Под манговым деревом

− Джеймс? – прошептал Сириус, поворачиваясь лицом к другу. − Ммм? – Джеймс накрыл голову подушкой, на которой спал. − Джеймс, мне не спится, − чуть громче произнес Сириус, приподнявшись на локте. − А другим, представь себе, спится, − подал голос Ремус, и Джеймс согласно застонал. − Да бросьте вы, давайте чем-нибудь займемся, − сказал Сириус, усаживаясь на край кровати и нетерпеливо ерзая. − Вали спать, − прошипел Джеймс, накрывая голову подушкой. − Да ладно тебе, − вполголоса пробормотал Сириус, ткнув Джеймса в плечо, − только попробуй мне сейчас сказать, что не хочешь сесть на метлу и почувствовать ветер в волосах. Я же знаю, ты ненавидишь смотреть на игроков в квиддич и быть при этом не на поле.       Если существовали слова, способные привлечь внимание Джеймса в столь сонном состоянии, то это были они. Он уселся, пытаясь разогнать сон. − Пошли, − сказал он, натягивая носки и хватая прислоненную к стене метлу.       Сириус довольно усмехнулся и принялся одеваться, его глаза поблескивали в лунном свете. − Вас поймают, а потом МакГонагалл вас взгреет, − пробормотал Ремус, его глаза были наполовину прикрыты. − Она не взгреет нас лишь за то, что мы нарушаем комендантский час, − заспорил Сириус. – Но если ты так опасаешься, не ходи.       Ремус перевернулся и накрыл голову подушкой, а Сириус, слегка разочарованный, нахмурился. Однако тут же пожал плечами и заулыбался. Кому вообще сдался Ремус? Мальчики выбежали из спальни и, стараясь не шуметь, пошлепали по коридорам. Когда они прокрались к огромным дубовым дверям вестибюля, то с ужасом обнаружили, что они не только заперты, но и невосприимчивы к магии. − И что теперь? – заканючил Джеймс, нахмурившись.       К этому моменту он уже полностью проснулся и был настроен повеселиться, зная, что о сне не может быть и речи. Сириус несколько мгновений обдумывал возможные варианты, сдвинув брови. Однако через минуту его глаза заблестели, а на губах появилась улыбка. − Никогда не задумывался, − начал он, гордо выпятив грудь, − насколько высок потолок Большого зала?       Лицо Джеймса вспыхнуло от возбуждения, он почти дрожал, обдумывая слова лучшего друга. − Пошли, − согласился он, и мальчики помчались к дверям Большого зала.       Тяжеленные двери были закрыты, но не заперты, Джеймсу и Сириусу стоило немалых усилий протиснуться. Довольно улыбаясь, они обменялись радостными взглядами, а затем уселись на метлы и уверенно оттолкнулись от земли. Джеймс считал, что ничто не может сравниться с ощущением, когда воздух треплет волосы, еще больше их взлохмачивая. Они принялся наматывать круги по Большому залу, кружась, проделывая бочки и мертвые петли – все, что подсказывал бегущий по венам адреналин. Щеки Сириуса начали розоветь от холодного ночного воздуха и скорости, с которой он несся за Джеймсом. Он был сдержаннее в полете, не столь уверен, как его лучший друг. Ему, выросшему в центре Лондона, не предоставлялось возможностей летать, особенно учитывая тот факт, что его родители недолюбливали квиддич. Они не были категорическими противниками волшебного спорта, но в их сознании это плохо сочеталось с джентльменским поведением, оттого они считали, что их сыновьям не нужно этим заниматься. − Ну же, Джеймс, давай посмотрим, насколько высоко можно залететь, − поддразнивал Сириус, пытаясь отвлечь лучшего друга от исполнения воздушных пируэтов, которые ему самому пока не слишком удавались.       Ухмыляясь, Джеймс тут же сжал ствол метлы и дернул его на себя, прижавшись к ручке так, чтобы резко взлететь повыше. Сириус последовал его примеру, пытаясь подражать его фокусам. Пусть трюки и выходили слегка за пределы его зоны комфорта, но точно не скорость. Они взлетали еще несколько минут, не приближаясь к бархатной темноте, и Сириус невольно начал задаваться вопросом: есть ли здесь потолок вообще или в Большом зале небо открытое? Он замедлил полет, взглянул вниз, и у него сердце екнуло, когда он осознал, сколь высоко они забрались: падение с такой высоты стало бы смертельным. Джеймс минимум в пятидесяти футах над ним радостно вопил. Сириус размышлял, позвать друга и прекратить полет или не стоит. Сломать шею ему совершенно не хотелось, однако некий голос в голове бросал ему вызов и велел продолжать. И тут вспыхнул свет и раздался взрыв, потрясший замок, как удар грома – это заклинание, нанесенное на потолок Большого зала, не выдержало. Сириус отлетел в сторону, отчаянно пытаясь восстановить равновесие. Когда ему это, наконец, удалось, он взглядом нашел Джеймса, и у него остановилось сердце.       Джеймса сбросило с метлы, и он беспомощно летел вниз, навстречу своей смерти… если Сириус ничего не предпримет. Он прижался к стволу метлы и устремился к падающему Джеймсу. Несмотря на то, что он верил: сейчас он летит быстрее, чем когда-либо, Сириус осознавал, что Джеймс летит вниз быстрее. «Нужно волшебство», – сообразил он и выхватил из кармана мантии волшебную палочку. − Вингардиум… вингардиум левиоса! Вингардиум левиоса! ВИНГАРДИУМ ЛЕВИОСА! − кричал он, но его руки дрожали, он не мог прицелиться и постоянно промахивался.       Ругаясь, Сириус убрал палочку обратно и сосредоточился на полете, лишь молча молясь, чтобы подоспеть вовремя. Он был в десяти метрах от Джеймса, Джеймс – в шести метрах от пола, и Сириус прибавил скорость. Семь метров… пять метров… три… он протянул руки, его сердце забилось. Он едва поймал Джеймса и взлетел с ним повыше, но тут же осознал, что траектория его полета не намного лучше: они стремительно летели к возвышению, где стоял преподавательский стол. Сириус отчаянно пытался перенаправить метлу, но все его силы уходили на то, чтобы удержать Джеймса. Вместо этого Сириус согнулся, оберегая друга, насколько мог.       Столкновение было даже хуже, чем он ожидал. Они ударились о помост, он почувствовал, как трещат кости, как боль пронизывает тело. Борясь с болью, он отвлекся на Джеймса, пытаясь понять, насколько тот пострадал. Друг был без сознания, но Сириус не был уверен, результат ли это заклинания или удара. На лице Джеймса были царапины и синяки, а пижама была порвана в нескольких местах. Но он дышал, и сердце Сириуса радостно забилось при мысли, что его друг жив. Ему было все еще страшно, ведь он знал, что Джеймс не в порядке, пока его глаза пугающе закрыты. Боль становилась слишком сильной для Сириуса, и он чувствовал, что сам близок к потере сознания, но пытался бороться. Он услышал, как распахнулись двери Большого зала, увидел нечеткие фигуры, мчащиеся к ним, судя по бороде, одной из них был Дамблдор.       Очнулся Сириус в больничном крыле, что неудивительно. Морщась от боли, он повернул голову и увидел Джеймса, лежащего на соседней кровати. А еще он увидел миссис Поттер, спящую в кресле у изголовья Джеймса, и задался вопросом, сколько же времени они провели без сознания, что успели не только известить их родителей, но и миссис Поттер сочла необходимым приехать в Хогвартс. Его пронзило чувство вины, настолько сильное, что показалось, будто его вот-вот стошнит. Сириусу стало любопытно, пришли ли его собственные родители, отчего тошнота только усилилась, и тут же сказал себе: его дражайшая матушка, вероятно, была бы счастлива, если бы он глупо убился в школе, а не страдала, как мать Джеймса.       Он попытался сесть и застонал, почувствовав, что тело все еще болит, несмотря на манипуляции мадам Помфри, и этот звук разбудил миссис Поттер. Она моргнула, тут же взглянула на сына, её лицо немного вытянулось, когда она поняла, что он по-прежнему без сознания. Она убрала с его лица прядь волос и со слабой улыбкой посмотрела на Сириуса. − Ты, должно быть, друг Джеймса, − ласково произнесла она, глядя на него. − Да, я Сириус, − ответил он, но почувствовал, что не может взглянуть ей в глаза, зная, что это по его вине её сын сейчас лежит в больничном крыле. − Рада с тобой познакомиться, Сириус, − вежливо сказала она и встала, взглянув на сына и вновь пригладив его волосы. – Я только схожу за мадам Помфри, чтобы она вас осмотрела. − Спасибо, − промямлил Сириус.       Через несколько минут она вернулась в сопровождении мадам Помфри, лицо которой было очень сурово. Старшая медсестра тут же принялась суетиться вокруг Сириуса, проверяя пульс и ощупывая его тело, к его вящему огорчению. − У тебя было множество переломов, − сообщила она, когда он скривился, − однако я их срастила. Будет немного больно, но до свадьбы заживет. − Спасибо, − снова пробормотал Сириус, затем взглянул на друга. – А Джеймс…? − Надеюсь, он полностью восстановится, − голос мадам Помфри звучал неодобрительно, − но ясно станет, лишь когда он очнется.       Сириус кивнул, пытаясь проглотить ком в горле. Дверь в больничное крыло открылась, и вошла профессор МакГонагалл. Её лицо также было очень суровым. − Мистер Блэк, − произнесла она. – Рада видеть, что вы пришли в себя. Теперь мы можем обсудить, насколько необдуманными были ваши действия и какими могли быть последствия. − Да, профессор, − он уставился на сложенные на коленях руки. − Вам известно, что вы повредили очень сложное и опасное заклинание, восстановление которого потребовало огромных усилий? Известно ли вам, что при этом вы рисковали как своей жизнью, так и жизнью вашего друга? − Да, профессор, − угрюмо повторил Сириус. Его жег глубокий стыд от слов профессора МакГонагалл. − Что, скажите на милость, подвигло вас на столь безумный поступок? – прошипела она, опасно возвысив голос, и Сириус был совершенно уверен: не будь здесь Джеймса и миссис Поттер, она бы закричала. − Я не мог уснуть, − еле слышно прошептал он, − и нам захотелось полетать. − Вы не могли уснуть, поэтому решили рискнуть жизнью, − профессор МакГонагалл поджала губы так, что они превратились в едва заметную тонкую линию.       Сириус не мог ей даже ответить, его жгло чувство вины, в глазах стояли слезы, он изо всех сил сдерживался. У него задрожали губы, он сложил руки на коленях.       Профессор МакГонагалл внимательно наблюдала за ним и видела, как он расстроен. Она не могла оставить его без наказания вовсе, но у нее рука не поднималась поступить так строго, как она собиралась изначально. Было очевидно, что он потрясен собственными действиями и опасностью, которой подверг своего лучшего друга. Она тяжело вздохнула, села в изножье кровати Сириуса и слегка похлопала его по ноге. − Из-за ваших действий теперь первокурсникам запрещено владеть метлами на территории школы, − произнесла она уже мягче. – Я взяла на себя смелость отправить вашу метлу вашим родителям с объяснением произошедшего. Что касается метлы мистера Поттера… там и посылать-то было нечего, она была разбита вдребезги. − Он будет в ярости, − простонал Сириус, все еще не поднимая глаз на профессора МакГонагалл. − Более того, − продолжила она, − каждый из вас получит по пять отработок, которые будет отрабатывать в течение следующего месяца, а Гриффиндор лишится пятидесяти баллов из-за каждого из вас. − Это… это все? – неуверенно спросил Сириус, глядя на неё. − Глупость в ваших действиях определенно была, − осторожно ответила профессор МакГонагалл, − но не злой умысел. И я считаю, что нынешнее состояние мистера Поттера станет для вас обоих достаточным наказанием.       Сириус тяжело кивнул, принимая близко к сердцу слова профессора МакГонагалл. Он осознавал, что сильнее наказать их невозможно, поскольку сама мысль о том, что его безответственность могла убить его лучшего друга, будет терзать его вечно. − Миссис Поттер, − внезапно профессор МакГонагалл повернулась к соседней кровати, − можно вас на пару слов? − Конечно, Минерва, − откликнулась женщина, и они вышли, чтобы поговорить в коридоре.       Сириус лениво задавался вопросом, о чем они могут разговаривать, да еще и наедине, но его мысли тут же обратились к Джеймсу. Он посмотрел на друга, все еще лежащего без сознания. Сириус не знал, сколь долго за ним наблюдал, когда заметил слабое движение. Его руки дернулись, пальцы смяли простыни, а голова чуть качнулась из стороны в сторону. − Мамочка… − почти неслышно просипел он, облизывая губы. − Джеймс? – взволнованно позвал Сириус. − Сириус? – невнятно откликнулся Джеймс.       Он сумел повернуть голову, хотя Сириус заметил: его взгляд все еще расфокусирован. − Я здесь, приятель, − рассмеялся Сириус, у него голова пошла кругом от того, что друг пришел в себя. – МАДАМ ПОМФРИ!       Джеймс слегка скривился от шума, но влетела старшая медсестра и просияла, увидев, что он очнулся. − Мистер Поттер, − она вздохнула с облегчением, − как вы себя чувствуете? − Б…ло и лучше, − непонятно ответил Джеймс, повернув голову на голос. − Конечно, было, − успокаивающе произнесла она и принялась его осматривать. Спустя несколько долгих минут мадам Помфри широко улыбнулась: − Вы, похоже, почти в порядке, кроме очень неприятного сотрясения мозга. Выздоровление займет некоторое время, и вы можете заполучить некоторые долгосрочные последствия, но мне уже легче, когда я могу сказать, что вы вне опасности. Передам новость вашей матери, уверена, она захочет повидаться с вами.       Сириус издал радостный возглас, его сердце подпрыгнуло. Джеймс тоже улыбнулся, но было понятно: он сейчас не полностью осознает то, что ему говорят. Сириус хотел извиниться, но извинения могли подождать, пока Джеймсу не станет лучше. А пока ему было достаточно того, что его лучший друг пришел в себя и со временем поправится.