Выстрел прямо в сердце

Парни быстро мчались по дороге, объезжая ямы и летая на кочках, отрываясь от нарядов копов, показывая им факи через задние стекла и крича им о том, какие они говно. — Пошли нахуй! Тэхен закрыл крышу и плюхнулся обратно на свое место, перезаряжая свои стволы и приговаривая, как хорошенько он всех выебет сейчас. Они ехали в полной тишине в салоне, но с огромным шумом вне, и каждый думал о своем. — Вы уверены, что серьезно хотите туда попасть?  Гарантии, что кто-то из нас отстанется в живых, нет. — Хосок поднял на парней взгляд, смотря назад через лобовое зеркало и не находя ответа на свой вопрос ни в чьих глазах, даже своих. — Похуй. Все равно скучно. — Юнги, сидящий за рулем, прибавил газу и рванул еще быстрее, вдавливая ребят в сиденья от ужасной скорости. Больше никто не проронил ни слова. Никто не понимал, почему и зачем они туда ехали, но их туда тянуло, будто они должны там быть. Они знают, что Чонгук мертв, что когда они приедут, он не будет смотреть на них глазами, полными надежды и не будет ждать освобождения, как и не будет материть их из-за того, что они рискуют всем ради него никчемного. Также они точно знают, что кроме своей кончины там они ничего не найдут, даже если убьют всех мразей оттуда. Каждый это знал, каждый чувствовал, что это близко, но назад пути нет. Они как будто должны там появиться, хотя и смысла, как кажется, нет. Но он есть, они так считают. Наверное, это их работа. А работа их со смертью, так что они это приняли. И, возможно, их последующий отпуск будет вечным. Хосок все время смотрел на ноутбук, смотря на красный флажок, обозначенный на карте в каком-то странном месте, и, если память его не подводит, это находится в глухом лесу. Ему немного тревожно, сердцем чувствует что-то, что произойдет обязательно, но молчит и поджимает губы, смотря на таких же потерянных друзей. Машина подъехала к нужному месту и со свистом колес остановилась, круто поворачиваясь и оставляя следы шин. На всякий случай. Вокруг не было ничего, что напоминало бы какое-нибудь здание, в подвале которого находился Чонгук. Точнее его бездыханное тело, что валяется на мокром полу и от представления которого у парней щиплет глаза и ломит руки от злобы и боли. — И че блять? И где? Чимин обошел ребят по кругу, отошел немного и поднял что-то с земли, оттряхивая от листьев и грязи. — Ребята, нас надули. Он поворачивает другой стороной поднятую вещь и мгновенно выбрасывает далеко, с испуганным лицом отбегая к ребятам и приказывая лечь. Что-то, кинутое Чимином, взрывается в воздухе и заставляет парней отшатнуться и закрыть носы, потому что дым, который медленно распространяется в воздухе, невозможно ядовит. — Сука.. — Шепчет в полудреме Намджун, нажимая кнопку SOS.

***

Рассудок проясняется, в носу до сих пор стоит ужасный яд, голова болит, а глаза не открываются до конца. От холода трясущиеся колени и связанные сзади грубой веревкой руки почему-то стерты в кровь, и наверно, уже не являются частью тела, ведь их Намджун не чувствует.  Единственное, что он ощущает, так это то, как стекает горячая густая струйка его крови по бледному дрожащему телу, покалеченному, порезанному. И нет, это не только медленная маленькая капля, это огромные реки, вытекающие из глубоких ран, непонятно откуда взявшихся. Он сидит привязанный к стулу и не может пошевелиться. Влип, блять. Как можно было до такого докатиться? Так легко попастья в вражеские лапы, будучи на вершине. Ему ужасно стыдно. Он открывает глаза и видит перед собой Чонгука, тоже привязанного, чтобы не падало его холодное и бледное тело все с тем же пятном на нруди. Он был ужасно избит, помощнее, чем он сам, и на нем не было не единого целого, чистого места. Чон выглядел ужасно. На лице сохранилась маска злости и некого страха, видимо, он стоял до последнего. Намджун смотрел на мертвого друга до тех пор, пока не застыл ком в горле и не заморгали часто глаза. Проглотив вязкую и горькую слюну, он отвел глаза от тела и увидел своих парней сзади. Они было покалечены похуже, и Нам, видя их кровь и раны, ужасно негодовал. Ребята еще без сознания. Он пытался выбраться из тесных объятий крепкой бечевки, но никак не мог ничего сделать, отчего психовал и рыпался. Так быть не должно. Но он знал, что так и будет. — А где спасибо за теплое гостеприимство? Всегда знал, что от тебя ничего не дождешься. Фу, как грубо. Надо было убить сразу, ей богу. Намджун не видел никого, но знал, что это адресовано именно ему. Он вгляделся в темноту за Чонгуком, и ему показалось, что кто-то там есть. А может, и не показалось. Светила одна бедная лампочка, качавшаяся над ним из-за сквозняка, и где-то шумели ультрафиолетовые лампы, гудя неприятно в ушах, а во влажном воздухе стоял запах трупов, в то время как пол был залит грязной водой и кровью. — Выходи, — прохрипел Намджун и сплюнул кровь, прочищая горло. — Выходи, сука. — Хорошо. — Тот самый противный голос из звонка. Его обладатель шагнул вперед, прямо к Чонгуку и положил свою массивную, чуть морщинистую от возраста руку ему на плечо. Что-то щелкнуло в голове Намджуна, и ум прояснился. Он оскалился и начал рычать, снова пытаясь освободиться. Мерзкая сука. — Что-то твои друзья долго спят. Какие слабаки. — Он подошел вплотную к Киму и поднял его подбородок, потрепав и вытянув губки. — Какая милая шлюха. Намджун собрал всю горечь на языке и смачно плюнул в лицо напротив. Тот брезгливо вытерся перчатками и со злостью ударил звонко по щеке Намджуна. — Ушел нахуй от него. Раздался голос сзади, и Намджун понял, что парни живы и всё в порядке. — Я сказал, отошел. — Юнги рыкнул и дернулся со стула, шипя. — Отлично, проснулись все. — Мужчина приторно улыбнулся и отошел обратно к Чонгуку. Парни сглотнули, увидев тело своего друга. Их охватили ужасные чувства, что-то закололо в груди, и все они были готовы вырваться. Мужчина начал тормошить мертвого Чона, бить его и руками, и ногами, издеваться над телом, пока парни безмолвно наблюдали жестокую картину, от которой волосы становились дыбом и тело зверело. Чон закашлял и сделал глубокий, живительный вдох. — Чонгук... Все были ошарашены и, кажется, пустили слезу. Он жив. Он жив. Он жив. Чонгук открыл глаза и увидел мокрые глаза друзей и прослезился сам. — Я же просил вас не приезжать. Просил, блять! Зачем! — Он сорвался на ужасный крик, что раздался эхом по помещению. Парни молчали. — Что ж, Чонгуки, познакомишь поближе меня со своими друзьями, сыночек? — Сыночек? — Все ахнули, и их челюсти встретились с полом. Какого хуя? — Рад знакомству, — отец улыбнулся и кивнул ребятам, представляя свою персону. — Чон Чонсок. Вот этого не ожидал никто, а Чон сам смотрел исподлобья на "папочку". Он посмотрел на ошарашенные лица ребят и заметил в них непонимание с ноткой презрения. Он понимал, что заслужил, и не стал об этом думать, лишь покачал головой, будучи готовым заплакать. — Они вас убьют.. — Он горько прошептал и закрыл глаза, громко дыша. — Нет, Чонгуки. Их убьешь ты.