Откуда им знать

Надя не понимает, почему вспоминает это именно сейчас ― она расчесывает мокрые волосы, смотрит в окно и думает о своей матери. Вспоминает, как та умирала. Тогда отец не приехал ― задержался на дежурстве. Они со Стайлзом сидели около постели умирающей Клаудии и, казалось, именно тогда она была в полном сознании. Она не кричала на детей, что это они ее убивают, что ее дочь ― ведьма. Стайлз рассказывал какой-то забавный случай из школы, а Надя демонстрировал свои рисунки ― уже в одиннадцать лет она прекрасно рисовала. Клаудия слабо улыбалась, хвалила детей. Потом она попросила Стайлза сходить в кафетерий и купить им с сестрой поесть ― они сидели рядом с ней уже очень долго, и мама понимала, что они были голодны. Стайлз согласился. ― Ты ведьма, ― прошелестела миссис Стилински, едва сын вышел. Надя шокировано замерла, а глаза ее заслезились. Но Клаудия не начинала кричать на нее ―женщина протянула худую дрожащую руку и погладила девочку по каштановым кудрям. ― не обижайся на меня, пожалуйста. Я кричала, но я вас люблю. Правда. Прости меня. Это меня убивает. Болезнь меня убивает. Она закашлялась. ― Мама! ― испуганно вскрикнула Надя и привстала. Клаудия улыбалась, но от кашля ее глаза слезились. ― Ты ведьма, ― повторила женщина. ― Мне так жаль. Я не успела так много тебе рассказать. Так много… время ушло…Простите меня. Ты не виновата, конечно, ты не виновата, ― женщина продолжала заходиться в крупной дрожи, и девочка видела, как ей было больно говорить. ― Но ты должна… должна справиться с этим… Найди ее, найди Моргану, избавь ее от боли… Коул умер… Бедная Гана, Кальдарас умер. Надя не успевает что-то спросить. Возвращается Стайлз, они обедают, а спустя полчаса Клаудия Стилински умирает от лобно-височной деменции, когда Стайлз и Надя еще маленькие. Надя помнит, что когда сердце матери остановилась, она заплакала, закричала и бросилась вон из палаты. Потом упала, ударилась и потеряла сознания. В комнату стучат. Надя смахивает слезы и глубоко вдыхает. ― Войдите. В комнату входит отец. Шериф Ноа-Джон Стилински очень хороший отец, правда. Конечно, он до сих пор очень скучает по жене, однако он смог взять себя в руки и жить ради детей. ― Я разогрел ужин, который ты приготовила, ― смущенно поясняет он. ― Стайлз не придет? ― Нет, они со Скоттом опять занимаются чем-то у него дома, ― объясняет Надя. ― Я сейчас спущусь. Шериф кивает и выходит из комнаты. Вся женская часть работы оставалась на Наде ― она готовила, убирала, стирала. Впрочем, девушка не слишком жаловалась на такой распорядок, да и на деле все было очень легко. С уборкой всегда помогал Стайлз, отец в случае чего мог приготовить какой-то простой перекус ― вредный, правда, поэтому Стилински старалась не давать отцу такой шанс. ― Завтра купи курицу, ― просит Надя, когда она и отец сидят за столом. ― Сделаю куриное филе. Хорошо? Шериф что-то согласно угукает: он выглядит слишком усталым, чтобы поддерживать разговор. Но тем не менее Надя аккуратно спрашивает: ― Пап, я могу кое-что спросить про маму? Спустя почти одиннадцать лет боль от потери все еще не утихла. На упоминания жены Джон реагировал болезненно, но Надя и Стайлз смогли ее заглушить. Кроме того, она была не просто его женой, но и их матерью ― они имели права задавать вопросы о ней. Поэтому Джон кивнул. Дочь это, кажется, воодушевило. ― У нее были какие-нибудь странные знакомы? ― Надя нахмурилась, не зная, как объяснить. ― Я имею в виду, действительно странные. Или… Моргана Уиджи. Валентин Кальдарас. Джон задумался. Надя внимательно смотрела на отца, ожидая ответа. ― Была одна женщина… Гана Уиджи, ― наконец произнёс наконец Джон. ― Они дружили вроде еще с колледжа. Она была… странная, как ты выразилась. Я запомнил один случай: когда Клаудия была беременна, Уиджи пришла к нам. Я помню это, потому что был сильный дождь, почти гроза, она промокла до нитки, но… что-то такое было. Надя представила эту картину: волосы Ганы, обычно кудрявые, мокрыми паклями падают на плечи, тушь и темные тени потекли из-за дождя. Она рыдает, но при этом кричит от ярости, а рука ее обжигается огнем. Там горит… ― Повязана… ― прошептала Надя. ― Что? ― переспросил шериф. Стилински вздрогнула. ― Нет, ничего, ― девушка прокашлялась. ― Так что? ― Она плакала весь вечер, но больше ничего. Я не слушал их разговоры, но Гана буквально выкрикивала имя Коул. Твоя мама в чем-то ее пыталась убедить, но в чем, я так и не понял. Больше я Гану и не видел. На похороны к твоей матери она тоже не пришла. ― Ясно, ― протянула Надя. ― А Валентин? ― Никогда не слышал, ― сказал шериф и встал. Надя кивнула. Она провела вечер в интернете, вбивая в запрос самые разные комбинации. Кроме значений имен и происхождение фамилией ей ничего не выдавало, а о такой личности как Гана Уиджи ничего не было. Валентин Кальдарас тоже не упоминался. Надя слабо застонала. Просить отца нельзя: он обязательно спросит, отчего такой интерес, Скотт и Стайлзу хватает своих проблем. Есфирь была хорошим вариантом. Удивившись, как она сразу об этом не подумала, она набрала номер Мартин. Девушка ответила практически сразу: ― Привет, Надя, ― сказала Есфирь. ― Надеюсь, ты звонишь в подробностях рассказать мне о свидание с Дереком, ― тут она рассмеялась. Надя оскалилась, вспоминая «свидание» с Хейлом. Да, она не с кем это не обсуждала, да и давил на нее только Стайлз ― Скотт предпочел не спрашивать об этом. Вероятно, ему было немного неуютно от того, что его девушка ходила на свидание с другим оборотнем, однако МакКол понимал, что иного выхода могло и не быть. Поэтому он остановил Стайлза от допроса сестры и ограничился лаконичным: «Он не позволял себе лишнего»? Скотту было важно знать, в порядке ли Надя. Но Надя была не в порядке. Слова о Истинной Волчьей паре не выходила у нее из головы. Сказать об этом Скотту напрямую она боялась ― если бы он потвердел, было бы ужасно. А еще более ужасным ― и унизительным ― было узнать, что он давно все знал, но продолжал встречаться с Надей из-за чувства долга. Или жалости. Есфирь тоже не напрягала Надю, но свидание было два дня назад и нервы у Мартин уже, видимо, не выдерживали. Она не любила лезть в чужие отношения, но узнать о свидании подруги с хмуроволком ― милое дело. Надя только было открыла рот, чтобы попросить Мартин о помощи, рассказать о своих ведениях, беспокойствах… хотела, но потом она закрыла рот, так ничего и не сказав. Девкалион. Валентин. Есфирь. Есфирь. Есфирь. Огонь. Пожар. Пожар. Смерть. Смерть. Смерть. Существование. Смерть. Ведьма. Ведьма. ВЕДЬМА. Есфирь умрет. Надя поняла это быстро, необычайно четко ― что бы она не искала, это несет Есфирь смерть. Хотя нет, не смерть ― перерождение. ― Свидание? ― Стилински фыркнула. ― Это было не свидание, Сиф… И пока она рассказывала о прошедшем ― не скрыв слова Хейла от подруги ― она смотрела на открытую вкладку Inkscape. Стилински хотела быть уверенной, что не включала приложения для рисования, что час потратила не на создания портрета неизвестного мужчины, что она не сходит с ума… Но кажется, сходит. Потому что четкими линиями на компьютере был выведен внушительный мужчина с широкой грудью и плотными мускулистыми руками. Надя посчитала его красивым и привлекательным, у него было почти треугольное лицо с твердым заостренным подбородком, черными глазами, и такими светлыми волосами, что они казались почти белыми. Это был Валентин Кальдарас. Надя его узнала. ♪ ♫ ♩ ♬ ♭ ♮ ♯ ° ø В школу на следующий день Надя пришла совершенно сбитая с толку, напуганная, растерянная. Она сжимала в руках графический планшет для рисования, чтобы в момент очередного небытия вывести какой-нибудь рисунок или надписи. Скотт, который, едва заметив свою девушку, поспешил к Стилински, учуял ее беспокойство и тут уж молчать не стал. ― Надс, ты точно в порядке? ― спросил оборотень, обнимая ту за плечи. ― Ты мне кажешься нездоровой. Может, ты заболела? Надя покачала головой и кисло улыбнулась. ― Нет, Скотт, я в порядке, просто не выспалась. МакКол не верит ей, но ободряюще утыкается носом ей в висок. Наде правда хорошо, до того, момента как она видит Элиссон. Арджент открывает шкафчик и из него вылетают воздушные шарики, которые девушка ― очаровательно краснея ― пытается засунуть обратно, оглядываясь по сторонам. Надя хмыкает, чувствуя, как Скотт порывается подойти к Элиссон. Но зная, что оборотень не решится на это в ее присутствии, она первая идет к Арджент, чем не мало удивляет и Скотта, и саму Элиссон. ― Есть повод для поздравлений? ― спрашивает она. Элиссон удивленно смотрит на Стилински, потом переводит такой же удивленный, но уже немного влюблённый взгляд на мнущегося позади МакКолла. Надя замерла, внезапно почувствовав, что ревность ушла. Да, Арджент была влюблена в Скотта, Скотт в нее, но… нет, ревности это не вызвало. Надя не знала, почему. ― Нет-нет-нет, ― быстро говорит Элиссон. Надя улыбается. ― Повода нет, то есть…да. Да, у меня день рождение. Не говорите никому ― не пойму, как Лидия узнала. ― Мартин, ― в унисон произносят Надя и Скотт, и у обоих это звучит как оправдание. ― У них это семейное, ― добавляет Надя, вспоминая, как Есфирь узнала про ее день рождение. ― В чем проблема? День рождение ― хороший праздник. ― Да, да, ― подтверждает Арджент. ― Только если тебе не семнадцать. Скотт удивленно ахает. Надя улыбается. ― И в чем проблема? ― спрашивает Скотт. ― Тебе пришлось повторить курс из-за переезда. Надя видит, как удивленно на МакКола смотрит Арджент, и смеется. ― Дай угадаю, обычно все считают, что ты либо залетела, либо оставалась на второй год, верно? ― Арджент смущенно кивает. ― Расслабься, и смирись с тем, что Лидия закатит тебе вечеринку… А еще к тому, что тебе, вероятно, сделают выговор за прогул, потому что Скотт тебя забирает. Тут уж в полном шоке застывают два подростка, и Надя чувствует себя королевой ситуации. ― Я?... ― тянет Скотт. ― Подожди, то есть… Эм… Я…? ― Да, ты Скотт, ― Надя подмигивает Элиссон. ― Мы же не можем допустить, чтобы Элиссон в свой день рождение слышала это, верно? Еще раз поздравляю. Счастливо отпраздновать. Она разворачивается и уходит, прислушиваясь к тому, что происходит внутри нее. Состояние можно сравнить со спокойным морем ― ей не больно, внутри хорошо. Надя понимает, что ей все же немного неприятно, но на фоне общей гармонии это теряется. ― Подожди, ― Скотт догоняет ее и мягко, но настойчиво, разворачивает к себе. ― Что это было? ― Скотт, ― говорит Надя. Сейчас ей искренни жаль. Она кладет руку на щеку МакКолла. ― Давай признаемся, мы больше не пара. Да, мы ходим в кино, ведем себя, как пара, занимаемся сексом… Но после появления Элиссон… возможно, все к этому шло. Просто… понаблюдай за собой, когда она рядом. Если ты ее любишь, я не стану мешать, правда. — Конечно. Вот так всегда между нами. — В смысле? Скотт заговорил таким тоном, словно объяснял прописную истину: — Я всегда нуждался в тебе больше, чем ты во мне. — Чушь! — возмутилась Надя. — Нет, не чушь, — с пугающим спокойствием заявил Скотт. — Ты всегда была… самодостаточной. Все, что тебе нужно, — это карандаши и твои воображаемые миры. Мне приходилось повторять одно и то же по шесть-семь раз. А потом ты наконец поворачивалась ко мне со смущенной улыбкой, потому что напрочь забывала все, о чем мы говорили. Но я никогда не сердился. Половина твоего внимания мне все равно дороже, чем чье-нибудь целиком. Надя попыталась взять его за руку, но под ее пальцами оказалось запястье Скотта. Она чувствовала, как бьется его пульс. ― Мы это еще обсудим. ― Я тебя тоже люблю, ― говорит Скотт. Надя грустно улыбается. ― Я знаю. Но я хочу дать тебе шанс быть счастливым, кто бы не был твоим счастьем. Скотт целует ее в щеку, Надя довольно щурится. ― Мы еще не расстались, ― говорит оборотень. Стилински кивает. Скотт все-таки уходит с Элиссон. Надя чувствует, что поступает правильно, хотя внутри обрывается одна из нитей, что тянется от нее к Скотту. Но, возможно, благодарю этому крепнет другая. ♪ ♫ ♩ ♬ ♭ ♮ ♯ ° ø Надя пишет конспект по биологии, периодически закидывая в рот кусочек пончика и запивая его кофе. Она спокойна и расслаблена, отчего-то переписывания текста про природные яды успокаивали. Мысль наведаться в дом Дерека появляется спонтанно. Надя не знает, чем она вызвана, просто в один момент она понимает ― ей нужно в сгоревший и дом как можно скорее. Надя решает очень быстро. Есфирь сегодня оставалась в компании Джексона, на которого с Лидией недавно напал альфа ― конечно, они об этом не знали. Стайлз отправился к Лидии, чтобы… чтобы что-то, Надя не вдавалась в подробности. Уиттмор и Мартин не были бы против компании Нади, но после разговора со Скоттом брюнетка хотела побыть одна. Нет, она вовсе не жалела о своем решении, просто ей надо было побыть наедине с самой собой. Вещи она собирает быстро. Смс Есфирь тоже пишет быстро и уже через пару секунд она бегом бросается по дороге. В голове бьётся одна настойчивая мысль ― как можно быстрее и как можно незаметнее. И, вероятно, мысли ее действительно имеют особую силу ― по пути ее никто не останавливает, а бежит она в два раза быстрее, чем умеет. При этом, практически не задыхавшись. Она останавливается только когда слышит чужие голоса. Грубее, опаснее. Если и есть в Наде что-то звериное, то оно напрягается всем своим существом. Старый сгоревший дом внушает ей чувство трепета и отвращения. Тут жила и умерла одна из семей оборотней, заживо сгорела. Этот смрад смерти заставляет ее остановится на несколько секунд, и только когда звуки борьбы стихают, она входит. Опять-таки ― бесшумно. Около двери человек без сознания, перед входом в гостиную ― еще один. Вооруженные до зубов. Охотники, про которых говорил Скотт. Надя прислушивается. Тихое пыхтение Дерека, потом какой-то рывок, разряд, тихий смех и снова шипение. ― Девятьсот тысяч вольт, ― произносит женский голом. Его Надя тоже узнает как-то быстро ― Кейт Арджент. Она видит Дерека и понимает, что если Кейт поравняется с ним, то заметит ее. И тогда плохо будет не только ей ― Стайлзу, Есфирь и Скотту в первую очередь. ― Ты никогда не мог противостоять электричеству. Или огню. Надя думает, что делать. Пока Кейт говорит, она лихорадочно пытается сообразить, что предпринять ― иначе будет поздно. Она бросает какой-то отчаянный, испуганный взгляд на Дерека, и неожиданно встречает ответный. Хейл ее видит. Он удивлен, хотя на его лице не отражается ничего. Видимо, последние дни настолько странные, что Стилински удивить уже нельзя, а ее «я не знаю», становится вполне привычным. Иначе Надя просто не может объяснить, почему она внезапно бесшумно оказывается за спиной Кейт и сжимает ее горло своими руками. Изящные тонкие пальчики с кольцами смыкаются на горле, и Дерек видит, как вены наливаются синим, начинают искриться. Кейт парализуют, она задыхается и падает навзничь. ― Вот черт, ― говорит Надя, хотя в голосе совершенно нет сожаления. ― Она мертва? Дерек смотрит на Надю. В длинной серебристой юбке, расшитой блестками кофточке, с ногтями, сверкающими как монеты и с вплетёнными в темные волосы мерцающими бусинки ― Надя напоминала лунную богиню. ― Нет, ― говорит он, кое-как вставая. ― Как ты это сделала? Надя медлит. Она сама не знает, как это получилось, но то хладнокровие, с котором она действовала, немного пугает. Она только что чуть не убила человека. Ладно, допустим, Кейт была последней сучкой и мразью, но Стилински-то что полезла? Дерек ждет, пока она найдет логичное объяснение, хотя сам все видел. Он все-таки надеется, что Стилински все объяснит. ― Болевая точка, ― наконец-то медленно говорит девушка. ― Удар по ямке основания глотки, может быстро вывести противника из строя. Дерек кивает. ― А почему ты здесь? И Хейл тут же жалеет о своем вопросу ― Надю начинает колотить от пережитого, это как убить человека, который сначала хотел убить тебя. Ты действуешь из-за адреналина, а потом тебя отпускает и начинает истерика. Надя, однако, справляется с собой быстро. ― Я не знаю, ― говорит она. ― Я знаю, что должна быть тут. Что-то вроде шестого чувство. Понимаешь? Хейл кивнул. Он решил не допытываться. Волк встал и быстро одел футболку. Надя внезапно усмехнулась. ― Надеюсь, ты снова мне не должен? Ведь фактически, я снова спасла тебе жизнь. Хейл усмехается. ― Не бойся, фактически, мне мало что угрожало, ― потом он берет Стилински за запястья и тянет за собой. ― Пошли. ― Куда? Они выходят из дома, Хейл легко подхватывает школьную сумку Нади и ведет ее сквозь деревья. Через пару минут он выпускает ее руку, и Надя прижимает руку к себе ― Хейл не рассчитал силы и нежная кожа вокруг запястья покраснела. ― Я хотел извиниться, ― говорит он, и Надя с удивлением отмечает, что звучит он пристыженно. Но на лице его все таже жесткая маска. ― Я не должен был так отзываться о твоих отношениях со Скоттом. ― Разумеется, ― говорит Надя. Самое главное в отношениях двух людей ― желание защитить одиночество другого. Надя плохо ориентировалась в лесу. В детстве она могла потеряться отойдя немного от дороги, поэтому сейчас она не пыталась понять, где они находятся и куда идут. Девушка примерно считала, какое время идут и как далеко могли уйти от дома Хейлов ― тогда становилось немного легче. ― Куда мы идем? ― наконец не выдерживает Стилински. Она не знала, из-за чего задает этот вопрос: из-за недоверия к Хейлу или из-за детского любопытства. Дерек криво усмехнулся. ― Уже пришли. Надя недоверчиво фыркает, но тут же переводит взгляд с Хейла на открытое место перед ними и удивлено распахивает глаза. Земля была вымощена каменными плитами в форме шестиугольника. От каждого угла к центру тянулись линии из стекла ― прошло, видимо, много времени со времен создания этого места, и стеклянные углубленные потрескались, а плитка была треснута в некоторых местах. Эти линии внутри шестиугольника создавали пересечения, и в некоторых местах были выделаны стеклом круги. В центре стоял фонтан: огромное серебряное блюдо, в центре — статуэтка русалки с кувшином, из которого на ее обнаженную спину должна была течь вода. ― Это место, где собирались главы стай, ― пояснил Дерек. ― Эта территория считалась нейтральной, поэтому тут нет стен ― в знак, что каждый может уйти, когда пожелает. Крайний шесть углов ― самые древний и сильнейшие семьи. Надя подошла к одному из них и прочитала: «Kaldaras». ― Калдарас? ― Кальдарас, ― поправил Дерек, присаживаясь перед небольшим углублением в форме шестиконечной звезды с высеченной надписью. За двенадцать лет вымощенные цветным стеклом семейные места почти разрушились. ― Потом Уиджи, вон там, видишь? ― Надя перевела взгляд туда, куда указал Дерек. Место было уничтоженные до такой степени, словно кто-то выкорчевал его. ― Моргана уничтожила его, тем самым отрекаясь от союза. ― Когда кто-то из твоей семьи убил ее Брата? ― уточнила Надя. ― Да, ― сухо сказал Хейл. ― Тогда мнения разделились. Девкалион, и Альфы Кали, Эннис и Сатоми Ито выступили в поддержку моей матери. Их стаи были не так многочисленны, поэтому они занимали вторичные позиции, ― Дерек кивнул на стеклянные круг, которые были расположены ближе к фонтану. ― Однако все главенствующие Альфы потребовали возмездия. ― Те, чьи места ― шестиконечные звезды, ― проронила Надя. Дерек кивнул. ― Карамазовы, Расселы, Грин, Кальдарас, конечно, Уиджи ― все они требовали смерти моей матери, ― Дерек нахмурился. ― Против так же была Лилис Ангальдт, но она не выступала открыто ― они с Девкалионом были женаты. ― И чем все закончилось? ― с интересом спросила Стилински. Она прошла к фонтану и аккуратно опустилась на бортик. Конструкция была старой, но сделана на славу. ― Все было очень сложно, ― усмехнулся Дерек. ― В конце, им выдали члена семьи, который убил Брата. Но Альфы так и не простили друг друга. В нашем обществе произошёл раскол… И Валентин Кальдарас с Ганой Уиджи были в самом его центре. Несмотря на такое завершение, Надя уцепилась именно за имя Рассел. ― Я Надя. ― Даграта Рассел. Какова вероятность, что это ― та самая Рассел? Фамилия не такая уж и редкая. В любом случае, это может быть псевдонимом, взятым из глянцевого журнала. Встретиться лицом к лицу с женщиной, что выступала против семьи Хейл. Надю бросило в дрожь. ― Зачем ты мне это рассказываешь? ― Ты спросила про Валентина, ― Дерек передернул плечами. ― Я не знаю, откуда ты это взяла, но раз тебе интересно… Это как маленькая история взамен спасения моей жизни второй раз. Надя рассмеялась. ― А говорил, что ты мне ничего не должен. ― В этот раз я отплатил быстрее, ― сухо обрубил Хейл. *** Агата нервно постукивала ногтями по коре дерева, смотря на Стилински и Хейла. Это место определённо навивало какие-то воспоминания ― приятные и не очень. Ее брат Джаред всегда был Альфой, и семья Рассел имела не то чтобы теплые, но вполне доверительные отношения с Хейлами. До того вопиющего нарушения Закона. Кальдарас, Расселы, Карамазовы и Грин еще учились вместе. Если старшие ― Джаред Рассел и Сергей Карамазов ― держались слегка отдалено от младших, предпочитая немое покровительство, то Агата, Фред, Валентин, Алексей и Коул с Джонатаном были вместе. Их дружба началась еще в университете, когда в одном здание внезапно оказалась ведьма, беты и несколько Альф. Они думали, что всем придет конец, и волки просто не поделят территорию, а вон оно как вышло. ― Посмотри на них, ― холодный воздух буквально окатил Агату, и женщина дернулась от неприязни ― Гана шептала ей на ухо. ― Такие красивые, такие молодые… она такая невинная. ― Ей надо стереть обо мне память, ― сказала Агата. ― Я этим займусь. Моргана Уиджи рассмеялась холодным, угрожающим, но тихим смехом ― Хейл ее не услышал. ― Не трогай ведьмочку, ― сказала Гана. ― Я сама с ней разберусь. Но интересно, как далеко она зайдет в своих исследованиях. ― Она уже ушла настолько, что может сорвать мои планы, ― зашипели Агата и резко развернулась к своей собеседнице. Гана взирала на нее холодными зелеными глазами. ― Если Есфирь не станет моей, я уничтожу этот город. ― Мне то что, ― Уиджи пожала плечами. ― Уничтожай. Я здесь, потому что в Сибири скучно в это время года, а Лилис совсем не забавная. Агата скривилась. Она отчаянно хотела владеть ситуацией, однако не могла отрицать правоту Уиджи: Гана помогала ей не потому что должна, а потому что захотела. В любой момент она могла отказаться и тогда весь план покатился бы в Тартарары. ― Хорошо, ― тяжело выдохнула Агата. ― Хорошо-хорошо, я не трогаю Надежду, довольна? Гана посмотрела на нее с удивлением в зеленых глазах. Вызвано оно было отнюдь не покорным соглашением Рассел. ― Она же такая, как и мы, ― произнесла Гана. ― Разве ты не чувствуешь родства с этой девочкой, которая живет без матери? ― Как и каждая из нас, ―жестко прервала Агата Уиджи. ― Каждая ведьма живет без матери. Это жестокий закон жёсткого мира, и если Надежда не может его вынести, то и сильной ведьмой ей не стать. Гана посмотрела на Рассел понимающе, но ничего не сказала. Агата еще раз смирил «парочку» презрительным взглядом и бесшумно скрылась среди деревьев. Гана посмотрела на Стилински и Хейла. Это место… как и для Даграты, у Ганы оно будила множества воспоминаний. Место, где когда-то была ее семья, где они были все вместе. Да, возможно, она никогда не любила Талию Хейл, но она искренни и преданно следовала за Валентином. Каждый из них признавал авторитет Кальдарас, но каждый понимал, что Валентин не возвышает себя. У них была не стая. У них была Семья. ♪ ♫ ♩ ♬ ♭ ♮ ♯ ° ø Надя обеспокоенно ворочается в постели. Ей снится сон, из-за которого хочется проснуться, но не получается. Гана приседает на кровать рядом с ней. ― Ты будешь сильной, Надя, ― говорит Гана, проводя по черным волосам. ― Очень сильной. И когда все закончится, ты найдешь ее и вернешь. Уиджи накрывает лоб девушки растопыренной ладонью и давит на него, закидывая голову и закрывая глаза. Обойтись в два предложения. Чем меньше слов, тем сильнее ведьма. ― Tko je Agata Russell? Ti ga ne znas Надя глубоко вдыхает и изгибается дугой, распахивая белые глаза. Ведьма использующие хорватские слова смотрит в белёсые глаза Стилински. ― Выбери свой язык, ведьма, ― говорит она. ― И забудь о Рассел, ты никогда с ней не встречалась. Tko je Agata Russell? Ti ga ne znas ― Кто такая Агата Рассел? ― шепчет Надя. ― Ты никогда с ней не встречалась. Моргана Уиджи хмыкает. ― Ты умная ведьма, Надя. Только я сильнее.