Под манговым деревом

      Первого сентября будильник прозвенел ровно в 9 утра, комнату напомнил нервирующий и раздражающий звук. Ремусу будильник был не нужен, он не смог заснуть ночью. Его багаж уже был сложен, а комплект свежей чистой одежды лежал на комоде. Он встал и снял пижаму, волнуясь всё сильнее.       «А вдруг я никому не понравлюсь? А вдруг они не смогут определить, на какой факультет меня отправить, и решат, что лучше вернуть меня домой? А вдруг все узнают, что я чудовище?»       Эти мысли не давали ему покоя. — Ремус? — позвала мать, постучав в дверь спальни. — Ты уже проснулся? — Да, мам, — откликнулся он, натягивая джинсы на свое тощее тело. — Спущусь через минуту! Схватив заранее отложенный свитер, Ремус стремительно надел его вместо футболки, затем открыл дверь и сбежал вниз по лестнице. — Завтрак готов? — спросил он стоящую у плиты мать. — Почти, — она обернулась, чтобы поцеловать его в щеку. — Ждем твоих отца и сестру. — Ну где же они? — нетерпеливо ерзал Ремус, ведь это утро было для него особенно важным. — Думаю, одеваются, — улыбнулась мать. — Что за спешка? До отправления поезда еще два часа, и твой отец сказал… — Я просто хочу приехать раньше, вот и все, — перебил он.       Хоуп внимательно взглянула на него. Она знала своего сына достаточно хорошо, чтобы понимать: предстоящий отъезд в школу волнует его куда больше, чем он показывает, и, конечно, она знала, что Ремус всегда хочет быть готовым пораньше, особенно когда нервничает. — Ладно, тогда я пойду… — начала она, но в этот момент в дверях появился Лайалл Люпин, ведя за руку младшую дочурку. Он коротко чмокнул её в щеку и ласково взъерошил волосы Ремуса, после чего семья уселась за стол в ожидании тарелки с дымящимися блинчиками с шоколадом. — Мамочка, а сироп у нас есть? — Зева состроила самую невинную гримаску, на которую была способна. — Милая, шоколад внутри блинчиков, — объяснила Хоуп, прежде чем муж или сын примутся потакать малышке. — Думаю, на завтрак хватит сладостей. Зева надулась и скрестила руки, что вызвало смех родителей, и даже Ремус улыбнулся. Он понял, что будет скучать по своей маленькой сестренке куда сильнее, пока будет учиться. — Рем, а мне можно поехать с тобой? — она назвала брата домашним прозвищем, которое сама же и придумала, чем окончательно растопила его сердце. — Я бы хотел, — грустно улыбнулся он, притянув её к себе и продолжая поедать блинчики. — Но ты не горюй, я вернусь так быстро, что и оглянуться не успеешь, тебе без меня будет так здорово, что ты будешь ждать, пока я снова уеду.       Ремус надеялся, что это неправда, и она тоже будет по нему скучать и что будет рада увидеться на рождественские каникулы. «Если меня к тому времени не отчислят». От этой мысли он занервничал только сильнее. Запихнув в рот последний блинчик, он с нетерпением дожидался, пока остальные доедят. Без четверти десять Ремус уже разве что не взлетал, и Хоуп с Лайаллом решили не испытывать его терпение. При помощи летучего пороха они переместились в квартиру одного из сослуживцев Лайалла, который жил поблизости от Кингс-Кросс, а оттуда дошли до станции. Когда они добрались до платформы 9 ¾, Ремус уже не хотел ничего, только запрыгнуть в поезд и уехать. Он стремительно направился к большой кирпичной стене, отлично зная, что не столкнется с ней (хотя поверить в это было трудно, стена казалось довольно прочной), отец придерживал его за плечо. Ремус прошел сквозь стену, словно её и не было, как обещал отец, а оглядев платформу, был поражен.       Труба алого парового двигателя выдыхала густой дым, причем, по всей видимости, недавно — дыма над платформой было не так уж много. — Это нечестно! — услышал Ремус голосок своей маленькой сестренки, когда они с матерью тоже преодолели волшебный барьер. — Я тоже хочу поехать! — Ты пока что маленькая, — успокаивающе произнес старший брат, гладя Зеву по волосам. — Но обещаю писать тебе так часто, что ты и не заметишь, что меня нет, договорились? Малышка кивнула, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать. — Хочешь помочь мне выбрать купе? — подбодрил её Ремус, и глаза девочки заискрились. — Мама, можно? — возбужденно повернулась она к родителям. — Ладно, — кивнула Хоуп, улыбаясь детям. — Но не долго.       Ремус и Зева помчались к ближайшему вагону, он тащил свой багаж, а она цеплялась за его свободную руку, словно за спасательный круг. Она вела его по коридорам, пока, наконец, не остановила свой выбор на одном из купе, которое ей приглянулось, потому что показалось ей дружелюбным. Ремус тут же затащил чемодан, затем снова взял за руку сестренку и повел её к родителям. Сойдя с поезда, он заметил, что количество людей с детьми на платформе растет, и от этого его волнение увеличилось. — Так, — Ремус обернулся к родителям, набираясь смелости, — теперь я должен попрощаться. — Милый, до отбытия поезда еще несколько минут, ты можешь… — начала Хоуп, но она знала: это борьба заведомо проиграна. — Нет-нет, я не хочу вас задерживать, — слабо улыбнулся Ремус. — Папе надо на работу. — Я могу ненадолго остаться, — предложил Лайалл сыну, но тот решительно мотнул головой. — Нет, все нормально, мне как раз надо освоиться в поезде, — откликнулся Ремус, обнимая сестренку. — Хочешь, мы побудем, пока он не отъедет? — спросила Хоуп, прижимая к себе сына и сдерживая слезы при мысли о том, что она отправляет так далеко своего маленького мальчика. — Нет, я буду в порядке, — в голосе его звучало куда больше уверенности, чем он чувствовал. — Ну… — Лайалл смотрел на Ремуса, и становилось понятно: он совершенно растерян. — Тогда ты… э-э-э… напишешь нам и расскажешь, куда тебя определили? — Да, пап, — Ремус крепко обнял отца. — Хорошо, хорошо, — Лайалл изо всех сил пытался замаскировать неловкость. Ему не доводилось прощаться с сыном, заведомо зная, что пройдут не часы, а месяцы перед их следующей встречей. И это оказалось сложнее, чем он думал.       Ремус отстранился, его переполняли эмоции, и он чувствовал, что единственный способ их победить — уйти в свое одинокое купе. Он запрыгнул в поезд и повернулся, чтобы в последний раз помахать родителям, увидеть стеклянный взгляд матери, означающий, что она близка к тому, чтобы разрыдаться, и личико сестренки, не стеснявшейся своих слез. Ремус почувствовал себя виноватым, но заставил себя идти. Добравшись до выбранного ранее купе, он уселся рядом с окном, прижавшись лбом к прохладному стеклу. Он попытался выглянуть, но не смог разглядеть свою семью и с удивлением подумал, что это хорошо — он бы не сумел безучастно сидеть и смотреть на них еще сорок пять минут, пока поезд не тронется. Ремус смотрел, как на платформе появляется все больше семей с детьми, одни были его ровесниками, другие постарше — эти беспечно обнимали родителей и спешили к друзьям. Но это продлилось недолго — вскоре он почувствовал, как веки тяжелеют, и погрузился в глубокий сон.       Проснулся Ремус от смеха на два голоса — одного хрипловатого и добродушного, другого — рокочущего, похожего на лай. Он медленно открыл глаза и сообразил, что больше в купе не один. Двое мальчиков, выглядевших почти как братья, устроились по бокам от двери и играли во «Взрыв-Колоду». — Доброе утро, соня, — с усмешкой поприветствовал его мальчик, сидящий ближе. У него была черная вьющаяся шевелюра, длинная и нечесаная, он выглядел так, словно у него всегда на уме вертелась какая-нибудь шалость. — Уже день, — тихо и застенчиво откликнулся Ремус, выглянув в окно.       Солнце клонилось к закату, а значит, проспал он довольно долго. И все же он по-прежнему чувствовал себя усталым. До полнолуния оставалось всего несколько дней, и его это заранее изматывало. Это начиналось раньше и длилось дольше — по всей видимости, дело в том, что взрослел он не только как человек, но и как оборотень. — Ты давно здесь? — спросил второй мальчик, глядя на Ремуса, как ему показалось, с подозрением, и это заставило его прижаться к окну. — Должно быть, ты пришел сюда очень рано, если так быстро вырубился. — Родителям надо было на работу, — с легкостью солгал Ремус, совершенно не желая признаваться, что он волновался чересчур сильно, чтобы ждать. — Откуда вы тут взялись? — Больше нигде места нет, — пожал плечами мальчик с прямыми черными волосами, Ремус погрустнел и кивнул. Они не выбирали его, просто хотели пустое купе. — Это… это ничего, что мы вломились? Мы не хотели тебя будить… — Да, все в порядке, — Ремус попытался скрыть обиду. Надо соображать, прежде чем надеяться на дружбу. — Как тебя зовут? — вдруг спросил кудрявый мальчик после нескольких минут тишины. — Ремус Люпин, — ответил он, застенчиво улыбнувшись, и его сердце пропустило удар, когда мальчик широко улыбнулся в ответ. — Я Сириус, — восторженно представился он, — а это Джеймс. Блэк и Поттер соответственно. Хочешь с нами сыграть? — А… можно? — поколебавшись, спросил Ремус, глядя на Джеймса с некоторой опаской. Второму мальчику он, кажется, не по душе, может, не стоит испытывать удачу? — Конечно, нет, приятель, — Ремус понял: тот лающий звук, который его недавно разбудил, это был смех Сириуса, и он был дружелюбным. — Это же мы к тебе вломились! — Да, давай играть с нами, если хочешь, — добавил другой темноволосый мальчик, и Ремус услышал в его голосе пригласительные нотки, хотя он подозревал, что этот мальчик — его зовут Джеймс, напомнил себе Ремус — нуждается в друге так же отчаянно, как он сам, и очень хочет, чтобы таким другом стал Сириус.       Ремус подвинулся поближе к Сириусу, и Джеймс раздал карты всем троим, придвинув небольшой столик. Он осторожничал, даже думал покинуть купе, чтобы не привлекать к себе лишний раз внимание. Ремус видел, что два мальчика уже на пути к тому, чтобы стать лучшими друзьями, и вряд ли эта дружба включает его. — Ну… — осторожно начал Джеймс, раздавая каждому по карточке, — кто-нибудь из вас знает, на какой факультет попадет?       Ремус ждал ответа Сириуса, предполагая, что Джеймс ждет именно его ответа, но сам молчал. Обернувшись, он увидел, что Сириус посерьезнел, лицо его стало хмурым. — Мой… мой папа учился на Хаффлпаффе, — застенчиво встрял Ремус, переводя взгляд с Джеймса на Сириуса. Первого это как будто заинтересовало, а Сириус смотрел на карты в руках, будто желая их спалить. — Думаю, он хотел бы, чтобы я поступил на Хаффлпафф, но он всегда говорил, что я достаточно умный и для Рейвенкло. — Рейвенкло это здорово, — улыбнулся Джеймс, даже не пытаясь скрыть свое волнение. — Мой отец учился на Гриффиндоре, как и почти вся семья Поттеров. Мама не училась в Хогвартсе, родители познакомились позже. Я надеюсь, что тоже окажусь в Гриффиндоре. А ты, Сириус? Он повернулся к кудрявому мальчику, и Ремус с интересом наблюдал за его внутренней борьбой. Он по-прежнему не отрывал взгляда от карт, но лицо его окаменело, когда он, наконец, заговорил. — Вся моя семья училась на Слизерине, я удивлен, что ты не знаешь. — А-а-а, ты из тех Блэков, — вдруг произнес Джеймс, на его лице появилось понимание. — Я не такой, как они, — произнес Сириус, и Ремус подумал, что если они с этим не согласятся, он, чего доброго, вскочит и поколотит их. — Я их ненавижу! — Понятно, приятель, — Джеймс пожал плечами, а Ремус тепло улыбнулся. — Вы… вам все равно? — спросил Сириус едва ли не благоговейно, в его серых глазах вспыхнула надежда. — Ты не твоя семья, — ответил Ремус, он говорил тихо и робко, не уверенный в том, что это правильно.       Внимательный взгляд Сириуса на мгновение задержался на нем, затем он расплылся в широченной улыбке, а взгляд его заискрился. — Знаешь, Ремус, думаю, ты достаточно умен для Рейвенкло, — рассмеялся Сириус, хлопнув его по плечу, и Ремус улыбнулся.       Через некоторое время в коридоре затеяли потасовку, и Ремус благоговейно взирал, как Джеймс и Сириус встали перед светловолосым забиякой почти вдвое больше них и явно любившим поиздеваться, чтобы защитить щуплого мальчика, которого они даже не знали. Светловолосый парень узнал Сириуса и попытался его задеть, но оказалось, что репутации семьи Блэк достаточно, чтобы отбить охоту связываться с Сириусом, и мальчишка ушел не солоно хлебавши. — Можешь присоединиться к нам, если хочешь, — равнодушно предложил Джеймс, когда они с Сириусом вошли. Мальчик ютился в проходе и выглядел жутко неуверенным в себе. — Ну ты либо сюда, либо туда, — рявкнул Сириус, которого явно разозлил парень в коридоре. — Дверь, короче, закрой.       Щуплый мальчик юркнул внутрь, сел напротив Ремуса и нервно оглядел всю троицу. Он казался до смерти испуганным, словно не был уверен, что с ними лучше, чем с тем парнем из коридора. — Как тебя зовут? — спросил Ремус, пытаясь разрядить обстановку. — Питер, — он ответил так тихо, что Ремус задался вопросом, правильно ли расслышал. — А я Ремус, — назвался он, протянул руку, затем кивнул на остальных. — Это Сириус и Джеймс. Мы тоже первокурсники. — Как ты… догадался? — спросил маленький Питер, но его перебил хохот Джеймса. — Без обид, чувак, но ты очень уж мелкий, понимаешь? Тебе даже одиннадцать не дашь.       Ремус тоже рассмеялся и увидел, как покраснел Питер. Ему нравились эти мальчики, кажется, у него и впрямь появились друзья. «Ты не попадешь на тот же факультет, что и они», — строго напомнил он себе. Как бы то ни было, они его не возненавидели, и, наверное, раз он пришелся им по душе, то и другим придется тоже. Может, все будет не так уж плохо, сказал себе Ремус, когда поезд прибыл в Хогсмид, и мальчики (кроме Питера, направившегося в свое купе за багажом) спрыгнули, взволнованно глядя на замок, который вскоре станет их домом.