Под манговым деревом

      Хоуп наверху натягивала свитер на белокурую Зеву, и семилетняя девочка активно протестовала, лишь бы не ходить в школу, как обычно. Задача покормить Ремуса досталась Лайаллу — булочка с шоколадом, особое угощение, поскольку сегодня был день его рождения — не то чтобы он противился. Отец и сын Люпины сидели за столом в уголке, болтая о болотных фонарниках, когда резкий стук в дверь заставил их удивленно поднять головы. — Я посмотрю, что там, — улыбнулся Лайалл сыну, однако слегка нахмурился, направляясь к двери.       Он совершенно не ожидал обнаружить пожилого мужчину с длинной седой бородой, на носу которого красовались очки в форме полумесяца, они сползали, когда он смотрел из-под них. — Доброе утро, Лайалл, — произнес Альбус Дамблдор, тепло улыбаясь. — Я уже отправил сову в Министерство и сообщил о том, что тебе потребуется выходной. — Прошу прощения, но почему? — в замешательстве переспросил Лайалл. — Мне нужно обсудить с тобой и твоей семьей несколько вопросов. — Конечно, входите, пожалуйста, — Лайалл открыл дверь пошире и отошел, давая Дамблдору возможность войти.       Пожилой мужчина, по-прежнему улыбаясь, переступил порог, скрестил руки на груди, ткань его пурпурной мантии колыхалась в такт шагам. Он прошествовал в гостиную и огляделся по сторонам, его взгляд задерживался на фотографиях, стоящих на полках и столах. На них была изображена счастливая семья, двое любящих друг друга детей и души не чаявшие в них родители. Никакого намека на беды и переживания, преследовавшие их. — Хоуп! — позвал жену Лайалл. — Хоуп, ты не могла бы спуститься?       Она появилась через несколько секунд, держа за руку Зеву — девочка выглядела сердитой. — Что случилось? — Хоуп нахмурилась, увидев выражение мрачного предчувствия на лице мужа. — Здесь директор, — прошептал Лайалл, и Хоуп заглянула ему за спину, чтобы разглядеть человека, гладившего длинными пальцами листья растения в горшке. — Прошу прощения, директор, — вежливо произнесла она, стоя в дверях гостиной, — мы уделим вам время буквально через минуту — нужно проводить детей в школу. — Вообще-то потребуется присутствие вашего сына, миссис Люпин, — весело улыбнулся Дамблдор. — Верно, — Хоуп старалась держать себя в руках. — Может, вам что-нибудь принести, пока вы ожидаете? — Чашечку чая, если можно, — его глаза задорно искрились.       На то, чтобы собрать и отвести Зеву в школу, потребовалось еще минут двадцать, за это время Дамблдор внимательно изучил каждую фотографию и налил себе еще чая с помощью магии. Ремус все это время нервно ёрзал на стуле в кухне и доедал свой завтрак, внезапно потерявший вкус. Ему было известно, что дети волшебников получают письма из Хогвартса в свой одиннадцатый день рождения, и он, конечно, надеялся, что… но он понимал, что для него все совсем иначе, поэтому крайне маловероятно, что он сможет учиться с другими детьми. Об этом Ремусу несколько месяцев назад во время серьезной беседы сказали родители, желая убедиться, что он все осознает… но он и так это подозревал… он был очень сообразительным мальчиком. Дамблдор пришел лично, видимо, как раз чтобы объяснить его родителям, почему Ремус не может учиться в Хогвартсе. Чем больше он об этом размышлял, тем сильнее желудок скручивало в узел.       Когда Хоуп, наконец, вернулась и повесила куртку на крючок в коридоре, Ремус с большой неохотой заставил себя направиться в гостиную. Лайалл и Хоуп сидели на диване, сцепив руки, а Дамблдор, очевидно, желая устроиться поудобнее, материализовал для себя темно-красное кресло из плюша, так что Ремусу пришлось занять потертое кожаное кресло, в котором обычно сидел отец. — Что ж, юноша, надеюсь, вы знаете, что одиннадцатый день рождения для волшебника — особенный? — поинтересовался Дамблдор, обернувшись к Ремусу. — Да, сэр, — вежливо ответил он, нервно сложив руки на коленях. — Полагаю, время тебя поздравить? — улыбнулся Дамблдор. — Спасибо, сэр, — не поднимая глаз, произнес Ремус. — Я принес тебе подарок, — он извлек из складок мантии конверт и протянул его смущенному Ремусу. «Мистеру Р. Люпину Кресло, Холихарп Лэйн, 36, Барнтон».       Расширившимися глазами Ремус смотрел на изумрудную надпись на конверте, пораженный происходящим. — Но, сэр, — начал было он, но Дамблдор его прервал: — Открой. Хогвартс: Школа Чародейства и Волшебства Директор: Альбус Дамблдор, кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей Визенгамота, Президент Международной конференции магов. Дорогой мистер Люпин! Мы рады сообщить вам о том, что вы зачислены в школу чародейства и волшебства Хогвартс. Ниже прилагается список всех необходимых книг и инструментов. Учебный год начинается 1 сентября. Мы ждем вашу сову не позднее, чем 31 июля. С уважением, Минерва МакГонагалл, Заместитель Директора.       И вновь Ремус взглянул на сидевшего перед ним волшебника со смесью шока и опасения, будто боясь, что происходящее может оказаться лишь шуткой. — Конечно, ваш случай несколько необычен, — заговорил Дамблдор, воспользовавшись замешательством Ремуса, — но не вижу причин, мешающих вам стать обычным студентом. — Простите, — перебил его Лайалл, шокированный не меньше сына. — Как это? Вы ведь знаете, кто он, не так ли? — Ваш сын, — строго ответил Дамблдор, укоризненно взглянув на Лайалла. — Однако да, мне известно, что он страдает ликантропией. — Он оборотень! — вырвалось у Лайалла, однако он тут же почувствовал себя виноватым, увидев, как Ремус опустил глаза в пол. — В первую очередь он ребенок, — произнес Дамблдор, пронзив Лайалла взглядом льдисто-голубых глаз, подобно ножу, — и волшебный ребенок вдобавок. Что означает, что ему предлагают учебу в Хогвартсе, а выбор остается за ним, — пристальный взгляд директор остановился на мальчике, который взирал на него с глубочайшим почтением. — Я…действительно могу… поступить? — тихо спросил он, все еще не смея надеяться на то, что это не сон. — Ну конечно, можешь, — Дамблдор снова тепло улыбнулся ему. — А как же другие студенты? — очнулась Хоуп. — Как вы собираетесь обеспечить их безопасность? А вдруг он укусит кого-то из других детей? — Ах, да, я подумал об этом небольшом препятствии, — директор усмехнулся и подмигнул Ремусу. — Ранее в этом году я распорядился построить тоннель, ведущий от территории замка к заброшенному зданию в Хогсмиде, и поместил над входом Гремучую Иву, она способна отпугнуть даже самых любопытных. В полнолуние Ремуса туда буду сопровождать либо я, либо декан его факультета, либо наш целитель, чтобы он мог безопасно превращаться в этом здании. Я сам наложил на него массу защитных чар, так что уйти Ремус сможет лишь утром, вернувшись в человеческий облик. — Звучит очень продуманно, — признала Хоуп, однако выражение её лица ясно давало понять, что она по-прежнему сомневается. — А что, если что-то пойдет не так? — Дорогая Хоуп, — Дамблдор усмехнулся, — уверяю вас, все будет хорошо. — Вы уверены, что я никого не… укушу? — тихо вмешался Ремус. — Мы приняли все возможные меры предосторожности, чтобы с уверенностью гарантировать: Хогвартс для тебя наиболее безопасное место, — ответствовал Дамблдор. — Я хочу в школу, — произнес Ремус, переводя взгляд с отца на мать. — Пожалуйста, можно? — Я… Я не знаю, — растерянно начал Лайалл, но сжалился, глядя на взволнованное лицо сына. — Ну ладно. Но если что-то произойдет, любая мелочь, нам придется тебя забрать. — Спасибо, папа! — воскликнул Ремус, тут же вскочив и порывисто обняв обоих родителей. Повернувшись к Дамблдору, он радостно добавил: — Спасибо вам, сэр, я обещаю: я стану лучшим студентом, вы не пожалеете! — Я уверен в этом, — во взгляде Дамблдора светилось озорство. — Полагаю, вам нужно позаботиться о множестве вещей, поэтому я вас оставлю. Большое спасибо за чай. Он встал и направился к двери, прохладный мартовский воздух трепал его плащ. Ремус придержал для него дверь. — Увидимся первого сентября, — сказал Дамблдор на прощание. — Сэр, — в последнюю минуту окликнул его Ремус, и директор обернулся. — А мне нужно посылать сову с ответом? — Нет, — Дамблдор от души рассмеялся. — Нет, Ремус, думаю, того, что ты сообщил мне о своем решении сам, вполне достаточно.       С этими словами он подошел к небольшим воротам, крутанулся на месте и исчез, оставив маленького Ремуса Люпина наедине с переполняющими его чувствами.