Пригородные легенды

　　Ярмарки были скучными — это Наоми поняла давно. 　　Переехав в Эшвуд, этот оплот белых заборчиков, бесконечных подъёмов и спусков, она была уверена, что теперь её жизнь войдёт в нужное русло. Но после нескольких спокойных месяцев и самой тишайшей зимы, которую она только видела, Наоми поняла, что ошиблась. В больших и шумных городах на тебя обращали куда меньше внимания, и вся эта хвалёная глубинка никак не способствовала развитию способностей. Знак при въезде в город — “Обрети себя в Эшвуде!“ — стоило бы сжечь, как подающий ложные надежды. 　　Сдружиться с соседями было легко — они сами стучали в дверь и окна, улыбались и махали ладонями, указывая на принесённые гостинцы. Осыпали вопросами и предлагали помощь с любыми вещами: от починки крыши до организации барбекю. Наоми, конечно, ни разу не устраивала во дворе вечеринку, но даже это не помешало соседям проникнуться к ней странным уважением. 　　Глядя на развешанные по её стенам ритуальные маски, на связки сухих трав в кухне и плотные шторы, они все наверняка вспоминали, чему их учили бабушки. С ведьмами лучше дружить. 　　Не то чтобы Наоми была такой уж важной шишкой даже в штатском Шабаше, пусть и смогла отдать голос за отмену уголовного наказания за оскорбление кошек — конечно, любая из них могла оказаться ведьмой, но не отрубать же за такое язык! Но у неё была лицензия на превращение в земноводных, которой она даже периодически пользовалась. Хотя вряд ли соседи знали и об этом — тогда она наверняка стала бы находить на своём крыльце запеканки гораздо чаще раза в месяц. 　　Осенние ярмарки в Эшвуде сосредотачивались на пирогах. На площади в центре города выстраивались белые столы, а после хозяйки соревновались в презентации, вкусовых качествах и первом впечатлении друг у дружки. Довольно однобокая традиция: сама Наоми участия в этом не принимала, ей всегда лучше удавались зелья для роста волос и укрепления ногтей. Но любопытство, как известно, убивает кошек, а любая из них может оказаться ведьмой. 　　Так Наоми и обнаружила себя среди рядов с выпечкой: по ярмарке её вела Айлин Сарам, которая, казалось, знала почти всё о любом присутствующем. Наоми узнала о том, что мальчишка Маккинонов уже в который раз получил выговор в школе, Перанские продали, наконец, своё проклятое пианино, а из соседнего города через пару недель приедет с внезапной проверкой санитарный инспектор. О последнем, вроде как, местным знать положено не было, но со всеми окрестными городами у эшвудцев была налажена связь, по которой исправно передавались полезные слухи, часто оказывающиеся правдой. 　　— Но вкуснее всего выходит у одного мистера из деревни: приезжает сюда уже третий год, и, клянусь, мисс Наоми, чуть язык не проглотила, когда отсмеялась… Ну да сами увидите. 　　Они остановились у стола со слегка оранжевой — видимо, от количества стирок, — скатертью. 　　На пироге у края красовался неумело выведенный глазурью единорог. Наоми показалось, что тот смотрит на неё с прищуром, словно разгадал её самую главную тайну. А потом Айлин щебетнула: 　　— А вот и наш кулинарный гений! 　　Толпа взорвалась аплодисментами. Наоми подняла взгляд и замерла. 　　По ту сторону стола, в расшитом всякими ободряющими лозунгами фартуке стоял Ксафан. 　　Наоми крепко зажмурилась, снова открыла глаза, но рослая фигура демона, разжигающего под землёй костры, не исчезла. Тогда она ущипнула себя, но и это не помогло. 　　Ксафан возвышался над морем сладостей, как маяк у берегов обречённых земель. И сиял так же ярко. 　　Айлин хлопала его плечу, мистер Берти, дворник при ратуше, смеялся, набивая карманы ватрушками, а Ксафан смущённо улыбался в ответ и словно бы пытался стать меньше, чем был на самом деле. 　　Взъерошенные тёмные крылья даже в свёрнутом состоянии ужасно мешали. 　　Наоми попыталась не сильно пялиться на печать поджигателя, золотом горевшую между ксафановских рогов, но потерпела поражение. Нужно было скорее разворачиваться и уходить, пока бедолага не заметил её и не сгорел со стыда. Наоми представила, как демон замирает, завидев её, и совсем прижимает крылья к спине и плечам, а она сама идёт мимо, словно ничего и не случилось. Хорошо ещё, что всё это светопреставление не видят местные: много ли тогда оказалось желающих отведать демонической выпечки? 　　Ксафан заметил её, когда Наоми уже почти развернулась по направлению к своему дому. 　　Эшвудская ярмарка словно замерла в ожидании взрыва. А потом Ксафан просиял улыбкой и рявкнул: 　　— Мадам Наоми! 　　Через пару минут они уже сидели в беседке, которую Берти поставил специально для праздника: Наоми с куском радужного торта на тарелке и занесённой вилкой, Ксафан — старательно делающий вид, что не ждёт, когда она уже попробует его творение. 　　Наоми поднесла вилку ко рту… и сама не заметила, как проглотила не один, а два неровно отрезанных куска. 　　— ...мне пока не очень удаются узоры, но я очень стараюсь. К тому же… 　　— Вот уж не думала, что поджигатель небес проводит свой отпуск в Эшвуде, — выпалила Наоми, не дожидаясь лекции о правильном выборе глазури. 　　— Вот уж не думал, что в Эшвуде будет кто-то… с работы, — ответил Ксафан и задел хвостом розовый куст за беседкой. 　　Они не так уж часто виделись: Ксафан всё ещё разжигал синие ритуальные костры, когда того требовала ситуация, например, на ежегодных Больших Шабашах, но 　　Наоми не любила толпы. В этом была её трагедия: в больших городах легче заниматься ведовскими делами, но только в тихих городках она не ворочалась до трёх ночи без сна и не подскакивала от каждого шороха. 　　— Что ж… заглядывай чаще! — сказала Наоми, аккуратно выпутывая хвост из зарослей. — Хорошо, когда хоть кто-то из соседей умеет готовить. 　　— У Гертруды Дэйвис с Седьмой улицы выходит отличная лазанья! — чуть обиженно отозвался Ксафан. — А сюда не так уж и легко выбить пропуск… *** 　　В следующую среду Наоми убрала в гостиной все ковры, начертала мелом вавилонские знаки, расставила чёрные свечи и спела песнь призыва. 　　Так у Ксафана появилось куда больше времени для своего хобби.