Пригородные легенды

　　В октябре Наоми было особенно тяжело. 　　В столице штата приходилось мотаться от сеанса к сеансу, от вечеринки к вечеринке: в осенний сезон все ковены старались распушить хвосты, чтобы к Хэллоуину вырваться в восьмёрку тех, кто приподнимет завесу между мирами. Это происходило каждый год и без участия смертных, но ритуалы были кровью этого города — да и этой страны, если на то пошло. Неизменные индейки, фейерверки, тыквы — море атрибутов, чтобы каждый потратил на них немного денег, и экономика перешла с ползания на брюхе к лёгкому бегу трусцой. Наоми бегала чуть ли не галопом: полёты на метле она не особо жаловала, да и в городе легко было нарваться на штрафы. 　　На первый взгляд в Эшвуде, милом городке посреди ничего, должно было быть легче. На самом деле вместе с прекрасными в своём умирании листьями и тыквенным латте в меню местных кафе в жизнь Наоми пришли хлопоты. 　　В Эшвуде не приходилось бегать галопом. Чаще всего беда сама стучалась в дверь, украшенную крестом Бригиты и венком из рябины. Наоми взяла за привычку устраивать “гнездо” в гостиной: оттуда было удобнее отвечать на звонки и подозрительные стуки. 　　Вряд ли стоило считать Ксафана одной из бед: после того, как Наоми призвала его, поджигатель небес исправно трудился в заброшенной пекарне на одной из западных улочек. Как-то утром она чуть не скатилась с лестницы, приняв отблески его сверкающей меж рогов печати за пожар. Ксафан потом долго извинялся, инстинктивно расправляя крылья и смахивая магнитики с холодильника, а Наоми установила систему пожарной безопасности. Мастер, который ей в этом помогал, оказался бедой под номером два, если всё-таки считать потрясающие демонические пироги Ксафана. К счастью, зелья минутной удачи ей удавались на славу. 　　Третьей бедой была лазанья, оставленная у задней двери. К вечеру, когда Наоми благополучно ей поужинала, зазвонил телефон. Так Наоми узнала, что лазанья была подкупом — и довольно удачным. 　　Эшвуд, похоже, почувствовал, что пора переходить грань вежливого любопытства к новому жителю и перейти к следующей стадии — соседским просьбам. 　　Наоми просили о зельях. Просили благословить музыкальные инструменты и животных. Просили выступить в ратуше с речью о месте ведовства в современном обществе (отказ), представить Ксафана на благотворительной ярмарке (согласие) и на концерте в честь открытия нового парка с местной фолк-группой (осторожное любопытство). Наоми меняла свечи на соль, кристаллы на кошачью мяту, благословения на благодарность, внимание на слова, советы на советы и иногда — когда бедами оказывались знакомые — задушевные разговоры на вакханское вино. Наоми делала чужие проблемы своими и потому знала, как с ними справиться. 　　Октябрь затянулся, превратившись в год: зима Наоми перестала быть раздражающе тихой, лето превратилось в одну большую прогулку, а следующая осень завершила круг, когда в самый Канун в её дверь постучали. 　　— Шалость или угощение! — раздалось с той стороны, и Наоми замерла на пороге, поправила крючковатый нос и шляпу, которую ей сделали миссис Хэвишем и миссис Некст, взяла в одну руку усыпанную блёстками метлу, а во вторую — мешочек с пастилой, которую они делали вместе с Ксафаном, и улыбнулась. 　　Открывать дверь гостям нравилось ей куда больше, чем театрально поднимать несуществующую завесу.