***
Роджерс привел его в концертный зал, где обычно репетировал театральный кружок мисс Кэй. Их уже ждали: вездесущий Сэм Уилсон, от которого у Баки прямо-таки зубы скрипели (какая-то часть его мозга твердила о том, что это просто ревность, но Баки эти мысли слал куда подальше), красотка Наташа Романофф (к ней Баки подкатывал год или полтора назад на какой-то вечеринке то ли у Рамлоу, то ли у Томпсона, и им даже удалось пообжиматься, но до дела так и не дошло), ее парень Клинт Бартон, тихоня Брюс Беннер, на удивление Баки — местный «гений-миллиардер-плейбой-филантроп» Тони Старк (сынок очень-очень крупной шишки, по непонятным причинам учащийся не в каком-нибудь частном пансионате, а в обыкновенной школе (ходили слухи, что все пансионаты и гимназии он перепробовал и в конечном счете нашел их поголовно скучными)), приятель Старка — Роуди, пацан, который играл за школьную сборную по баскетболу, почему-то Джейн Фостер из научного кружка и Скотт Лэнг, местная инженерная знаменитость, даром что раздолбай-раздолбаем. А Баки и не знал, что он интересуется искусством. Заметив Роджерса, они заулыбались и замахали ему, но, стоило им завидеть и Баки, без особого энтузиазма плетущегося следом, их радость заметно поутихла. Весь зал погрузился в мертвую тишину. Только Скотти улыбнулся: — О, Барнс, здарова! — но его приветливости никто не поддержал. Баки ему кивнул. Первым заговорил Старк, выгнув бровь: — А этот что тут делает? — до тошноты высокомерно поинтересовался он. Роджерс дернул плечом. — Ну, эм, — пробормотал скомкано, — в общем, ребят, об этом я и хотел с вами поговорить. Вездесущий Уилсон вскочил чуть ли не до потолка: — Ты что, закорешился с Барнсом?! Баки чуть со смеху не прыснул. Закорешился — не то слово. Да они с Роджерсом прямо-таки лучшие друзья. — Что? Да нет же, черт возьми, это не… Нет! — заверил их Роджерс более чем твердо. — В общем, после того, что было на трибунах, директор Фьюри заставил Барнса помогать мне. Типа… быть моим «личным помощником». В качестве наказания. У всех, кроме Романофф и Беннера — вот уж кого сложно было впечатлить, — вытянулись лица. Баки чуть не заржал в голос. — Не может быть, — нахмурилась Романофф. — Зачем это? — Он все испортит, — раздосадованно пробубнил Уилсон, и Баки до звездочек перед глазами захотелось разбить его недовольное ебало. — Лучше бы Фьюри вас просто отшлепал, чем вот так ставить все под угрозу, — вставил свои пять центов Старк. И ему Баки тоже ебало захотел разбить. — Народ, а че не так-то? - продолжал беззаботно улыбаться Скотти, светлой души человек. — Все, — ответил Уилсон с унылой миной. Роджерс виновато потупил взгляд. — Слушайте, я понимаю, что это моя вина, — сознался он, и Баки чертовски захотелось поспорить с этим, потому что черта с два в этом дерьме был виноват Роджерс! Может, он и был высокомерным мелким засранцем, на которого Баки имел неудачу запасть, но его вины во всем произошедшем было столько же, сколько у Бэтмена — в смерти родителей. Но Баки ничего этого не сказал, решив, что много чести, и продолжил равнодушно оглядываться вокруг, словно никого тут и не было. — Я вам обещаю, Барнс не будет мешаться. Правда же, Барнс? — с нажимом спросил Роджерс, оборачиваясь на Баки. Баки, до этого уже успевший достать смартфон, чтобы подыскать себе плейлист на ближайшие полтора часа, даже не поднял на него взгляд. — Ага, — отозвался Баки. — Я посижу во-о-он там, — махнул он в самый конец зала, в уютный темный угол, где никто не вертелся бы перед глазами. — Он посидит вон там, — зачем-то повторил народу Роджерс, будто из уст Баки они отказывались хоть что-то слушать. — Вы его даже не заметите, ребят. Обещаю. Старк и Романофф окинули Баки скептическим взглядом и синхронно скрестили руки на груди. Две сучки. Баки чуть глаза не закатил, но ради Роджерса мужественно сдержался — в который раз. — Да уж, Барнса сложно не заметить, — хмыкнул Старк. — Окей, не просерать же ради Его Мудачества репетицию. Но, мелкий, будешь должен… пока не придумал, что. Роджерс натянуто улыбнулся, но спорить не стал, видимо, действительно чувствовал за собою вину (потому что других причин, по которым Роджерс не начинал обороняться как в последний раз, просто не существовало). В конечном счете Баки провел все отведенные два часа в своем Темном Углу Одиночества, играя в «My talking Tom» и слушая музыку. Он не особо смотрел на то, что происходит на сцене — разве что пялился на Роджерса, когда была такая возможность, но по большей части Роджерс шатался где-то за кулисами, настраивал все подряд и раздавал указания — словом, тот еще мелкий командир. Баки сам время от времени вздрагивал от его капитанского тона, что уж говорить о тех, на кого он и был направлен. Как сам Баки понял, все происходящее было музыкальной репетицией. У них было что-то вроде группы: Романофф была на вокале, Старк, Лэнг и Уилсон — на гитарах, Беннер — за синтезатором, а Роджерс, на секундочку, — на ударных. Остальные же были по большей части либо советчиками, либо группой поддержки, ну и Фостер со Скотти отвечали за технику. Группа сыграла парочку песен, в основном каверы — Evanescence, Papa Roach и какая-то русская мясорубка — и Баки мог признать, что, в принципе, все это было не так плохо, как он думал, плюс ко всему у Романофф был очень неплохой голос. Ближе к пяти они все начали собираться, громко смеясь и что-то обсуждая, и Баки тоже решил свалить под шумок. Он еще должен был забрать Бекс с репетиции, так что задерживаться более, чем уже задержался из-за всей этой нелепой ситуации, не собирался. На какое-то мгновение он хотел поймать Роджерса из всей этой галдящей толпы и сказать что-то типа, ну, «Пока»? «До завтра»? Но в конечном счете решил, что идея дерьмовая, поэтому молча ливанул, не снимая наушников. Что ж, тактика была выбрана — они с Темным Углом Одиночества явно друг другу понравились.***
Тактика провалилась. На следующий же день, пока Баки (даже не опоздавший! (ну, может разве что на пять минут)) сидел в облюбованном месте и пытался поставить новый рекорд в «Космическом пианино», к ним на пару с Коулсоном заявился Фьюри и своим привычным безэмоциональным тоном отчитал и Роджерса, и Баки за то, что его поручение не исполняется. Они вдвоем пытались директору доказать, что такое их взаимодействие (то есть его отсутствие) — самое плодотворное, но Фьюри, естественно, даже слушать не стал, разве что пригрозил — мол, если он такое еще раз увидит, наказание будет продлено аж до самого фестиваля. От этих слов Роджерс побледнел, так что спорить они не стали. — Ладно, — проговорил одновременно разозленный и расстроенный Роджерс. — Давай я просто покажу тебе, что и где надо сделать, и ты молча сделаешь и все. Было видно, как он опустошен всем происходящим. Ему совершенно точно было стыдно перед друзьями — перед которыми он, опять же, был абсолютно не виноват! — и Баки захотелось обнять его и спрятать подальше от говнюков вроде Старка, постоянно сверлящих Роджерса взглядом. Но вместо этого Баки, конечно же, просто хмыкнул. — Ну, дерзай.***
Так прошла неделя. Баки старался особо не отсвечивать и выполнял всякие мелкие поручения для шестерок. Он не разговаривал ни с кем, кроме Бартона и Скотти — они временами вместе шли домой, если парней не подвозили их дамы, а Баки оставлял тачку дома, — но в целом Баки ни с кем не подружился. Он прекрасно замечал взгляды Романофф, Уилсона и Старка, которые, видимо, спали и видели, как бы ему мышьяка в кофе подсыпать или динамита в штаны пихнуть, но предпочитал игнорировать их. Наверняка они все вчетвером вместе с Роджерсом просто ненавидели Баки. И ведь не то чтобы у них не было на то особых причин, но ощущать это было неприятно. Особенно теперь, когда Баки вроде как остался один. С Рамлоу он больше не общался — к черту этого ублюдка. Даже не встретившись с ним после инцидента, Рамлоу свалил в Лас-Вегас с Шэрон — отдохнуть перед Рождеством (Баки бы не знал, если бы Рамлоу, продолжая бомбить его в Фейсбуке и WhatsApp, не предложил составить компанию), поэтому возможности разбить ему лицо у Баки пока не было. Он пытался выловить Роллинза, но пиздюк довольно успешно избегал встречи с Баки — видимо, понимал, что тот своего лучшего некогда дружка Рамлоу не просто так игнорирует, — но Баки не сомневался, что преподать им урок еще успеется. Единственным более-менее нормальным приятелем Баки остался Уэйд, но, поскольку у пацана была амур-тужур, Баки на его компанию особо не рассчитывал. В общем, в основном он просто считал дни, когда наконец закончится его наказание, и он сможет вновь вернуться к своему привычному распорядку дня. И еще он ждал, когда у Уилсона или Старка достаточно вскипит задница, чтобы высказать Баки в лицо все, что они о нем думают, потому что вариться в этом котле молчаливой неприязни уже через пару дней Баки совершенно надоело. И вот в пятницу Роджерс поручил ему мелкую уборку — разбирать провода от электрогитар и прочей музыкальной техники. Нудная ерунда, которая заколебала Баки уже минут через десять. Он временами косился на Роджерса, напряженно о чем-то беседующего с Романофф и Старком, и тяжело вздыхал. Вот какого хрена Баки Барнс тут делал? Правильно ему бабушка говорила: добрыми намерениями вымощена дорога в ад. И нет, Баки не жалел о том, что помог Стиву дойти до медика, но просто… Неужели нельзя было Фьюри придумать чего-нибудь менее катастрофическое? Ну там, коридоры вместе с мистером Койлом драить, или еще чего. Баки бы сейчас даже охотнее в кабинете Одинсона оказался, послушал бы его охуенные истории про здоровый образ жизни и вред алкоголя с сигаретами, чем тушился здесь. Баки хмыкнул себе под нос и поднялся на ноги, чтобы сходить покурить — тискаться с этими проводами ему в конец осточертело. И, конечно, стоило ему отложить свое бесполезное занятие, как из ниоткуда мгновенно нарисовался Уилсон. — Ты куда это? — ядовито поинтересовался он. — Тебя отпускали? Баки выгнул бровь, доставая пачку «L&M». — Кто меня должен отпускать, умник? Америка — свободная страна! — нарочито равнодушно отозвался Баки. Раздражение уже закипало в нем. Этот чертов Уилсон начал бесить еще тогда, когда продефилировал под ручку с Роджерсом по парковке в начале года. Мудила. От его тона Уилсон чуть кипятком не начал ссать. — У тебя здесь есть обязанности, — прорычал он. — И пока ты их не выполнишь, ты отсюда никуда не уйдешь. — Серьезно? — усмехнулся Баки, оценивающе оглядывая Уилсона с ног до головы, и сделал вывод, что особенно много времени, чтобы уложить его на лопатки, не понадобится. — И кто меня остановит? Ты что ли? Уилсон сжал зубы. — Если ты думаешь, что я такой хороший парень и не выбью тебе зубы прямо сейчас, ты ошибаешься, — выплюнул он. Баки чуть не присвистнул. — Ты уже давно действуешь мне на нервы. Все, что ты можешь, — это портить хорошим людям, вроде Стива, кровь, и раз уж он не может наконец начистить тебе рожу, то я с превеликим удовольствием это сделаю для него. И вот тут-то Баки почему-то разозлился. Нет, не потому, что Уилсон начал на него быковать — как будто Баки мало дрался! Да он с двенадцати лет из потасовок не вылезал, потому и умел хорошо кулаками махать — подобных разговоров с ним случалось множество, особенно когда он зависал в банде Киллмонгера во времена жизни на Восточный НЙ — и чертов Уилсон ему абсолютно не был страшен. Но что-то сокровенное и личное было в его тоне, когда он заговорил о Роджерсе, и это почему-то послужило искрой, брошенной в бочку с бензином. Баки раздосадованно проскрипел зубами. Блять, неужели Рамлоу был прав, и Роджерс действительно трахался с Уилсоном? Баки резко подался вперед и со всей дури впечатал Уилсона в стену, да так, что тот затылком сгремел. Баки знал — он был быстрее, сильнее и опытнее, и Уилсон даже толком среагировать не успел, как Баки на пробу вмазал ему по носу — так, вполсилы, чтобы не сломать, а не то Фьюри его на каторгу сошлет. Предсказуемо брызнула кровь. — Слушай сюда, ебанный Робин Гуд, — проскрежетал Баки, — если хочешь, чтобы я тебе почки отбил, можешь просто попросить, а не начинать выебаться. Я, так и быть, пойду тебе навстречу. Он собирался было врезать еще раз — проклятая ревность просто ослепила его! — но сзади, конечно же, послышались возня и голоса, и тут же к ним подлетел Роджерс вместе с остальными Спасателями, вцепился Баки в руки и попытался оттащить его от своего дорогого Сэмми, но с таким же успехом он мог подвигать, например, Эмпайер Стейт Билдинг. — Барнс! Барнс, какого, блять, черта! — зарычал Роджерс. Услышав его голос, Баки почему-то поуспокоился — ну, не то чтобы, но достаточно, чтобы расслабить хватку, — и отступил на шаг. — Твой парень сам напросился, — не отводя взгляда от измазанного кровью лица Уилсона, холодно отозвался Баки. — С ним разбирайся. — Он развернулся и собирался было выйти, чтобы наконец-то покурить, но тут в него вцепился Роджерс — не физически, конечно, но, черт возьми, ощутимо. — Что ты вечно за хуйню творишь! — крикнул он, и Баки впервые услышал, что он матерится. Он обернулся, начиная заводиться. — Я творю?! Ты лучше за своим уебком следи! — не сдержал раздражения Баки. — Я блять покурить собирался, пока этот мудень до меня не доебался! Потому что, черт подери, какого хуя? Как бы Баки ни пытался не мешать или помочь, он постоянно оказывался крайним! Отнес к медику без единой задней мысли? — на, получи наказание! Хотел нормально обсудить все? — Роджерс начал выебываться так, будто Баки на его хомячка наступил! Просто сидел в сторонке и никому не мешал? — Да-да, конечно, хуй тебе, Джеймс Барнс, как насчет того, чтобы разгребать все дерьмо, как шестерка? Занялся делом и всего-то собирался отлучиться на пять минут? — Держи «я-тебя-ненавижу-лучше-бы-твоя-мамаша-сделала-аборт-восемнадцать-лет-назад»-взгляд от Сэмми Уилсона! Чертовы дружки чертова Стива Роджерса. — У нас не выходят покурить, — припечатал Роджерс. Баки смотрел в его лицо. Если бы сейчас можно было увидеть шкалу злости и желания убивать Джеймса Барнса, ебанный Трамп тут же ввел бы чрезвычайное положение в НЙ и распорядился эвакуировать население. Баки хотел придушить Роджерса. Просто придушить и покончить со всеми своими проблемами. С эротическими снами, испачканными спермой трусами по утрам, вечным недотрахом, постоянными унижениями одним только взглядом этого хуева короля и его свиты, со сраным Уилсоном и сраными проводами! И, не будь Роджерс таким особенным, Баки бы просто подлетел и сломал бы ему нос. Но вместо этого он загробным голосом сказал: — Не выходят, значит? Отлично. — Он достал из заднего кармана джинсов зажигалку. — Окей, я понял. Понял. И закурил. С удовольствием глядя в глаза Роджерса, наливающиеся злостью. — Что ты делаешь? Потуши! Но Баки и не подумал. Тут вверху что-то запищало, и Баки понял, что это сработала пожарная тревога — чего он, собственно, и добивался. — Блять, Барнс! Оно же зальет инструменты! — запаниковал Роджерс. — Какого черта! Хватит! Баки хмыкнул. Взглянув ему в глаза, он молча развернулся и ушел, пока не начался холодный душ. Обратно он не вернулся.