Под манговым деревом

− Ты слышал, как третьекурсники говорили о своих домовиках? – спросил Джеймс, когда четыре мальчика сели завтракать в Большом зале. − Неужели люди и впрямь так обращаются с домовиками? – робко спросил Питер, слегка поежившись. – Ежедневные порки и все такое? − Ну, моя семья нет, − ответил Джеймс, с гордостью выпятив грудь. – Септимия заботилась обо мне с младенчества – она моя подруга. Я никогда не видел, чтобы папа бил её, и я бы никогда этого не допустил.       Его глаза вызывающе сверкнули, когда он оглядел друзей, однако никто из них не стал сомневаться в его правдивости. Щеки Сириуса слегка вспыхнули, но другие мальчики этого не заметили. − Мне кажется, это отвратительно, − тихо сказал Ремус, ковыряя бобы в тарелке. − Почему? – спросил, наконец, Сириус. − Потому, что это рабство, − ответил Ремус, глядя на Сириуса так, будто это была самая очевидная вещь на свете. − Но они же даже не люди, − возразил Сириус, отчего Джеймс с Ремусом нахмурились. − И что с того? − вызывающе спросил Ремус. − То, что они ущербны, − пояснил свою мысль Сириус. – Домашние эльфы, великаны, русалки, оборотни, гоблины – я удивлен, что мы не заставляем работать их всех. − У них тоже есть права! – горячо возразил Ремус, его щеки пылали. − Права на существование, возможно, − усмехнулся Сириус. – Хотя лучше бы Кричера на этом свете не было.       Ремус уставился на него, разинув рот, его глаза сверкали от бешенства. Джеймс смотрел на Сириуса так, будто никогда не видел его прежде, а Питер слегка отодвинулся от него, словно его мнение было заразно. Ремус выскочил из-за стола, схватил сумку и яростно перекинул её через плечо. Он ушел, больше не сказав ни слова, хотя даже сзади было видно: кончики его ушей покраснели от гнева, а тело практически вибрировало от злости. Джеймс неодобрительно взглянул на Сириуса, запихнул книгу в сумку и встал, взяв кусок тоста с бобами. − Не дело это, приятель, − сказал он Сириусу, затем развернулся и пошел за Ремусом.       Питер продолжил молча завтракать, но Сириус почувствовал, будто еда превратилась в пепел, отодвинул тарелку и уставился на свои ладони. Очевидно, он здорово облажался, но не понимал, в чем дело. Он ведь никогда не слышал ни от кого ничего другого, ни от кого из членов своей семьи, даже от Андромеды. Он был смущен и зол на себя и на друзей. − Пошли, − тихо сказал Питер, не глядя на него. − Мы же не хотим опоздать к МакГонагалл.       Сириус схватил сумку и пошел за Питером. Так они вдвоем и пришли в кабинет Трансфигурации в молчании.       Ни Джеймс, ни Ремус до конца дня не перемолвились с Сириусом даже словечком, а Питер разговаривал с ним только по большой необходимости. Но после ужина Сириус почувствовал себя очень одиноким и несчастным. Возвратившись в гриффиндорскую гостиную, он уселся за стол в дальнем углу и принялся писать письмо Андромеде. Девочка-второкурсница со смуглой кожей и темными волосами села напротив него и достала из сумки книги и сверток пергамента. Сириус с любопытством наблюдал за ней, удивленный тем, что она ничего ему не сказала. Через несколько минут она заметила, что он следит за ней, и вопросительно приподняла бровь. − Я могу тебе помочь? – нахально спросила она. − Ты не спросила, можно ли присесть, − ответил он, и она фыркнула, смеясь над его ответом. − Я второкурсница, − объяснила она. – А ты первачок. − А что, если я жду друзей? − Твои друзья вон там, − ответила она, пожав плечами и кивнув в сторону Джеймса, Ремуса и Питера. – Не знаю уж, в чем дело, но, похоже, сегодня им не слишком интересна твоя компания. − Почему бы тебе не посидеть со своими друзьями? – поинтересовался он, сощурившись. − Тристан в Хаффлпаффе, а у Эмелин тренировка по квиддичу, − она снова пожала плечами, принявшись царапать на пергаменте домашнее задание. – Есть еще Бенджи, но он бывает жутким занудой, с ним домашку не сделаешь, слишком уж умный. − О… − сказал он, не зная, что еще сказать. − Кстати, меня зовут Марлен, − представилась она, не глядя на него. − Я Сириус, − назвался он, но обернулся, чтобы посмотреть на своих друзей, смеющихся над какой-то шуткой. − Так что произошло? – поинтересовалась Марлен, приподняв брови, по-прежнему не сводя глаз со своей работы. − Это… − начал Сириус, не зная, как ввести её в курс дела и не оттолкнуть при этом.       Однако, едва начав говорить, он обнаружил, что не может остановиться, он нуждался в том, чтобы высказаться. Марлен слушала, не перебивая, все это время её лицо оставалось непроницаемым. Когда он, наконец, замолчал, она поначалу ничего не говорила и тишину между ними заполнял лишь скрип её пера, но когда она исписала страницу, то отложила её и все-таки взглянула на него. − Ты Блэк, так? – задумчиво спросила она, и в её голосе, к его удивлению, не было и следа обвинения. – Это одна из древних чистокровных волшебных семей? − Да, − угрюмо ответил он. − Думаю, в твоей семье принято такое отношение? – спросила она.       Он кивнул в ответ. − Я не думаю, что нам следует их лупить направо и налево, − возразил Сириус. – Ну, Кричер заслуживает своих наказаний, но лишь потому, что он ужасен! Но если они хорошо исполняют свою работу… − То, что ты сказал, о том, что нечеловеческие расы – это низшие виды, − Марлен хмуро смотрела на него, − это… ну, понимаешь, это очень устаревший взгляд на мир. Я не удивлена, что ты так воспитан, многие древние чистокровные семьи все еще придерживаются таких взглядов. Но все меняется, и многие люди полагают, что эти древние семьи попросту отстают от мира. Домашние эльфы, русалки… они разумные существа, Сириус, у них есть социальные структуры и общественные отношения, во многом похожие на наши. То, что они иначе выглядят, говорят на других языках или по-другому колдуют, не делает их хуже нас. Они думают, говорят и чувствуют, совсем как мы. Они не животные. − Как мне это исправить? – спросил он, еще раз взглянув на своих друзей. − Ну, для начала, надо осознать и поверить в то, что я тебе только что объяснила, − ответила она. – Тебе следует прочитать некоторые из дебатов об определении зверя и разумного существа, чтобы определиться с собственной точкой зрения. А потом извиниться перед друзьями, объяснив, что к оскорбительному заявлению тебя привело исключительно твое невежество, но ты хочешь стать более подкованным в этом вопросе. − Ладно, − согласился Сириус и принялся запихивать вещи в сумку. – Спасибо тебе, Марлен. − Ты куда? – спросила она. − В библиотеку! – взволнованно объяснил он. – Мне нужно многое прочесть.       Она рассмеялась, когда он поспешил скрыться через портрет.       Сириус провел в библиотеке несколько часов, выискивая все, что мог найти, о правах разумных существ и зверей. Набрав солидную стопку, превышавшую его рост, он нашел себе стол и погрузился в содержимое материалов. Когда наступил комендантский час, он забрал столько книг, сколько позволила мадам Пинс, уселся в кресле у камина и читал до тех пор, пока не засыпал, а затем встряхивался и принимался читать вновь.       Питер обнаружил его около шести утра, еще до того, как остальные спустились к завтраку. Он встряхнул Сириуса, тот моргнул и увидел, что Питер смотрит на названия книг, выпавших у него из рук. − Пошли, тебе надо привести себя в порядок перед завтраком, − тихо сказал Питер.       Сириус встал и потянулся. − Нет, я должен дождаться, пока остальные спустятся в Большой Зал, − удрученно ответил он. – Они не захотят меня видеть. − Ой, брось, извинишься, и все будет нормально. Ты не самый страшный монстр на свете или что-то еще, ты просто невежда, так что не устраивай из этого трагедию, − фыркнул Питер, скрестив руки на груди.       Его слова застали Сириуса врасплох, мнение, что, возможно, он не самый ужасный неудачник на свете, поразило его, хотя он знал, что его семья определенно не согласится с такой трактовкой вопроса. Сириус поднялся по лестнице в спальню – Ремус уже завязывал галстук, а Джеймс только что проснулся, после того, как он попытался причесаться, его волосы стали выглядеть еще неряшливее. Сириус прокашлялся, и Ремус быстро поднял глаза, прежде чем сосредоточиться на своем галстуке, а вот Джеймс не отвел своих темных глаз. − Я просто… я хотел извиниться, − сказал Сириус, глядя в пол. – Я идиот, я ничего не знаю о том, что наболтал, это было очень глупо. Теперь я это знаю, я пытаюсь узнать больше, чтобы сделать лучше себя и свой взгляд на мир.       Ему казалось, что это прозвучало довольно красноречиво, по крайней мере, лучше, чем неуклюжие извинения. Если бы он так не волновался, что этого может оказаться недостаточно, он бы собой гордился. − Ну, я думаю, это вполне справедливо, − ответил Джеймс, встав с кровати и хлопнув Сириуса по спине по пути в ванную, которую они делили.       Сириус слабо улыбнулся, чувствуя капельку облегчения. Он перевел взгляд на Ремуса, но тот по-прежнему не смотрел на него, теперь все его внимание, казалось, занимали ботинки, хотя он надевал ботинок не на ту ногу, и это был единственный признак того, что он слышал Сириуса и, по крайней мере, хоть как-то отреагировал. − На другую ногу, приятель, − попытался он снова завязать разговор, усевшись на край тумбочки, стоявшей между кроватями Ремуса и Джеймса.       Он полез в сумку, вытащил свежую форму, стащил одежду, в которой спал, и переоделся. Небрежно провел рукой по кудрям, поглядывая в зеркало, чтобы убедиться, что они лежат правильно. Никогда не позволяй им видеть своих слез, так всегда говорил ему отец, всегда выгляди как нельзя лучше, даже если тебе хуже некуда. Пожалуй, это было одной из немногих вещей, касаемо которой Сириус и его отец были солидарны – демонстрация уязвимости сделает тебя мишенью, но если ты выглядишь так, будто владеешь миром, возможно, ты им завладеешь.       В течение дня отношения между Сириусом и Джеймсом вернулись на круги своя, они снова шутили, смеялись, иногда насмехались над Нюниусом, но Сириус не мог ничего поделать с комом в животе всякий раз, стоило ему взглянуть на Ремуса, который по-прежнему не сказал ему ни слова. Молчание Ремуса стало менее злым и более… умеренно холодным, но Сириусу все еще хотелось, чтобы друг его простил. Только когда они вчетвером сидели на диванах у огня поздно вечером, и Сириус достал одну из книг из библиотеки, наконец, Ремус нарушил тишину. − Это… это книга о правах оборотней? – спросил он, не скрывая удивления в голосе. − Да, я… я считаю, что должен стать более образованным в подобных вопросах, прежде чем о них рассуждать, − ответил Сириус, изучая лицо Ремуса. − И что ты думаешь теперь, прочитав больше об оборотнях? – поинтересовался Ремус.       Нечто в его голосе заставило Сириуса понять: это важный вопрос, но он не мог понять причины плохо скрываемого презрения Ремуса. − Я думаю, что это сложный вопрос, − ответил Сириус, тщательно подбирая слова. – Я хочу сказать, оборотни, когда трансформируются, опасны, поэтому нужно принимать определенные меры предосторожности. Но также они люди, нормальные волшебники, как ты и я, девяносто девять процентов времени, и они заслуживают тех же прав, того же места в обществе, их не стоит воспринимать как монстров. − Вчера ты рассуждал иначе, − отметил Ремус, но его голос слегка потеплел. − Вчера я многого не знал, − объяснил Сириус, глядя на Ремуса и стараясь, чтобы его слова звучали как можно искреннее. − Ладно, − сказал Ремус с легкой улыбкой, и Сириус почувствовал, как что-то щелкнуло.       В этот момент он ощутил, что между ними все в порядке, что он прощен, по крайней мере, за это, и что его взаимоотношения с друзьями могут стать прежними. Но также он понял, что не сможет успокоиться. Вчерашний разговор с Марлен открыл ему, сколь многому, оказывается, научила его семья и от чего он должен отучиться, и этот процесс потребует времени и усилий. Но Сириус знал, что искренне хочет этого, избавиться от желчи своего семейства и стать самим собой, со своими взглядами, поэтому, вместо того, чтобы присоединиться к Джеймсу в игре во «Взрыв-Колоду», он снова взял книгу и погрузился в чтение.