Под манговым деревом

      Было три часа утра, когда Сириус в двенадцатый раз разобрал свой чемодан, перевернув его и вышвырнув все содержимое на пол. Он перелопатил всю одежду и расфасовал по нескольким признакам: кучка, которую возненавидели бы его родители, кучка, которая требовалась по школьным правилам, и очень маленькая кучка, которую родители одобрили бы, а Сириус все еще считал полезной. Гора ненавидимых была самой большой. Сириус с интересом созерцал одежду, пытаясь сообразить, сколько ему на самом деле необходимо — школьную форму он должен носить всю неделю на занятиях, выходит, все остальное нужно только для выходных, а значит, и вещи надо пихать в другую сумку. А с тем количеством тряпья, которое у него образовалось, он вполне может носить новую футболку по субботам и воскресеньям до Рождества, не утруждая себя стиркой. Но те, которые он не увезет с собой, вероятнее всего, спалит его противная мамаша, когда его не будет дома, и он никак не сможет ей воспрепятствовать.       Часы показывали пять утра, когда Сириус закончил паковать чемодан. Он принялся нетерпеливо мерить спальню шагами, ожидая своего часа. Он ничего на свете не желал так страстно, как наступления восьми часов утра, чтобы он мог спуститься на первый этаж и в последний раз позавтракать со своей семьей, вытерпеть их в последний раз. А после этого — рвануть на вокзал. От мысли, что он не увидит своих родителей вновь и не будет иметь возможности с ними встретиться, на душе стало так светло, что Сириус едва не взорвался от радости. Ощущая почти нестерпимый прилив ликования, он увидел, как замигал свет, и ощутил колебание воздуха. Это было похоже на ураган, но ветра не было. Пытаясь выяснить, в чем дело, Сириус отодвинул тяжелые шторы и выглянул в окно. Солнце поднималось быстрее, чем положено. А взглянув на часы, он увидел, как быстро проходят минуты: шесть часов, затем семь, и, наконец, восемь. За окном щебетали птицы, Сириус слышал голоса своих родителей в гостиной — они отдавали Кричеру распоряжения приготовить настоящий английский завтрак в честь столь важного утра. Он метнулся вниз, позабыв переодеть футболку и джинсы. Это утро было последним, и он мог сколько угодно терпеть ехидные замечания матушки о своей одежде.       Ворвавшись в гостиную, Сириус обнаружил свою мать облаченной в великолепную бархатную мантию изумрудно-зеленого цвета, украшенную серебряной брошью в форме змеи. Мать попивала утренний чай. Отец предпочитал кофе — сидя за журнальным столиком он читал утренний выпуск «Ежедневного Пророка». — Сириус, — поздоровался отец, не отрывая взгляда от газеты. — Садись и ешь, — скомандовала мать, и на сей раз он не стал спорить, радостно копошась в подносе с едой, столь вовремя принесенном Кричером.       Регулус появился, когда Сириус уже вставал, собираясь смыться. Ему пришлось плюхнуться обратно, ворча про себя и нетерпеливо топая ногой, ожидая, пока младший брат позавтракает. Сириус подозревал, что Регулус нарочно ел медленнее, и уж точно ему не померещилась злая усмешка на лице брата, когда тот взял вторую порцию бекона. Наконец, Регулус доел, а Орион дочитал газету. Сириус уже подскакивал от нетерпения, однако Валбурга упорно не спешила, заявив, что женщины ее положения никогда не торопятся. Орион взглянул на старшего сына и тепло усмехнулся, и Сириусу впервые за всю жизнь закралась в голову мысль, что родители, может, и впрямь его любят, а не ненавидят.       Впрочем, он знал причину, хотя и не хотел акцентировать на этом внимание. Когда он прибудет в Хогвартс, он, несомненно попадет на Слизерин, как и предыдущие поколения семьи, и родители будут гордиться им. Сириус бы с нетерпением ждал поступления в Школу, но ему становилось дурно от одной мысли о Слизерине. Он не ощущал себя слизеринцем, как не чувствовал себя Блэком всю свою жизнь. Он отогнал эту мысль и попытался улыбнуться, напомнив себе, что он едет в Хогвартс, в Слизерин или нет, но там будут новые друзья, а главное — не будет родителей.       Как у большинства чистокровных семей, у Блэков не было автомобиля (или любого другого средства передвижения, произведенного магглами), поэтому до Кинг-Кросс они добирались с помощью магии. Сириус крепко сжал отцовскую руку, и Орион крутанулся на месте, отчего у Сириуса возникло ощущение, будто его продавливают сквозь узкую металлическую трубку. Однако тут же его мир расширился, он очутился на платформе 9 ¾, восторженно глазея на толпы людей по сторонам. Появление родителей и брата сопровождалось хлопком, и Сириусу стоило большого труда не сбежать от волнения сию же минуту. — Что ж, хорошо, — произнес Орион Блэк, сунув руки в карманы своей мантии. — Вы уже уходите? — спросил Сириус, пытаясь скрыть разочарование. — Зачем нам вообще оставаться? — откликнулась мать, с упреком глядя на него. Сердце Сириуса упало, он мысленно обругал себя за то, что ждал от родителей чего-то большего. — Веди себя хорошо, помни, что ты член семьи Блэк. Веди себя достойно. Вещи для учебы в Слизерине мы тебе пришлем позже, когда получим письмо от профессора Слагхорна. Сириус со вздохом кивнул, когда она стряхнула с его одежды воображаемую пылинку. — Заставь нас гордиться, — добавил Орион, и Сириус вновь кивнул, чувствуя, что ничего не может сказать из-за подозрительного кома, застрявшего в горле. — Увидимся, — усмехнулся Регулус.       Сириусу почудилось, что младший брат словно пребывает в эйфории. Он надеялся, что причиной тому волнение оттого, что старшему пришло время поступать в Хогвартс, а не радость по поводу его отъезда, но Сириус не был уверен.       Он крепче сжал ручку чемодана, когда семья отошла на шаг, Регулус схватил мать за руку, и они исчезли. Сириус остался совсем один на платформе, озираясь по сторонам. Он швырнул чемодан в вагон, а затем спустился поглазеть на других студентов, надеясь кого-то узнать, хотя он знал мало своих ровесников. Он заметил какого-то мальчика с беспорядочной копной черных волос и идеально чистой футболкой с принтом Pink Floyd. Мальчик, на взгляд Сириуса, казался крутым, но, возможно, сам об этом не подозревал, отчего усиленно пытался выглядеть еще круче. Он обернулся и увидел на перроне Сириуса, Сириус озорно подмигнул ему и забрался в вагон, когда раздался свисток поезда.       Ему пришлось миновать лишь одно купе, прежде, чем он увидел того парня с беспорядочной копной черных волос. Парень безуспешно пытался затащить чемодан по ступенькам, и тут поезд тронулся. Он наблюдал, как незнакомый мальчик останавливается у окна автоматически закрывающейся двери, машет родителям, стоящим на платформе и, пряча слезы, уходит. — Ты с ними близок? — поинтересовался Сириус у мальчика, который взглянул на него с легким смущением. — С родителями? — Они — все, что у меня есть, — пожал плечами мальчик, и Сириус ощутил укол ревности из-за того, что не может сказать того же о взаимоотношениях со своей семьей.  — Повезло тебе, а мои предки — настоящее отребье, — улыбнулся Сириус, пытаясь быть дружелюбным. — Кстати, меня зовут Сириус. — Джеймс Поттер, — отозвался мальчик. Они пожали друг другу руки. — Хочешь найти купе вместе со мной? — нервно осведомился Сириус, надеясь, что мальчик согласится.       Сейчас он растерял всю свою уверенность, особенно глядя на студентов старших курсов, знавших друг друга, и первокурсников, явно выросших вместе. Никогда в жизни он не испытывал настолько сильного ощущения собственной чуждости. — Да! — откликнулся Джеймс, усмехнувшись. — Значит, ты тоже первокурсник? — Ага, — ответил Сириус с такой же усмешкой. — У меня есть три старших кузины, так что они мне тут кое-чего понарассказывали. Например, Энди поведала, где находятся кухни, чтобы можно было выцыганить дополнительную порцию вкусностей у домашних эльфов! — Круто! — глаза Джеймса возбужденно блестели. — Правда, это сработает только в том случае, если мы попадем на один факультет, ведь дружить с чужими нельзя, пока не окончишь.       Сириус мрачно кивнул, размышляя о том, что его шансы очутиться на одном факультете с Джеймсом минимальны — он казался хорошим парнем, не из тех, которые оказываются в Слизерине, а вот Сириусу с его родословной почти наверняка светит зелено-серебристая мантия.       Наконец, они добрались до купе, в котором были только два пассажира — рыжеволосая девочка и щуплый черноволосый мальчик. Пронизывающий взгляд его темных глаз напомнил Сириусу родителей. — Привет! — весело поздоровался Джеймс, бесцеремонно просунув голову в купе. Рыженькая девочка взглянула на него, и он продолжил: — Я Джеймс, а это Сириус. — Я Лили Эванс, — она представилась так, словно отвечала на вопрос в тесте, и поднялась, чтобы пожать им руки. — А это Северус, — указала она на мальчика, который следовать её примеру решительно не собирался и скрестил руки на груди. Было очевидно: они нравятся ему не больше, чем Сириусу нравится он. — Как ты сказала — Нюниус? — съязвил Джеймс, и Сириус едва челюсть не уронил.       Он расхохотался в голос, схватившись за живот, а глаза его радостно заискрились. Он даже не заметил, что Джеймса сердито выставили вон из купе. Однако тот не выглядел сколь-нибудь огорчившимся по этому поводу и по-прежнему смотрел на Сириуса с улыбкой. Казалось, это их сблизило. «Ведь дружить с чужими нельзя», — шепотом напомнил внутренний голос. — Здорово, Джеймс, — отсмеявшись, сказал он, стараясь ни о чем не думать. — Скользкий он тип… — Пошли, подыщем что-нибудь еще, — откликнулся Джеймс, и Сириус дружески хлопнул его по плечу. — Глянь, тут только один парень, — кивнул он в сторону купе слева, после того, как они прошли несколько метров по коридору.       Они зашли, помогли друг другу закинуть чемоданы на багажные полки, поскольку багаж был достаточно увесистым, и уселись напротив друг друга, морально готовясь к долгому пути. Сириус с любопытством смотрел на спящего мальчика, гадая, как он тут очутился и давно ли спит.       В итоге они с Джеймсом вытащили «Взрыв-Колоду» и крохотный столик, который Сириусу с собой дала мать, и принялись увлеченно резаться в карты. Где-то через час поднятый ими шум, должно быть, все же разбудил спящего мальчика — он сел и принялся тереть глаза. — Доброе утро, соня, — с улыбкой поддразнил его Сириус. — Уже день, — ответил мальчик, глядя в окно, а не на них. — Ты давно здесь? — с любопытством спросил Джеймс, хотя Сириусу почудилась нотка подозрительности. Мальчик прижался к окну. — Должно быть, ты пришел очень рано, если так быстро вырубился. — Родителям надо было на работу, — объяснил мальчик, Сириус готов был поклясться в том, что это ложь, но решил промолчать. В конце концов, каждый имеет право на свои тайны, Бог свидетель, у него тоже были свои. — А вы откуда тут взялись? — Да просто больше нигде места нет, — пожал плечами Джеймс, а Сириус заметил странное выражение в глазах мальчика. — Это… это ничего, что мы вломились? Мы не хотели тебя будить… — Да, все в порядке.       Сириус пригляделся внимательнее, признавая, что попытка скрыть разочарование была хороша. Слишком часто он видел такой взгляд в зеркале, чтобы не узнать его на лице другого человека. — Как тебя зовут? — встрял Сириус, когда Джеймс и другой мальчик замолчали. — Ремус Люпин, — представился мальчик, и Сириус улыбнулся во весь рот, увидев его застенчивую улыбку. — Я Сириус, а он Джеймс, — весело назвал он их имена. — Блэк и Поттер соответственно. Хочешь с нами сыграть? — он кивнул на «Взрыв-Колоду». — А… можно? — нерешительно спросил Ремус, переводя взгляд с одного на другого. — Конечно, приятель, — пролаял Сириус, многозначительно глядя на Джеймса. Взгляд был не то умоляющий, не то строгий, но веский. — Это же мы к тебе вломились! — Да, давай играть с нами, если хочешь, — добавил Джеймс, оценивая ситуацию. Ремус приблизился, и Сириус обратил внимание, что он по-прежнему смотрит на Джеймса, будто нервничает. Они оба еще не были в восторге друг от друга, но Сириус для себя уже все решил: эти двое будут его лучшими друзьями. — Кто-нибудь из вас знает, на какой факультет попадет?       У Сириуса все оборвалось внутри, когда прозвучал вопрос, которого он так надеялся избежать. Он сосредоточился на картах в руке и решительно замолчал, избегая взгляда обоих мальчиков. — Мой… мой папа учился на Хаффлпаффе, — спустя несколько минут нарушил тишину Ремус. — Думаю, он хотел бы, чтобы я поступил на Хаффлпафф, но он всегда говорил, что я достаточно умный и для Рейвенкло. — Рейвенкло это здорово, — услышал Сириус голос Джеймса, кажется, настроенного поболтать. — Мой отец учился на Гриффиндоре, как и почти вся семья Поттеров. Мама не училась в Хогвартсе, родители познакомились позже. Я надеюсь, что тоже окажусь в Гриффиндоре. А ты, Сириус? — Вся моя семья училась на Слизерине, я удивлен, что ты не знаешь, — хмуро ответил Сириус, упорно глядя на карты в руках.       Он не хотел увидеть на лицах своих новых друзей ненависть или отвращение. Конечно, ему была известна репутация семьи Поттер, одной из самых древних и чистокровных, как и его. Но Поттеры, несмотря на этот факт, не входили в круг знакомых Блэков. Все, что было известно Сириусу, это то, что Поттеры не согласны с теми чистокровными магами, которые свято верят в собственное превосходство перед магглами, хотя и противоположной точки зрения они тоже не придерживались. В основном они попросту отмалчивались. Но, конечно, учитывая это, Джеймс должен питать отвращение к семье Сириуса, как и Ремус, который, похоже, не был чистокровным. — А-а-а, ты из тех Блэков, — произнес Джеймс, видимо, сложил два и два, и Сириус едва заметно вздрогнул. — Я не такой, как они, — вырвалось у него, он не заметил, что почти кричит и яростно мнет в руках злосчастные карты. — Я их ненавижу! — Понятно, приятель, — пожал плечами Джеймс, а Ремус подбадривающе улыбнулся Сириусу. — Вы… вам все равно? — недоверчиво спросил он. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Ты не твоя семья, — медленно и осторожно, внимательно глядя на Сириуса, ответил на это Ремус, будто в самом деле хотел, чтобы Сириус это понял.       И ему это удалось. Эти мальчишки — его друзья, они приняли его, несмотря на его семью. Он широко улыбнулся — как камень с души упал. — Знаешь, Ремус, думаю, ты достаточно умен для Рейвенкло, — рассмеялся он, чувствуя себя свободным и… счастливым. Внутренний голос еще шептал, что распределение по факультетам их скоро разделит, но Сириус на него наплевал.       Они продолжили резаться в карты, беспрерывно болтая о всякой ерунде. Пришла ведьма с тележкой, Сириус и Джеймс тут же нагребли кучу сладостей, а Ремус купил только одну шоколадную лягушку. Однако Сириус заметил его тоскливый взгляд на содержимое тележки и купил еще несколько лягушек. Он впервые столкнулся с тем, что кто-то не может вот так запросто тратить деньги, и это было… отрезвляюще. А еще Сириус обнаружил, что ему нравится покупать что-то для других. Он нескоро забыл ту радость, которой озарилось лицо Ремуса при виде десятка шоколадных лягушек, и сделал себе зарубку на память — узнать, что он еще любит, чтобы радовать его.       Спустя некоторое время они услышали шум драки в коридоре. Сириусу было все равно, а вот Джеймсу стало любопытно. Не удержавшись, он открыл дверь, чтобы выяснить, в чем дело. — Вот возьму и нос тебе заколдую! — пригрозил весьма внушительных габаритов парень, и невысокий первокурсник испуганно попятился. — Не думаю, что тебе это удастся, — заявил Джеймс, выпятив грудь, стараясь казаться задирой, и Сириус вздохнул — он чувствовал, что ничего хорошего из этого не выйдет. — Выглядишь ты не умнее задницы бабуина. — Я всегда могу запросто расквасить тебе нос, — усмехнулся крупный светловолосый парень, по виду которого было понятно, что он будет весьма рад исполнить свою угрозу.       Сириус заметил, что Джеймс намного меньше того парня, да и вообще, как бы там ни было — друг есть друг, а значит, надо заступиться. Даже если твой друг встрял в заведомо проигрышную драку. Мысленно честя его на все корки, Сириус вышел в коридор. — Нет, если не хочешь ощутить на своей шкуре одно из семейных проклятий Блэков, — заявил он, надеясь, что выглядит внушительно и устрашающе.       В Хогвартсе учились три его старших кузины, и Сириус был готов побиться об заклад, что в приличном обществе наслышаны о темных проклятиях семьи Блэк, передающихся из поколения в поколения. Он был слишком мал, и, к тому же, не так хорошо ладил с родителями, чтобы они стали его чему-то учить, но стоящий напротив мальчишка ведь этого не знал! — Блэк? Приятель, ты ошибся купе, — оценивающе разглядывая Сириуса, заявил светловолосый парень. — Все дети из семей слизеринцев в соседнем вагоне. — Я думаю, я там, где надо… приятель, — окрысился Сириус, не скрывая своей злости. — Предлагаю тебе возвратиться к своим маленьким слизеринским дружкам. — Блэк, ты либо с нами, либо против нас, — выплюнул верзила, смерив презрительным взглядом Сириуса, Джеймса и спрятавшегося за ними первокурсника. — Чудная песенка, — выразительно фыркнул Сириус ему вслед, возвращаясь в купе куда злее, чем прежде.       Он терпеть не мог спекулировать на имени своей семьи, ненавидел манипулировать тем, что он Блэк, чтобы припугнуть других, ненавидел то, что тот парень смотрел на него не только с неприязнью, но и с долей уважения. — Можешь присоединиться к нам, если хочешь, — услышал он голос Джеймса, рухнув рядом с ним.       Спасенный мальчик замялся, стоя в дверях, и почему-то это жутко раздражало Сириуса. Они только что спасли его шкуру не для того, чтобы зажарить. — Ну ты либо сюда, либо туда, — резко бросил Сириус, глядя на карты в руке. — Дверь, короче, закрой.       Мальчик, которого, как оказалось, звали Питером, все же присоединился к ним, и Сириус раздал карты, чтобы начать игру. Они приближались к Хогвартсу, и его волнение росло. Он молчал почти всю дорогу, время от времени говоря что-то невпопад. У него складывалось впечатление, что остальные, по крайней мере, Джеймс и Ремус, поняли, хотя бы частично, его состояние, потому что не встревали, не пытались его разговорить, за что он был им благодарен. Сириус ерзал все сильнее, чем ближе они подъезжали: он уже разве что в окно не выпрыгивал, когда поезд, пыхтя, остановился в Хогсмиде.