Паутина, тыквы, две катаны

— Опять? — спрашивает Паркер. Усталость в его голосе давит на Уэйда почти физически, но он может только пожать плечами, виновато улыбнуться и надеяться, что Пити не догада… — Или все еще? Черт. — Уэйд. Кажется, ему пора сматывать. В сторону кухни, например. Пити отлично отвлекается на всякие вкусные запахи, даром, что почти членистоногое. К счастью, блинчики он сможет сделать даже в бессознательном состоянии, никаких рецептов не надо. — Уэйд! Это, мать твою, серьезно уже! Сколько прошло? Неделя? Нет, даже полторы! Тебя в прошлый вторник подстрелили, а сегодня пятница! И ты все еще не разговариваешь! Уилсон хочет сказать, что крики ему дар речи и все остальные утерянные преимущества точно не вернут, но показать такое жестами — вне его актерских способностей, так что медленно пятится к кухне. Он как-то читал про пауков, которые не плетут паутину, а охотятся, догоняя добычу. Если так подумать, он предпочитал паутину. — И сними маску, наконец! Я с тобой разговариваю, вообще-то! Питер прибавляет шагу, очевидно, намеренный самостоятельно ее содрать. Уилсон предпочел бы сегодня обойтись без настолько интимных сцен, так что рванул в спасительную кухню, загородившись от Паркера дверцей шкафчика. Надо ему, в конце концов, муку достать или нет? Черт бы побрал паучью реакцию. И скорость. И цепкие лапки. Даже про раздевание шутить не хочется (и не можется). Желтый тоже не комментирует, в кои-то веки, хоть какое-то облегчение. Несколько секунд заранее не имевшего шансов сопротивления, и Уэйд, оставшись вне своей латексной зоны комфорта, хмурится, приподняв бровь. — Да, доволен. А это я вообще скоро выкину, — отвечает на невысказанный вопрос Питер, помахивая трофеем, и с ногами устраивается на стуле. — Ну, продолжаем разговор. Ты мог бы, знаешь, сообщение там написать, что дела так себе, я бы, уже, может, смог бы найти какое-то решение… Тон Паркера не сулит ему ничего хорошего — про затронутую тему сообщений и говорить (ха-ха) не стоит. Уилсон очень сосредоточенно гремит дверцами шкафчиков и холодильника и собирает остальные ингредиенты, краем глаза наблюдая за задумчиво жующим губы Паучком. Если так подумать, задумчивый Паучок тоже ему не сулит ничего хорошего. — Уэйд! Ты, может, еще и писать разучился? Уилсон фыркает и закатывает глаза. Пожалуй, даже немного перебарщивает. Хотя уже понятно, что его ничего не спасет, если уж детектив Паркер взялся за дело. Когда он наконец возвращается с молоком, сахаром и прочими радостями пекаря, его уже ждет перемазанный мукой стол. Вот ведь паучий засранец, продукты переводит еще. — Давай, напиши что-нибудь. Свое имя там, не знаю. Уэйд послушно рисует пальцем весьма реалистичную жопу, еще и точек всяких добавляет, чтобы узнаваемо было. Паучок коротко усмехается — чувство юмора у него, в конце концов, уже достаточно ущербное — а потом выдает такой дикий взгляд, что даже всякому повидавшее наемнику становится немножечко не по себе. Самую малость, с чайную ложечку, не-а, не больше. На мгновение Уэйду кажется, что его сейчас воткнут в мучную задницу головой, но, к счастью, парадокса — она, как-никак, в некотором роде его собственная — не случается. Вот только он тут же об этом жалеет, потому что проще, если тебя один раз повозят мордой по столу, и все на этом. — Давай пиши, я серьезно. У тебя мозг уже сто лет назад восстановился, просто практика нужна, — Питер стирает произведение искусства и разравнивает муку обратно, кивая на стол. Уилсон тяжело вздыхает, но когда это помогало, где-то с минуту возит по муке пальцами и, наконец, смотрит на Паркера. Где-то в мечтах видятся запертая входная дверь и заклеенные наглухо окна, чтобы никакие пауки не пробрались. — Сдаешься? Ну ладно. Уэйд ждет, что на этом его мучения, наконец, кончатся, и можно будет перейти к блинчикам. Не тут-то было: Питер уже хватает его за руку. Он уже даже не удивляется, насколько паучья хватка может быть цепкой. — Вот только я не сдаюсь. Давай, смотри сюда: «У», «Э»… Может, когда-то это и было его именем, но сейчас для Уилсона это всего лишь черточки в муке. Еще и не очень ровные, потому что Питеру вряд ли очень удобно писать чужой рукой даже при всем его энтузиазме. Второй набор черточек, чуточку подлиннее, на какую-то долю секунды отдает чем-то знакомым. И тут же становится обратно полной бессмыслицей, оставляя Уилсона с неприятным ощущением фантомного зуда между лопатками, в том месте, где достать сложнее всего. — Это-то ты столько раз писал, что просто удивительно, как умудрился забыть. Еще раз, поехали, — Паркер хмыкает, наблюдая за его выражением лица, и продолжает развлекаться, попутно проговаривая свое имя по буквам. Уэйд, понимая, что от него не отстанут, даже умудряется выдать какое-то шипение, но дальше этого дело не идет, и он с силой выдирает нагло эксплуатируемую конечность. Мажет паучий нос мукой и наконец возвращается к блинчикам. Будет смешно, наверное, если так все и останется, а он из Болтливого наемника станет… ну, вот этим вот. О, ирония.

***

Паркер растекается по дивану, потому что он больше не Человек-Паук, а, скорее, Человек-Блинчик, учитывая их процентное в нем содержание. Уэйд валяется рядом, делая вид, что уставился в телевизор, но он больше наблюдает за обеспокоенной паучьей мордашкой, уткнувшейся в глубины Гугла, чем за ассортиментом экранной тележки со сладостями из Хогвартс-Экспресса, хотя, чего уж там, он бы многое отдал за то, чтобы познакомиться с ним поближе. Уилсон закрывает глаза, вспоминая буквы в муке. Паучьи лапки. Паучий голос. Мозг все еще отчаянно сопротивляется, но когда он уступал этому ублюдку. — П… питер. Эй, Питер. Паркер вздрагивает, роняя телефон куда-то на пол, и даже не поднимает. — Оу, черт. Наконец-то, мать твою! Хотя знаешь, страшно подумать, сколько ты теперь будешь не затыкаться, учитывая, что ты молчал полторы недели… Еще немного и вообще бы взорвался, наверное. Уилсон усмехается и уже хочет пошутить про Дэд-бомбу, но… — Э-э-э, Питер? Питер. — Звучит немного похоже на заклинание из Гарри Поттера, — Паучок наклоняется за телефоном и заметно, что он все равно довольнее некуда. — Интересно, что оно делает. — Питер, — говорит Уэйд и показывает Паркеру язык. — Словарный запас у тебя так себе, знаешь? Уилсон только смеется и кивает в сторону телевизора. Он тут фильм вообще-то смотрит. И если так подумать, хорошо, что со словарным запасом у него сейчас не очень. Потому что он бы сказал, что делает это заклинание.