Откуда им знать

― Что с тобой? ― спрашивает Джексон Уиттмор. Он выходит из машины, подходит к Стилински, которая опирается на поваленное дерево. Надя озабоченно трет глаза. ― Болят, ― коротко комментирует она. ― Я отвлекла тебя от важных дел? Джексон передергивает плечами. ― Если бы были, я бы все равно приехал, ― говорит он, и Надя улыбается. ― Что-то важное? ― Мне нужен тот, готов пойти со мной на преступления. Надо залезть в архив. ― Зачем? Надя задумывается. Она действительно не понимала свой порыв, однако интуиция буквально надрывалась, крича о важности сего проникновения. Архив был доступен только органам власти или тем, кого направили они. Пару лет назад произошла скандальная история с журналистом, который вытащил из архива нечто, компрометирующее власть. Видимо, даже в таком городке как Бейкон Хиллс случаются подобные истории. Теперь в архив можно было проникнуть лишь по спецпропускам. ― Пока не знаю, ― честно ответила Надя. Джексон иронично усмехнулся. ― Но надо. Ты же знаешь, как туда войти. ― Тебе повезло Стилински, ― говорит Уиттмор с доброй усмешкой. ― Мне совершенно нечем заняться. Пока они ехали до архива, который находился в другом конце города, Надя делала какие-то пометки в свой альбом. Там появлялось все больше портретов людей, которых Стилински никогда не видела и с которыми никогда не говорила ― Валентин, Коул, Джонатан, Джаред, Даграта, Лилис и Моргана. Надя знала, кто они, но откуда она это знала ― сказать было нельзя. ― Что ты делаешь? ― спросил Джексон, на секунду отвлекаясь от дороги и заглядывая на страницы. В столбик было выведено аккуратным девичьим почерком имя ― Надя, только по-разному написано. Напротив каждого были пометки, наподобие сокращения языков «хорват.», «русс.», «франц.», «итал.». ― Это переводы моего имени почти на 200 языков, ― задумчиво пояснила девушка. ― Оно пишется примерно одинаково везде. ― Тогда зачем надо было тратить время на это? ― фыркнул Уиттмор, ведя машину. Надя провела рукой над буквами и покачала головой. ― Не знаю. Теперь это мое обычное состояние. Джексон посмотрел в альбом чуть внимательнее, вчитываясь. Большинство вариантов имени «Надя» действительно было похожими, но пара его все-таки удивило. ― Что это за иероглифы? ― Арабский, ― поморщилась Надя. ― Я выбрала все языки, которые предложил мне «гугл». Включая японский, арабский и даже горномарийский. ― Такой язык существует? Где на нем вообще говорят? ― Литературный язык на основе горного наречия марийского языка, ― пояснила девушка. ― Не вдумывайся, тут даже есть эльфийский, коса, лаосский и словацкий. Джексон задумался. Еще раз посмотрел в альбом, на разочарованное лицо Нади. Он не знал, чего она хотела добиться данным «исследованием», но внезапно ― в шутку ― произнёс. ― Попробуй «Надежда». ― Что? ― Полная вариация твоего имени, ― напомнил Джексон. Надя кивнула. Уиттмор, Стайлз и Есфирь были единственными, кто выговаривал ее полное имя. Она достала телефон из сумки и открыв в раскладе языков «греческий» ввела «Надежда». Результат был совершенно другим, чем она ожидала. Стилински задумалась и снова начала переводить, только в этот раз полное имя. Ей посоветовали выбрать язык. Через полчаса они остановились. ― Хорошо, слушай сюда, ― начал Джексон. ― У меня сегодня свидание с Лидией, и хотя идти на него мне не очень хочется, я обещал. У нас примерно час, чтобы найти «то, не знаю, что». ― Поняла, не идиотка, ― насупилась Стилински. Джексон отмахнулся. ― Я не про то. В общем, есть черный ход и окно в подвал. Я залезу через окно и помогу спуститься тебе. Выйдя, мы окажемся в дальней части архива. Найдем, то, что ты хочешь и уйдем через черный ход. Понятно? Надя кивнула, и они с Джексоном вышли из машины. Стилински не знала, почему попросила о помощи именно его. Они с Уиттмором дружили через Есфирь, и в действительности тот оказался куда приятнее, чем казался сначала. У них установилась какие-никакие дружественные отношения, которые балансировались на любви к бордововолосой девушке. И почему-то, когда Надя набирала его номер, ни секунду не сомневалась, что на такую авантюру Джексон согласиться. Она могла попросить Скотта или Стайлза, могла соврать отцу, что делает проект, чтобы он сверкнул значком шерифа. Есфирь с большим удовольствием поучаствовала в этом. Черт возьми, она могла сказать даже Хейлу, но нет же ― это был именно Уиттмор. Потому что он не задавал лишних вопросов и не волновался, когда у нее не было ответа. Они обошли здания архива кругом, и практически у самой земли действительно нашли окно. Оно ввело в подвал. Джексон ловко открыл его, бесшумно ― видимо, им все-таки пользовались. Джексон опустился на колени и оглядел помещение, после чего ловко соскользнул вниз. ― Давай, ― шепотом сказал он, подставляя руки. Надя сначала дала ему сумку, а потом пролезла сама. В юбке это делать было весьма неудобно, но Джексон не стал опускать никакие саркастичные комментарии. Надя была ему признательна за это. Они вышли из комнаты и поднялись на один пролет вверх. Джексон приоткрыл дверь и огляделся. Потом зашел в помещение, и Надя последовала за ним. Архив и правда был похож на то, что показывали в кино. Множество высоких шкафов, стоящих в ряд, заполненные какими-то коробками и папками. Надя, увидев фронт работы, немного испугалась. ― Хорошо, и что мы ищем? ― все тем же шепотом спросил Джексон. Надя извлекла из нагрудного кармана блузки сложенный вчетверо листок и протянула Джексону. Тот его развернул ― это был список имен и событий. ― Убийства? ― переспросил Уиттмор. ― Разве тебе не проще узнать это у отца? ― Начнутся вопросы, ― вздохнула Стилински. Телефон звякнул, возвещая о приходе смс. ― Кроме того, на тот момент он был только младшим помощником шерифа, так что вряд ли помнит об этом. Джексон передернул плечами и направился между стеллажей, просматривая буквенный указатель. Хорошо, если это был глаз, надо было его открыть. Надя глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Мысленно воссоздала себе картинку архива, но не могла сосредоточиться на одной мысли ― они лихорадочно носились между фамилиями, людьми, событиями. Она не знала, зачем пришла. ― Надя! ― громкий шепот женского голоса. Моргана Уиджи. Надя открывает глаза и смотрит в ту сторону, откуда раздался голос. Между темными рядами шкафов виднелся не менее темный сейф. Надя огляделась ― она слышала, как между шкафов копошился Джексон, что-то бормоча. Девушка направилась к этому сейфу. Замка не было. Зато было несколько кругов с символами вокруг них. Из было пять ― перевёрнутая верх-ногами лилия, два каких-то кельтских символов, описать которые Надя даже не может, змея и повёрнутый в право полумесяц. О значение двух последних она догадалась инстинктивно ― они были неправильными. Точнее, с месяцем, возможно, все было и хорошо, но вот змея смотрела в бок, а в кельтских символов она вообще ничего не понимала. Надя не знала, что делать. Отгадка ― или ее элемент ― была так близка, но девушка не могла элементарно дотянуться до нее. Она должна. От этого зависит нечто важное, настолько, что и словами не описать. Надя чувствует, что если не найдет способ открыть проклятый сейф, то потеряет кого-то важного. Есфирь. Надя закрывает глаза и протягивает руку. Расслабляется, позволяя мыслям течь лениво и медленно, она рисует в голове образы этих символом. Как трискелион у Хейлов, это ― знаки стай тех, с кем Надя еще не знакома. Есть еще кто-то, у кого знаки ― море и ворона, теперь Надя потихоньку может собрать картинку воедино. Круги медленно входят в сейф и поворачиваются. Надя к ним не прикасается, она болезненно жмурит глаза, чувствуя, как из носа течет нечто влажное. Голова гудит от боли, и Надя понимает, что сейф просто блокированный ― кто-то сильнее нее закрыл то, что там спрятано. Но не уничтожил. Возможно, это было нечто, что сохранить стоило, но причиняло оно болезненный воспоминания, поэтому их и убрали. Придя к такой мысли, Стилински стало интереснее вдвойне. Дверца открылась с тихим щелчком. Брюнетка обессиленно привалилась к маленькой открытой дверцы и пыталась отдышаться. Пару капелек крови падает на пол. Девушка прикладывает рукав блузки к носу и зажимает его. По белой блузке быстро расплывается кровавое пятно, и Надя пытается вспомнить, отстирывается ли кровь с синтетики. ― Надя? ― слышится шепот Джексона. Она представляет, как он останавливается, а потому спустя мгновение бросается к ней. ― Эй, Стилински! ― шипит он громким шепотом. ― Что с тобой? Тебе плохо? ― Нет, ―хрипит Надя. ― Нет, голова просто разболелась. ― Да что с вами всеми происходит, ― бурчит Джексон. Надя протягивает руку в сейф и практически сразу обнаруживает несколько папок. Тонких, но она, не глядя, сует их в сумку. Из одной выпадает рисунок и оба подростка смотрят на него ― листок занят среднего размера рисунками змей, сделанных явно от руки. Надя кладет его в сумку. ― Ты понимаешь, что то, что мы делаем ― преступление? ― спрашивает Надя, поднимаясь и закрывая сейф. Джексон усмехается. ― Я не сдам тебя, если ты будешь молчать. Покидают они архив так же, как рассказывал Джексон ― через черный вход. Садятся в машину и молча уезжают. Джексон довозит Надю до дома. ― Ты опоздал на свидание с Лидией? ― спрашивает она. Уиттмор качает головой. ― Спасибо, Джексон. ― Пожалуйста, ― говорит парень. Надя прощается и выходит. Смотря на уезжающую машину, она думает, что Джексон куда лучше, чем Скотт и Стайлз о нем думают. Лучше, чем каждый человек о нем может думать. *** Вечером этого же дня она сидит в своей комнате и читает то, что взяла в архиве ― ладно, украла. В основном, это расследование об убийстве Коула Кальдараса. Оно было раскрыто, но, как утверждали пожелтевшие листки, брат погибшего не был согласен с тем, кого обвинили и бедолагу опустили. «Мистер В. Кальдарас вел себя так, словно точно знал, кто повинен в смерти его брата. На все вопросы он отвечал односложно, будто надеясь, что убийцу найдут сами, при том что он знал его личность.» Дальше шло добавочное дело ― убийство Пола Хейла. Видимо, того самого родственника Дерека, что и убил Коула Кальдараса. Было понятно, что полиция видит связь этих двух событий, но не может доказать виновность никого из указанных лиц ни в одном деле. Надя убирает дело и берет другую папку ― та была такой же тонкой, как и дело с убийствами. Однако тут описывалось другое преступление ― пожар. Нет, не дом Хейлов, а дом Расселов. Надя нахмурилась и принялась читать внимательнее. <i>«… Причина возгорания не установлена. Погибшие: Кира Найтли-Рассел, Лада Рассел, Уилл Рассел, Норис Рассел, Сайлас Рассел, Фиона Дуанье ― совершеннолетние. Оливия Найтли-Рассел, Джон Рассел ― несовершеннолетние. Выжившие: Джаред Рассел, Фред Рассел. Даграта Рассел находится в реанимации с пометкой «тяжелое-стабильное».</i> Могло ли быть закономерностью пожар Хейлов и Расселов? Что если Талия Хейл, так и не смирившись с убийством Пола, который тот по волчьим законам заслужил, решила отомстить и сжечь Расселов? А теперь выжившие… Но Надя тут же отметает эту идею, едва взглянув на даты. Убийство Коула произошло уже после пожара у Расселов, значит, причин в другом. Да и почему Расселы, если Коул ― Кальдарас? Телефон снова бренчит. Надя устало трет переносицу и смотрит на загоревшийся экран. Смс-ка от Стайлза, которая датируется тем моментом, когда она была в архиве («Где ты?») и от Скотта. Два увидев текст, Надя вскочила. Листы упали с кровати, и девушка задержалась, чтобы поднять их. Ничего глупее ее брат и парень ― бывший, возможно, звенит в голове Стилински ― не придумывали. ♪ ♫ ♩ ♬ ♭ ♮ ♯ ° ø ― Вы больные? ― спрашивает Надя, когда подходит к Скотту, Стайлзу и ― о, какой сюрприз! ― Дереку. Вопрос, конечно, адресован только первым двум, но Стилински нравится, как теряется Хейл от резкого и недовольного тона. ― Вы с ума сошли? Они с ума сошли? ― Да, ― тут же реагирует Дерек. Скотт едва ли не рычит от неудовольствия. ― План простой, ― объясняет Стайлз. ― Скотт должен привлечь вниманием Альфы своим рыком. Тогда он придет сюда и… ― Убьет нас к чертовой матери! ― взвизгивает Надя, но тут же замолкает. ― Я бы одобрила ваш план, увидев пару заряженных ружей или пулемётов, но поскольку их нет, мой ответ очевиден. ― Я справлюсь с ним, ― говорит Дерек. Надя фыркает. ― У нас нет другого выхода, ― начинает Скотт. ― Мы можем его искать ― да так и не найдем, а он тем временем будет убивать людей. ― Скотт… Стайлз… ― Надя теряется и не знает, что сказать. Она разочарованно смотрит на парней, немного даже обреченно. Стайлз, не стесняясь вечно хмурого Дерека, обнимает сестру. ― Все будет хорошо, ― обещает он. ― Просто останься здесь, ладно? Надя обреченно кивает, и парни уходят, оставляя ее один на одни с Хейлом. ♪ ♫ ♩ ♬ ♭ ♮ ♯ ° ø Джаред врывается в комнату отеля «Бейкон Хиллс» и рычит от ярости. Гана вскакивает с места и готовится защищаться. Все-таки, она не только ведьма, но и оборотень. ― Ты дала этой девчонке бумаги! ―рычит Рассел-старший. Гана ожидает, что сейчас появится Агата, но ведьмы все нет. Джаред пугает ведьму куда больше. ― Я не… Не… ― «Не» ― что? ― рычит Альфа. ― Не хотела? Не специально? В какую игру ты играешь, Моргана? Рассел в гневе, и Уиджи понимает это совершенно точно. Она могла вести себя по-другому с Валентином, с Лилис, да даже с Агатой и Девкалионом, но старший среди выживших Расселов пугал ее сильно. Особенно когда был в таком гневе. Гана вжимается в стену и ее сердце начинает лихорадочно биться. Джареда это, как ни странно, успокаивает. Глаза Альфы сменяется темно-карими, но злоба, написанная на его лице, все еще не пропадает. ― Зачем ты помогаешь Наде? ― спрашивает Рассел уже спокойно. ― Я понимаю, что ты пытаешься вставить палки в колеса Агате, но ты подставляешь всю нашу семью. ― Я сотру ей память, ― клятвенно обещает Уиджи. ― Просто, Надя… я таких, как она, не встречала. Я хочу ее. Хочу ее в свою стаю. До этого Гана обратила только одну девчонку ― Аманду, по просьбе все той же Агаты. Девочка была тогда еще очень маленькой, едва ли ей минуло лет десять. Она умирала от рака, и Рассел просто не могла пройти мимо умирающей сиротки. Гана тогда была воодушевлена куда больше, нежели сейчас, Аманда оказалась одинаково привязана к обеим. В последствии, именно она стала женой Валентина Кальдараса, что лишь больше сплотило их семью. Есфирь Мартин же будет принадлежать Агате Рассел целиком и полностью. ― У Агаты будет Есфирь, ― говорит Гана. ― У меня будет Надя. Если ее обратить ― она станет такой же, как и я. Джаред устало запускает руку в волосы. Гана смотрит на него напряженно. ― Я скажу тебе то, что моя сестра и слышать не желает. Если ты заберешь ее силой, она найдет способ вернутся. Ты можешь жечь ее, бить, топить, стирать память ― но ничто на свете не заставит ее быть с тобой. Джаред развернулся и медленно пошел из номера отеля. На самом пороге он остановился и, глянув на Уиджи карими глазами, сказал: ― Забери у девчонки документы и оставь ее в покое.