Паутина, тыквы, две катаны

— То есть, ты не хочешь сказать, откуда это. Уэйд пожал плечами, всем своим видом показывая неопределенность. Питер бы интерпретировал это как согласие, если бы не некоторые обстоятельства. — Я имею в виду, ты мог бы написать. Хочешь блокнот? То же самое движение плюс брови — то есть, если бы они у Уилсона вообще были изначально — выражавшие крайнюю заинтересованность. Питер, к сожалению, понимал, что это тоже не согласие. — Нет, он пустой, отстань. Паучьего дневничка не существует, сколько раз говорить? Вздох. Весьма условный, но Паркер догадывался, что это именно он. Питер хотел спросить, больно ли это. Ответ был очевиден, так что он промолчал, откидываясь на подушку. Дурацкий блокнот с котятами, который действительно там валялся, спасибо Кэпу — он просил бумагу, но вот без котят можно было и обойтись — немедленно вдавился спиралью переплета в шею. И, прежде чем он его успел вытащить, Уилсон уже выдернул его целой рукой. Спираль оцарапала кожу, и пусть: в его состоянии одной ссадиной больше, одной меньше… Неважно, в общем. Повернувшись на бок, Питер наблюдал, как он шарит под кроватью в поисках чего-то — может, пыльного монстра (через полминуты оказывается, что карандаша, который туда закатился). Кажется, его ждет очередная порция комиксов. Ладно, сегодня, так и быть, он с ними смирится. Пока Уэйд зависал над чистым листом, Паркер невольно пялился на то, на что совсем не хотел пялиться: на обгоревшую почти до костей правую руку (пусть и кости на глазах медленно обрастали новыми мышцами), на едва затянувшуюся дыру в боку (костюму повезло меньше, он не регенерировал, обнажая новую, но все такую же… альтернативную кожу), на, черт подери, почерневшие голые кости ниже скул и невольную ухмылку черепа. Он никогда не думал, что однажды так подумает: Питеру куда больше нравилась та, что обычно была у Уилсона: похабная, конечно, донельзя, но все лучше, чем это. "Ко мне отлично подойдет соус из паучьей слюны", — прочитал Питер в слишком быстро вернувшемся к нему блокноте. Если так подумать, он предпочел бы комикс.

***

Паучок смеется, ругается и колотит его блокнотом одновременно. На фоне местами приближающихся к хорошо прожаренному стейку ожогов, это, в общем-то, совершенно не чувствуется. Уэйду не нужно паучье чутье, чтобы заметить, что, пока он занят рассказыванием чудовищной истории (но зато в тему) про позапрошлогоднюю рождественскую индейку с помощью рисунков с подписями и посредственной пантомимы — Пити, умничка, конечно, и так понимает — в дверях появляется недовольно-перекошенный Кэп. Ну да, ну да, зрелище-то так себе. К паучьему чутью у него вообще вопросы, потому что Пити почему-то Кэпа так и не видит. Уилсон, как может со своими ограниченными лицевыми возможностями, показывает Роджерсу, чтобы тот свалил подальше. Тот, на удивление, слушается, и они остаются вдвоем. Втроем, считая дух покойной индейки. Уилсон даже задумывается, не начать ли ему поджариваться каждый день.