Выстрел прямо в сердце

— Блять, Чонгук! Что они творят, черт подери?! Парни были просто до невозможности взбешены, но по-своему тихи, чтобы не пропустить ни шолоха, что издаются где-то в другом месте. — Мы должны их срочно найти. Хосок, вычисляй. — Стукнув по столу ручкой, в приказном тоне объявил Юнги, нервно жующий уже искусанную губу и смотрящий на бездействия Чона. — Ну же, что сидишь сложа руки? – Хён, разве ты не понимаешь, что это ловушка? Чимин изогнул бровь и взглянул на Мина, вдумчиво пялящегося на экран и почесывающего ногтем красную губу. — Срать. Ищи. Пока по ту сторону ничего не происходило. Ну, кроме того, что Чонгук сидел на стуле и смотрел точно в глаза друзьям, истекая кровью и молебно прося. Прося вырубить звонок, не приезжать, забыть и дать спокойно сдохнуть. Почему он, блин, вообще с ними связался? Ну разве стоило ему ходить в этот Чиминов клуб, зная, что он в этом деле лучший? Ага, взял на слабо друга, пошёл. Пришёл, победил. Потом опять. И снова, и снова. Авторитет. Доверие. А потом понимает, что действительно ему это нравится, чёрт, просто увлекает на ринге, он становится машиной просто. А потом снова понимает, что esworld на самом деле не кучка обдолбанных петушар, как говорили ему, а очень даже хорошие парни. Заебенные, можно сказать. И всё. Пошло, поехало. Подружились. А теперь эта дружба стоит ему смерти. Зачем он вообще с ними связался, если давно знал, что этим всё и кончится? А ведь его предупреждали. Пока ребята молча наблюдали, как Чонгук от безвыходности просто роняет голову, к нему кто-то подошёл и, силой стянув волосы на затылке, тряхнул головой назад, чтобы его попорченный профиль был виден ребятам отчётливо. Когда Гук через силу улыбнулся, скалясь, и поднял голову к мужику, стоящим над ним, плюнул ему прямо в лицо, за что получил пару смачных ударов в уже не столь идеальное лицо, ровно с такой же силой, с какой ударял потом по столу Юнги. И ровно столько же раз. — Извини, — закрыв глаза и терпя, сквозь зубы прошипел Хо. — Я тоже здесь раздражен, и не меньше твоего, но.. Не ломай, блять, мне стол, иначе потом его обломками я сломаю тебя. Просунув широкую ладонь между разгоряченными лицами парней, Сокджин убавил их гнев на один процент. — Мы все здесь чувствуем себя одинаково, так что закройте рты и лучше наблюдайте за Чонгуком. И думайте, как его освободить, дауны. Стушевавшись, Хо вновь повернулся к экрану, а Мин все так же не отрывая от друга глаза, сломал ручку, держащую в руках. — Мы все равно должны к нему попасть. Его фраза сбилась на половине, и последние слова прозвучали хрипло и совсем не слышно. —Что же твои дружки не бегут к тебе? — Внезапно заговорил голос где-то возле Чонгука, закрывшего веки, как только он прозвучал. — Неужели ты им не нужен? Наверное, так и есть. Я прав? — Да. И они не прибегут сюда по первому твоему зову, блять. Ты им никто. И сюда они не заявятся, даже если захотят. — Почему же? Чон говорил тихо и отрывисто, цедя сквозь зубы и выплевая слова вместе с кровью, стекающей нитью по подбородку. — Ну я же им не нужен. Ахххх.. Убей меня быстрее, я хочу сдохнуть. Как же он не прав.. И он это, конечно, знает. — О, я знаю как ты им нужен. Покажи свою ладонь. Чон не шевельнул ни пальцем, поэтому к нему примкнул неизвестный и схватил за руку, поднимая её, несмотря на цепь, мешающую это сделать. На глаза парням предстала изуродованная ладонь, в мясе и крови. — То есть ты настолько им безразличен, что они вставляют в тебя чипы? Хм.. Не думаю. Мужчина за кадром ухмыльнулся, но на камеру так и не вышел. — Ты им ой как нужен. Я знаю. Поэтому и скину сейчас им адрес, где ты находишься, чтобы они спасли тебя. — Не смей. Внезапный сигнал оповестил о том, что адрес действительно отправлен, на что парни изумились, заполняя тело мурашками и тревогой, а комнату — гробовой тишиной. — От чего? Юнги, тихо качая головой, лишь прошептал это, будто находясь в неведении и размышляя о чем-то важном. — Вот от этого. Это прозвучало как приговор. Парни сделались ещё тише, и не слышно не было ни вздоха, ни пульсирующей крови, которая бушевала в них сейчас, словно водопад. Прозвучал выстрел. В висках застучало, а кровь остановила свой ход. Чонгук опустил голову, а на когда-то белой футболке, ставшей темно грязной, на уровне груди, крепкой молодой груди, по которой сохли все без исключения; на груди, в которой спрятано живое сердце, так же трепещущее и дышащее, как и наше; на груди парня по имени Чон Чонгук, который ещё хочет жить, образовалось пятно крови, расходящееся по кругу быстро, и ни у кого не хватило сил моргнуть. Прозвучало лишь тихое "блять", и Юн сорвался как с цепи, и полетели на пол и компьютер, и бумаги, и сам стол, и парни, пытавшиеся его угомонить, и его терпение, и сознание. И первая слеза, упавшая с вечно твёрдого лица. Это был самый точный выстрел. Выстрел прямо в сердце. И даже в не то, что принадлежало молодому юноше, не то, что перестало сейчас биться, разрушаясь. А именно в то, в котором живёт чужое имя, в котором никогда не было тепла, а с этим звонком и вовсе опустошило все аб-со-лют-но. В то, что никогда уже не станет прежним, изливаясь горькими, никогда ранее невиданными слезами, ранящими душу и порывающими на оглушающие крики, что раздаются эхом по кабинету, в котором тихо и пусто. — Я должен отомстить. И я отомщу. Убью. Разразившись отчаянным рыком, Юнги остановился у двери, повернувшись к таким же опустошенным парням, впервые видевшим такого Юнги. — А где Тэхен? Представ прямо в косяках во всем своём любимом обличии, стоял Тэхен, в глазах которого бушевал опасный огонь, а в руках держались оружия. — Я здесь. И я готов перегрызть глотку этой суке.