***
Наутро, в субботу, в канун Рождества, Баки хотел подохнуть прямо в своей холодной кровати, в которой он лежал, так и не уснув с самого вечера, и пялился в потолок, как полоумный. Он даже не снял одежду — джинсы и бордовую худи — и просто рухнул поверх чисто символически накинутого на постельное белье пледа в шотландскую клетку. Баки был бы лжецом и лицемером, если бы пытался отрицать, что этот недопоцелуй — лучшее, что было в его сраной жизни, — но проклятое чувство вины глодало его кости прямо изнутри, и он ничего не мог с этим поделать. Он облажался. Черт, почему бы ему было всего-то не позвать Стива погулять? В кино? В музей? В кафе посидеть? На Кони-Айленд? На кой хрен нужно было сразу переть, как танк? Чтобы все испоганить? Нос все еще горел. Кровь, разумеется, быстро остановилась — Стив ударил ощутимо, однако не слишком сильно, — но неприятное покалывание осталось. И поделом ему. Баки бы себе не так еще врезал. Он бы себе выбил все зубы и по яйцам зарядил — так, на добавку. Отец стучался к нему пару раз, но, когда ответа не последовало ни в десять утра, ни в двенадцать дня, бросил эти попытки. После ухода матери Баки частенько запирался в своей комнате, один на один с тем, что его грызло и о чем он все равно никому бы не рассказал, так что папа привык, как и Бекка. Обычно такое состояние Баки проходило довольно быстро, но теперь пресловутое время — то, что лучший на свете доктор, — и пиво — приятель номер один — помогали весьма слабо. Баки хотелось спрятаться куда-нибудь, где его никто в жизни не найдет, и провести там остаток своих дней. Ну и он скучал по Рамлоу. Ублюдок был его единственным другом, к которому он шел после такого вот дерьма (ну, или приблизительно такого, потому что Баки раньше никогда ничего подобного не чувствовал), а теперь нужно было разгребать дерьмо в одиночку. Он вдруг подумал о том, что никогда так сильно не переживал из-за человека, которого просто хотел натянуть. Если девушка ему не давала — он просто принимал это и все, потому что у всех разные вкусы и предпочтения. Может, кто-то — как, например, Романофф — его просто не хотел — ничего криминального. Баки это на свой счет никогда не принимал — и ему, к примеру, не каждая чирлидерша нравилась, и что теперь, не уродки же они? Просто не в его вкусе. И Баки не собирался, вообще не собирался убиваться так из-за какого-то милого, доброго, красивого, веселого парня, который врезал ему при первой же попытке поцелуя. Баки правда не собирался. Но прямо сейчас он лежал в своей комнате, как какая-нибудь забитая замухрышка из школьных мелодрам, которую отшил капитан школьной команды по футболу, и выглядело все это действительно жалко. Увидел бы кто из его прежней тусовки — умер бы со смеху: Баки Барнс депрессует из-за какого-то мелкого хипстера. Уморительнее просто некуда. К вечеру Баки наконец-то выполз из своего убежища. Он спустился на кухню, чтобы взять себе остатки с обеда и еще пива и вновь спрятаться от глаз людских. Папа с Бекс смотрели бейсбол по ящику и ели попкорн. Завидев его бледную рожу, они попытались завести разговор и пригласили присоединиться, но Баки как можно более мягко отказался и вернулся в свою постель. Затем, поразмыслив, сходил в душ и переоделся. И подумал, что, может, ему стоило съездить к Стиву? Идея была дурацкая. Баки сам это прекрасно понимал. Но спустя столько часов бесплодного самобичевания ему хотелось сделать хоть что-нибудь. Он даже придумал себе речь! Он, блять, в самом деле ехал и проговаривал все сам себе под нос — как извинится, как все объяснит, как позовет Стива выбраться куда-нибудь — конечно, не сейчас, это и ясно, и не на Рождество, ведь на Рождество Стив явно будет занят с друзьями и родственниками, но, быть может, послезавтра? Или на следующей неделе? Или когда угодно еще? Пару раз Баки чуть было не пролетел на красный, но в целом поездка прошла неплохо, хоть и показалась чертовски бесконечной. Баки еще раз взглянул на свое посвежевшее от уличного холодного воздуха лицо в зеркале заднего вида, поправил волосы и вот-вот собирался выйти на улицу, как увидел человека, идущего по дорожке от калитки дома Роджерсов к их крыльцу. Баки и присматриваться не нужно было — разумеется, это был Уилсон. Старый добрый Сэмми Уилсон. Баки вздохнул. — Да ладно, — прошептал он в темноту. Он уже вырубил фары, так что Уилсон его не увидел. Он взошел на крыльцо, протянул руку, чтобы постучаться, и спустя несколько секунд его впустили в дом. Да ладно. Да ладно. Да ладно, блять! Баки от досады ударил кулаком по рулю. Нахрена, на кой черт он приперся сюда, в восемь-то вечера? У Стива были планы. Стив сейчас будет зависать со своим дружком Сэмом, а лох вроде Баки ему даром не нужен. Разве не это он абсолютно ясно дал понять неплохим таким хуком с правой? — Ну ты и долбоеб, Барнс, — пробормотал Баки сам себе и включил фары, чтобы уехать. Немного подумав, он вышел, только чтобы оставить куртку на крыльце.***
Конечно, праздник для него был испорчен. Ну, точнее, он сам себе все запорол. И не то чтобы Баки особо обожал Рождество. В их семье оно не считалось какой-то невероятно важной датой, тем более после развода родителей. Они обычно заказывали доставку, покупали пиво и «Доктора Пеппера», включали всякую ностальгическую ерунду вроде «Гринч — похититель Рождества», «Призраки Рождества» и прочее и проводили время вместе. Ничего такого, что они не делали бы на уик-эндах каждый раз. Раньше, когда еще мамашка не бросила их, они ездили во Флориду к ее родственникам — к родителям, многочисленным сестрам и братьям, тетям и дядям — и проводили там все праздники. Вот это было эпично: куча людей, фейерверки, запеченная индейка и множество, МНОЖЕСТВО еды. Баки играл с кузенами и кузинами, с двумя милыми лабрадорами бабушки Энн и в принципе наслаждался каникулами. Однако потом, когда мать оборвала с Баки и Бекс все контакты, ее родственники как-то быстренько об их существовании забыли. И Баки не горевал о них, нет — он был достаточно юн, чтобы воспоминания стерлись безболезненно, — но порою вспоминал о том, как здорово было распаковывать такую кучу подарков. Рождество он постарался провести максимально обычно: ничем не выдавал то, как скотско ему было на душе, и предпочитал изображать на лице привычную улыбку всякий раз, как папа или Бекс с ним заговаривали. Ему лишние вопросы были не нужны, так что он изо всех сил отыгрывал саму невозмутимость. Ближе к шести вечера ему написал Флэш Томпсон — парень был на курс или два помладше, учился с Питом — и предложил оторваться у него на тусовке. Это удивило — все-таки ни Роллинз, ни Томпсон не приближались к Баки после того, как он отделал Рамлоу посреди школы. И Баки поначалу хотел отказаться или вообще проигнорировать Флэша, но потом подумал, что почему бы и нет? Он сидел дома, расстроенный и скучающий, в Рождество. Ему все-таки восемнадцать, а не пятьдесят. Так что Баки отправился туда сразу после десяти. Предупредил отца, что может прийти лишь под утро, еще раз поздравил их с Бекс и ушел. А на вечеринке, разумеется, было шумно, много людей и еще больше выпивки. Там собралась вся старшая школа, и Баки даже заметил Скотти и Луиса, и они весь вечер пили пиво, пунш, сидр и играли с девчонками и еще несколькими слабо знакомыми парнями в покер на раздевание, пока вокруг гремела музыка, а люди танцевали, сосались, обжимались и, в общем, приятно проводили время. И поскольку Баки был профессионалом азартных игр еще с одиннадцати лет — папаша Рамлоу научил — он остался практически полностью одетым, а вот Луису пришлось оголиться чуть ли не до трусов. Еще с ними играла Карен, довольно хорошенькая мулатка. Она сидела прямо напротив Баки, пила виски с колой и уже через час осталась в лифчике ярко-красного цвета и джинсах. Она постоянно стреляла в Баки глазками и глупо хихикала всякий раз, как он шутил. В принципе, она была ничего такая. Вроде как второкурсница, играла за школьную команду по баскетболу — Баки знал, потому что она дружила с Шэрон — и стоило признать, что сиськи у нее были вполне себе ничего — наверное, размер второй-третий, — но почему-то от их вида у Баки в штанах ничего не зашевелилось. Конечно, при должном старании у него наверняка бы встал, но по какой-то причине ему этого абсолютно не хотелось. И он упрямо запрещал себе думать о том, что это из-за какого-то там Стива Роджерса. Все это чушь. Когда они закончили играть, Карен предложила Баки сходить наверх, чтобы он помог ей застегнуть пуговицы на блузке — они находились со спины — и Баки хотел было притвориться дебилом и спросить, что мешает ему застегнуть их тут, но решил, что обижать девушку не стоит. Он пожал плечами и поднялся со своего кресла, которое мигом занял следующий едва стоящий на ногах игрок, и последовал за Карен наверх. Там она завела его в первую попавшуюся комнату, повернулась лицом и сразу же сняла бюстгальтер — Баки даже двери не успел закрыть. И, как он уже раньше подметил, грудь у нее была что надо: с темными торчащими сосками, упругая и наверняка мягкая. Любой нормальный парень на его месте тут же ринулся бы к Карен и хорошенько ее отлюбил — так, как она заслуживает, — но черт бы побрал все на свете. Черт бы побрал Стива мать его Роджерса. Карен улыбнулась ему и двинулась к нему, чтобы обнять за шею, но Баки успел ее остановить раньше, чем окончательно расстроит. — Слушай, я, наверное, не лучший кандидат, — сказал ей Баки максимально вежливо. Он смотрел ей прямо в глаза. — Тебе нужно помочь или я пойду? — В смысле? — нахмурила Карен ровные аккуратные брови. Она была пьяна, но не так чтобы сильно. — Что-то не так? — Да, то есть нет, — он изобразил улыбку. — Я не настроен. Извини. Тебе еще помочь? Карен посмотрела на него, как на умственно отсталого, и он правда именно так себя и ощущал. Отказаться от секса с горячей цыпочкой вроде Карен? На это способен только полный идиот. Она хмыкнула и явно обиделась. — Я сама справлюсь, — холодно заявила она, что означало одно: убирайся. Баки не собирался спорить. — Окей, еще раз прости. Он кивнул ей и вышел вон. В коридоре было несколько парочек, зажимающихся по углам. Баки вежливо их проигнорировал и спустился вниз, к остальным. Скотти и Луис уже собирались по домам. Баки, недолго думая, уехал вместе с ними на «Убере», не оставшись даже до двух ночи. Ложась в свою кровать практически полностью трезвым, он посмотрел в потолок и пробормотал с иронией: — Старею. И подумал: кажется, я влюблен в Стива Роджерса.***
Все выходные он в основном сидел дома. Смотрел фильмы, которые давно планировал увидеть, читал книги — да-да, в самом деле — и слушал музыку. Временами, чтобы совсем не зарасти мхом, он выбирался прогуляться. Сновал по району, заглядывал в скверы — так, просто покормить голубей и посидеть на скамейке в наушниках. Иногда он вился вокруг дома Стива, но ни разу не решился позвонить в дверь. Он нашел Стива на «Фейсбуке», однако даже заявку кидать не стал. Может, Баки Барнс был просто трусом. Ну или ему нужно было время. В четверг двадцать девятого он по просьбе отца отправился в супермаркет и заодно прогуляться. Он выбрал длинный путь, которой проходил неподалеку от дома Стива — они жили в паре кварталов друг от друга — и сам не знал, зачем так рвался его увидеть. Вообще, будь у него яйца, он бы давно собрал в кулак все свое мужество и спокойно со Стивом поговорил, но… Поскольку первая попытка была неудачной, снова пытаться от не спешил. Может, ему это и не нужно было? Может, пережди он — и все само пройдет. И он снова станет старым-добрым Баки Барнсом. — Эй, Барнс! — услышал он, стоило вырубить наушники. Он обернулся — сзади него полз «Мустанг» Рамлоу. Из салона на всю улицу гремела «2nd hand»*. Баки хмыкнул, но остановился. Рамлоу приглушил музыку и вышел из машины. — Куда идешь? — спросил он. Баки не совсем понимал, на кой ляд Рамлоу это знать и к чему он это вообще. Но ответил: — В «Уолмарт». В нем больше не было такой уж ярости на Рамлоу. Может, обида, но не ярость. Он не собирался драться или типа того. Пользуясь случаем, он закурил. — Может, подбросить? — предложил Рамлоу. Он сунул руки в карманы черной кожанки — мороз сегодня был знатный. — А то еще околеешь. Баки дернул плечом. — С чего ты вдруг щедрый такой? — поинтересовался он. Рамлоу невесело усмехнулся. — Да брось ты, Баки, — сказал он. — Не чужие же люди. «2nd hand» сменила «Beamerboy»*. Баки молчал, смотря куда угодно, кроме Рамлоу, и выпускал дым из ноздрей. — Повезешь меня за город, чтобы отлупить арматурой? — спросил Баки. Рамлоу фыркнул. — Ага, только давай резче, туда ща кенты мои подтянутся. А ты че думал, я один буду тебе пачку разбивать? Дохуя чести. Баки перевел взгляд — прямо ему в глаза, черные, как и всегда, — и рассмеялся. — Да уж, пацаны с Восточного НЙ так не работают, — согласился он. И он вспомнил Восточный НЙ в Бруклине*, где они с Рамлоу познакомились лет пять-шесть назад. Когда папа еще отходил от развода, им пришлось перебраться в самую срань мира, и хоть Восточный НЙ был местом говенным, там предлагались самые доступные цены на аренду жилья. Баки почти сразу прибился к тусовке Киллмонгера — такое прозвище было у пацана по имени Эрик, того, кто держал одну из самых влиятельных черных группировок молодняка на районе. Там они с Рамлоу и познакомились. Чтобы выжить в Восточном НЙ, нужно было дружить с черными, что Баки с успехом и делал. Именно тогда, на тачке одного из братков Киллмонгера, он попал в аварию и чуть не лишился левой руки. Глупая, конечно, ситуация вышла. Отец чуть не поседел за то время, что Баки провел в больнице, но сил злиться и орать у него все равно не было. Зато папа разрешил сделать «рукав» — осталось много уродливых шрамов, хотя руку спасти удалось — и Баки радостно выбрал себе имитацию металлической руки. Ему было вроде как четырнадцать. Потом, когда они переехали в более престижный райончик, прежние контакты оборвались, но временами они с Киллмонгером все равно пересекались в общей компании. Баки подумал о том, что они с Рамлоу и правда классно ладили. Они были единственными двумя Белоснежками в тусовке Киллмонгера, потому и подружились. Им нужно было срочно придумывать себе погремухи, чтобы не остаться Снежками навсегда. Впрочем, те сами к ним прилипли: Баки назвали Зимним Солдатом — потому что они с семьей какое-то время жили на Брайтон-Бич еще в две тысячи девятом, у маминых родственников, — а Рамлоу стал Кроссбоунсом — у него была бейсболка с пиратским флагом. Баки отлично помнил, как они с Киллмонгером и его братками ходили на стрелку — в основном с мексикашками — и это всегда было довольно невинно, потому что они по-прежнему были молодняком, но как-то раз Баки заработал себе ножевое, и именно Рамлоу потащил его в госпиталь, пока банда продолжала защищать территорию. Они были хорошими друзьями. Баки по нему скучал. — Так погнали? — подытожил Рамлоу, кивнув на тачку. Баки докурил и выбросил бычок в талый снег. — Погнали, — согласился он. Они добрались до «Уолмарта» довольно быстро. Они говорили о какой-то чепухе, Рамлоу вскользь упомянул о том, что порвал с Шэрон — в очередной раз — и Роллинзу расквасили нос в потасовке два дня назад. Баки кивал, слушая, поддакивал кое-где и одновременно с этим сверялся со списком отца. Потом они решили взять пива и посидеть где-нибудь, как делали это раньше. Они взяли пачку «Гиннеса» и отправились к Рамлоу домой, чтобы с алкоголем в машине их ненароком не тормознули легавые. Дома у Рамлоу папаши как всегда не было — вроде как он был в очередной командировке, — а мать умерла от рака еще когда Рамлоу под стол пешком ходил — он ее практически не помнил. Жил у бабки в Вайоминге какое-то время, потом папаша забрал его в Нью-Йорк, где они, как и Барнсы, кочевали от съемной квартиры на другую съемную квартиру. Они расположились в гостиной. Рамлоу достал снэков и предложил остатки пиццы, но Баки отказался. — Так, типа… — пробормотал Рамлоу, когда они уже открыли по банке пива. — Ты в натуре замутил с малышом Роджерсом? Баки рассеянно усмехнулся. — Если бы, — невесело отозвался он. Он знал — у Рамлоу не было проблем с би, он и сам был би, не раз и не два мутил с парнями и из их школы, и с их района; да и к Стиву он цеплялся скорее ради веселья, нежели правда из-за того, что тот свою принадлежность к ЛГБТ не скрывал. — Первый и последний раз, когда я попытался его поцеловать, он въебал мне с кулака прямо в пачку. Рамлоу хмыкнул. — Да-а-а, — протянул он. — А пацан-то с принципами. Баки пожал плечами. Так и было — вряд ли во всем НЙ можно было найти кого-нибудь принципиальнее Стива Роджерса. И ему вдруг стало так легко, стоило Рамлоу завести этот разговор — ведь с тех пор, как они разосрались, Баки не с кем было обсудить все свое дерьмо. Он мог только валяться у себя в комнате овощем и уныло пялиться в пустоту. А теперь он, как в старые добрые времена, сидел с Рамлоу у него дома, пил пиво и обсуждал всякую хрень. Ему не хватало этого. Не хватало с классным Скотти, с прикольным Луисом и понимающим Клинтом. Они были здоровскими парнями, и Баки искренне радовался, что нашел с ними общий язык, но они все же не были его братанами, с которыми он получал знатных пиздюлей на Восточный НЙ, пока пытался толкать геру* и ксан* в качестве подработки после школы. — Еще какой, — отозвался Баки. Рамлоу отпил из своей банки и покачал головой. — Да хорош, бро. С каких это пор Зимний Солдат пускает сопли из-за того, что его отшили? — поинтересовался Рамлоу. — Уебал в первый раз — значит, во второй не уебет. — Ага, — фыркнул Баки. — Просто оторвет член и в глотку запихает. Рамлоу хохотнул. — Ну, слушай, этот пиздюк одним своим взглядом член оторвать может, разве у тебя не иммунитет уже? — Он хлопнул Баки по плечу. — И к тому же, если ты внатуре запал на него, нехуй отступать. Ну не знаю, позови его на свиданку типа? Мы с Шэр тоже как-то не сразу мутить начали. Когда я к ней на той вечеринке у Саммерса полез, она мне чуть яйца не отбила и глаза не выцарапала, а я всего-то ее за зад потискал! Рамлоу ухмыльнулся, вспоминая. Баки тоже вспомнил: ох и красная же у Рамлоу была рожа после первых попыток лезть к Шэрон. Весь в крови, царапинах и с фонарем под глазом. Баки тогда гоготал, наверное, еще сильнее, чем Рамлоу, когда Стив отшил Баки впервые. Но этого и стоило ожидать: Шэрон была девчонка Картер, они с кузиной Пегги такой ужас на ловеласов вроде Рамлоу наводили — пиздец, а все потому что у обеих дед — полковник. Рамлоу тогда повезло, что Шэрон ему ничего не сломала. Зато через полгода, которые Рамлоу потратил на то, чтобы зарекомендовать себя с хорошей стороны, и выслушал в свой адрес все на свете маты, способные обидеть, у них начался настоящий медовый месяц. Правда, ссоры были эпичные — Шэрон так пиздила Рамлоу, что он не успевал даже замахнуться на нее в ответ. Отчасти потому, что папаша Рамлоу учил баб не бить, отчасти потому, что тот тупо не поспевал за ней — она-то была низкой, маленькой и шустрой. Посмотришь так — абсолютно беззащитная милая дама, но как только Рамлоу начинал распускать руки, загуливаться черт-те где или сильно бухать — она превращалась в дьявола. Хруст костей Рамлоу после ее гнева Баки часто вспоминал. Баки улыбнулся, невольно проводя параллели. Он не удивился бы, если бы на месте Шэрон Стив ему нос сломал — и был бы прав, конечно, потому что отец всегда учил Баки: не лезь, если это желание не взаимно. «Нет» значит «нет», не «может быть», не «ну, наверное». Папа говорил: и человеку жизнь нарушишь, и сам удовольствия не получишь. И Баки усвоил это на всю жизнь, а улица позднее только укрепила в нем это нехитрое правило, как и многие другие — например, не калечь того, кто слабее тебя, кто не может дать сдачи в ответ. У Рамлоу с этими табу были немного другие отношения, но Баки надеялся, что теперь, после истории со Стивом, он будет думать не только задницей, но и башкой иногда. — В общем, дерзай, — заключил Рамлоу. — Если ты ему нравишься — надо попробовать, если нет — само отомрет. Ну или будешь приходить и плакаться в жилетку. — Да побегу, — прыснул Баки. И черт подери, если Рамлоу не сказал те самые нужные слова. Они были незамысловатые и очевидные, но такие, блять, нужные. Баки повернулся к нему: — И ты извинишься перед ним. Рамлоу подавился пивом. — Схуяли?! — воскликнул он, будто его обвиняли в предательстве Родины. — Он сам напрашивался! Баки сжал кулаки. — Пиздеж. Ты извинишься перед ним, Кросс, — тверже сказал Баки. — Ты мог его покалечить. Одно дело — это шпынять его и подножки ставить, другое — это нанести вред. Он не заслужил такого. — Немного помолчав, Баки добавил: — Он хороший человек. Очень хороший. И если хочешь дальше со мной общаться — ты извинишься перед ним, искренне, и больше никогда не будешь щемить. Если нет — я выбью из тебя все дерьмо еще раз, только попробуй к нему подойти. Рамлоу сжал губы. — А я-то думал, он высокомерный педик, который смотрит на тебя и таких, как мы, как на кучу навоза, разве нет? Баки дернул плечом. — Значит, мы и были кучей навоза, — сказал он. И это была правда — они были мудаками. Все втроем. Конченными, тупыми мудаками. Нужно было сразу догнать, что тактика «дерганья за косички» ни к чему хорошему Баки не приведет. Ему нужно было подойти к Стиву, познакомиться с ним — нормально! — и предложить дружбу, а потом уже надеяться на что-то большее. А теперь, когда Стив уверен, что он — просто мусор, не стоящий внимания, переубедить его будет очень тяжело. И Баки наконец прекрасно понимал: секс тут вообще был ни при чем. Нет, влечение никуда не делось, но оно будто отошло на второй план. Баки больше не хотел трахнуть Стива и свалить в закат. Он хотел доказать ему, что чего-то стоит, что помог ему тогда — и продолжил помогать — без какой-либо задней мысли, от всего сердца. Он так отчаянно хотел этого. Чего-то хорошего. И, может, он не заслуживал этого, но он пиздец как желал хотя бы попытаться заслужить. Так что он добавил: — Мы обходились с ним по-свински. И мы извинимся за это. Рамлоу весь напрягся. Баки знал, как тяжело ему было признавать свою вину. Всем было тяжело, а гордецам типа Рамлоу и подавно. Наконец Рамлоу проскрежетал: — Хорошо. Ладно. — Он провел рукой по лицу. — Но это ради тебя, Барнс. Не дай бог он нехороший человек, я тебе нос сломаю. Баки хмыкнул. — Он хороший. Даже если… Даже если он пошлет меня нахуй навсегда и мне с ним не светит абсолютно ничего — это будет справедливо. Рамлоу вздохнул. — Эх, Барнс, — пробормотал он. — Стареешь. — И Баки усмехнулся его словам. Точно уж — стареет. Домой он дошел только к семи вечера — они с Рамлоу еще долго пили пиво и слушали из его недавно приобретенных колонок новинки «G*59»*. И это было так по-родному, по-домашнему: атмосфера, по которой он скучал, то, чего Баки сильно-сильно не хватало. ___ *(1) — «2nd hand» — трек $uicideboy$ *(2) — «beamerboy» — трек Lil Peep *(3) — East New York, Brooklyn — неблагополучный район в Бруклине *(4) — героин и ксанакс, наркотики *(5) — G*59 — музыкальный лейбл