там не было ничего схожего с душераздирающими рукописными признаниями или хоть немного подобного. Ни слова, выведенного рукой слизеринца. Ни буквы его красивейшим почерком с аккуратными завитками. Вместо этого Поттер вчитывалась в именное приглашение на летние курсы. В самую лучшую художественную школу в мире.       Доселе прекрасно знала, что попасть туда нереально. Совсем. Она даже и мечтать не смела, но точно не сомневалась, что это было чуть ли не подарком мечты. От Малфоя, для неё!       Даже не представляла, как Скорпиусу удалось достать его, ведь из разряда недосягаемого. Знала не понаслышке, что даже семьи известных художников, где страсть к этому делу передаётся из поколения в поколение, записывают своих детей в эту школу чуть ли не с рождения, чтобы к моменту их взросления как раз подошла их очередь. Не говоря уже о том, что преподавали там лучшие из лучших мастеров, а возможности, которые открывались ученикам после окончания курсов, были на самом высочайшем уровне — большинство работало в лучших музеях мира, сотрудничало с самыми крупными и популярными мировыми издательскими домами и галереями.       Её настиг восторг. Настоящий, огромный, искренний, чуть ли не детский — тот самый, о котором так ревностно упоминал Скорпиус, в который он был влюблён, но ему так и не суждено было увидеть в ней это, а Лили аж не сдержалась и прижала эту бумажку к груди. Закрутила головой, но улыбка блекла со скоростью света. А внутри, в отличие от радующейся головы, начинало ныть и болеть, и Поттер шумно вдохнула, перебивая подступающие слёзы.       Будто ватными ногами шагнула к дому и даже не помнила толком, как оказалась в комнате. Мешали мысли, мысли, мысли… Им явно не хватало места в этой раскрашенной комнатке. Не хватило бы и в Большом зале Хогвартса и Лил, как это уже бывало последние дни, начала мерить пространство шагами. Сидение на подоконнике и немота остались в прошлом. Вместо этого Поттер вступала в неравный бой с собой и даже не обременяла себя теперь тишиной, озвучивая куски соображений прямо в голос: — Так, Лили, соберись! — резко замерла она. Давала себе же установку, а руки, которые будто держали перед ней невидимую сферу, сотрясались от нервной дрожи. — Ты всё правильно решила, — бормотала Поттер. А потом будто в насмешку над самой собой тихонько зашипела. — Глупая… — бранила она, его же словами, но точно без вложенных в подачу мягкости и любви. Зажмурив глаза и вздёрнув голову в сторону потолочной абстракции, гриффиндорка сжимала пальчики. Ладошки превратились в кулаки, а ноготки, впиваясь в кожу, оставляли у линии жизни глубокие синюшные оттиски.       Тишину прорезал тихий и робкий стук в дверь, а после там появилась темноволосая голова Бёрк, которая видела и по достоинству оценила вид подруги, едва та вернулась с улицы. Просто не могла не задать пару вопросов, но ведь не из-за любопытства же, скорее от диковатого вида раздёрганной и нервной Поттер. Странным было и то, что именинница не злилась, чего можно было ожидать после беседы с Малфоем, только запредельно сильно нервничала, почти тряслась. Но Лили могла сейчас поклясться, что никогда так сильно не радовалась появлению Кэти, как сейчас. Она была ей просто необходима. — Кэт, я же всё правильно решила? — сходу выпалила Лили, избавив подругу от необходимости спрашивать что-либо. Выпучив глаз, а бронзовые брови уже выгнулись и чуть ли не волнами. А Бёрк аж оторопела. Так и заклякла у двери. — Если ты о платье, которое собираешься надеть на праздничный ужин, то нет, — растерялась гриффиндорка. Едва вошла, заметила на кровати кучу из нарядов, которые Лили ещё после пробуждения наскладировала на своём ложе. Верхнее изделие из бордового жаккарда Бёрк сходу забраковала и не мудрено.       Утром Поттер взаправду хотела прибраться в шкафу, а заодно и выбрать к вечеру наряд, да, но эта затея сейчас казалась не важнее пыли. — Но ты ведь совсем не о нём, верно я думаю? — блеснула прозорливостью Бёрк. — Совсем не о нём, — откровенно простонала староста. Уже не сдерживаясь и нажимисто потирая глаза. Даже не пальчиками, а прямо ладонями и усердно. — Ну, конечно... Точно не о платье, — бубнила Кэт и прикусывала губу. Скривила личико и начинала покачивать головой, отвечая подруге на интересующий её важный вопрос.       От её честности стало ещё хуже, и Лили спрятала лицо в ладони. Шуршала ногами по белому пушистому ковру и принялась покусывать ноготок. — Лил, — откровенно переживала Кэт. Она и понятия не имела про всю глубину глубин, но и поверхностного хватало, чтобы оценить то, что Поттер на грани. — По-моему, сейчас тебе надо успокоиться и всё обдумать, нет? — Да сколько можно думать?! — почти вспылила Лили. За последнюю наделю наразмышляла на год вперёд, наверное. — По-моему, я даже слишком много думала. — Пу-пу-пу... — выпускала из надутых щёк воздух слушательница. Сохраняла немыслимое спокойствие, ведь уже поняла, что оно ещё пригодится. — Ну, это вот факт, действительно многовато. И насколько наразмышляла? — Восемьдесят на двадцать, — отозвалась Лили. Даже не задумавшись, говорила о понятой Бёрк шкале измерения. Речь шла о процентном соотношении желания понять его мотивы и готовности простить ему ошибку. — Ну, тут с явным перевесом, — выпятила губку Кэт, присев на кусочек небесно-голубого настила на кровати. — Хотя на лицо явный прогресс, ещё недавно было, наверное, миллион к нулю. А касательно другого? — Чего? — усердно потирала лоб Поттер. — Ну, если не думать, — предлагала девушка. — Вообще отключить пока что в себе эту функцию и прислушайся к тому, что чувствуешь. — Один к девяносто девяти, — опять простонала Лили. Было же очевидным, что если не думать, если забыть все то, что касается пари, обид, гордости и подобного… То она в него прямо по уши и до безумия. — Ну, тут я даже не знаю. Никогда не была сильна в математике, — удачливо актёрствовала Кэт. — Ну и где он прошляпил бал, отделяющий его от полного обожания? — пыталась улыбнуть подругу и даже немного вышло.       Лили пожала плечами. В предательских центрах мозга, в отдельных уголках памяти всплывали только самые свежие и счастливые образы. Вспоминалось лишь то, что наступило с момента их совместной взаимной определённости, а другому будто не было места. — Перетягивал иногда на себя одеяло ночью, а я, между прочим, просыпаюсь от холода, — интенсивно почёсывала бровку Лили, пытаясь отвечать на подобное подобным, а Бёрк аж прыснула и хихикнула.       Лили тут же возвращалась к реальности, а тут шуткам было не место, ведь уже нет того, кто будет тянуть на себя то самое злосчастное одеяло. — Знаешь, я изначально хотела дарить тебе не один общий подарок, это Ал меня уболтал: давай один, но такой, что прям «Вау», — кривляясь, удачно передразнивала Альбуса Кэти. — И он таки «Вау», — признавалась, подтверждая чередой уверенных кивков Поттер. Хоть и не совсем понимала к чему это Кэт, но скоро ясно: — Кажется, я знаю, что подарить тебе персонально от себя, Поттер, чтобы ты не мёрзла даже без одеяла. Не забудь потом обмолвиться Малфою, что с него причитается... Я же говорила… — уже тише, даже чуть потупив взгляд, роняла Кэт и тоже переводила разговор в серьёзное русло. — Узнаешь, когда поймешь. Узнаешь, нужен он тебе или нет, когда поймёшь, что чувства… Настоящие чувства вытесняют любой здравый смысл и дают под зад гордости. Ты же спрашивала, как я смогла простить Альбуса? А вот так и смогла, Лили. Просто я не так много думаю как ты. Мне для этого понадобилось чуть меньше часа. — Кэт, я даже не знаю… — вконец растерялась хозяйка внутреннего хаоса. Такой она себя сама ещё не помнила. — Не знаю, что теперь делать. Гордость буквально вопит мне оставить всё как есть, мозг тоже, но всё остальное…       Лили резко замолчала. Смотрела на подругу, которая доселе внимала каждому её звуку, но решила, что визуализировать ещё неозвученное намного доходчивей, чем сказать все слова мира.       Поттер ринулась к подушкам, доставала из-под одной из них папку в кожаном переплёте и та через секунду плюхнулась возле Бёрк. Скоро два обсидиана рассматривали с десяток разнообразных черно-белых набросков, и Кэти знала, что каждый из них представлял из себя какой-то отдельный фрагмент поттеро-малфоевской совместной истории. Одному из них она сама была свидетелем, в этом не сомневалась, глядя на чуть ли не самую красивую школьную пару из слизеринского и гриффиндорской старост. Застывших в момент «до» в том самом заснеженном дворе трансфигурации, странно улыбающихся в близкие лица друг друга. Казалось, что этот рисунок вот-вот, и придёт в движение — настолько четко и взаправду в нём читалась реальность и ощущаемые ими тогда чувства. И Кэт прекрасно знала то, какие слова звучали чуть ранее, на это румяная Лили намекнула ей уже через час после собственного и его признания.       Просмотрев все до последнего работы, пришла лишь к одному выводу — подсознание Лили рисовало только счастливые моменты, другим не хватило места. — Боже, Кэт, он мне такое сказал тогда… И если это всё правда… — шепотом паниковала Поттер. Практически впилась руками в длиннющие волосы и замерла.       Лили чуть ли не дословно помнила то, о чём вёл речь. Монолог из парка не давал ей спать несколько ночей, и даже долгие тошнотворные уговоры забыть, не обращать внимания или что-то о том, что это ложь… Лили уже казалось, что единственным, кто продолжает лгать из их четвёрки, была она сама. Сама себе хороводовод в этом хороводе убеждений. И она, конечно, не сможет до конца и сразу всего этого простить ему, вполне возможно, что ещё будет вспоминать ему, но брат прав: «небезразличен где-то рядом» — намного лучшая перспектива, чем «небезразличен где-то там». А Малфой, конечно, что-то придумает, чтобы в итоге эта тема навсегда канула в бездну тех воспоминаний, о которых спустя время будут вспоминать как о чём-то просто случившемся и не более. Ведь уже видно, что из шкуры готов вылезть, чтобы загладить свою вину. — А давай-ка мы оставим эти размышления на потом, хоть чуточку попозже, идёт? Это вот никуда не денется, — уговаривала Бёрк. И верно, пока Поттер не сварила себя в своих же сомнениях. Всё равно Лили уже поддалась эмоциям, а в таком вот состоянии сложно принять те решения, в которых потом не будет сомнений. Лили и сама понимала, что надо бы поостыть, чтобы в итоге чётко и не жалея прийти к окончательному ответу.       Отвлеклись на тот самый бардак из шкафа и спасибо своему нежеланию расправиться с ним до завтрака, а за время, потраченное на наведение порядка Лили рассказала о том, какой тогда была её прогулка по вечернему Лондону. Естественно и про Скорпиуса упомянуть не забыла, а Кэти аж приоткрыла рот. И даже не от откровений Малфоя, а скорее из-за упрямого нежелания подруги поверить его словам. — Что ещё сказал? — спросила Бёрк, заталкивая в шкаф последнюю вешалку с цветочным летним платьем. Спустя половину часа речь уже шла о сегодняшнем дне. — Просил, чтобы я не грустила и улыбалась в свой день рождения, — разочарованию не было предела и слова совсем не соответствовали тому, что пообещала ему — улыбаться и не грустить не получалось абсолютно. И она умолчала о том, с какими словами он ушел, молчала и о поцелуе, просто не смогла бы даже заикнуться о нём. — Чертовски умный парень, — шутливо подметила Кэт. Хотя была согласна с ним на все сто. Тем более, что для Лили в последнее время позитив был абсолютной роскошью.       В тишине дома прозвучал приглушенный несколькими этажами голос Альбуса. А потом снова. Он звал Лили и девушка, а следом и подруга, спускались по лестнице. Оказавшись на первом этаже, Поттер готова была спросить брата о причине его зова даже до того, как увидела его, но скоро увидела и необходимость задавать вопросы отпала.       Ал стоял у входа в дом, а рядом молчал пока сжимающий что-то в длинных серых пальчиках Парт. — Добрый день, — поздоровался он и почтительно-вежливо, как всегда, склонил при виде волшебниц свою голову. — Привет, Парт, — широко улыбнулась Лили, но Парт лишь еле видно порадовал подобной эмоцией. Он был сдержан и спокоен. Поттер не совсем понимала, что привело его сюда, точнее совсем не понимала, но сейчас была очень рада видеть его. И не только из-за того, что это милый и необычный домовик Парт, а из-за того, что он — её незыблемая крепкая магическая связь с тем, кто точно ей не безразличен. Это дарило ощущение того, что не всё ещё потеряно. Словно подхлёстывало и подталкивало к тому, что её сомнениям есть место. — Поздравляю с совершеннолетием, мисс Поттер, — склонил голову слуга. Вроде как обычно, но Лили будто различила в знакомых чертах лица волшебного создания какую-то странную отчуждённость. — Это для Вас.       Сделав пару шагов, протягивал небольшую коробочку, девушка же судорожно искала в голове какой-то нужный вопрос, но среди десятков не нашла самого значимого. — Ну вот, отлично, — заговорила вместо неё Кэт. Пока Поттер оценивала ощутимый вес маленькой посылки, — Малфой обошел нас на целый круг, даже два — два подарка от одного, — возмутилась она, глядя осуждающим взглядом на Альбуса, а тот аж улыбнулся от её бурчания, — а у нас всего один на двоих, — упрекала она юношу. — Перестань, Кэт, у вас замечательный подарок, тянет на два полноценных, а то и четыре, — ответила Лили, но была сбита с толку. И появлением Парта и неизвестным пока содержимым коробки, но больше всего странной сдержанностью домовика. Хотя вполне же вероятно, что просто не позволяет себе ничего более личного при посторонних, ведь так? — А что это? — спросила Лили. Лишь надеялась, что не увидит там тот самый прекрасный цветок мистической лилии. Просто не смогла бы видеть его, даже от воспоминаний и ассоциаций внутри всё аж съёжилось. — Хозяин сказал передать Лили Поттер эту вещь. И запретил Парту брать её обратно, когда мисс откажется, — только и сказал домовой и так ровно, будто выпалил заученный наизусть текст правила. — Моё почтение.       Отвесив три поклона, попятился назад и замер на входном коврике дома. Исчез до того, как удивлённая Поттер сделает упомянутое им и успеет отказаться от подарка, ну или спросит его хоть что-нибудь ещё. По сути, не обязан был оставаться, выполнив поручение и вернувшись к своим делам. Но добротно накрутившей себя Лили уже казалось, что просто хотел убраться отсюда.       Глядя на таких же, как она сама Кэти и Ала, гриффиндорка под шум своих странных мыслей открывала загадочную коробку. И не слабо удивилась, вмиг потеряла способность связно мыслить, когда увидела там знакомое ей дорогущее украшение, но не цветок. Оно было в виде толстой чешуйчатой змеи, свернувшейся кольцами.       Коснулась его пальчиком и животное из металла тут же ожило и пришло в движение: змейка пошевелилась, словно воспрянула ото сна и тряхнула головой. Поползла к краю коробочки, а Лили аж вытянула вперёд руку. Девушка будто хотела отодвинуть её от себя и отсрочить тот момент, когда украшение коснётся её кожи, но толстая увесистая змея уже вытягивалась и будто похудала, а когда доползла до запястья девушки, подарив на удивление приятное и щекотливое чувство, обвилась вокруг него сразу в два оборота. Прикусила зубками свой хвост и снова оцепенела, превратившись в красивый и уже женственный браслет со змеиным обличием. — Ух, ты!.. А это ещё что за?.. — таращила глаза Бёрк. От восторга, но и странности в этом всём видела ничуть не меньше, чем Альбус. — Лил, ты знаешь?..       А вот Потер досталось больше — сотни вопросов, полнейшее непонимания его решения отдать ей Квази — столь дорогой и ценный магический предмет, и ещё уйма прочих в-пятых и в-десятых: почему змея сменила облик? Для чего ей эта штука и как ей управлять? Чего ещё она не знает о Квази? Хотя с последним понятно — почти ничего не знает, но знает тот, кто почему-то решил подарить его ей. А он знает, что она мало что знает и лишь то, что он сам когда-то ей рассказал… В голове началось месиво. Не говоря уже о том, как странно выглядел… — Парт, — пошевелила губами Поттер, но Бёрк всё-таки заканчивала свой переполненный эмоциями громкий вопрос: — Знаешь что это за штука? Очень красивый, кстати, — восторгалась и взаправду. Тем более, что она, в отличие от подруги, всегда любила этих красивых, по её мнению, животных. — Я потом… Потом расскажу, — изображала улыбку Лили, — увидимся перед ужином ладно? Пойду, начну собираться.       Лили выпалила всё на одном дыхании и была такова. Практически сбегала от тех вопросов, на которые и сама не знала никаких ответов. Даже и близко не стояла. Шагала по ступеням, но как только скрылась от парочки за первым поворотом лестницы, перешла на бег. Почти влетела в свою комнату и хлопнула дверью. Садясь на кровать, попыталась снять украшение, но с первого раза не получилось, а когда вышло, и змейка плюхнулась на покрывало, Лили нажимисто потирала руками личико. Она так и замерла, не отнимая от щек ладоней. Снова и снова видела перед глазами Парта. Вздрогнула, когда тонкая нитка из помеси дорогущих металлов и камней защекотала её запястье — змейка снова и сама нашла её руку, опять обвилась вокруг неё и заклякла, прикусив остренький кончик хвостика. А Поттер аж передёрнуло.       Жутко злило вообще то, что ничего не понимает, ещё больше то, что нет надежды понять, а ещё с самого Рождества чуть ли крыша ни едет и уже накипело настолько, что хотелось позволить этой злости выбраться наружу. Этим впрочем, и занялась: ещё раз, быстро и усердно расцепила змеиные клыки, сгребала Квази в ладошку и что есть силы швырнула куда-то в другую часть комнаты.       Цокнув о вещевой шкаф, украшение шлёпнулось на пушистый светлый ковёр. Поттер наблюдала за его полной неподвижностью, и сама не шевелилась, но замирание было не долгим — змейка ожила, поднимала голову и тряхнула ею так, как в жизни это делает её реальная копия, словно приводила себя в чувство. Повернулась в сторону девушки и начала извиваться тонким ручейком, оставляя на ковре после себя еле заметный рассеянный магический след — светло-голубую дымку. Добралась до неподвижной, смиренно наблюдающей за происходившем Лили и через несколько секунд снова нашла себе место у ладошки девушки. Рядом с тоненькой, обвитой в несколько оборотов золотой цепочкой — фрагментом рождественского подарка Скорпиуса.       Подобную преданность на её памяти украшение проявляло всякий раз, когда и Скорпиус снимал его, а теперь будто было преданно ей. Но почему? Лили ничего не понимала.       Ни сейчас, ни собираясь на ужин, ни во время семейных праздничных посиделок.       Вдоволь наевшись, пообщавшись со всеми гостями и даже насмеявшись, когда удавалось ненадолго отвлечься, Лили смотрела на стрелки часов. Прекрасный вечер в компании дорогих и близких людей подходил к логическому завершению, а сил выслушивать уже лишь наполовину интересные ей разговоры кучки взрослых почти не оставалось. — Не хочешь?.. Прогуляться, — говоря вполголоса, Поттер потянулась через стол к сидящей напротив Кэт и та задорно кивнула. И ведь действительно уже засиделись, а часть гостей так и вообще разбрелась по дому и разговоры теперь доносились не только с кухни, но из гостиной и даже коридора. А кузены Уизли так и вообще ушли вместе с Джеймсом в его бывшую комнату. — И его возьми, — кивнула в сторону брата Лили. — Давай через пятнадцать минут у входа.       Обняв маму и быстро поцеловав отца, Поттер поблагодарила их за прекрасный вечер и сказала, что они с Бёрк и Алом ненадолго отлучатся, а вернутся совсем скоро — точно до того, как гости начнут разбредаться по домам, не больше часика.       Ускользнула под шумок, заскочила к себе переодеться во что-то удобней и гораздо теплее надетого на ней платья. Спустилась вниз и всего за минуту до того, как у подножья лестницы нарисовалась сладкая парочка. Кэт улыбалась, а вот Ал явно не был прям в восторге составить девушкам компанию, более интересным ему казалась идея остаться за столом у поучаствовать в оживлённом разговоре отца и его друзей, и так оно и было, но Бёрк всё-таки умоляла. — Ну и куда мы?.. — только успел спросить Альбус, глотнув вечернего зимнего воздуха, но даже не успел договорить. — Ал, перенеси меня в Уилтшир, — практически не просила, а командовала серьёзная с виду сестра, а брови Поттера аж спрятались под растрёпанную чёлку — на этот раз заползли действительно высоковато. — Я же… Я же говорила… — задорно шепча, тыкала Альбуса пальчиком в бок Кэт. Да так быстро и много, что Ал аж скрючился от череды веселящих его прикосновений. Странно лыбился и потирал рёбра, когда Бёрк от нетерпеливости быстро затопталась на месте. — Так, успокойся, — сходу приструнила так несвоевременно радующуюся подругу. — Я только хочу вернуть ему его вещь, — пытаясь отрицать догадки Кэт о готовности поднять белый флаг, лгала Поттер. Ну, отчасти лгала. И это тоже, но возврат Квази — скорее предлог для начала разговора, а не веская причина, чтобы наведаться прям в дом Малфоев, а там как карта ляжет. — Три галеона. И на меньшее я не согласен, — шутливо озвучил Альбус свою таксу. За меньшее работать волшебным извозчиком для двух характерных, непонятных иногда, переменчивых и даже сводящих порой с ума гриффиндорок просто не был готов. — Запишешь на мой счёт, — шепнула ему в ухо смело потянувшая к себе и даже вставшая на носочки Бёрк, а Альбус аж закусил щёку. Звуки этого многозначительного обещания не добрались до ушей Лили, но она бы всё равно не услышала этого. Даже если бы Кэт сказала слова во всю громкость голоса. Мысли были сотнями миль далее.       Все трое забрались в осиротевший тусклый парк, а появившись у знакомых двоим из трёх кованных ворот, съёжились от порывов здешнего холодного ветра.       Лили передумала десятки мыслей, пока шагали к дому. Вспомнила то, как была тут впервые, упомянула и то, как была тут после. И хоть эти два визита разделяло тогда всего жалких семь дней, но они, чувства сопутствующие им и все воспоминания разительно отличались, диаметрально противоположно. И ещё больше отличались от тех, которые ощущала сейчас.       Замерев у двери на шаг ближе державшихся за руки спутников, Лили напоследок посмотрела на них поверх плеча. Будто хотела вобрать в себя сразу два ободряющих взгляда, которые могли бы сейчас развеять домыслы о том, что она поступает не верно. Пару раз постучала красивым дверным молотком, судорожно вдохнула и ждала.       Послышался приглушенный хлопок и дверь распахнулась, выпуская наружу сначала узкую, а после довольно широкую полосу желтого света. Не яркую — впечатляющий размерами первый этаж дома был освещён разве что пламенем большого камина. — Мисс Поттер, мистер Поттер, мисс Бёрк, — транслируя лишь небольшую дозу настигшего его удивления, перечислял Парт в той последовательности, в которой пришедшие на порог гости появлялись в его поле зрения. В знак приветствия немного кивал головой после каждого озвученного имени, шагнул в сторону и жестом руки пригласил гостей на порог манора. — Парт, мне нужно поговорить со Скорпиусом, — потянув бегунок молнии, вглядывалась в очертания большого гостевого зала Лили. Надеялась заметить там чьё-то присутствие раньше, чем договорит. Сейчас не пугала даже перспектива встретиться с Драко Малфоем. Перемялась на ногах и начинала жутко нервничать. Ещё бы, ведь даже не знала, хватит ли до конца смелости вообще начать разговор. Не говоря уже о том, что не дурно было бы взять с Малфоя пример и перестать, наконец, сомневаться в собственных решениях. — Мне очень жаль, мисс, — начал Парт, выровняв спину и вложив одну свою ладонь в другую, — но хозяин и мистер Малфой уехали. Обещали вернуться к началу нового школьного семестра. — Когда?.. Уехали? — недоуменно спросила Лили. Смотрела через плечо на брата, но по Алу было видно, что он о планах друга точно не знал, а в довесок пожал плечами, отвечая на немой вопрос сестры. — Они покинули пределы Англии ближе к вечеру. Куда именно отправились, Парт не знает, — отвечал домовик, а заодно избавлял Поттер от нужды спрашивать следующий вопрос. Но на деле его короткие суховатые ответы порождали всё больше и больше вопросов. — Я всё-таки хотела вернуть ему это, — привирала совсем сбитая с толку Лили, протягивая в сторону Парта запястье с украшением. Доселе чётко помнила, что сняла и положила браслет в карман, но пару раз засовывала туда руку. Змейка не упустила возможность прилипнуть к новой хозяйке.       Она не понимала его — Квази, даже боялась своего непонимания, не говоря о том, что это запредельно дорогая, редкая и желаемая многими штука, а потому хотелось побыстрей от него избавиться. Поттер не сомневалась, что эльфу известно об этом предмете, как и о всём, что касается Скорпиуса. Даже её самой, возможно. Подобного нельзя было сказать о той парочке, что явно не улавливала и половины сути происходящего.       Конечно, ему известно, сложно скрывать что-то от того, кто практически читает твою же душу. Окончательно поняла это, когда взгляд Парта сосредоточился на Квази. На несколько долгих секунд, а он чуть ли не впервые за сегодня позволил себе хоть какую-то различимую эмоцию — на его немного морщинистом лице порядочно прибавилось складок, но это точно было не из-за озадаченности. Скорее больше напоминало проявление некого сочувствия. Скоро опять выглядел как прежде, но Парта уже выдали опустившиеся на секунду уши. — Боюсь, я не могу Вам в этом помочь. Но если Вам угодно, Парт передаст, что Вы заходили, — суше чёрствого пряника, а Лили уже чуть ли не трясло изнутри и от всего и сразу: недоговорок Парта, его странности, и непонимания вообще того, что происходит. Малфой же никогда… Никогда не делает что-то просто так, она об этом не забыла. — Зачем он отдал его мне, Парт? — прямо настаивала на правдивом ответе Поттер. И могла бы поклясться, что в жизни не позволяла себе такого строгого тона по отношению к этим созданиям. — Парт не знает, — вроде правдиво, но кто его уже разберёт, — ему лишь запрещено брать его обратно и велено следить, чтобы этот предмет был у Лили Поттер. — Прям велено? — сильно удивилась Поттер, а тот кивнул. — Парт, можно мне?.. — в несколько раз мягче и даже тише, словно растерянней просила Лили. Потирала ладошкой сведённые бровки и посмотрела на волшебное создание, — … я могу подняться в его комнату?       Сама толком не поняла своего желания до конца, но надеялась, что в до боли знакомой ей обстановке думать будет легче. Да и перешептывающаяся за спиной парочка не будет мешать. А может, ей просто захотелось туда, где будет ближе к нему как будто? Определённо последнее, хоть и сродни самоистязания.       Парт кивнул, взял её за руку и они появились в центре практически тёмной комнаты. Один только ручной фонарь с четырьмя прозрачными стенками, в которое было заточено волшебное пламя, позволял рассмотреть очертания мебели. Тут было прохладно и Лили машинально обернулась к пустому, истлевшему несколькими часами ранее камину, а домовик до странного быстро засеменил к столу. К единственному источнику света она думала, но нет, его интересовало то, что было рядом. Наличие светила подсказало, что именно тут и был домовик до визита гостей. Был отвлечен их приходом, а сейчас заканчивал начатое — спешно складывал в небольшой резной сундучок разного размера листы и пару предметов, но один из них Лили точно заметила и узнала. Даже в таком вот плохом свете видела, как в серых длинных пальцах блеснул золотистый скорпион, обнявший маленький темный цветок. Он нашел себе место среди чего-то прочего, а после был погребён под закрывшейся крышкой. Она хлопнула чуть позже того, как ёкнуло сердце Поттер.       Смекнула, что ей не полагалось этого видеть. Это читалось в поспешности слуги, а после и в том, как Парт, сжав сундучок под своей тонкой ручкой, посмотрел на Лили. И почти сразу отвёл огромные блестящие глаза. В какое-то мгновение он выглядел словно виновато. Стоял, молчал, и ждал от гостьи то ли каких-то слов, то ли действий или очередной просьбы. — Дашь мне одну минуту, Парт? Пожалуйста, — очень тихо попросила его Лили. Открыв, наконец, глаза, она увидела его кивок и тот исчез.       Поттер не ошибалась, тут всё-всё напоминало ей о чём-то. Несмотря на то, что отсутствие привычного более яркого или дневного света меняло комнату до неузнаваемости. Но глядя на бесконечные, скрытые сейчас мраком полки, вспоминала первый их диалог о книгах, посмотрев в камин, который напоминал черную дыру, вспомнила то, как возле него Скорпиус грел своим теплом после ледяных вод озера, а после читал ей некогда самую любимую детскую книжку. Теперь вот вспомнила ещё и то, как признался, что хочет читать ей всё на свете. Чтобы обнимать… Воспоминания имеют свойства наслаиваться, цепляться друг за друга, но от этого лишь больнее.       Несмело шагнула к письменному столу, ведь взгляд почти прилип к внушительного размера стопке исписанных листов. Тех самых, которые некогда уже порывалась прочесть, но Скорпиус ни разу так и не позволил. И уже тянулась бы к ним рукой, но на глаза попалась знакомая тёплая тёмная кофта, перекинутая через спинку ближайшего кресла. Того самого, за которое так отчаянно цеплялась когда-то ручкой будучи напугана страхом неизвестности и обмотана лишь в пушистое банное полотенце.       Собирая сейчас ткань в прохладные бледные пальчики, сунув нос в черные складки у капюшона, Лили аж зажмурилась. Казалось, что дышит самым лучшим и приятным запахом на свете — так пахло от Скорпиуса.       Вернув её на место, сделав ещё несколько шагов, оседала на край его широкой кровати и это место тоже было для неё значимо. Возможно даже больше чем все остальные углы и стены этой комнаты в совокупности. Именно поэтому и не посмела повернуться, не посмела рассмотреть знакомое ей мягкое покрывало, скрывающее белоснежные, пахнущие еле различимым запахом цветов простыни, ведь мозг всенепременно воспроизвёл бы в голове важные для неё, чувственные и значимые образы.       Вместо этого Лили пожимала губы и сильно. Ясности в своих решениях и его поступках до конца не было. Понимала только то, что она ему точно не безразлична, взаправду. Впрочем, так же, как и он ей. Несколько секунд тишины и некоторые фрагменты воспоминаний окончательно подвели её к этим мыслям. Заключительным аккордом было воспоминание о том, как слизеринец, стоя на том месте на ковре, куда смотрела сейчас невидящим взглядом, сказал своё разбивающее реальность на осколки: «Давай останемся». Это же надо было засунут себя на отшиб Уилтшера, чтобы понять всё, наконец?       Решительно, даже вот с какой-то раздражённостью на себя и реальность, Поттер вскакивала на ноги. Обещанная Парту минута давно истекла и Лили даже не думала ругать себя за то, что сейчас делала: сгребая со стола бесчисленные исписанные аккуратным почерком листы, Лили подбивала их и нашла внушительного размера свёртку место во внутреннем кармане своей куртки. И ни капли вины, кстати, в конце концов, он не раз позволял себе подобное. Тот ещё воришка и плут, а Поттер аж немного улыбнулась себе под нос. Чего стоила одна лишь его выходка с эссе по Травологии.       Перед дверью замерла и ещё раз осмотрелась. Отдала бы многое, наверное, чтобы сюда вернуться, но лишь при свете яркого пламени тёплого камина, при шорохе страниц любой на свете книги, не важно, лишь бы с ним.       Размечтавшись, будто забыла о реальности, но вернулась в неё одновременно с тем, как нога шагнула на холодный мраморный пол первого этажа поместья. Смешения мыслей и чувств было непомерно много. — Спасибо, Парт, — сходу благодарила девушка домовика, который старательно натирал горизонтальную поверхность большого обеденного стола неподалёку от лестницы. — Пойдём, — приближаясь с каждым шагом к парочке, Поттер кивала на дверь. Так и продолжала смотреть себе под ноги, погрузнув в каких-то размышлениях. — Ну, ничего, — сказал Кэти, едва за ними хлопнула дверь старинного поместья, — скоро каникулы закончатся, он вернётся и вы сможете поговорить в школе. А может и раньше, — хихикнула Кэти, вышагивая с противоположной от Ала стороне, — если Парт не забудет сказать хозяину о том, что ты появилась на пороге его дома. Представляю лицо Скорпа, когда он это услышит.       Бёрк была чуть ли не в эйфории, уже представляла как эта парочка, наконец, разбирается во всех своих качелях. — Ты ведь не передумаешь? — улыбалась гриффиндорка. А Лили уже слышала сегодня этот вопрос. В отличие от вопроса Кэт, задан он был даже без крох надежды на лучший исход.       И Бёрк была бы ещё счастливее, если бы Поттер так резко не замерла и не шепнула своё тихое и почти растерянное: «О, Боже…»       Свои же догадки показались Лили невероятно дикими, но Альбус же предупреждал. Говорил ей о безумии лучшего друга, а она ему, конечно, верила. Особенно сейчас, когда все нужные, всплывшие в памяти слова, факты и догадки встали, наконец, в ряд. — Парт, — взывала к домовику Лили, но вокруг была лишь зимняя морозная тишина. — Парт! — уже прокричала и поняла, что затея абсолютно лишена смысла. Улыбнулась, но настолько болезненно и иронично, что крепко зажмурила глаза. — Я думала… Думала, он тебя слышит, — недоумевала Бёрк. И ещё больше тогда, когда Лили сорвало с места, но шла она совсем не к кованым воротам, а наоборот. И выглядела при этом довольно странно: отчасти злая, растерянная, чуть ли перепуганная, но решительно настроенная достичь какой-то своей цели. — Не слышит, как видишь, — только и ответила Лили. — Ничего не понимаю, — бормотала Кэт, нахмурившись и глядя на Ала. Была надежда, что хотя бы он, но не оправдала себя. — Лили, постой, — нагнала девушку гриффиндорка. Чуть не запыхавшись, семенила рядом и поглядывала то на подругу, то на отстающего на пару шагов юношу.       Вцепившись прохладными пальчиками за ручку двери, Поттер даже не думала обременить себя стуком. Сходу увидела того, кого сейчас искала, а удивившийся возвращению гостьи эльф зашагал ей на встречу. — Парт, что ты чувствуешь? — сходу выпалила она, но не громко. Дыша всё чаще, замерев возле него и глядя в огромные, полные странного спокойствия глаза. Будто к нему в дом каждый день врывается взъерошенная гриффиндорка и спрашивает подобные дикости.       Он молчал пока. Лишь смотрел. Видел, как волшебница медленно оседает перед ним и протягивает к нему ладонь, но так и не пошевелился. Спустя целую бесконечность аккуратно взялся за пальчики Лили и склонил к ним голову, прислонившись лбом в уважительном жесте. Выразив своё почтение, чуть потянул за ладонь и помогал ей приподняться. Более ничего не сделал, а выпрямившись, разделил их небольшим шагом. Но он и понятия не имел, что случилось внутри гриффиндорки, мог только читать по лицу и догадываться. — Мисс Поттер, если я ещё чем-то могу Вам помочь, я с радостью это сделаю, а сейчас прошу прощения, у Парта много работы. Если вы позволите.       Лили хватило лишь на подобие кивка, буквально заставила себя пошевелиться, закусила до боли губу и смотрела туда, где мигом ранее были огромные янтарные глаза, но их там уже не было — она осталась одна в пустующей огромной комнате эпахального родового дома Малфоев. — Мэрлин, зачем?.. — шептала, спрятав в ладонях своё личико. Сильно прикусив нижнюю губу, запрещала себе плакать, но из-под прикрытого века чуть не выкатилась горячая слезинка. Наскоро стерев её след, Поттер пыталась быстро привести себя в чувство. Оставалось надеяться, что она ошибается.       Почти на автомате добралась до двери, краем глаза видела эмоции Бёрк и зашагала прочь. — Что это, Ал? — пытаясь раньше времени не паниковать Лили, но личико уже скривила. — Его грандиозная задумка или невероятно гениальная глупость? — Я не знаю, — растерялся Поттер. — Правда, не знаю, Лил. Даже не понимаю до конца о чём идет вообще речь. О том, куда он уехал и почему? — Я говорю о том, что Парт меня больше не слышит, — выдыхала Лили. — А не слышит он меня, Кэт, потому что его хозяина и меня, наверное, больше ничего не связывает, — отвечала на ранее заданный подругой вопрос Лили, но внутри аж сжалось. — В каком это смысле? Что ты имеешь в виду? Что Скорп больше?.. — сыпала вопросами округлившая глаза подруга. — Что он больше тебя не любит? Да как такое возможно вообще? — прыснула Бёрк, распахнув от удивления глаза ещё шире. Даже абсолютно нервно хихикнула. — Что за глупости? Нельзя же просто взять и перестать что-то чувствовать, по щелчку пальца.       Она же не знала… Не знала того, что Малфою всё под силу. И о его обещании, данном Поттер сегодня утром в парке, и главное, что не знала о той штуке, которая ощущалась на руке невероятно тёплым кусочком металла, несмотря на зимний холод ночного Уилтшира. — Можно, Кэти, — протяжно выдыхала Поттер.       Свои же ещё не произнесённые слова казались полным безумием, но лишь они объясняли всю дикость происходящего: — Ещё как можно, если у тебя не будет воспоминаний о том, что ты вообще был близок к этому человеку или что-то к нему чувствовал. Если забыл всё как страшный сон.